Люблю, горю, сгораю

Был уже закат, кажется. Солнце опустилось совсем низко, оставались последние минуты при его свете. Пол не любил смотреть на такое солнце - оно становилось ярче, оно сгорало, говоря последние слова, которые так никто и не услышал. Да, это было просто Солнце, которое завтра же, примерно в пять утра, снова взойдёт. Но с людьми такого не было, они просто сгорали дотла. Просто ни во что. Маккартни боялся последних слов - того, что останется в памяти навсегда, как едкий дым сигареты, въедаясь запахом в одежду и волосы. Того, что ломает тебя изнутри, но ты упорно продолжаешь идти дальше, храня их в сердце, как смысл жизни. Но они не смысл - они яд, что медленно убивает. Каждый день и совсем немного. Сегодня ты видишь разбитое зеркало, а завтра сердце. - Макка? – зовёт его Леннон, который становится рядом и так же облокачивается о перила. Наверное, будь они чуть-чуть ближе с Джоном, он бы позволил себе ворваться в его объятия, или хотя бы уткнуться лбом в плечо. Ему просто нужно человеческое тепло, хорошо? Потому что он любит, горит, сгорает. Вместо ответа Пол отрицательно качает головой, мол, всё хорошо, всё в порядке. Но он знает - Леннон пусть и не заботится о чужих проблемах, но явно не дурак и видит, что не всё в порядке. И он понимает, правда понимает, но молчит. Потому что это не по по-джоновски - говорить о чувствах и пытаться помочь, копаться в чужих проблемах. Мало ли какие тараканы живут в голове у этого мальчишки. Пусть даже думая об этом, Леннон чувствовал себя тем ещё придурком (потому что это Пол. Просто мягкий, милый и простой Пол), ему просто нужны были хоть какие-то балласты 'за' отсутствия помощи. Потому что это не по-джоновски - влюбляться в милых мальчиков. Кажется, они оба потерялись или уже просто умирают. Медленно, но верно. В мире, где либо ты, либо тебя хоронят, они не хотели закапывать друг друга. Поэтому они сами медленно умирают. Медленно... - Сгораем. Мы все сгораем. Леннон даже не хочет переспрашивать, точно узнавать, что он имеет ввиду. Это просто правда, от которой не убежать. Вероятно, они могли бы спасти друг друга, но никогда не покажут любви. Один гордый трус, другой обречённый больной. Потому что Джон всё ещё хочет сказать, что сгорает тут только Пол. Люди при болезни сгорают, медленно. Становятся бледнее и бледнее, хуже и хуже, и наконец оставляют этот мир. Маккартни это видел на примере своей мамы. И ему хотелось кричать «Вернись ко мне», только некому кричать. Пепел - не Солнце, не встанет на рассвете. Он тоже, скорее всего, сгорит. От любовной болезни. Джон кладёт руку на макушку другу, перебирая мягкие тёмные пряди. Пол смотрит измученно вдаль, ведь Солнце зашло, оставив лёгкую дымку света. Сгорело заживо. Всё кончено, всё кончено. Конечно он уже не верит, что завтра оно встанет, но знает это. Ведь никуда не деться от процессии, в которой ты смотришь на собственные похороны. Интересно, его друг придёт на них? Маккартни чешет глаза - он делает это всегда, когда хочет спать. Но наверняка знает, что не заснёт, пока не будет спокойно. Спокойствие могут подарить только близкие, только те, кто поделится своим теплом. Леннон тоже это замечает. Он ведь смотрит неотрывно, словно в душу пытается заглянуть, только Поли хорошо прячет глаза. Сквозь пальцы проскальзывают пряди, и рука оказывается у основания шеи. - Пошли уже, – шуточным тоном зовёт его Джон, хотя у самого нет желания даже говорить. – Время совсем не детское, малыш. А он молчит, никак не реагирует. Как будто дышит перед смертью, считает последним секунды перед неизбежным. Мелко дрожит, до побелевших костяшек сжимает перила - кричит «Дайте мне ещё времени. Я не успел». Маккартни и вправду не успевает, а может, совсем не успеет сказать или сделать что-то. А всё происходящее сейчас выглядит как сюр. И почему-то ему смешно, но не по-настоящему. Это всё ещё нелепость, сюр, глупость и неловкость. - А завтра, – просит Маккартни, повернувшись к собеседнику. Леннон щурится, но всё так же видит широко распахнутые глаза, что смотрят выжидающе и поломанно. Не показалось. Разбилось. – Завтра мы придём сюда? Пол быстро моргает, хлопая своими густыми ресницами, и снова тянет руки к глазам. Он будто пытался придать всему этому детскую непосредственность и простоту, но малыш Поли плохой актёр. Особенно для Джона. - Наверное, – бросает парень, совершенно неуверенный в том, что завтра будет, потому что они могут умереть и сегодня. Кто-то из них. Возможно, кто-то уже умер или сгорел. Маккартни только сгорает. Ещё здесь, но уже не с ними. - Так нельзя. Это дорога в никуда. Меня не поймут никогда, знаешь? Никто и не полюбит меня, я просто всегда буду один. Это тоже ненормально, но гораздо проще тихо сгорать, чем переубеждать целую толпу. Леннона тоже не поймут, но он продолжит играть этот театр. Пол просто слабак, если решил признать это кому-то. Пол его тоже не поймет. А он все равно продолжает: - Мне иногда кажется, что ты можешь понять меня. Но ты занимаешь неприступную позицию. Я бы тебя попытался понять, я бы попытался ради тебя. Джон ещё никогда так сильно не хотел ударить Маккартни. Разбить нос, до размазанной крови на этом лице, ведь так говорить правду нельзя. Он бьёт почти в самую цель, потому что Леннон и правда пытается занять наилучшую позицию для себя. Лишь пытается. Он крепко сжимает его плечо, и Пол про себя смеётся, что лучшая смерть - смерть от рук друга. Было бы неплохо, если бы он и правда задушил его. Джон отпускает плечо только тогда, когда замечает, что мальчик прикусил губу. Пропал последний свет, осталась одна темень. Стало холоднее, в разы. Ветер продувает незаправленную рубашку, от чего мурашки пробегают по всему телу. Холод окутывает полностью, заставляя остаться умирать в нём, утопать. Но если бы кто-то предложил тепло - Пол не отказался бы. Он правда не знал, что ему делать, пока Леннон не повёл его к дому. - Я попытаюсь тебя понять, – тихо проговаривает Джон, хватая Маккартни за руку. – А теперь по домам и спать. Вон, все глаза себе расчесал. Пол крепко сжимает его руку, точно боясь, что отнимут. Ему предложили - он не отказался. А Джон его понял. Он совсем немного тоже начинает сгорать. В любви. Но почему-то уверен, что до пепла не сгорят они оба, не закопают друг друга. Вместе проще, с пониманием легче. Солнце завтра действительно встанет, они выживут и проснутся. Но сегодня Пол наконец-то заснёт, а Джону не будет до мерзкого холодно.