Они сидят так долгое время: Катра утыкается лицом в плечо Адоры, Адора нежно баюкает голову Катры. Адора старается не обнимать Катру слишком сильно или давать ей чувствовать себя ущемленной, чтобы не дать случиться тому моменту, когда Катра вырвется — но Катра этого не делает. Она держится за нее так крепко, что это причиняет боль — ее когти рвут куртку Адоры и вонзаются в ее спину, вцепившись в нее. Она всегда делала так, когда была котенком и не знала, как сильно ее когти могут ранить. Адора старается унять дрожь, не двигать ни одним мускулом, опасаясь, что, если она это сделает, чары развеются, и Катра начнет сопротивляться, ужасаясь тому, что проявила слабость.
Но Катра не отстраняется. Так же, как и Адора.
В какой-то момент Глиммер и Боу отходят, чтобы дать им уединиться — Адора смутно осознает, что они входят и выходят из комнаты, тихо переговариваясь с Энтраптой. Наконец, Боу подходит и садится на корточки рядом с Адорой.
— Мы убрали все ящики из камеры и поставили койку, — произносит он так тихо, как только может. — Хочешь попробовать переместить туда Катру?
Адора слегка отшатывается от него, когда он произносит слово «камера» — она не хочет, чтобы Катра чувствовала себя узницей — но она также знает, что эта комната, в принципе, такая же, как и все остальные на корабле, и в ней тепло, темно и спокойно. Катре будет хорошо там.
Если Катра и слышит Боу, то не показывает этого. Адора слегка кивает ему, а затем осторожно двигается, чтобы вновь почувствовать свои затекшие ноги.
— Хей, Катра? — шепчет она так осторожно, как только может. Катра не отвечает и не двигается. Адора подумала бы, что она заснула, если бы не хватка на ее спине, ничуть не ослабившаяся. Адора предпринимает еще одну попытку.
— Катра, — выдыхает она. — Боу и Глиммер приготовили для тебя постель. Хочешь переместиться туда, чтобы отдохнуть?
В течение долгого времени Катра не отвечает — но потом Адора чувствует кивок в изгибе своей шеи.
— Да, — слышится шепот Катры, приглушенный тканью куртки Адоры. Но она все еще не двигается, и ее руки не расслабляются. Адора дает ей минутку, но потом решает действовать сама.
— Я понесу тебя, хорошо? — произносит она, нежно пробегаясь рукой по затылку Катры в надежде сдвинуть ее с места. Единственный ответ Катры — это еще один слабый кивок в ее плечо.
— Помочь? — спрашивает Боу, но Адора качает головой.
— Я отнесу ее.
Она осторожно берет Катру на руки, продевая одну руку под колени, а другую — под поясницу. Катра все еще не отстраняется. Ее голова все еще утыкается Адоре в плечо, словно это самое безопасное место в мире.
Адора поднимает Катру так осторожно, как только может, слегка покачиваясь на онемевших ногах. Это оказывается труднее, чем она ожидала — ее конечности ослабли от жгучей, ноющей боли, которая была, видимо, побочным эффектом целительной силы Ши-Ры. Ее кожа всегда восстанавливалась, раны исчезали без следов, даже когда она возвращалась после самых тяжело давшихся побед, но она всегда чувствовала их призрачный осадок внутри, на своих костях. Она даже думает, что иногда было бы лучше, если бы они оставались.
Боу маячит рядом, готовый помочь, если понадобится, но Адора удерживается на ногах и упрямо прижимает Катру к груди, когда проходит мимо него, пошатываясь.
Комната погружена в темноту, но слабо освещается мягким сиянием одного из изобретений Первых, висящего на стене. Это самая маленькая комната на корабле, но Адора думает, что это к лучшему — так гораздо уютнее, спокойнее. Она опускает Катру на койку, чувствуя страшную боль в мышцах и делая Боу знак удалиться сразу же после того, как делает это. Он почтительно пятится назад, выходя из комнаты, и закрывает за собой дверь.
— Мы пришли, — шепчет Адора Катре, и только тогда Катра начинает нерешительно разворачиваться, высвобождаясь из объятий Адоры. Адора вздрагивает, когда когти убираются с ее спины. Катра осматривает тускло освещенную комнату, щурясь, как будто бы света было слишком много. Ее взгляд растерянный, несфокусированный. Движения у нее вялые. Адора чувствует укол сочувствия — если у нее самой болит все тело, то Катра, должно быть, чувствует то же самое в десять раз сильнее, после всего, что она пережила. Воспоминание о переломанном теле Катры, лежащем на холодном полу корабля Прайма, вспыхивает в ее сознании, и она сглатывает комок, вставший в горле.
