Ласточка.

— Бабушка, бабушка! Мы приехали, — маленькая девочка в желтом летнем сарафанчике бежала по дорожке к деревянной беседке, которая находилась на заднем дворе. Солнце ярко сияло, освещая своими золотистыми лучами двор и заливая теплом домашний сад. Семилетняя малышка топала в золотистых босоножках, сжимая в руках упаковку мятных леденцов. Завернув за дом, она побежала к беседке. — Бабушка, что ты читаешь? — девочка кинула карамельки на маленький столик и потянулась к женщине, которая поспешно закрыла альбом и накрыла его ладонями. Пухлые ручки ребёнка потянулись к уже морщинистым и большие серые глаза с любопытством уставились на женщину. — Вы уже приехали? Я даже не слышала, как машина подъехала к воротам, — проводя руками по кожаной обложке альбома, с рельефным оформлением и изображением ласточкой на обложке, сказала женщина. — Как искупались? Как озеро? Вода уже тёплая? — наклонившись вперед, женщина погладила внучку по мокрым и растрепанным после купания и волосам. — Да, мы уже вернулись, — девочка запрыгнула на мягкий диван и придвинулась к бабушке. — Мама там с соседкой разговаривает, а я сразу пришла к тебе, — она начала заправлять за уши непослушные волосы. — Жаль, что ты не поехала с нами. — О, нет, — женщина вздохнула и поудобней устроилась на своём месте, чтобы хорошо видеть свою внучку. — Ты же знаешь, что подобные поездки не для меня, — она вздохнула и отложила тяжелый альбом в сторону. — Но я рада, что вы с мамой наконец отдохнули. — Дааа, — протянула светловолосая девочка, — я знаю, что ты всегда выберешь книгу, если у тебя будет свободное время. — Всё Ты у меня знаешь! Хитрая лисичка, — женщина улыбнулась, замечая, как внучка в миг стала серьёзной. — Бабушка, покажи, что это за книга такая у тебя, — девочка потянулась к бабушкиным рукам, которые с особой бережностью поглаживали твёрдую обложку альбома. Солнце щекотало кожу, лёгкий ветер тихо шумел во дворе, а птицы заливисто пели свои песни, не обращая внимания на происходящее вокруг. — Ох, Алиса, это не книга, — женщина улыбнулась лишь уголками губ. — Это фотоальбом. — Такой большой, и такой красивый, — белокурая девочка потянулась пальчиками к альбому, и аккуратно прикоснулась к острым уголкам обложки. — Да, красивый, — согласилась женщина, и накрыв своими ладонями ручки внучки добавила, — и старше тебя. Этому альбому даже больше лет чем твоей маме. — Серьёзно? — девочка почти подпрыгнула от удивления. — А где ты его взяла? Тебе его подарили? А кто? — в свойственной детям манере расспрашивала малышка. — Вот, смотри, — женщина открыла альбом и среди не разложенных некоторых фото достала одну маленькую карточку, и протянув её девочке, сказала — на этой фотографии как раз тот момент, когда мне его дарили. Семилетняя Алиса рассматривая фотокарточку и не отрывая взгляда от изучения деталей задала свой следующий вопрос, — а кто эта красивая тётя возле тебя? Твоя подруга? — Можно сказать подруга, да, — поджав губы в тонкую линию, сказала женщина. — Мы раньше дружили. — А почему «дружили»? — не унимался ребёнок. — Что случилось потом? Вы поссорились? — подняв свои большие серые глаза на бабушку, поинтересовалась малышка. — Ох, милая, это было так давно, — женщина вновь убрала светлую прядку внучке за ухо. — Бабушка, — девочка словила своими ладошками ладонь женщины, и смотря глазами бусинами попросила, — пожалуйста, расскажи. — Говорю же, ты лисичка, — женщина улыбнулась в ответ на то, как внучка смешно надула губы на очередное сравнение с лисой. — Ладно, давай, иди принеси из веранды расчёску, я тебя расчешу, заплету и расскажу всё, о чём пожелаешь. — Спасибо, бабуля! Я быстро — девочка ловко спрыгнула с дивана и умчалась по направлению к дому. Из стороны небольшого сада показалась пушистая мордочка кошки, которая вот уже восемь лет жила здесь с Натальей Викторовной.  — Люсия, вот ты где, — женщина позвала кошечку. — Иди к нам. Кошка не спеша обошла беседку, принюхалась к декоративному фонтанчику, который был украшен зелёными лягушками, а затем вальяжно запрыгнула на диван, и умостившись в углу — свернулась калачиком. Разгоряченный воздух был насквозь пропитан ароматами черешни, персиков и цветов, которыми щедро был засажен сад. Наталья Викторовна ждала, когда её внучка Алиса вернётся и понимала, что эта маленькая непоседа как две капли воды похожа на неё в детстве — такая же любопытная, добрая и бесконечно нежная девочка. Её любовь и забота в сочетании с детской невинностью всегда многих восхищала. — Бабушка, — женщина настолько сконцентрировалась на своих мыслях, что даже не заметила, что Алиса стоит напротив неё, держа в одной руке коробок с разноцветными резиночками, заколочками и расческой, а в другой — спелое, сочное и ярко красное яблоко. — Вот, бабуля, мне заколки, а яблоко тебе. Мама там пирог затеяла испечь, но я успела взять для тебя самое красивое и самое вкусное яблочко, — девочка протянула фрукт, и с улыбкой запрыгнула на диванчик, садясь спиной к Наталье Викторовне и беря в руки увесистый альбом и с неподдельной искоркой в глазах открывая его и рассматривая фотографии. — Спасибо, Алисонька, — женщина поцеловала внучку в макушку и принялась расчесывать её светлые волосы и начиная свой рассказ.

