радужный свитер

Тэхен странный. Он вечно сидит, уткнувшись носом в свои пыльные книги, и улыбается иногда так, что мурашки по коже. Чонгук приходит в библиотеку для того, чтобы позаниматься в тишине, но вынужден наблюдать за этим. У Тэхена свитер, рукава которого он постоянно натягивает на пальцы, хотя у них в школе хорошее отопление и это просто глупо. Наверняка, свитер еще и колючий (Чонгук его не трогал, но почти уверен в этом). В столовой, когда все разбредаются по компаниям и громко бренчат столовыми приборами и тарелками, обедая, Тэхен предпочитает есть в одиночку в почти самом дальнем углу. И это, наверное, бесит сильнее всего. У них не прошлый век, все хоть как-то общаются между собой, но он настойчиво продолжает выбирать одиночество, выстраивая имматериальную преграду на пути к другим (или к себе?). Чонгук изредка (чуть чаще нужного, если честно) наблюдает за ним и в столовой. У Тэхена с собой всегда аккуратно сложенная в контейнер еда (скорее всего готовила мать, потому что парни не могут так аккуратно что-то делать), ест он не спеша, часто при этом заправляя длинные кучерявые волосы за ухо. Он делает это так часто, что Чонгуку хочется подойти и собрать их в резинку. Просто чтобы не мешало. Чонгуку, вовсе не Тэхену. На уроках он сидит, как ни странно, почти в первых рядах, внимая и старательно делая записи. Чонгук в его тетрадки не заглядывал, но скорее всего у Тэхена аккуратный и ровный почерк, как и подобает ботанику вроде него. И наверняка, он хочет поступить в какой-нибудь престижный университет, раз так усердно занимается и почти никогда не пропускает занятия. Тэхен раздражает. Своим присутствием, манерностью, свитером, волосами, своей тишиной. Всем. Чонгук почти бесится, когда тот попадается ему на глаза, но почему-то продолжает высматривать его в толпе одноклассников. Кучерявая голова или клочок знакомого свитера всегда автоматически привлекает внимание к себе. Чонгук думает, это из-за антипатии. Ну, вот не нравятся ему такие одиночки, как Тэхен. Которые сами изолируются ото всех, словно не от мира сего. Но почему-то другие, точно такие же не удостаиваются и доли того внимания, что Чонгук уделяет Тэхену ежедневно. Чонгук не назвал бы себя рачительным учеником, но почему-то всегда делал все в меру. По крайней мере старался и в учебе и в спорте быть чуть лучше середнячка. Золотая середина, все дела. Но почему-то Тэхен перевешивал третью чашу весов, нарушая негласное правило. — Извините, — даже своим опозданием он привлекает к себе внимание. — Там дождь. По Тэхену видно, что на улице дождь. Даже излюбленный свитер насквозь промок, что уж говорить о волосах, которые теперь безбожно прилипали к таким же влажным щекам. — Иди и переоденься в спортивную форму, — Тэхен послушно уходит, и возвращается лишь через пятнадцать минут полностью переодетым и с высушенными волосами. Привычные кудряшки теперь больше пушатся, делая его вид окончательно беззащитным. Такое Чонгуку тоже не по нраву. Парни должны уметь постоять за себя. Особенно такие, как Тэхен. Чонгук до конца урока не может отвести взгляда с сутуленной спины, так непривычно одетого в спортивную форму (занятия спортом были единственным предметом, которые Тэхен позволял себе прогуливать с завидной регулярностью). Хотелось снять с себя пиджак и накинуть на чужие чуть дрожащие острые плечи, чтобы наконец перестал. И все же бывают дни, когда Тэхен не его одного бесит своей асоциальностью, раз после школы, когда в классе остаются единицы, к нему подходит парочка местных задир (просто Чонгук тоже медленно собирается и это никак не связанно с Тэхеном). — У тебя что, нет денег на нормальную одежду? — и дураку понятно, к чему они ведут. Чонгук из любопытства замедляется, чтобы проследить за развитием событий. Он никогда не был из числа тех, кто буллил своих одноклассников, но внезапный интерес пробудил в нем то запретное озорство. — Что? — глаза Тэхена были полны непонимания, это было видно даже ему. Вот идиот, думает Чонгук, нет бы свалить быстро, так еще