Катра долгое время не присутствовала в ее жизни, но до этого момента она и понятия не имела, как невыносимо будет потерять ее навсегда.
Затем ногти Катры впиваются в матрас, и все ее тело напрягается. Она смотрит на Адору снизу вверх, ее зрачки сужаются до размера иголок, шерсть встает дыбом, и Адора распознает первые признаки паники.
— Катра, все хорошо, — Адора инстинктивно пытается успокоить ее, протягивая руку в успокаивающем жесте.
Лицо Катры морщится, и она отшатывается от Адоры, словно увидела привидение.
—
Нет.
Это звучит как всхлип — в ее голосе нет злобы, только страх и отчаяние. Катра пытается встать с кровати, но ее ноги слишком слабы для того, чтобы держать ее, и она падает на пол.
— Катра! — вскрикивает Адора, снова порываясь помочь ей, но Катра отползает назад, вжимаясь в стену словно загнанный в угол зверь и тяжело дыша. Ее хвост становится пушистым. Адора не видела ее такой с того времени, как они были детьми, до того, как Катра научилась скрывать свою уязвимость за маской безразличия.
— Убирайся из моей головы, — скулит Катра. — Просто оставь меня в покое. Неужели тебе все еще недостаточно?
Адоре понадобился один момент, чтобы понять.
А когда она поняла, то почувствовала, как кровь стынет в жилах.
Катра сворачивается калачиком и рыдает, ее когти рвут кожу на голове, как будто бы боль сможет разбудить ее, будто бы она сможет выбросить призрак Хорда Прайма из своего
сознания. Адора бросается к ней и хватает ее за запястья, отводя их от ее головы.
— Катра, нет, это все по-настоящему. Все хорошо, ты в безопасности, я здесь…
Катра мечется, слепо нанося ей удары, и воет:
— Просто
прекрати это, — стонет она. — Пожалуйста. Я говорила тебе, что она не вернется, просто отпусти меня. Пожалуйста…
Адора никогда раньше не слышала, чтобы Катра так умоляла. В этот момент она твердо решила, что убьет Хорда Прайма собственными руками, и сделает это с наслаждением.
Адора бросается на Катру всем телом, прижимая ее к полу. Ей удается прижать к полу ее вслепую молотящие руки, но не раньше, чем она получает удар когтями в лицо. Катра крепко зажмуривается, отчаянно отворачивается, ее грудь все еще вздымается от рыданий.
— Катра, — произносит Адора так твердо, как только может. —
Катра. Прекрати. Это не игры разума Хорда Прайма. Я и правда здесь. И ты сейчас словно заноза в моей заднице.
Катра колеблется. Потом она медленно качает головой, ее глаза застилает пелена слез.
— Она не пришла бы за мной.
— Ну, не повезло тебе, потому что я пришла. Так что, не могла бы ты перестать царапаться и просто лечь на чертову кровать и отдохнуть?
Катра больше не сопротивляется, но в ее взгляде все еще плескается недоверие. Адора пробует другую тактику.
— И да, могу ли я сказать, что Хорд Прайм просто неудачник? Я думала, что он кто-то вроде более страшного Хордака, но, по крайней мере, Хордак знал, когда нужно заткнуться.
Катра
смеется, тем же напряженным смехом, каким она смеялась, когда стояла на краю платформы, изо всех сил борясь с контролем Прайма. Ее тело обмякает под Адорой. Адора осторожно отпускает руки Катры и тяжело плюхается рядом с ней.
— Стала бы ненастоящая Адора говорить
это? — самодовольно говорит она. Она хочет обнять Катру и утешить ее, но понимает, что нежные прикосновения — это не то, что сейчас нужно Катре. Они слишком сильно будут напоминать ей собственнические жесты Прайма.
Катра лежит на полу довольно долгое время, и единственным различимым в тишине звуком является ее рваное дыхание. Затем, наконец, она поворачивает голову в сторону, недоверчиво всматриваясь в лицо Адоры.
— Это действительно ты, — хрипло шепчет она. — Ты вернулась за мной…
— Ага, — просто отвечает Адора.
