Некий гаремный реванш: пятая колонна

Тома открыл глаза в полной темноте, уже через пару секунд оформившейся в очертания такого знакомого потолка его больничной палаты. Точно его палаты — вон, пятно от выпущенной несколько месяцев назад молнии Мисаки. Да и все ощущения пели о том, что тихое жужжание приборов, особая мягкость кровати, комфорт пижамы знакомы по всей неудаче. А ещё что он не один в этой палате. Тома сел, скользнул взглядом по собравшейся толпе, но предпочёл сначала обратить внимание на правую руку. Та фактически превратилась в один огромный бинт с торчавшими щупальцами капельниц. Бинт плотно сдавливал, даже плечом не пошевелить, но Тома чётко ощущал — там, под лечебной белой простынёй, есть плоть. Рука приросла обратно. Хотя последним воспоминанием было пустое пространство перед глазами, а также лица Аквы, Оллеруса и Серьи, пытающихся помочь. Сейчас всех троих в палате не было. Индекс спала, сидя на маленьком стульчике в подножии кровати и придавив телом в белоснежных одеяниях сами ноги. Ицува у двери также спала сидя, но твёрдо сжимала направленное в потолок копьё. Лессар же своё положила на пол и удобно устроилась у той на коленях, улыбаясь во сне; её золотой хвост чертёнка слегка подёргивался. Четвёртая девушка лежала параллельно Индекс в той же позе, и длинные яркие волосы скрывали её лицо одним из немногих светлых пятен. Тома сглотнул. Осторожно протянул левую руку, коснулся этих волос — и Шокухо Мисаки от первого же прикосновения подняла голову и улыбнулась. Он не успел ничего сказать, как девушка, слегка приподнявшись, потянулась к нему и поцеловала. Тома обернул левую руку вокруг её мягкого тела, наслаждаясь сладостью губ любимой девушки. Тепло прошло от головы до пят, а хорошее настроение резко поднялось, смешавшись с горечью осознания своих проступков. Как давно он её не целовал, не ощущал, не видел… занимаясь всяким с другими ради их спокойствия… Но Мисаки не спешила его обвинять, наоборот, радостно улыбалась. — Наконец-то, — прошептала она, а затем аккуратно уложила на подушку. — Прости, Томик, ничего больше поцелуя. Гекота-сенсей запретил лично, пока рука не приживётся. — Приживётся? — Тома ничего больше поцелуя сейчас и не смог бы. — Тебе пришлось пришивать руку, — Мисаки подтянула к себе стульчик, на котором сидела до этого, и уселась почти рядом с его лицом так, что её массивная, скрытая лишь формой Токивадай грудь едва не нависла над ним. — Хорошо, что её успели сохранить до прилёта врачей… но тебе ведь надо всё полностью рассказать, так? — она понимающе улыбнулась, заодно снимая пиджак и оставляя перегородкой лишь белоснежную рубашку. — Поиграем в молодую секретаршу, отчитывающуюся перед строгим боссом? — Нам вообще придётся сейчас много поговорить, думаю, — этого всё равно не избежать. — Раз уж пока ты всех усыпила… — Да, но не силами, — Мисаки отвлекающе полезла в карман рубашки и вынула небольшой чёрный квадратик. — Стянула тут у Кумокавы, так что теперь мы все ограждены от мира. С чего начнём? — С чего захочешь. — Тогда давай сначала объясню, как сюда попал, — Мисаки убрала квадратик и посерьёзнела. — С чужих слов: эта Отинус тебя сильно потрепала, но Оллерус помог продержаться, пока Серья вызывала помощь сразу из Академия-сити. И вызвала не только врачей, но и полицейских мех, так что они вместе с твоими девочками, Гунхой и кто там ещё был атаковали «Трезубец». Целый день сражались, но в итоге всех обезвредили, а тебя на самолёте отправили сюда, начали операцию… и уже неделя прошла. Потрепала — хорошее слово. Он попросту оказался бессилен перед Магическим Богом. Вопреки своей руке, вопреки желанию поражения Отинус, вопреки всему убеждению. И вот… минус неделя жизни и сколько ещё впереди. — Все живы? — если своим поражением ещё и других подставил… — Кого знаю — все. Жителей города ещё подсчитывают… — то есть их как раз много. На этот раз он не сумел спасти людей. Тома прикрыл глаза, а Мисаки склонилась и погладила по волосам. Её нежная рука, ласково