Пять раз, когда 5 июня превращалось для Драко в кошмар, и один раз, когда...

      Когда-то давно Драко любил праздновать свой День Рождения. Пятого июня в Малфой-мэноре всегда было оживленно: домовые эльфы резво протирали хрустальные люстры в залах и позолоченные рамы портретов, сервировали длинные накрытые белоснежными скатертями столы многочисленными деликатесами и развешивали по всему поместью яркие украшения. Maman надевала поразительной красоты шелковые мантии и собирала светлые волнистые волосы в небрежный пучок. Драко нравилось накручивать ее передние локоны, которые были слишком коротки, чтобы убрать их в прическу, на палец и отпускать, наблюдая, как они снова превращаются в упругую спираль. В такие моменты леди Малфой неизменно смеялась и крепче сжимала сына в объятьях. Даже отец, вечно суровый и строгий, пятого июня всегда приходил в его комнату с первыми лучами солнца, садился на край широкой кровати и целовал в лоб, нашептывая, как он любит Драко. А вечером, когда в мэноре собирался весь высший свет, юный наследник получал кучу поздравлений, уворачивался от излишне ласковых леди, которые так и норовили зацеловать его в пухлые щеки, и важно пожимал руки лордам, чувствуя, что он один из них. Будущий лорд Малфой. Вот, кем он был когда-то.       Вот, кем он не мог быть теперь.       Первый раз, когда пятое июня превратилось для Драко в настоящий кошмар, был пятого июня 1997 года. Малфой не ждал, что отец привычно зайдет утром к нему в комнату. Если честно, то юноша даже боялся и лишь облегченно выдохнул, поняв, что этого не произошло. И он очень удивился, когда понял, что эльфы уже носятся по поместью в рутинной ежегодной работе. Он с опаской посмотрел на потухшую Нарциссу, чьи волосы свободно рассыпались по плечам, и та криво улыбнулась.       Весь день Драко провел в изматывающем и нервном ожидании худшего. Блондин знал, что он вернулся. И слизеринец не обманывал себя ложными надеждами. Это произойдет сегодня. Это должно было произойти сегодня, и вряд ли кто-то мог этому помешать. Уж точно не Золотой мальчик, Герой, помогающий кому угодно. Кому угодно, но не Драко.       Когда за окном начали появляться черные вспышки аппарации, Малфой смог лишь до боли расправить плечи и придать своему лицу более безразличное выражение. Единственное, чего он не смог сделать — остановить бешено колотящееся о ребра сердце.       Пятого июня 1997 года он стал Пожирателем Смерти. Что ж, по крайней мере, он был достойным сыном своего отца.       Второй раз был пятого июня 1998 года. Свой День Рождения он встретил в холодной камере временного содержания в полном одиночестве. Он думал: если уж камера в самом Аврорате такая сырая, промозглая и темная, то каково ему будет в Азкабане? Еще немного он думал о матери, у которой не было проклятой метки и которая сейчас сидела совершенно одна в поместье, переживая за них с отцом. Об отце он старался не думать, иначе на глаза накатывались слезы. Драко прекрасно понимал, что его отец был преступником, но он все равно был его отцом. Он был человеком, который каждый год будил его теплым поцелуем в лоб и говорил сокровенное «я всегда буду любить тебя». Малфой не мог его ненавидеть, даже если сейчас он сидел на ледяном каменном полу и никак не мог согреть красные пальцы именно из-за неправильного выбора Люциуса. Что ж, по крайней мере, он был все еще жив.       Шестого июня Драко Люциус Малфой вышел из зала суда абсолютно свободным человеком, а ему вслед неотрывно смотрели горящие зеленые глаза. Но это уже совершенно другая история.       Третий раз произошел пятого июня 2000 года. В детстве Драко часто с восхищением смотрел на своего отца в окружении других лордов. Они были все статными, высокими и лощенными. Люциус все равно выделялся среди них — его платиновые волосы блестели под огнями тысячи свечей, а взгляд серых взгляд мог заставить любого делать то, что он хочет. Мальчик ни разу не видел, чтобы papa боялся кого-либо. Люциус был лордом Малфоем, а это имя делало из тебя лучшего. Драко частенько представлял себя на его месте: уверенный, красивый и остроумный лорд Драко Малфой. Это звучало неплохо.       В 2000 году он стал лордом Драко Малфоем: сломленным молодым человеком с острым лицом и красными глазами из-за непрекращающихся слез. Вот, кем он был теперь.       Нарцисса сжала свою маленькую руку на его плече и кинула быстрый взгляд на портрет.       — Ты ведь знаешь, что он всегда любил тебя? — тихо спросила женщина, ее голос был хриплым, но она не плакала.       Малфой напрягся, стирая тыльной стороной ладони соленые слезы.       — Твой папа всегда делал все, чтобы ты был счастлив. Просто… просто иногда он хотел сделать больше, чем было нужно на самом деле.       — Да, — голос Драко предательски сорвался, — да, я знаю.       Что ж, по крайней мере… по крайней мере, его воспоминания были всегда вместе с ним. Где-то там, глубоко внутри. И лоб словно все еще обдавало теплым дыханием.       Четвертый раз произошел пятого июня 2005 года. В его руках был красный диплом об отличном окончании Французского Магического Университета Колдомедицины, который должен был открыть ему двери в любой магический госпиталь. Он специализировался на темно магических проклятьях, и был действительно профессионалом своего дела. Вряд ли хоть кто-то разбирался в черной магии лучше, чем Драко.       С момента войны прошло уже целых семь лет, поэтому Малфой без раздумья подал заявление на работу в больницу Святого Мунго. Он хотел быть поближе к maman, которая наотрез отказалась покидать родное поместье. Блондин и так видел ее лишь пару раз в год, из-за чего чувствовал себя бесконечно виноватым. Теперь же у него была возможность вновь вернуться в Британию. И он почти не чувствовал себя удивленным, когда главный врач с ужасом отказал ему, во время разговора постоянно косясь на его левое предплечье.       — Мы понимаем, что вы отличный специалист, мистер Малфой, — мужчина нервно поправил очки на переносице, — но с Вашим-то прошлым… Ни один аврор не позволит зашить себя рукой, на которой находится… ну, Вы и сами прекрасно понимаете.       Драко действительно понимал. И удивился лишь тогда, когда его филин принес ему неожиданное письмо от того же главного врача спустя неделю.