Адора помогает ей сесть. Мускулы Катры все еще напряжены, но ее мех уже разгладился — она прожигает комнату внимательным взглядом, как будто ища признаки того, что это иллюзия. Она осматривает саму себя. Потом ее рука скользит к задней части шеи — ее уши прижимаются к голове, когда она чувствует, что чип все еще там. Ее когти рвут одежду, проникают под кожу, разрывают ее до крови — все это происходит настолько быстро, что Адора едва успевает среагировать.
— Катра, прекрати!
Прекрати это! — Адоре снова приходится отбиваться от когтей Катры, но та уже успела сделать несколько порезов на собственной плоти, и красный цвет проступил на белоснежном фоне ее формы. Адора крепко держит ее запястья, пока кошка сопротивляется.
— Отпусти, — шипит Катра, напрягаясь до предела, но хватка Адоры не слабеет.
— Посмотри на меня, — в приказном тоне произносит Адора. Она ждет до тех пор, пока Катра, наконец, подчиняется. — Я отпущу тебя, но ты должна пообещать, что не будешь вредить себе снова. Катра,
обещай мне.
Она рассчитывает, что это подействует, и оказывается права. Спустя мгновение Катра втягивает когти и кивает. Она предпринимает слабые попытки, чтобы высвободиться, но Адора все еще не отпускает ее.
— Сними его, — тихо просит Катра, и Адора все понимает.
Она отпускает руки Катры, которые упираются в пол и сжимаются в кулаки, и передвигается к ней за спину. Она пробегается руками по поверхности формы на спине Катры, ища какую-нибудь молнию или застежку, но весь костюм, кажется, сделан из целого куска ровной, блестящей ткани. Конечно же, Прайм не стал бы делать так, чтобы снять его было легко. Катра чувствует, что Адора копается, и волосы на ее шее встают дыбом, когда она внезапно кричит:
— Сними его! Адора, пожалуйста,
сними его!
Адора не может вынести отчаяния, сквозящего в ее голосе. Без колебаний она хватается за края униформы и тянет изо всех сил. Ткань жесткая и крепкая, но явно не рассчитанная на защиту владельца, и она рвется в руках Адоры удивительно легко — или, возможно, это еще одна вспышка проявления силы Ши-Ры. Адора срывает форму до конца, обнажая дрожащую спину Катры, а затем помогает ей выбраться из нее.
Избавившаяся от формы Катра кажется наконец успокоившейся. Ее мышцы расслаблены, когда она откидывается Адоре на грудь, дыхание спокойно. Она вдруг кажется Адоре очень маленькой. В ее сознании Катра была большой слишком долгое время — в тени ярости, злобы и тьмы, очертания которой были незнакомы ей.
Но эти очертания — тонкие очертания Катры, свернувшейся калачиком — были для нее самой узнаваемой вещью на свете.
И тогда к Адоре вдруг приходит шокирующее осознание того, что она пялится на обнаженное тело Катры, и что, скорее всего, она не должна этого делать. Она отводит взгляд, берет порванную форму и сворачивает ее в комок.
— Я думаю, это нужно выбросить, — объявляет она. Катра едва слышно смеется в ответ, и она чувствует легкий рокот от ее смеха. Адора осторожно отстраняется от Катры и встает, все еще отводя взгляд. — У меня есть лишняя одежда, я принесу ее тебе. Пить хочешь? Я прихвачу с собой воды тоже.
Она почти мчится по кораблю, потому что не хочет оставлять Катру одну дольше, чем на секунду. Она врывается в большую спальню, где все они спали, и обнаруживает Боу и Глиммер, сидящих в объятиях на кровати Боу. Голова Глиммер моментально исчезает с того места, где она находилась только что — а именно на плече Боу — и сама Глиммер отчаянно краснеет.
У Адоры нет времени на то, чтобы разбираться в этом, что бы
это ни было. Она дарит им быструю, понимающую улыбку, потом бросается к своей сумке с одеждой, выуживая оттуда чистый серый топ и подходящие шорты. Они выглядят совсем как те, стандартные, которые она когда-то носила в Орде: она попросила портных в Яркой Луне сделать такие же. Ей было в них комфортно, потому что она привыкла к ним, и надеялась, что Катре будет комфортно тоже.
— Все нормально? — спрашивает Боу.
— Прекрасно, — отвечает Адора. — Хей, здесь же есть мусоросжигатель, верно?
— Да, он находится сразу за грузовым отсеком. Что…
Но Адоры уже нет. Как только она выбегает из спальни, она чувствует удар по голове чем-то очень мягким и понимает, что Глиммер бросила ей вслед одеяло.
