Волчонок

Роберт многое узнал о своей подопечной от Кляйна. Соня получила меньше, чем её муж, и вскоре после освобождения, приехала к родственникам и забрала у них дочь. С тех пор они с Мартиной жили здесь, в Инсбруке. Соня пока нигде засветиться не успела, с прежними друзьями-уголовниками не общалась. Редко с кем всречалась, разве что иногда перебивалась случайными заработками. Но нищенкой не выглядела. — Немец, значит… — Роберт о чём-то глубоко задумался. Он выглядел сильно измождённым — почти сутки на ногах, куча бумаг, допросов. Крик слышали все, но никто ничего и никого не заметил. Кто бы мог подумать! Хоть бы раз в жизни попался свидетель, который всё видел и слышал! Но тогда, наверное, детективы остались бы без работы. Он мысленно прокручивал варианты действий. Как ему говорить с Соней? Сказать, что он из полиции? Сразу замолчит. Но это пока единственный возможный свидетель, который может помочь вывести следствие из тупика. А что, если… — О! От этого крика даже Мориц вздрогнул. Роберт же потрепал пса за загривок и ускорил шаг. Ну конечно, как он мог забыть? Этот болтливый писатель подсказал ему поистине гениальную мысль — представиться кем-то другим. Не зря же Эрик Фенчи так удачно рядился в некого Мартина Хоннекера, да ещё и целый спектакль разыграл перед родственниками Анны Зигель, представившись другом семьи! А кто сказал, что уголовница не примет подобную легенду за чистую монету? Из того, что успел откопать Чермак, было ясно, что Соня, освободившись, забрала дочь от родственников, и в последнее время вела себя тихо. А может, у неё, как говорится, с законами лёгкая интрижка. Мало ли существует полулегальных способов наживы? Повезло ещё, что Роберт хорошо знал словацкий язык. Уже сам факт того, что перед ней — земляк, усыпит бдительность Сони. — Мориц, держись рядом. Но пёс вёл себя беспокойно, очевидно, чувствуя, что с его хозяином случилась беда. Команды от Роберта он слушал неохотно, и вчера весь вечер скулил и завывал. Роберт полошёл к невысокому, довольно обшарпанному дому. Трущобы. Теперь здесь не пройти, не промочив ноги. В местных муравейниках как будто весь уголовный сброд со всего Тироля собрался. Преступники разбушевались, чувствуя, что у полиции нет ни сил, ни средств всех переловить. — Ну что ж… — Роберт зашёл в подъезд, и, пройдя на второй этаж, постучался в одну из дверей. — Пани Соня, — обратился он по-словацки, — вы дома? Тихо. Роберт осторожно проверил, закрыта ли дверь. Нет, судя по всему, кто-то дома всё же есть. Ему казалось, он слышит крадущиеся шаги. — Откройте, пожалуйста! — продолжил Хунек. Снова нет ответа. Кажется, Соня пока думает, кого это принесло сюда. — Чего вам угодно? — послышалось из-за двери. Есть! Ответила. Обычно тот, кто спрашивает, контролирует ситуацию. Сейчас инициатива была в руках Сони. Надо как можно скорее её перехватить, пока она не разрушила всю комбинацию. — Слушайте, мне неудобно из-за двери разговаривать. Хотел Марека по старому адресу найти — а он не живёт там давно. Тут, наконец, дверь приоткрылась. На пороге показалась светловолосая женщина. Не знай Роберт её истинного возраста, решил бы, что ей не меньше сорока. Тюрьма её сильно потрепала. А может, и испанка. — Кто вы, юноша? Я вас совершенно не помню. — Зато я вас помню, — широко улыбнулся Роберт. — Тогда, в Прешове, я к Мареку забежал на огонёк, он вас и представил. Не подскажете, где он сейчас? — Марек… Нет его больше, — с горечью ответила Соня. — Уморили, гады! Быки ему не давали спать, а ещё адвоката не пускали! Врёт, но как убедительно! Хунек прекрасно знал, что Марек Немец дожил до суда, а в тюрьме умер от испанки. Соня, конечно, та ещё артистка. С ней надо держать ухо востро. — Это… Ужасная новость… Примите мои соболезнования… Выпить бы за упокой… А здесь есть, где выпить? В Праге, как сейчас помню, в любом трактире отличная выпивка. А местным я, если честно, не доверяю. — У меня — точно нет. Сейчас бы на всякую гадость деньги транжирить! Мне дочь растить надо. — У вас есть дочка, оказывается? А сколько ей лет и как зовут? Сложно было изобразить искреннее удивление. Роберт из досье знал, что её зовут Мартина и ей сейчас двенадцать. Но отыгрывать роль надо было до конца. — А вас, юноша? — насторожилась Соня. — Вы так и не представились! — Ах, да… Роберт Велевский! Проездом из Братиславы! Он чуть не ляпнул «Прессбург» по старой памяти, и тут бы наверняка споткнулся. К счастью, пронесло. Соня удивлённо приподняла бровь. Что-то не давало ей покоя в этом госте. Да, он чётко говорит по-словацки, и видно, что из тех мест. Но