* * *

Мне было почти двадцать, когда она ворвалась в мою скучную и весьма однообразную жизнь. Светловолосая, с большими зелёными глазами и невероятной харизмой. Я была наповал покорена и отчасти удивлена её прямотой, искренностью и готовностью всегда придти на помощь. — Ты такая красивая и необыкновенно нежная, — София сидела напротив меня в кафе на летней террасе и ждала, пока я допью свой мятный чай. Я никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности. Я не была красивой, скорее просто обычной. Волосы до плеч, каштанового цвета, обыкновенные карие глаза и немного островатый нос. Обычное телосложение и абсолютно ничего выделяющегося. В то время как она — образованная, длинноволосая, зеленоглазая, с чёткими взглядами на жизнь, не боящаяся ничего и никого. Её вопросы напрямую часто ставили многих в тупик и вызывали восхищение в глазах таких, как я. Я до последнего не понимала, что она могла интересного найти во мне, дабы начать хотя бы общаться. Но София всегда твердила, что я себя не вижу так, как меня видит она. — Прекращай, Софья, иначе я снова превращусь в красный помидор. Ты же знаешь, что я не люблю таких слов в мой адрес, — я опустила взгляд в чашку, на дне которой оставалось не больше двух глотков напитка. — Прекратить, что? — подняв вызывающе одну бровь, с непониманием спросила девушка. — Вот эти вот твои выражения, — я не могла поднять взгляд и посмотреть на неё, потому что моё сердце всегда начинало биться чаще от её слов. — Прекратить говорить тебе правду? — София перегнулась через стол, и ловко схватив меня за подбородок двумя пальцами, практически заставила взглянуть ей в глаза. — Не прекращу! Потому что ты красивая и невероятно нежная, — почти по слогам проговорила Софья, после чего невесомо чмокнула меня в нос. Для неё вообще подобное проявление эмоций было абсолютной нормой. Я уже давно привыкла к тому, что она часто брала меня за руку, переплетала наши пальцы, заправляла мои непослушные волосы за ухо, усаживала меня к себе на колени. — Так, всё! — я в один глоток допила чай и быстро поднялась на ноги. — Нам пора. И если ты хочешь взять сегодня себе ту книгу, о которой ты говорила, то пойдём, потому что кафе скоро закрывается. — Да, пойдём, — она тоже поднялась из-за стола и ничуть не смущаясь, взяла меня за руку — направляясь к выходу. Было начало осени. Когда еще не холодно, но уже не так жарко, как летом, но я отчётливо чувствовала, как моя рука практически горит в ладони Софии. — Что-то не так? — будто прочитав мои мысли, она остановилась и с вызовом посмотрела мне в глаза.  — Всё в порядке! — ответив, я вновь почувствовала, как её тёплые пальцы заправили прядь волос мне за ухо. Она лишь кивнула, и сжав сильнее мою руку, направилась дальше. — Заходи я сейчас быстро переоденусь, а ты проходи и смотри на полке книгу, которая тебе нужна, — сняв туфли, я направилась в ванную, оставив Софию, которая расстегивала плащ, в коридоре. Спустя несколько минут, выйдя из ванной, я застала Софью на том же месте — в прихожей, возле настенной вешалки. — Почему ты не проходишь? — я подошла к девушке, которая что-то рассматривала на верхней полке в прихожей. — София, почему ты стоишь здесь и не проходишь в квартиру? — я подошла к ней ближе и положила руку на её плечо. — Я просто пытаюсь рассмотреть и понять, — она отодвинулась немного левее и стала практически перед зеркалом, которое висело в прихожей, — рассмотреть твоё зеркало, отражение в нём и понять, почему ты видишь себя именно так? Почему ты видишь себя именно такой? И почему ты не видишь себя так, как тебя вижу я? — сделав глубокий вдох, она накрыла своей рукой мою руку, которая до сих пор покоилась на её плече, а затем продолжила, — вот, посмотри на себя, моими глазами, — она буквально схватила меня за руку, не давая мне избежать данного разговора. Я смотрела в привычное мне зеркало, и чувствовала, как София отступила на шаг от меня и положив свои руки мне на талию, стояла позади меня, не оставляя мне даже шанса для того, дабы выпутаться из её рук и хотя бы отодвинуться