— Прихвати и это, — кричит Глиммер ей вдогонку.
Адора находит мусоросжигатель — маленькую квадратную дверь в коридоре, предназначенную для мусора — и засовывает форму внутрь. Она закрывает дверь, представляя, как белая ткань вспыхивает пламенем, сгорает до хрустящей корочки, и вместе с ней — все следы жестоких, долгих прикосновений Прайма. Убедившись, что одежда окончательно уничтожена, Адора бегом возвращается в комнату Катры, ненадолго задержавшись на камбузе, чтобы прихватить бутылку воды.
Когда она возвращается, Катра лежит на кровати, свернувшись калачиком. Комната, в которой они сейчас находятся, расположена рядом с машинным отделением, и потому это одно из самых теплых мест на корабле, но Катра дрожит. Ее голова вскидывается на звук открывания двери, и глаза расширяются в ужасе.
— Это я, все хорошо, — успокаивает ее Адора. Она приближается к кровати и кладет принесенную одежду рядом с Катрой. Проследив за ее взглядом, Адора догадывается отдать ей бутылку воды и затем смотрит, как Катра жадно пьет. Она сопротивляется желанию попытаться помочь ей, когда Катра неуклюже натягивает одежду дрожащими пальцами. Последнее, в чем сейчас нуждается Катра, это чтобы Адора проявляла собственничество.
— Как ты себя чувствуешь? — нерешительно спрашивает Адора.
Катра вздыхает, снова ложась на матрас.
— Отвратительно.
Адора сочувственно кивает.
— Знаю. Прости. Магия это или нет, но процесс исцеления — отстой. Попробуй поспать, это единственное, что помогает.
— Не думаю, что у тебя есть какая-нибудь другая магия, которая спасет меня от снов, — ворчит Катра.
Она все еще дрожит, но выглядит спокойнее чем после своего пробуждения. Порезы, которые она нанесла себе, неглубоки и перестали кровоточить, так что, скорее всего, можно было обойтись без лечения. Адора заботливо укрывает ее одеялом и начинает подниматься, намереваясь дать Катре уединиться, чтобы та могла поспать. Но рука Катры накрывает ее запястье прежде, чем она успевает отдернуть его, и тут же цепко сжимает его. Их взгляды встречаются. Если раньше взгляд Катры был тусклым и рассеянным, то сейчас он ясный и пронизывающий. Она стойко выдерживает взгляд Адоры.
— Почему ты пришла за мной? — требовательно спрашивает она.
— Я… — голос Адоры тонет в звенящей тишине. Катра не отпускает ее. Единственный звук, нарушающий тишину — мягкое, приглушенное гудение двигателей корабля, который движется в пространстве, все увеличивая расстояние между ними и Хордом Праймом.
— Потому что… — она снова замолкает.
А что она должна была сказать?
— Потому что… ты
Катра, — слабо заканчивает она.
Катра вздрагивает. Ее рука соскальзывает с запястья Адоры, и она откатывается в сторону, кажущаяся Адоре такой маленькой под одеялом, почти исчезнувшей. Адора прислушивается в тишине к биению сердца корабля, не зная, что еще сказать.
— Тебе нужно поспать, — говорит Адора, когда понимает, что Катра не собирается отвечать.
Катра не отзывается. Даже не двигается.
— Я буду неподалеку, — добавляет Адора. — Если тебе что-нибудь понадобится — просто позови.
Молчание. Сердце Адоры бешено колотится. Она не хочет оставлять Катру одну. Она не хочет еще когда-либо потерять Катру из виду. Она хочет лечь рядом с ней, прижать ее к груди и гладить по волосам до тех пор, пока она не заснет, хочет быть рядом, если Катре приснится кошмар или она снова попытается причинить себе боль, хочет заключить Катру в объятия, прижимая к себе, в объятия, где она будет в безопасности и никогда больше не испытает боли и страха.
Но она не может. Она никогда не могла сделать этого для Катры, как бы сильно ей этого ни хотелось. И каждый раз, когда она пыталась, все становилось только хуже.
Адора встает и выходит из комнаты, нажимая на панель, чтобы закрыть дверь за собой. Она уходит на достаточно большое расстояние, чтобы Катра могла слышать, как ее шаги удаляются, затем снимает ботинки и прокрадывается обратно так тихо, как только может. Она опускается на пол и прислоняется к двери, всем своим существом вслушиваясь в тишину за ней.