дотрагивающаяся до пылающей отчаянием головы, внесла немного успокоения. — Отинус и GREMLIN? — Ушли. Словно вся неудача свалилась разом. Тома аж захотел, чтобы Мисаки вышла из палаты, оставила бы его одного казнить себя… но она всё сидела, всё поглаживала по волосам и улыбалась. — Не опускай руки, Томик, — и вновь словно читала мысли, хотя обещала этого не делать. — Если верить рассказу Серьи, то там ещё куча народу рядом с тобой торчала, и никто даже не пошевелился помочь. А если бы ты не появился, то всё вышло бы ещё хуже. Тома лишь слабо улыбнулся. Ладно… подумает об этом позже, не сейчас, когда любимая гладит и её грудь от усилий слегка покачивается перед глазами. — А у тебя тут как всё… — он осёкся, вспомнив слова Гунхи. — С Сен-Жерменом сразилась, выходит? — Сразилась… — Мисаки покачала головой и посмотрела на спящих Ицуву с Лессар, затем на тёмные окна. — Томик, я не хочу ничего от тебя скрывать, но если это попадёт в чужие уши… хоть в чьи… — Можешь тогда не говорить, Мисаки. Проживу без тайны. — Томик, — она почти легла на него, и прикосновение мягких пузырей к боку заставило молчать. — Я тоже в твоей GEKOTA. Работаю над тем же, что и ты. Потому от тебя секретов не будет. Но только от тебя. — Хорошо, Мисаки, — теперь он улыбнулся искренне. — Выкладывай, как ты одолела одного из сильнейших магов. — Не одолела, Томик, и не сильнейшего. Но давай… — она слегка завозилась, умещая грудь в ямке одеяла между его телом и левой рукой. — Давай сначала. Когда во время Второго Эпизода клоны освободили заключённых, то сбежал не только Унубара, сбежала ещё и Аю. Митцури Аю? Вновь её отголосок появляется… принося с собой воспоминания, что прошлый Тома забыл полностью, да и нынешний не отказался бы… — Она какое-то время пряталась ото всех, — теперь Мисаки не показала, что заметила его волнение. — Сумела понять, что происходит нечто грандиозно-страшное, и не хотела быть частью этого. Интри её не выцепил, но сумела выцепить Кихара Юитцу и вышла на связь. Предложила место в особой команде. — Мисаки, я не учил имена всех Кихар… — И не стоит, — она засмеялась радостно и лучезарно. — Юитцу ученица Генсея и Нокана, обычный человек. Даже не вживила себе ничего, но зато очень умна. Я слышала о ней краем уха ещё когда обучалась, Аю тоже… и потому поняла, что в лапах Кихар ей не светит ничего хорошего. Голова Шокухо лежала у него на животе, смотрела не отрываясь, и в её глазах блестели такие родные звёздочки. — Тогда Аю пришла ко мне. Точнее, вычислила одну из моих постоянных девочек, и через неё передала послание. Я рискнула встретиться с ней, и мы устроили ментальный поединок. Я сломила её легко, заглянула в разум, и… Мисаки ненадолго прервалась, обдумывая следующие слова. — Томик, я сама не поверила — но Аю исправилась. Осознала свои ошибки. В тюрьме с ней работали психологи, она сама работала, читала, ограничила способности… и в итоге раскаялась в том, что сотворила и хотела сотворить с нами. Аю исправилась — и теперь не хотела попадать в преступные руки. Так что мы доверились друг другу, и решили придумать план по её спасению. Мисаки вновь улыбнулась, на этот раз самодовольно, и Тома сразу понял, что всё получилось. — Аю вступила в группу Юитцу, названную SECTOR, и начала шпионить на меня. Тем более что они отчего-то вбили себе в голову, будто я возродила Экстериор, и вознамерились его искать. Аю под шумок подчинила себе всех членов группы, за исключением самой Юитцу, она поставила себе защиту от подчинения, и… Теперь улыбка исчезла, даже заменилась какой-то злостью. — Серья тоже играла в этой партии. Она воспользовалась технологиями Академия-сити, выдала себя за помощницу Кихар, также защитилась от Аю — и всё ради Сен-Жермен. Та прибыла в город, дабы поймать тебя, Томик — но ты уехал в Англию, и эта дурочка решила выбрать меня для своего представления. — Подожди, Мисаки… — Тома даже пошевелил левой рукой, прерывая её. — Ты… о Сен-Жермене говоришь в женском роде? — Сен-Жермен — это клоны. Как клоны