«Уважаемый мистер Малфой, Больница Святого Мунго приносит глубочайшие извинения за свой отказ в ответ на Ваше заявление на работу. Мы пересмотрели Ваши документы и диплом, приняв решение, что нашей больнице нужен такой специалист, как Вы. Если у Вас все еще есть желание работать у нас, то ждем 15 июня в 8.00 по адресу: …. P.S. если бы Вы сразу сказали, какой человек стоит за Вами, то мы бы…»

      Драко в полном шоке вчитывался в последние кривые строки, совершенно не понимая, что происходит. В конце концов, он решил особо не задумываться над этой ситуацией.       Что ж, по крайней мере, теперь у него была работа.       Пятый раз произошел пятого июня 2006 года, и это был последний раз, когда Драко чувствовал себя разбитым, одиноким и потерянным. На протяжении всего года Гарри постоянно попадал в отделение, где работал Малфой, и именно блондина всегда вызывали в этих случаях. С другими Поттер решительно отказывался сотрудничать, хмуря густые брови и предупреждающе рыча, как только чужаки пытались оказать ему помощь. Драко на эти капризы закатывал глаза, но послушно осматривал Героя, а нынче и главу Аврората. И за весь год Гарри ни разу не был серьезно ранен — да, в него то и дело попадали проклятья, но с ними Драко легко справлялся, не оставляя на бархатной смуглой коже даже шрамов.       В этот понедельник Малфой засиделся за картами больных до позднего вечера. Maman наверняка уже легла спать, не дождавшись его на скромный семейный ужин, но Драко не мог иначе. В последнее время особо оживились остатки беглых Пожирателей, они постоянно использовали старые семейные проклятья на аврорах. Такие проклятье не встречались столь давно, что ни в одном учебнике не было способов с ними бороться. Колдомедику приходилось не по одному часу безвылазно сидеть в библиотеке мэнора, пытаясь найти хоть что-то об этих проклятьях, но Пожиратели каждый раз меняли арсенал, и в итоге Драко не смог спасти уже семь авроров за последний месяц.       Он хотел было уже снять надоевший лимонный халат и отправиться домой, как в его кабинет влетел молодой врач, который периодически ему ассистировал.       — Т-там… — он в панике указал пальцем себе за спину, бешено бегая глазами по лицу недоумевающего Малфоя, — привезли мистер-ра Поттера… Он весь в крови… Столько крови…       Драко дрогнул, а после выбежал из кабинета, плечом задевая другого врача. Когда блондин добежал до операционной, Гарри уже лежал на специальном столе, почти неживой. Малфой в ужасе пытался увидеть его поднимающуюся грудную клетку, но не мог этого сделать — взгляд постоянно норовил пробежаться по многочисленным пятнам крови. Всю операцию он пробыл словно во сне, его руки действовали сами по себе. Проклятье, которым поразили Поттера, принадлежало Малфоям. О боже…       Уже после операции, Драко устроился с ногами в кресле около кровати Гарри. Была глубокая ночь. Он ласково обводил глазами его высокие скулы, закрытые глаза с темными длинными ресницами, периодически взгляд сам собой останавливался на сухих пухлых губах, которые нестерпимо хотелось одарить поцелуем. Но он не мог. Кто он и кто Гарри… Но разве глупое сердце могло это понять? Оно все равно болело и отчаянно стремилось к тому, кого любило.       — В.воды, — прохрипели с кровати, и Малфой тут же поднес наполненный стакан к губам Поттера, придерживая чужую голову. — Черт, как плохо.       — Ты чуть не умер! — выкрикнул Драко, совершенно не сдерживая себя и сжимая пальцами злополучный стакан воды. — Конечно же тебе плохо!       — Ты все равно меня спас…       — Я мог и не спасти тебя, — прошипел Малфой, разозленный той беспечностью, которая проскользнула в голосе аврора.       — Ты всегда спасаешь меня… иначе никак, — он неловко улыбнулся ему, медленно протянув свободную руку и касаясь ею ладони Малфоя. Тот завороженно следил за ним. И вмиг вся злость колдомедика канула в небытие. Его ноги словно подкосились, и он почувствовал, как же устал. Не только за сегодня, но и за последние годы.       — Да, — кивнул Драко, опускаясь на колени и осторожно утыкаясь лицом в шею Гарри, чтобы скрыть мокрый блеск глаз, — никак иначе.       Поттер ласково приподнял лицо блондина за подбородок, оставляя на лбу легкий и почти невесомый поцелуй. Драко не смог сдержать стыдного всхлипа.       — Не плачь, моя звезда…       — Я не плачу, — упрямо мотнул головой Малфой. Он врал.       Что ж, по крайней мере, теперь у него все было хорошо. У них все было хорошо.

