Волчонок

Кляйн торжествовал — Аннель раскололась! Покушение на Франца можно считать раскрытым, но вот убийство малолетнего карманника… Эх, если бы Аннель и здесь наследила! Но нет — сразу видно, что максимум, что она резала в своей жизни — это колбасу. Бьёт по-дилетантски, руки слабые, трясутся, и этого не скрыть. Если бы она знала толк в забое скота, то это вряд ли бы ускользнуло от взгляда Хунека. Роберт же сказал однозначно: не она. Кляйн не сомневался, что теперь, Аннель на месте, у дома Зигелей, расскажет всё, что она знает о его таинственной обитательнице. Как и говорил Дитрих, фройляйн Фукс из тех, кто, осознав, наконец, что сила в руках полиции, становится шёлковым. Велев после обеда привести Аннель снова, Мартин позвал патрульного: — Тим, пойдёшь с нами. — Есть, господин комиссар, — отрапортовал патрульный. На запястьях Аннели снова сомкнулись наручники. Они вышли из участка, и, сев в машину, направились к злополучному дому. Всё это время Аннель не прекращала крутить запястьями. — Вы бы смазывали эти браслеты хоть иногда, — процедила она сквозь зубы, когда машина припарковалась у злополучного дома. — А кушаний из ресторана не доставить ли? — насмешливо спросил Кляйн, но наручники всё же снял. — Итак, где и когда вы заметили эту женщину? Видно было, что задержанная искренне пытается вспомнить. Она морщилась, тёрла лоб, но выдать смогла только следующее: — Приблизительно… Ну… Довольно давно. С утра ещё видела, как тут кто-то копошился в саду. Подумала, бродяги, и прошла мимо. А вечером вижу — как будто огонёк горит. Подкралась, подсмотрела, а там… — Ну-ну, продолжай! Кто там? — поторопил её следователь. — Там женщина! Страшная, как смертный грех! Она там устраивалась, как у себя дома. Явно тут была не раз. Я какое-то время тут повертелась, а потом и ушла. — И больше вы её не видели? Не встречались с нею в городе? — Если бы я помнила всех, с кем встречалась… — уклончиво ответила женщина. Она сейчас вела себя гораздо более разумно, чем утром, но всё-таки… «Она явно что-то недоговаривает. Что ж, будем полоскать её», — решил Мартин. — Опишите подробнее эту особу, — приказал Кляйн. — Лицом она ко мне никогда не поворачивалась. А если бы повернулась, я бы сбежала тут же, — убеждённо ответила Аннель. «Не лжёт», — понял Мартин. Очевидно, после разрушения её легенды о якобы случайном выстреле в сторону Франца, она решила сменить тактику. Не иначе, пытается обвести полицию вокруг пальца, технически не солгав. Она и правда не лжёт. Но каждое слово надо тянуть клещами. Что же за наказание с этой Фукс? А ведь сейчас такой удачный шанс раскрыть убийство карманника, и, наконец, выяснить, кто являлся таинственной обитательницей зловещего особняка. Каждый, кто говорил об этой истории, держал в уме одно только имя — Анна Зигель. И он этой загадки давно пора было избавиться, выяснив всё раз и навсегда. — Мама, мама! — послышался вдруг детский крик. — Элла? — Аннель побледнела, — Элла! Она бросилась к дочери, но патрульный грубо схватил её за руку, а мощная фигура комиссара перегородила путь. — Попытка побега, плюс ещё пару лет. Если что, добавим и нападение на полицейского при исполнении, менторским тоном сообщил Кляйн, наблюдая, как Аннель бессильно пинает патрульного Тима — И я, и Тим — свидетели. — Шантажист! Ты хочешь, чтобы я взяла на себя все мыслимые и немыслимые грехи?! Вези меня в контору! Я готова! — внезапно опять вышла из себя Аннель. Она билась и дёргалась, изо рта летели капли слюны, а глаза стали совершенно безумными. Женщина не осознавала, что она кричит и как выглядит. Почему она не подумала про Эллу? Она ведь росла ей утехой, скрашивала мрачные будни и давала на время забыть о тех прошлой, беспутной жизни. Кляйн скосил глаза и увидел, что Эллу держит за руку мать Аннели. Он подошёл и с сахарной улыбкой произнёс: — Вам не на что здесь смотреть. Это всё — дело наше, и вашей дочери. — Что… Что она натворила? — спросила фрау Фукс, хватаясь за сердце, — я знала, что это добром не кончится, и что… — Да так — стреляла в человека. Просто так. Ни за что. Ладно бы какое зло причинил… — Аннель! Это что такое? Во что ты вляпалась?! — закричала фрау Фукс, но Аннель не слышала её, выкрикивая уже вообще что-то абсолютно неразборчивое. На секунду фрау Фукс ослабила хватку, и Элла резко рванула к матери. Патрульный остановил девочку и передал её бабушке. — Вчера весь вечер у окна просидела —мать ждала, —сообщила сыщику фрау Фукс, — а мать вот… — она кивнула в сторону беснующейся дочери. — Так, попрошу вас отойти и не мешать нам. Мама ещё вернётся, — Мартин посмотрел сначала на Эллу, затем — на подследственную, попрошу вас уйти. Ему было жаль Эллу — вот уж кому достанется больше всего! Аннель отсидит срок и выйдет, а вот Элла… Каково ей будет жить с таким клеймом: Вот так-то: ребёнок — сирота при живой матери. Будет суд и приговор. Девочка каждый день будет допоздна сидеть на подоконнике и смотреть в окно — а вдруг мама явится. И самое страшное, не поймёт, почему от неё отвернулись сверстники, почему называют всякими обидными словами. Сначала она будет кричать «не смей так говорить про мою маму», а потом… Потом придёт время всё осознать. Как так — мать, любящая и заботливая, и вдруг стала убийцей? Немыслимо — теми же руками, которыми она обнимала своё дитя, она такого же ребёнка хотела лишить жизни. Мальчик знать не знает, чем провинился. Дождавшись, пока бабушка и внучка скрылись за углом, а Аннелиза немного успокоилась и перестала выть и вырываться, Кляйн продолжил: — Что может быть хуже для ребёнка и страшнее, чем осознание того, что его мать — оборотень, кровожадное чудовище? Аннель не выдержала и разрыдалась. Хладнокровный тон комиссара окончательно её сломал. Точно схватил её и одним движением переломил хребет. — Ну как, фройляйн Фукс, будем дальше разговаривать, или мне о попытке побега доложить? — Гнусный шантажист! — сдавленно произнесла женщина, глядя себе под ноги, — я тебе слова не скажу! — Скажешь, дорогуша, скажешь, куда ты денешься. Итак, ты видела эту обитательницу дома Зигелей в дальнейшем? Аннель сумела немного приглушить душившие её рыдания, и, шмыгнув носом, обречённо ответила: — Да. Я разговаривала с нею.