Если Катре что-нибудь нужно, она будет рядом.
Она никогда больше не бросит ее.
Корабль грохочет и скрипит, двигаясь сквозь пространство космоса — все дальше и дальше от Хорда Прайма.
* * *
Катра находится в комнате достаточно долго. Она почти не спит. Когда она это делает, то видит кошмары. Она видит внутренность резервуара, наполненного зеленой жидкостью, море сверкающих глаз клонов в темноте, жесткий изгиб губ Прайма, когда он разрывает ее сознание. Она чувствует, как дыхательная трубка сдавливает ей горло, стальная хватка Прайма удерживает ее голову ровно, когда чип вставляется, чувствует жгучую боль во всем теле, за которой следует ужасающее онемение.
Но, как бы ужасно это не было, хуже всего этого может быть только лицо Адоры, которое она видит снова и снова, ее яркие глаза, горящие надеждой, тянущиеся к ней руки и неловкая улыбка, в которой растягиваются ее губы.
В комнате Катры нет окна, но, даже если бы оно и было, пользы от него бы не было: в космосе не существует дня или ночи, чтобы можно было понять, сколько прошло времени. Уже давно. Сколько времени она пробыла в космосе? Сколько времени провела, находясь под контролем Прайма? Сколько времени прошло с тех пор, как Адора переместила ее в безопасное место? Все это вертится в ее голове вперемежку: холодная пустота и лихорадочные грезы. Катра вертится на постели, сбрасывает одеяло на пол, обхватывает голову, но не кричит. Она знает, что, если сделает это, Адора прибежит ей на помощь. И она просто не выдержит снова глупого, полного надежды выражения лица Адоры.
Через какое-то время (Катра понятия не имеет, через сколько именно), Адора возвращается, чтобы проверить, в порядке ли она. Катра делает вид, что спит. Она слышит, как Адора ставит еще одну бутылку воды на пол рядом с кроватью, чувствует, как она снова укрывает ее одеялом. Ее злит это, эта близость и забота, при том, что, по-хорошему, Адоре следовало бы сейчас смотреть на Катру сквозь прутья решетки тюремной камеры. Но она не шевелится. Она не может смотреть Адоре в глаза.
Адора продолжает приходить регулярно, и Катра притворяется спящей каждый раз. Она не притрагивается к бутылке с водой даже тогда, когда ее горло полностью пересыхает, потому что, в противном случае, Адора узнала бы, что она просыпалась. Однако, в конце концов, она снова погружается в тревожные сны — зеленая жидкость, ухмылка Прайма, боль,
его голос — и в этот момент Адора снова приходит. При звуке открывающейся двери Катра резко выпрямляется, ее сердце бешено колотится, а изо рта вырывается испуганный крик, прежде чем она успевает его подавить. Это выдает ее с головой. И Адора смотрит на нее все тем же глупым, полным надежды взглядом, как будто Катра не потратила годы, пытаясь уничтожить ее и все, что она любила.
И она не может этого вынести.
Поэтому Катра делает то, что делает всегда. Она воздвигает стены вокруг себя, обрушивается на Адору, давит на самые, насколько она знает, болезненные точки. Это то, чем она является на самом деле. Зверем, ничем большим, чем первородными инстинктами и насквозь прогнившим сердцем — так говорили все. Она словно яд, огонь, разбитое стекло, и все, что она умеет — причинять боль, ранить и быть раненной в свою очередь.
Рассерженная Адора уходит, и что-то внутри Катры, какая-то маленькая частичка детства, которая не была уничтожена полностью, хочет остановить ее, бежать следом за ней по светлому коридору.
Но она остается. Снова остается во тьме.
Потому что не знает, как найти выход.
* * *
Только тогда, когда Адора холодно смотрит на нее сверху вниз и предлагает ей уйти, оставить их всех позади и никогда больше не видеть ее, Катра наконец понимает, что не в силах сделать это.
Она провела годы в одиночестве, опустошенная и озлобленная на весь мир. Ярость была единственным огнем, согревавшим ее, но сейчас на ее место пришел холод. От этого ее кости ломит. И она не может продолжать так ни одним моментом дольше.
Она нуждается в Адоре.
—
Останься.
* * *
— Вы бы меня видели, — говорит Боу. — Двое зашли сзади, а один подрезал спереди, и я такой ПИУ! ВИУ! И я полностью оторвался от них, это было на раз плюнуть.