***

      — Гарри рассказал мне, что это его маленькая традиция; каждое 31 октября он приходит в Годрикову впадину и рассказывает родителям о том, что важного произошло за год. В прошлый раз я пошел с ним, чтобы… Чтобы он представил меня, как своего парня? Звучит немного странно, но у него было такое выражение лица, что я не мог не пойти. А в этом году я решил, что, может… Может, ты тоже захотел бы узнать, что важного случилось в моей жизни. В конце концов, прошло уже десять лет, как тебя нет со мной, — Драко нежно обвел имя отца на надгробии, опустившись рядом. — В общем, сначала я расскажу про maman, чтобы ты не переживал: с ней все хорошо. В первые годы было трудно, она почти не спала и мало ела, но я видел, что она притворяется ради меня, что все в порядке. Но сейчас мама точно не притворяется — Гарри постоянно водит ее по театрам, музеям и светским вечерам, так что скучать ей некогда. Со мной все тоже хорошо: я отучился на колдомедика и сейчас уже занял должность главы отделения. Имя Малфоев больше не произносят с пренебрежением, потому что я как минимум раз в месяц спасаю непутевого главного аврора, — на этих словах Драко тяжело вздохнул и закатил глаза. — Мы привели мэнор в порядок, я даже купил несколько белых павлинов, ну… Они меня раздражают, если честно, но поместье без них было каким-то чужим. В целом, все идет своим чередом. Мне порой иногда все еще сложно смотреть на наши семейные колдографии, но я справляюсь. И с тех пор, как Гарри вероломно забрался в мою постель, кошмары мне больше не снятся. Я, кажется, так много всего рассказал... Но думаю, ты должен знать самое главное.       Малфой на секунду прикрыл глаза, вспоминая тот самый разговор, которые он долгие часы проматывал у себя в голове. Наконец он встал и улыбнулся уголками губ.       — Я счастлив.       Чьи-то теплые и сильные руки обняли его за талию и привлекли к чужой груди. Драко глубоко вдохнул запах пирога с патокой, который мог принадлежать лишь одному сластене:       — Милый, гости почти прибыли. Невежливо опаздывать на собственную вечеринку.       — Тогда нам следует поторопиться, — он быстро мазнул губами по линии подбородка жениха и вырвался из объятий, подмигнув мягко улыбающемуся Поттеру.       — Ты знаешь, что Малфои — всегда лучшие. Наша фамилия несет в себе память о десятках достойных и великих чистокровных волшебников…       Маленький Драко съежился, ожидая продолжения нудной лекции о чистоте крови, величии рода и прочего…. Но Люциус неожиданно присел перед ним на корточки и потрепал по коротким белым волосам. Его взгляд смягчился, и он посмотрел на круглое личико сына с нескрываемой любовью.       — Но совершенно не важно, кем в итоге станешь ты. Главное — быть счастливым. Обещаешь, Драко?