от неё. Я смотрела в зеркало и не понимала, что она хочет от меня услышать? Что она хочет услышать от обычной девочки, которая не видит в своём отражении абсолютно ничего особенного. Ничего того, что могло бы хоть как-то послужить ответом в этой сложившейся ситуации. Я ничего ей не ответила. Лишь поджав губы, молча опустила взгляд на пол. И именно в тот момент я почувствовала, а затем и увидела, как на удивление сильные руки Софии разворачивают меня к ней лицом и следующее, что я почувствовала, — это её горячие губы на моих, которые подарили нам первый наш, на тот момент поцелуй. Настойчивый, сильный, полон искренности и какой-то недосказанности поцелуй унёс мои мысли далеко от здравых рассуждений, потому что следующее, что я почувствовала, — это её язык, который прошелся по моей нижней губе, а затем скользнул в рот. Я помню, как мне стало не хватать воздуха, и оторвавшись от девушки, и закрыв на несколько секунд глаза, я спросила, — что мы делаем? — То, что должны были сделать уже давно, — София переместила свои ладони на мою шею, а затем, взяв моё лицо в ладони и ни на секунду не отводя взгляд спросила, — могу я продолжить? Мне хватило сил лишь на то, чтобы молча кивнуть и снова закрыть глаза. Я не знала, что бывает так. Так сильно, трепетно, нежно и жарко одновременно. Её губы были везде, руки сильные, но вместе с тем аккуратные и невесомые. Мои бёдра горели, кончиками пальцев будто пустили слабый разряд тока, пальцы ног поджимались, а в голове, словно клубы сладкой ваты, был туман. Каждый миллиметр моей кожи воспламенялся, когда она его касалась — губами, руками, языком, не важно. Важно лишь то, что засыпая практически без сил, я отчётливо чувствовала её пальцы в моих волосах и удивительная лёгкость как будто накрыла и укутала меня с головой. Проснувшись утром и не до конца осознавая, сон это был, или действительность, я направилась вглубь квартиры, потому что отсутствие Софии рядом в кровати, мерзким змеем паники, грызло все мои ощущения. Я застала её на кухне, в моём старом и нелепом халате, который как ни странно, ей очень подходил, готовящую завтрак. — Доброе утро, — София отложила кухонную лопатку в сторону, и вытерев руки в полотенце, подошла ко мне вплотную, всё так же, как и вчера, обхватив руками моё лицо — медленно и нежно поцеловала. — Я тут решила приготовить перекусить, — она кивнула в сторону плиты. — Так, ничего особенного, банальная яичница. Но я рада, что успела это сделать до того, как ты проснулась. Завтракали мы практически в тишине. Изредка отвлекаясь на односложные фразы. Я не знаю, о чём думала София, так как мои мысли бесконечным потоком кружили и не давали ни на чём сосредоточиться. Закончив с едой, Софья оправилась в душ, а я, дабы хоть немного отвлечься, принялась мыть посуду. Я до сих пор помню, как закончив с лёгкой уборкой на кухне, и намереваясь согреть чайник для кофе, стоя спиной к двери кухни — я почувствовала, как София тихо подошла и вновь став позади меня, еле слышно прошептала на ухо, — я покажу, я покажу тебе, как тебя вижу я. Я хочу, чтобы ты увидела настоящую себя, — запустив одну руку под мою свободную ночную футболку, в которой я до сих пор была, — шептала София. Её рука перебралась на мой живот, и я резко втянула воздух носом, потому что одно лишь её прикосновение вызывало у меня учащение пульса и напрочь выгоняло все мысли с сознания. Я чувствовала, как её губы, которые оставляли влажные поцелуи за задней стороне моей шеи — изогнулись в улыбку. Мне казалось, что стук моего сердца слышит весь дом и он оглушает не только меня, потому что затем её рука скользнула под тонкую ткань белья и я не выдержав контраста ощущений — буквально упала на кухонный островок, на который до этого опиралась локтями. Её пальцы были произведением дьявола, потому что то, что они вытворяли, не имело никакого другого объяснения. Лишь чувства и эмоции — это всё, что накрывало мутной пеленой не только мой разум, но и сердце. И она показала. Она показала, как видит меня, и что чувствует ко мне. Многое с тех пор изменилось. Но