Рейлган, только магия, — на полном серьёзе ответила Мисаки. — Он сделал себе клонов девушек, только не рассчитал, в итоге их логика была… больно вспоминать, — и она действительно поморщилась. — В общем, эти клоны заперли меня, Етцу, Гунху, SECTOR и одного парня в «Дианоиде». Алмазный отель, помнишь, предлагала там пожить? — А я чуть не скончался от цен, — развеселился Тома. — И чего переживать, я же сказала, что оплачу! Ладно, — Мисаки вновь погасила улыбку. — Моим планом было простое театральное представление. Аю нацелила на Етцу и Гунху атаки серьёзно выглядящие, но неопасные для их сил. Сама же должна была притвориться разгневанной яндэрэ, всё ещё желающей добраться до тебя, и мы разыграли сцену, по которой она отдавала приказ убить меня. Опять-таки атакой, что выглядит серьёзной, но не опасна. — Мисаки, ты же… — Тома беспокойно скользнул по ней взглядом. — Секретики пятого уровня и Етцу под рукой, — ангельски просияла Мисаки. — А я в ответ вся такая яростная якобы убила её. Заодно продемонстрировала Кихаре, что я опаснее обычной забитой девочки. На деле погрузила Аю в искусственную кому, с помощью Етцу забрала её тело, вынула из комы, обеспечила новую внешность и помогла сбежать в Японию. — То есть… — Аю покинула Академия-сити и больше не хочет быть связанной ни с ней, ни со мной, ни с тобой. Тебя она и вовсе не захотела видеть. Аю весь план постаралась обустроить так, чтобы подвергнуться испытанию и убедить саму себя, что изменилась к лучшему вопреки соблазнам. Но тебя посчитала слишком большим соблазном, а когда я рассказала о… нашей ситуации, то полностью отказалась стать «третьей в пятом ряду». Ну вот они и добрались до главного. — А что Серья? — решить все мелкие вопросы до. — Она воспользовалась Сен-Жермен, дабы попробовать пробудить в нас патриотические чувства и завербовать в Третью Мировую. Я формально согласилась, Етцу не заставишь… а Гунха, похоже, проникся. Хотя и к лучшему, если помогал там людей спасать… Кажется, ещё и с Серьей поговорить надо. Что-то все стали мутить хитрые планы, а ему потом как пить дать распутывать придётся. — И что с Сен-Жермен? — Серья забрала. Скорее всего, в руках у Кихар. Честно говоря, я не жалею о ней, Тома. Она отчётливо намечалась нас убить. — Ну и ладно, — скорее всего, именно это всё смутило Гунху. Мисаки «убила» у него на глазах, ещё одну девушку просто забрали, и неискушённый во всех этих интригах парень не понял, как ко всему относиться. Этап новостей на этом завершился — по крайней мере, Мисаки больше ничего не говорила, продолжая лежать на нём, блистать звёздочками в глазах и улыбаться. Не хотелось терять момент, но когда ещё выпадет… — Мисаки, слушай, по всем девушкам… — Ты мне скажешь что-нибудь новое? Этот вопрос так осёк Тому, что он не придумал ответа — и Мисаки слегка хихикнула. — Мы уже обговорили, Томик. Ещё когда ты уехал и позвонил после. И дальше лишь повторялось. Не надо, я верю тебе и верю твоим словам, понимаю их, так что не говори ещё раз. — Просто что тебе теперь с ними всеми… — Это я разберусь сама, хорошо? Пусть даже и… — вот теперь она точно недовольно скривилась. — Рейлган не только жива, но и умудрилась пролезть. Понятия не имею, как буду с ней говорить… — Можешь пригласить её прямо сюда. Поговорим вместе. — Томик… засыпай. Я справлюсь. Не буду никого распугивать и выгонять, обещаю. Ты, главное, скажи… Мисаки на несколько секунд прикрыла глаза и выпалила: — Они ведь все хуже меня в постели, да? Тома не смог удержаться от смеха. Если это больше всего её беспокоит… — Нет никого лучше тебя, — он говорил сущую правду, хотя по общим показателям ставил Ицуву очень близко. — И я докажу это, когда выпишусь. — Когда ещё… — благодарно моргнула Мисаки. — А добрый доктор мне запретил вообще всё с тобой. Ну, разве что… Она выпрямилась и медленно начала расстёгивать рубашку, обнажая бледное в полной темноте тело. — От «посмотреть» вреда уж точно не будет… тем более тогда не удалось. Надо завершить начатое, так ведь, Томик?