и любезничает. Один из задир, тот, что повыше будет, положив свою костлявую руку Тэхену на плечо, настойчиво прижимает его к стулу, не давая встать. — Глухой, что ли? — поддакивает другой своему другу, скидывая вещи с парты на пол. Пенал, в котором Тэхен бережно хранит свои ручки для аккуратных записей (еще одно ненужное наблюдение Чонгука), книги и тетради — все это теперь лежит на полу. В классе возникает тишина. Все, кто до этого был тут, видя развивающуюся ситуацию, уже давно убежали, остается только Чонгук. — Давно хотел спросить, что за дерьмовый свитер? — не отстают те двое, уже совсем распаляясь. — Давай помогу снять… — Ткань под пальцами трещит, на что Тэхен почему-то реагирует слишком бурно, с силой отталкивая оппонента. — Не трогай! Даже Чонгук удивляется, чего уж говорить об этих двоих, которые, получив желаемой реакции, лишь раззадориваются сильнее. — Ах, ты дрянь… И глаза, те самые, которые его так раздражают все время, вдруг сверкают в его сторону. Блестят так, словно Тэхен мог бы в эту самую минуту расплакаться. У Чонгука непонятная дрожь по телу и электрические импульсы где-то посередине грудины. Почему-то отвести взгляд трудно. Тэхен просит о помощи, нет, умоляет — по глазам видно. Но… Тяжело вздохнув, Чонгук решает, что с него хватит развивающейся драмы перед глазами, неторопливо встает со своего места и хватает рюкзак. Двое хулиганов принимают на свой счет его реакцию, поэтому останавливаются выжидая. Хмыкнув на такое, Чонгук закидывает рюкзак на плечо и, развернувшись на пятках, направляется к выходу из кабинета. Он в личные супер-герои не записывался. В последнее время он и так слишком много внимания уделяет этому Тэхену, а усложнять ситуация самолично — глупо. Его родители расстроились бы, узнай, что он так холодно поступил, отказав в молчаливой просьбе помочь. А Тэхен ведь буквально просил об этом всем своим взглядом. Чонгук чертыхается и встряхивает головой, пытаясь избавиться от ненужных мыслей. Не его дело. Не его. Не его. Но почему-то он останавливается около школьных ворот, никуда не уходя. Просто, чтобы убедиться, что… Чонгук сам не знает, чего он тут ждет. Если Тэхена избили, а это скорее всего именно так, то зачем ему тут стоять? Проходит минут десять, прежде чем те два отморозка уходят, гогоча чему-то своему и активно жестикулируя. Тэхен не заставляет себя ждать, появляясь минутой позже. На первый взгляд с ним все окей, и Чонгук уже было решает, что это было глупо ждать чего-то другого, но потом присматривается к чужому лицу повнимательнее. Тэхен плачет. То есть, реально плачет. Обливается крупными крокодильими слезами и держится за порванный рукав своего излюбленного свитера. У Чонгука сердце в пятки уходит (не должно, но почему-то предательски ухает куда-то вниз). Не то чтобы для него было новостью, что Ким Тэхен может так плакать, но… Почему так горько? У Чонгука сердце щемит лишь при взгляде на эти мокрые щеки. — Эй. Голос выходит каким-то зажатым. Тэхен вздрагивает, до этого даже не видя, что перед ним кто-то есть. И, кажется, видя этого кого-то определенного, плачет сильнее. И Чонгук чувствует себя самым настоящим предателем. И не то чтобы их с Тэхеном связывало что-то, что обязывало бы ему помочь, просто… — Держи, — достав свою спортивную форму, Чонгук протягивает ее Тэхену, а тот словно человеческую речь забыл. Красные глаза смотрят на него с какой-то неуверенностью и неверием. — У тебя же нет ничего с собой — ты не был сегодня в спортзале. А это, — говорит Чонгук, указывая на разорванный рукав, — не дело. — Не нужно, — Тэхен пытается обогнуть его и как-то незаметно уйти, но не успевает и шага прочь сделать, как его ловят за плечи, накидывают на них верх от спортивной формы. — Чонгук… Было бы глупо, не знай Тэхен имени своего одноклассника, но почему-то Чонгука припечатывает к асфальту от этого. Буквально секундное помешательство, которое чуть-чуть, да ставит все на свои места. Кажется, с него на сегодня и правда хватит Ким Тэхена. Нужно все переосмыслить. Кардинально так.