— И по пути ты задел только три астероида, — ухмыляется Глиммер. — Просто пробил их насквозь. Это было почти впечатляюще.
— Прекрасно, тогда в следующий раз поведешь ты, — фыркает Боу.
— Мы могли бы разгерметизироваться и умереть мгновенно, но защитное поле Дарлы было идеально прочным! — щебечет Энтрапта. — О-о-о-о, я так горжусь ею!
Лицо Адоры сияет от возбуждения, когда она смотрит, как Катра откусывает еще один кусочек булочки.
— Ну? Что думаешь? — настойчиво спрашивает она, ее глаза горят в ожидании реакции Катры.
— Это… неплохо, — бормочет Катра. Потом, замечая укоризненный взгляд Глиммер, добавляет: —
Очень неплохо. Спасибо.
Лицо Адоры разочарованно вытягивается.
— Всего лишь неплохо?
— Я имею в виду, что Спарклс, конечно, не пятизвездочный шеф-повар, — ухмыляется Катра, тут же зарабатывая удар локтем под ребра от Глиммер. — Что? Я же сказала, это неплохо!
— Я просто ожидала от тебя более бурной реакции, — бормочет Адора. — Когда я впервые попробовала еду, отличную от батончиков в Орде, мой мир перевернулся. Я не могла оторваться от нее.
Катра поднимает бровь.
— Адора, ты же в курсе, что я и раньше пробовала еду помимо батончиков, верно? В Зоне Страха можно было найти тонну контрабанды, если знать, где именно искать. Ты была единственной, кто не хотел даже попробовать ее.
Боу и Глиммер смеются, и Катра чувствует небольшой проблеск тепла. Она не привыкла, чтобы над ней смеялись. Во всяком случае, не в хорошем смысле. Адора в смущении краснеет.
— Ты шутишь? — бормочет она. — Я ждала
годы, чтобы ты присоединилась к Восстанию, и я могла понаблюдать за тобой, пробующей настоящую еду. А ты, оказывается, питалась ей все это время?
Искра тепла сейчас же испаряется, и на место ей приходит волна сокрушительного холода. Боу отпускает очередную шутку, но его голос звучит глухо и отдаленно. Она будто тонет. Не говоря ни слова, она встает и уходит.
—
Катра…? — голос Адоры — единственное, что вырывает ее из оглушительного шума, стоящего в ушах, но она не разворачивается. Она слышит бормотание Глиммер за спиной и знает, что та говорит Адоре дать ей немного времени.
Как только она выходит в коридор, ноги слабеют. Ей почти удается добраться до своей комнаты, когда они предательски подламываются, и она опирается, почти падает на стену. Ей кажется, что легкие сжимаются от сильного давления на грудь; кажется, что ее тело обескровело. Она сползает по стене на пол, задыхаясь, а затем ее вздохи перерастают в мучительные рыдания, такие глубокие и тяжелые, что их почти не слышно.
Я ждала годы, чтобы ты присоединилась к Восстанию…
Она произнесла это так беззаботно, как будто сделать это и впрямь ничего не стоило. Будто у Катры был выбор, и она могла уйти от постоянного ужаса в Зоне Страха в любой момент, есть хорошую еду и быть вместе с Адорой, и быть счастливой. И она могла, разве нет? Все бессонные ночи, все мучения, полученные ей от Шедоу Вивер или Хордака, все полные ярости эмоциональные срывы с царапанием стен, кровати и собственного тела. Все было бессмысленно. Все это было лишь напрасной тратой времени. Она могла уйти от собственной гордости, ярости и желания разрушать. Вместо этого, она позволила этим чувствам поглощать себя до тех пор, пока в ней не осталось ничего хорошего, и мир вокруг нее не вспыхнул ярким пламенем.
Что если теперь уже слишком поздно?
Давление в груди появилось и в животе; она чувствует, что сейчас ее вырвет. Ее тошнит с каждым вздохом, но не приходит ничего, кроме новых рыданий. Она дает им волю.
Она рыдает до тех пор, пока не чувствует себя опустошенной. Глаза болят, тело ноет и тяжелеет; она лежит на полу, слишком измученная, чтобы двигаться. Она слышит чьи-то приближающиеся шаги за поворотом коридора и напрягается — она не хочет, чтобы Адора видела ее такой. Но это не Адора.
Глаза Энтрапты сосредоточены на ее отслеживающем устройстве — она чуть ли не наступает на Катру и только тогда замечает ее.