мы всё так же продолжали быть и лучшими подругами тоже. Это был непонятный до конца, и невиданный мне до этого опыт. Моя жизнь изменилась настолько сильно, что я порой не верила, что это действительно происходит со мной. Необыкновенное счастье обрести в своей жизни человека, который наполнит тебя смыслом, любовью, пониманием и ощущением нужности. Я помню, как она впервые представила меня своим друзьям, как свою девушку. Я помню, как она сжимала мою руку, когда я засыпала, боясь проснуться и понять, что её нет рядом. Я помню, как она призналась, что любит меня. Я помню, как она подарила мне этот альбом. Я помню, как она показала, как можно любить, и что в итоге эта любовь может сотворить с человеком. Я всё помню. — Бабушка, София очень красивая. Я бы хотела увидеть её сейчас, — светловолосая девочка поправила фиолетовую заколку и продолжила листать альбом. — Ох, милая, я бы тоже этого хотела, — женщина потянулась к столику за персиками, — но это невозможно. — А что случилось? Почему это невозможно? — поинтересовалась Алиса, не отвлекаясь от фотографий. — Потому что она сейчас далеко. Она уехала, — и видя очередное смятение в глазах внучки, женщина добавила, — навсегда.

* * *

— Ты настолько непредсказуема, что на свой день рождения даришь подарок мне, — взяв в руки коробку, я посмотрела на Софью и принялась разглядывать, что же там внутри. Услышав тихий щелчок маленького полароидного фотоаппарата — я повернулась к Дмитрию, нашему общему другу, который успел запечатлеть этот момент на камеру. Мы учились вместе с Димой, и он один из первых узнал о наших не дружеских отношениях. — Смотри, — София держала в руках свежую, маленькую фотокарточку, — пусть эта фотография положит начало в этом альбоме. Когда я раскрыла коробку, то увидела невероятной красоты фотоальбом. Тяжелый, в кожаной обложке, с ласточкой на обложке. Оформление было нежным, а сочетание материалов и ручной росписи, приятно прощупывалось под кончиками пальцев. — Но это ещё не все, — София подошла ближе ко мне и присев на подлокотник кресла в котором я сидела, держа в руках альбом, продолжила, — открой последнюю страницу. Невероятная, всё её существо «кричало» о том, что она невероятная девушка. Честная, открытая и заботливая. Я не поверила в то, что увидела на последней странице фотоальбома. Мы всегда мечтали путешествовать. Увидеть мир, его достопримечательности и исторические особенности. Италия была нашей общей мечтой. Культура, кухня, стиль, традиции — это было тем, о чём мы много разговаривали, читали и узнавали. И нужно ли мне объяснять, сколько радости в сочетании с удивлением я испытала, увидев в альбоме два билета для нас в Италию?! — Ух ты, — Алиса всплеснула ладошками, чем напугала мирно дремавшую Люсию — вы ездили в Италию? Ой, киса, прости, — девочка обратилась к кошке, которая вновь укрыв мокрый носик пушистым хвостом, продолжила дремать. — Нет, мы никуда не ездили, — Наталья Викторовна поправила браслет на левом запястье и продолжила, — точнее София ездила, а я нет. — Но почему? — удивлению девочки не было придела. — Всё очень банально, милая, — женщина погладила внучку по макушке. — За три дня до вылета, я по неосторожности сломала ногу. Перелом был с осложнением, поэтому ни о какой поездке в Италию и речи не было. Я лежала дома с тяжелым гипсом на левой ноге и уговаривала Софию поехать без меня. Ведь я не хотела, чтобы она жертвовала своей мечтой из-за моего так не вовремя подвернувшегося перелома. Тем более, что всё необходимое у меня было под рукой, а держать возле себя Софью, только из-за эгоизма — ну я так не могла поступить. — И что, она уехала, да? — Алиса пролистала альбом до конца, но не закрывала его, а так и продолжала держать ту самую фотокарточку своими маленькими пальчиками. — Да, — кивнув внучке, ответила женщина. — Она улетела в Италию и не вернулась. Наталья Викторовна увидела, как зрачки девочки расширяются, а на губах застывает немой вопрос. Поэтому неспешно женщина продолжила, — София улетела в Италию и вышла там замуж, за прекрасного мужчину.

