Иголками

      Грея выворачивает.       Проблемы, стресс, напряжение, битвы, кровь… Слишком много. Слишком много — даже для него.       Грею хочется вывернуть себя наизнанку или хотя бы собрать весь свой лёд и вытолкнуть, чтобы он жгучими иглами прошёл сквозь кожу и вышел наружу. Не хотелось уже никаких сил, и он бы без раздумий ими пожертвовал, если б это только могло остановить безумие. Стал бы жить как обычный человек, нашёл какую-то обычную работу, завёл обычную семью… Да только вот его проблемы (да не только его, а вообще этого чёртового, с ума сошедшего мира) можно решить только с применением его необычной силы.       Грею жарко. Боже как жарко, всему ведь должен быть предел… Он с психу срывает с себя одежду, остаётся в одном нижнем белье, не боясь нагоняя от Эрзы — даже если бы она была сейчас рядом. Особенно после того, как однажды уже видел её почти точно мёртвой.       Чёрт возьми, когда всё это кончится…       — Господин Грей… — тихо звучит со стороны дверей.       Да что ж такое, может он побыть наедине с собой в гильдийной оружейной или как?..       Он оборачивается, сверлит Джувию тяжёлым взглядом — как её только сразу не придавило?       Она этот взгляд ловит, пятится, опускает глаза (что, куколка, не нравится?), но почему-то быстро берёт себя в руки. закрывает за собой дверь, запирает, решительно подходит ближе.       — Господин Грей, ваше состояние… Вы меня пугаете… — она будто мышка — такая тихая и скромная, пытается храбриться и всё равно едва не дрожит под его взглядом.       Впрочем, она ли виновата, если твой взгляд, господин ты хренов, что могильная плита или тяжёлая наковальня? Осталось только раскалить посильнее да по голове ударить — чтоб уж наверняка.       Как же его всё бесит.       А ты, Джувия, что с тобой? Перед глазами так и вертится дерзкая сучка, одетая в кожу да шипованные аксессуары, или же до страшного спокойная девушка, неотвратимая, сильная, будто гроза и сильнейшая буря. От тебя осталось-то — тихая тень самой себя, рябь на воде да лёгкий пар. Почему ты стала такой, да не очерствела, не оскотинилась обратно от всей этой жестокости вокруг? Почему ходишь вокруг хвостом, и в глаза смотришь так преданно?       — Джувия, оставь меня! — Просит её Грей — грубо, резко, может, хоть теперь отстанет…       — Нет, господин Грей! Джувия останется тут и хочет помочь!       Да как ты поможешь, Джувия. Поезд если и не ушёл, то с грохотом уносится — смотри-беги, как бы поспеть за ним, да кто б самого Грея затащил. Видишь, как быстро отдаляется?       Взгляд Грея — немой крик. Глухое отчаяние, острая боль, протест, непринятие себя самого и этого мира, этого безумного мира…       — Да как ты мне поможешь… — глухо цедит он и отходит, надеясь, что она не станет подходить ближе, заглядывать в лицо своими обеспокоенными глазами, воспалёнными, как и всегда…       Ха, Грей. Ты так хорошо её знаешь, что мог бы и не надеяться даже.       Она хватается тонкими пальцами за его плечи, и взгляд её до тошноты сочувствующий, тревожный, пытливый. Джувия-отъебись-пожалуйста-я-больше-не-могу — кричит он про себя, крик такой, что мог бы взорвать планету и доораться до Короля где-то высоко в звёздах. Но это всё в голове. Здесь, в оружейной, Грей молчит и только сверлит взглядом Джувию — с болью, почти что с ужасом.       Ледяные иголки жгут кожу изнутри — особенно там, где её касается Джувия.       — Господину Грею нужно отдохнуть. Так много рисковать жизнью и не отдыхать — вредно.       Он почти готов её треснуть, и тут же горькое, противное чувство вины выливается на него ведром грязной воды, и магу только и остаётся, что обтекать. Обтекать и взглядом умолять оставить его наконец одного.       Пуста оружейная — всё забрали, готовясь к резне.       Ах, скольких своих согильдийцев он рискует не увидеть с каждым прожитым днём?       Хотя Джувию можно было бы и не видеть. Она смотрит на него с обожанием и решимостью, с яростным желанием помочь — боже, без ножа режет!..       — Джувия, ты вообще в курсе, что всё летит к свиньям собачьим? — цедит он сквозь зубы. Почему-то матом при ней ругаться хочется, но совершенно никак не можется.       — Всё идёт довольно хорошо, господин Грей, — возразила она. — Если у вас не получается примириться с новой силой, можете рассказать об этом Джувии. Она выслушает, и станет легче.       — А нахрен она не хочет сходить? — Грей хватает её запястье, сжимает до боли — почему она только не подаёт вида?       — Джувия останется с Греем!       — Боже мой, ты чокнутая, — шепчет он и отпускает руку, зарывается пальцами в волосы, с безысходности отходит на несколько шагов.       Не подходи ближе, дура, иначе себя сомнёт, раздавит — все эти чувства так глубоко и давно были спрятаны, что теперь так и просятся, рвутся наружу. Ты словно мотылёк, летящий ночью прямо в жаркий голодный костёр.       — Джувия всегда будет с Греем… — тише повторяет она и подходит — невыносимо близко, невыносимо добрая… — Джувия не позволит господину Грею погубить самого себя.       Он никого к себе близко не подпускал с тех пор, как на руке и до самого сердца кислотно-жгучим пятном растеклась демоническая сила. Он бы и Джувию не подпускал, да только она разрешения не спрашивает и запретов не слушает.       Как можно быть такой глупой, он ведь просто хочет никому не вредить… И чтобы все кончилось…       — Джувия… — тихо выдавливает он из себя, жмурясь, чтобы не видеть её пронзительного взгляда, боже-как-тяжело. — Джувия, мы в любой день можем умереть. Или потерять кого-то дорогого. Я просто хочу, чтобы всё поскорее кончилось.       Он не видит, но слышит, как шуршит её пальто (как она вообще в нём ходит, жарко, жарко невыносимо!) — и после чувствует, как она крепко его обнимает. Открыть глаза почти страшно. Трудно. Но он открывает, зная, что неизбежно встретится с ней взглядом, зная, что от этого станет ещё жарче.       — Что бы ни случилось, Джувия никогда не оставит господина Грея…       И он открывает глаза. Встречается с её взглядом. Кровь уже будто кипит в венах, стучит пузырьками о стенки артерий, рвётся наружу… — зачем? К ней, разве?       Его затягивает её взгляд, и он, задыхаясь, отпускает себя. Отпускает волю.       Заключает её в цепкие объятия, целует отчаянно, до нехватки воздуха, до жгучего жжения внутри. Жарко, безумно жарко…       Естественно, Джувия не сопротивляется. Что-то тихо лопочет в перерывах между жаркими поцелуями, но он не хочет вслушиваться, только целует её снова — глубоко и долго, лишь бы снова рот не открыла. Головной убор слетает на пол, и Грей зарывается пальцами в синие волосы, прижимает Джувию спиной к стене. Ему мало. Не сказать, чтобы он думал об этом раньше — однако сейчас ощутил сполна эту жгучую нехватку… всего. Поцелуев, прикосновений, эмоций, в конце концов.       Джувия краснеет, расстёгивает пальто до половины, и Грею окончательно сносит голову. Ухватившись за её бедро и закинув себе на талию, он прижимается к ней как можно плотнее, трётся пахом ей о низ живота — чувствуешь, куколка, довольна теперь?       Джувия задыхается, цепляется за его плечи, отвечает на поцелуи — как-то даже отчаянно, словно ждала этого не один год. Вроде бы даже пытается что-то сказать, но он всё ещё не даёт ей, сразу затыкает рот, проталкивает язык в податливые мягкие губы — и голова идёт кругом от того, с каким пылом она на его поцелуи отвечает.       Не хочет он слышать. Время для слов придёт потом.       Снимает с неё пальто, кофту, майку — и зачем только так много одежды цеплять на себя? Она слабо сопротивляется, когда он расстёгивает и срывает с неё лифчик, пытается прикрыть свою наготу. Грей же нетерпеливо хватает её руки, прижимает к стене над головой, любуется недолго и склоняется, покрывая бледную кожу беспорядочными ласками.       В голове словно смерч прошёлся, и мысли никак не собрать. Он так давно сдерживал свои желания, что переставал понимать, чего хочет. Подавлял все свои эмоции и так сильно по ним изголодался, что сейчас жадно проживает этот момент, ловит каждую. В том числе — и её чувства. Джувия выгибается под ним, сдавленно стонет сквозь закушенную губу, вроде как возражает — но только ради приличия, а саму трясёт от желания, и бледную грудь и шею покрыла красная сеточка от возбуждения.       Её сердце колотится. Его собственное стучит как проклятое, того и гляди — сломает ледяную клетку да выпорхнет. И стучит всё сильнее от её стонов, от того, как она дрожит в его руках.       Грей отпускает её руки, лихорадочно гладит девичье тело — до одури нежное, мягкое, льнущее к нему. Жадно целует её снова и снова, будто боясь, что такой возможности уже никогда не будет.       