— Ой, прости, — жизнерадостно произносит она. — Я просто следила за тем, как проходит перезагрузка Дарлы.
Затем она замечает, что лицо Катры блестит от слез, и ее глаза расширяются.
— Оу. Эм… Все… нормально?
Катра отвечает не сразу. Энтрапта переминает с ноги на ногу, явно испытывая невероятное неудобство от сложившейся ситуации.
— Тебе нужна медицинская помощь? Я, пожалуй… э-э… позову кого-нибудь.
— Энтрапта, — наконец говорит Катра, поднимая голову. — Как ты это сделала?
Энтрапта в недоумении склоняет голову:
— Как я сделала что?
— Как… — Катра сглатывает, ее горло саднит. — Как ты заставила их простить тебя? Как ты простила себя саму?
Энтрапта задумывается, поигрывая с концами своих хвостов.
— Я не знаю, — признается она. — Адора и Боу пришли спасти меня даже после того, как я напортачила с Роунстоунами. Даже несмотря на то, что я делала роботов, предназначенных для их уничтожения. И на то, что мой механизм для открытия портала чуть не уничтожил реальность.
Катра вздрагивает и отводит взгляд, съеживаясь и дрожа. Энтрапта следит за ее реакцией и нервничает; первое, что приходит ей в голову — схватить Катру за руку, и она делает это, неловко сжимая ее запястье. Заплаканные удивленные глаза Катры встречаются с ее. Энтрапта тоже выглядит удивленной, но потом решает, что ей нужно что-то предпринять, и крепче сжимает руку Катры.
— Я думаю, что они вернулись за мной, потому что верили в меня. Верили, что я могу исправиться, — произносит она, тщательно подбирая каждое слово. — Они не бросили бы меня, даже если бы я попросила. Так что я решила, что хочу стать человеком, которым они считали меня. Я не знала, с чего начать. Я все время все портила. Но они не отвернулись от меня. И, думаю, от тебя тоже. Тебе просто нужно… продолжать пытаться.
Наступает долгое молчание; Энтрапта достойно выдерживает пристальный взгляд Катры, хотя это буквально убивает ее. Она не отводит взгляд до тех пор, пока Катра не одаряет ее слабой, неуверенной улыбкой и слегка сжимает ее ладонь в ответ. Удовлетворенная своим успехом, Энтрапта высвобождается и отступает назад. Катра наблюдает за ней.
— Ты прошла действительно долгий путь, — бормочет Катра.
— Спасибо! — гордо произносит Энтрапта. — Я научилась этому приемчику с рукой у Боу, похоже, это действительно успокаивает людей.
Она окидывает Катру оценивающим взглядом и решительно кивает:
— Тебе нужна новая одежда. Я что-нибудь приготовлю. И скафандр тоже. Если хочешь, могу сделать тебе уши на шлеме! Да, пожалуй, так и сделаю, — с этими словами Энтрапта срывается с места, направляясь дальше по коридору и радостно щебеча в диктофон что-то насчет «еще одной успешной эмоциональной связи!»
Катра слишком устала для того, чтобы подняться на ноги. Но боль в груди исчезла. Как и тошнота в животе. Она чувствует онемение, боль, тяжесть… но ей, несомненно, лучше.
Впервые за долгое время ей кажется, что она видит путь перед собой.
Ее веки плотно смыкаются, и она засыпает, находясь в каких-нибудь пятнадцати футах от своей комнаты. Она спит так крепко, что даже не просыпается, когда немногим позже Адора находит ее и поднимает на руки, но, когда она осторожно укладывает ее на кровать, кошка шевелится, сонно приоткрывая глаза.
— Хей, Адора, — мурлычет она.
Адора улыбается той самой глупой, одурманенной улыбкой. Идиотка.
— Ты в порядке?
— Ага. В полном. Ужасно устала, правда. Честно, я не против того, чтобы еще поспать.
Адора кивает и начинает отстраняться. Рука Катры обхватывает ее запястье — осторожно, с вобранными в подушечки когтями, но цепко. Она молчит, не смотрит Адоре в глаза, но все же не отпускает.
Адора решает рискнуть.
— Хей, Катра? — тихо шепчет она наконец. — Ничего… ничего, если сегодня я посплю здесь? Боу и Глиммер наверняка увлечены друг другом, так что не очень-то хочется туда возвращаться.
Катра смеется, низко и раскатисто, почти мурлыкает. Адора улыбается. Она любит смех Катры.