* * *

Холодный осенний дождь барабанил по крыше и капли гулким эхом бились об карниз балкона, чем заставляли меня каждый раз вздрагивать. Моя нога потихоньку восстанавливалась, хоть и перелом внёс много коррективов в мою повседневную жизнь. Трехнедельная поездка Софии в Италию добегала до конца, и я представляла, чем же могу её порадовать в день её возвращения, учитывая моё нынешнее состояние со здоровьем. Я планировала испечь её любимое печенье. К тому же, постоянное валяние на кровати мне уже предельно надоело, и для загипсованной ноги такая кулинарная активность не помешала б. Я мысленно вспоминала все необходимые ингредиенты для выпечки, как услышала звонок телефона из коридора. Кое как добравшись, а точнее допрыгав до телефона, я отдышалась, и дотянувшись до аппарата — сняла трубку. — Алло, Наташа? Ты слышишь меня? — в трубке прозвучал голос Софии. — Да, привет. Слышу. Я слышу тебя, — даже мой голос не скрывал той радости, которую я испытывала от звука её голоса. — Когда ты уже возвращаешься? Я очень соскучилась. Когда точно тебя ждать, — прислонившись поясницей к тумбочке, я и не заметила, как начала наматывать телефонный провод на палец. — Наташа, я… — в трубке послышался какой-то треск и отдаленный писк, — Наташа, я не вернусь. — Что? Как не вернешься? Что-то случилось? — я почувствовала, как мой пульс участился. Как тогда. Как во время нашей первой ночи. Но только тогда это произошло от чувств, которые меня переполняли, а сейчас это происходит от ощущения липкого страха. Который своими холодными щупальцами забрался под воротник моей домашней рубашки. — Наташа, ты должна понять, что так будет лучше для нас двоих. Ты лучшее, что было в моей жизни, но сейчас так нужно, — голос в телефоне звучал нервно, и как будто из далека. — Прости меня. Прости меня если сможешь. Я люблю тебя, правда люблю. Такое сильное чувство встречается лишь раз в жизни, и я уверена, что моя любовь к тебе будет со мной до конца моих дней, но сейчас так будет лучше. Да, лучше, — как мантру повторяла София в телефоне. — Прости меня и помни, что я люблю тебя. Но я не вернусь, — голос в трубке стих, а затем послышались короткие гудки. Всё что я помню — как горячие слёзы катились из моих глаз, пока я медленно сползала на пол в коридоре, зажимая губы ладонью левой руки, дабы не закричать от отчаяния, непонимания и боли, которые в один миг обрушились на меня ледяным водопадом. А правой — продолжала держать трубку телефона, слушая гудки. Я не помню, как я уснула прямо там, на полу в коридоре. Я не помню, что мне снилось и снилось ли вообще хоть что-то. Я не помню, как переворачивала все вещи в шкафу, в тумбочках, на полках, в надежде найти хоть что-то. Хоть какое-то объяснение всему происходящему. Я не помню, как расцарапала руки и ногу, ту которая была в гипсе в кровь, потому что я не понимала как мне жить дальше. Как мне жить дальше без единого на тот момента смысла моей жизни — без моей Софии. Я не помню, как мои перепуганные соседи стучали мне в двери квартиры, потому что их пугали звуки моей истерики. Я не помню и не знаю, кто вызвал врачей и как они попали в квартиру. Я лишь помню, как проснулась в противного цвета зелёной палате, и как спустя несколько минут увидела медсестру рядом с моей кроватью, которая что-то записывала в рабочий журнал. И помню, как в итоге покупала кучу успокоительного, назначенного врачами, чтобы хоть как-то функционировать и прекратить ночные истерики. И я помню, и знаю, что она навсегда осталась моей единственной любовью.  — Алиса, внученька, а пойдём к маме. Она уже нас заждалась, и наверное пирог уже готов?! Пойдём, лисичка, — взяв девочку за руку, и позвав с собой Люсию, Наталья Викторовна направилась в дом.