Джувия же обнимает его за шею, прижимается крепко, целует везде где дотягивается — и чувствует себя неприлично счастливой. Почти не верится, но это действительно происходит. И Грей действительно пальцами поддевает резинку её белья — вот так сразу, от первого поцелуя до самого интимного — и проходится пальцами по самым чувствительным точкам. Сперва просто ощупывая, а после почти сразу переходит к массирующим движениям, от которых у неё ноги подкашиваются и совсем уж откровенно исчезают всякие мысли в голове.       — Господин Грей… — страстно шепчет она и снова закидывает ногу ему на талию, прогибается и совсем уж бесстыдно стонет.       Грей разворачивает её лицом к стене, твёрдыми движениями заставляет приподняться на носочки и чуть наклониться, стягивает с неё бельё, приспускает своё. Она замирает, ощущая его дыхание на своей шее, его кожу, касающуюся к её собственной. Его член, толчками проникающий внутрь неё.       Она вскрикивает, кусает губы, судорожно хватается за стену. Грей крепко удерживает её бёдра и сразу задаёт быстрый темп, покрывает шею влажными поцелуями. Джувия какое-то время пытается сдерживать стоны, но какой в этом смысл, если раздаются шлепки, и она самая едва не хлюпает — если нет, то вот-вот начнёт.       — Джувии… так приятно… — сдавленно выдыхает она, прижавшись щекой к стене, зажмуривается.       Его это почти бесит. Даже в такой момент она всё ещё говорит о себе в третьем лице, да ещё и так, словно никогда не прекратит перед ним стелиться. Покажи уже чёртов характер, Джувия, дай понять, что сможешь защитить себя и других, чтобы больше не пришлось о тебе волноваться!..       — Г… Господин Грей… — выдыхает она.       Взгляд у Джувии мутный, затянутый поволокой и безумно возбуждённый. Грей хватает её за волосы, наматывает их на кулак, притягивает к себе и целует горячие мягкие губы.       Джувия и так будто бы балансирует на грани безумия, с трудом удерживаясь на ней. Грей же опускает руку, гладит её живот, опускается ниже — и она приоткрывает рот в беззвучном крике, на время перестаёт дышать. Грей совсем отключает голову, закрывает глаза, прижимается к губам Джувии, и только двигается — с ней в унисон, в одном ритме, растворяется в ней.       Он словно приходит в себя, когда она вдруг цепляется за его руку, напрягается, вскрикивает. Грей замедляется, ловит кожей её крупную дрожь, губами — её громкие стоны. Отстраняется, когда она затихает, и Джувия разворачивается, повисает на его шее, тянется к губам. Грей припадает к мягким губам долгим поцелуем, опускается на пол, тянет её за собой.       Она устраивается у него на коленях, обнимает, прижимается крепко, кладёт голову на его плечо. Грей пытается восстановить дыхание, но от ощущения её губ на коже и её тела на своём ему становится всё сложнее. Джувия мягкая и податливая, совсем не сопротивляется, когда он снова обхватывает за бёдра и приподнимает, снова овладевает ей, — только с долгим стоном запрокидывает голову, впивается ногтями в его плечи. Грей сразу наклоняется к ней, целует шею, кусает бледную кожу от избытка эмоций.       Джувия всё больше раскрепощается, отдаётся ему с самозабвением и страстью, которых он не мог бы даже предположить в ней раньше — и такой она нравится ему всё больше. Джувия обхватывает его лицо ладонями, требовательно целует, становится всё настойчивее — и Грей уступает, позволяет ей задать свой ритм, расслабляется. Только чувствует, как возбуждение и удовольствие постепенно накапливается, охватывает и переполняет его.       В какой-то момент удовольствие зашкаливает, Грей со стоном хватает её за бёдра, требовательно толкает на себя. После резко отстраняет её, откидывается спиной на стену и с глухим стоном изливается в руку. Сидит какое-то время с закрытыми глазами, тяжело дыша. Джувия ненадолго отстранилась; открыв глаза, Грей увидел, что она протягивает ему какую-то ветошь — возможно, ей собирались начищать оружие. Однако и сейчас пригодится.       Он вытерся и снова откидывается на стену, смотрит в потолок. В кои-то веки его не мучает тревога и гнетущие, мрачные мысли, не разрывает на части. Жгучие ледяные иглы под кожей растворяются, отступают, тают от горячих прикосновений и поцелуев Джувии.       Она садится рядом, обнимает, кладёт голову ему на грудь. Молчи, пожалуйста, только молчи, — думает Грей, почти кричит про себя. И Джувия молчит. Словно мысли читает — или же просто понимает его. Грей обнимает её, закрывает глаза.       Грею не хочется сейчас говорить. Время для разговоров придёт позже.