что, если он — легавый? Вот это и беспокоило Соню больше всего. Конечно, её муж много с кем по долгу службы пересекался, но вот именно человека с такой фамилией она не помнила. — Так а за что Марека-то арестовали? Вспоминаю его, вроде, весёлый был человек, байки травил изрядно… А тут такое? — Посадили, и меня тоже. Требовали, чтобы я Марека оговорила, — всплеснула руками Соня. Вот те раз… Похоже, она искренне верит в собственную легенду. Так всем легче: сочинил легенду о том, как невинно пострадал, отточил до совершенства, и готово! Роберт сам с этим сталкивался. Да, ни один преступник не скажет, что деградировал до того, что счёл возможным нарушать закон. А тем более, мошенник. Кляйн рассказывал, что Соня при аресте была растеряна настолько, что и отрицать ничего не могла. Даже сама показала, куда они с мужем прятали краденные бланки. — О-о, ну быки… Чего от них ждать, — развёл руками Роберт. — Хорошо хоть с дочерью ничего не случилось. — Случилось! Они обещали мне по животу оттоптаться! Убить её хотели! — на глазах Сони выступили слёзы. — И потом отняли! — Это что же, прямо в тюрьме вы и родили? Жуткое место, честно. — Ну, в Триесте ещё терпимо было. Правда вот с соседями мне не повезло. Сестра-начальница ещё просто Цербер… — А много вас там было? — поинтересовался Хунек, прокручивая обоснование следующего вопроса — разговор не должен выглядеть, как допрос. — Знаете, я думал всегда, что у беременных как-то что ли инстинкт лучше работает… Ну… Отберут ведь ребёнка. — Да ну, чего вы Кому-то я бы точно не показала бы даже детей! Одна вон, убила своего ребёнка, и довольная! Рассказывала ещё так… Господи, ну и тварь! Прямо смаковала все подробности того, как потом принесла его домой и спать завалилась… «Выродок и его мамаша»… — думал Роберт. Кажется, это оно! — Это не ваша… Как её… Ну… Зингер? — Зигель, — холодно ответила Соня. — И её видела. Но нет, своего-то жалко было. А эта мадьярка… Как её? Как-то на «К» её звали… Она просто после родов лечилась. Есть! Всё сходится! Выяснить бы только имя этой мадьярки… — Вам не позавидуешь, — сказал Хунек, покосившись на дверь, за которой его ждал Мориц. — Ну, теперь-то, главное, дочка при вас. Какой бы неискренней ни казалась эта жуликоватая словачка, видно было, что здесь она не кривит душой. — Да уж… Слушайте, а где тут у вас можно выпить? Я плохо в городе ориентируюсь просто. Вот только пару дней как здесь. — Да, конечно, — ответила Соня. — Только осторожнее — тут быки всё ходят что-то, вынюхивают. Роберт призадумался. Надо было как-то подловить Соню, или заставить её рассказать всё о соседках. Но он не знал, с чего начать. — Говорят, опять она? — Боже упаси! — замахала руками Соня. — Её тут не было и нет. А вот соседка её… Она бы смогла. Они друг дружки стоят: одна детей заживо сожгла, другая собственного на морозе бросила, сто чертей ей в печёнку. Вроде милая с виду, мухи не обидит. А раскроет рот — перекрестишься! Слышали бы вы, как она смаковала свои фантазии! — Ну, мадьяры — они такие: живодёрство с молоком матери впитали. «А откуда он узнал, что она — мадьярка»? — вдруг подумала Соня и посмотрела на Роберта с недоверием. Погасший было огонёк подозрения разгорелся с новой силой. — А с чего вы решили так? Она ведь могла быть и хорваткой, и даже чешкой. — Так вы же сами сказали, — ляпнул первое, что ему пришло в голову, Роберт, — мадьярку какую-то запомнили, вот прямо интересно стало. А на что они способны, я сам видел. Не люблю их. Я помню в Дебрецене горе-мамашу, которая вот точно так же всякой гадости напилась, родила под забором, и бросила… Не она ли? «А вдруг он всё-таки легавый»? — встревоженно думала Соня. — Ну не знаю, я всяких встречала. Нет, точно не Дебрецен. Вот эта самая, вроде, из Кечкемета. Хвастала, что может любого, как свинью, зарезать. Предлагала и мне избавиться от ребёнка. Говорила, что я даже ничего не почувствую — это же раз, и всё. Роберт видел этот неподдельный страх в глазах Сони. Очевидно, её оставили один-на-один с этой садисткой. Результат превосходил все его самые смелые ожидания — личность убийцы была где-то здесь. — Дикость просто, — согласился Роберт. — Знаете, я же чего сюда пришёл-то… Марек меня когда-то здорово выручил, долг хотел бы отдать. — Старыми кронами что ли отдавать будете? — насмешливо спросила Соня. — Пустите их лучше на растопку печи — больше пользы будет. Однако сложно было не заметить огоньки, зажегшиеся в глазах женщины. Она явно воодушевилась тем, что некий приятель её покойного мужа сам пришёл и предлагает деньги. Все подозрения как рукой сняло.