— Если хочешь, — мурлычет кошка. Адора встает с торжествующим видом.
— Я сбегаю за одеялом. Я могу поспать на полу, — она направляется к двери, когда голос Катры останавливает ее.
—
Адора.
Адора вопрошающе оборачивается к ней. Катра смотрит на нее, ее разноцветные глаза светятся в полумраке комнаты.
— Не тупи, — наконец произносит она. — Кровать достаточно широка для нас обеих.
Вау.
Медленно, со всей осторожностью, Адора опускается рядом с Катрой. Она неподвижно лежит на боку лицом к Катре, но их тела не соприкасаются. Она смотрит на Катру широко распахнутыми глазами, как если бы она вдруг сделала бы слишком резкое движение и спугнула Катру. Спустя некоторое время, прошедшее в напряжении, уголок рта Катры изгибается в легкой улыбке, обнажая один острый клык.
— Распусти свой дурацкий хвост, дурочка, — говорит она. — Ты лишишься своих волос еще до тридцати, если продолжишь спать с ним.
Адора сердито смотрит на нее, но расслабляется, послушно снимает резинку и надевает ее на руку. Ее волосы, грязные и потные, падают на лицо. Она кидает на Катру взгляд, ясно говорящий: «Довольна?»
Она тоже выглядит уставшей. Катра выдерживает ее взгляд. Она медленно моргает, гадая, помнит ли Адора, что это значит.
Внезапно Адора протягивает руку и поправляет короткую челку, обрамляющую лицо Катры. Катра слегка отшатывается от неожиданного прикосновения — Адора быстро отдергивает руку, смущаясь.
— Прости, — говорит она. — Я просто… мне нравится это. Твои волосы.
Катра закатывает глаза, стараясь казаться равнодушной.
— Я так понимаю, это единственная вещь, за которую я могу благодарить Прайма. Новая прическа.
—
Нет, — Адора, судя по всему, приходит в ужас от этой фразы. — Я просто хотела сказать…
— Адора. Все хорошо, — Катра слегка наклоняется к Адоре, все еще не касаясь ее. — Я просто пошутила. Я рада, что тебе нравится. Мне… уже легче.
Они смотрят друг другу в глаза, не отрываясь, и ни одна из них не хочет отвести взгляд первой. Обе не знают, что сказать еще. А потом…
— Спасибо, — шепчет Катра в тишине. — Что спасла меня. Спасибо, что вернулась.
Глаза Адоры расширяются в удивлении. Она вдруг чувствует себя ужасно глупо. Каждая чувствуемая ею эмоция буквально написана у нее на лице, и ее может прочитать любой. Возможно, Катра тоже сможет немного научиться этому.
— Я не могла бросить тебя, — шепчет Адора в ответ.
— Я обещаю, что буду исправляться, — произносит Катра, закрывая глаза. — Я причинила тебе много боли. Мне жаль. Я не стану возвращаться к этому. Но я знаю, что извинения ничего не изменят. Так что, если ты захочешь, чтобы я ушла, я уйду.
Катра чувствует, как матрас прогибается под весом Адоры, которая придвигается к ней настолько близко, что Катра может чувствовать ее дыхание на своем лице.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — говорит она. — Я хочу, чтобы ты осталась. Со мной. Я очень скучала по тебе, Катра.
Именно в этот момент Катра нарушает дистанцию. Не серьезно — она позволяет себе лишь легкое прикосновение хвоста к ноге Адоры. Настолько легкое, что это можно считать случайностью. Но она не убирает его. Она оставляет его как невысказанную просьбу, дожидаясь, когда Адора поймет, что к чему.
Адора придвигается ближе и обнимает Катру одной рукой, притягивая к себе. Катра прячет голову под подбородок Адоры, прижимаясь к ее груди и чувствуя тепло ее тела. Объятия немного неловкие, не такие свободные и непринужденные, как в детстве. Но это не имеет значения. Потому что это лишь начало.
Катра не может больше держать глаза открытыми. И когда она погружается в самый спокойный сон за последние годы, Адора чувствует мягкий, скрипучий рокот мурчания Катры, отзывающийся легкой вибрацией где-то на уровне ее груди. Она не может поверить, что это действительно происходит. Но она слишком устала, чтобы сомневаться в этом. Она зарывается лицом в волосы Катры и позволяет ее мурлыканию убаюкивать себя.
Корабль тихо, спокойно движется в пространстве космоса. Они летят домой.
