0000
Малыш переступает порог мастерской, после того, как Электра, видимо, что-то для себя решила и мысленно одобрила его кандидатуру. Устраиваться на работу он пришел во всеоружии — с битой в руке, чтобы сразу показать, на что способен. По всему полу разбросаны провода, посередине полуразобранные квадрокоптеры, а на почетном месте большой (и удивительно современный для не блещущей технологическими новинками мастерской) терминал. Электра кажется бойкой и знающей свое дело. — Это моя мастерская. А эти двое придурков за терминалом — Ники и Пьеро. Зачем они мне, сама не знаю, пользы от них никакой. Один из представленных даже от терминала отрывается и моментально реагирует: — Если бы не мы, так и мастерила бы ручки с пропеллерами. Не слушай Электру, без меня тут вообще ничего не работает. Я, кстати, Ники. Вообще, Никита, но давай без этого, меня полным именем все равно никто не называет. — Каждый день думаю, как же мне с тобой «повезло», и как тебе ещё морду не набили. Ах, да, совсем забыла — она вкладывает, кажется, весь запас язвительности в последние слова, — Набили буквально вчера. Малыш и правда замечает засохшую кровавую корку в уголке губ Ники. Ему явно больно, но все равно улыбается дружелюбно и даже встает из-за терминала. Впрочем, взгляд его скользит куда-то мимо, рассредоточенный. Ладони цепляются за стул, чтобы не пошатнуться и не упасть. Малыш переводит взгляд на остальных. У Эли разбиты костяшки, а Пьеро фингалом под глазом мог бы освещать мастерскую. — Нужно было как-то помочь. — Топ десять предсмертных фраз. Малыш все еще не уверен, что попал по адресу. А ведь эту компанию явно знали, ибо показывавший ему дорогу парень сразу протянул: «А, так тебе эти нужны». Теперь становится понятно, почему с такой интонацией. — Кажется, Игорь меня обманул и все-таки отдал в цирк. Мысль об Игоре отдает затупившейся болью где-то в районе предсердия. Малыш, впрочем не умеет определять. — Цирк уехал, клоуны остались. — А что сразу Пьеро? — тот даже от терминала не отрывается, но бубнит под нос. Они здесь все такие странные? Конечно, это лучше, чем работать на Слепого, хотя вся обстановка так и кричит о нелегальной деятельности. Это Торг. Хочешь жить — умей вертеться. Несмотря на все, Эля Малышу скорее нравится, чем нет, Пьеро не выглядит опасным, а этот Ники… Поправляет волосы, моргает после долгого пребывания в матрице и наконец-то полностью возвращается на бренную землю, даже не шатается. И улыбка становится шире, сейчас корку порвет, опять кровь начнет сочиться. Они перекрещиваются взглядами, и… Малыш тонет. В ушах словно сигнализация заверещала, тревожный такой звоночек. Потом Малыш признает — его подхватило и занесло в ту самую первую встречу. Он влетел в Ники, нажав на газ вместо тормоза, чтобы со скоростью ветра сорваться с моста в самую глубину. Без надежды на то, что можно вынырнуть. Они стоят друг напротив друга и молчат достаточно времени, чтобы это стало заметно со стороны. — О-о-о, — протягивает все еще находящаяся с ними Электра. — Аа-а-а. Добавляет многозначительно. Пьеро на эти звуки даже поднимает взгляд, но убеждается, что ничего интересного не происходит, и ныряет обратно. — Кто же так новеньких встречает. Надо чаю бы заварить. Пьеро, ты там справишься один? — Нормально, — отзывается тот, всем своими видом крича, чтобы на него не обращали внимания. — Развлекайтесь, но напоминаю, что у меня здесь мастерская, а не бордель. Это вам в Развлекательный квартал. С этими словами Электра уходит, громко хлопнув дверью напоследок. Яснее намека и быть не может. Ники перешагивает через валяющиеся по всему полу провода и щелкает переключателем на чайнике. — Ты не думай ничего такого, Электра просто ещё не остыла. Вчера нам… — он мнется секунду — непросто пришлось, но отбились же. Ничего страшного не случилось. Мы нормально работаем. Малыш сдерживается, чтобы не спросить, что такого у них вчера произошло, что все выглядят, будто отбивались от бандитов голыми руками. Но вряд ли с ним поделятся этой восхитительной историей. Он пока чужак на незнакомой территории. — Думаю, теперь многие проблемы утрясутся сами собой, — говорит он и кладет на стол биту, которую все это время держал в руках. — Отсюда, — Ники обводит руками мастерскую и даже делает оборот на все 360, чтобы подчеркнуть торжественность момента, — Мы захватим мир. Малыш ухмыляется, но совсем не зло. На Ники злиться невозможно, слишком много в нем жизни, энергии, которая подхватывает всех находившихся в радиусе доступа. И он не в силах этому сопротивляться. И не то, чтобы очень хотелось. — Так уж и мир? — это даже у Ленина не получилось. Мировой коммунизм народу подарить. А тут хакер из мастерской, скажет тоже. — Для начала подойдет и Торг.0001
Ники не кривил душой, когда говорил, что здесь на нем почти все держится. Он взламывает и перепрограммирует потерянные (краденые) коммы, которые приносят местные, что-то совсем безнадежное Эля разбирает на детали. Они скупают и перепродают, не скрывая, что делается это все не совсем легально. Очень много заказов, связанных с кибер-шантажом. Они приходят, пытаясь скрыть лицо, эти девушки, которых обманули близкие люди. Те, кому они доверяли настолько, что отправляли интимные фото. — Ненавижу кибер-шантажистов, — цедит сквозь зубы Ники, не только удаляя все файлы с серверов, но и подбрасывая в качестве прощального подарка вирус. У самого Ники, должно быть, сохранен компромат на половину города, включая не только домашние видео и голые фотоснимки, но и личные переписки. Малыш не спрашивает, куда он все это девает. И так понимает, что Ники имеет полное право направить прямо дорогой в Министерство Не Твоих Собачьих Дел. Каждый выполняет свою работу. Собственно, понятно, зачем Эле в мастерскую требовался кто-то сильный. Набить морду Ники периодически хотелось всем, начиная от клиентов заканчивая старостой Еремой (тот просто был хитер и намерений своих не выдавал). Просто в мастерскую, один раз столкнувшись с битой Малыша, наведываться перестали. — Ладно, согласен, тут я немного переборщил. Извините. «Немного», — он иногда искренне не понимает, когда стоит просто остановиться и не напрашиваться на неприятности. «Что я такого сказал? И как же так получилось?» — риторические вопросы, пояснять все равно бесполезно. Малыш учится по одному взгляду понимать, когда его начинает разрывать от желание объяснить людям, где именно они неправы и предотвращать большинство потасовок. Ники одновременно не вписывается в шебутную жизнь Торга, и в тоже время является неотъемлемой его частью. Он лавирует среди толпы, одним движением руки ловит карманника-неудачника и отпускает, дав по лбу и выбив обещание «к нашим не лезть» Его и терпят, потому что свой. Чудила, но родной. — На Торгу меня каждая собака знает, — он то ли хвастается, то ли жалуется. Малыш легко бы представил его не здесь, а где-нибудь в более благополучном месте, а не полулегальной мастерской. Он же действительно очень умный, почти гений. — Я там, где хочу быть, — обрывает все вопросы резко, сразу обозначив границы, за которые заходить не стоит. Малыш подозревает, что за всем этим стоит его обостренное чувство противоречия (всегда идти по линии наибольшего сопротивления) и желание контролировать свою жизнь самостоятельно. И это желание он готов уважать. Нужно только чуть-чуть подстраховать на крутых поворотах, ведь он несется в гущу событий и пытается везде что-то делать — Так и навернуться, — во всех смыслах, недалеко. Впрочем, для этого есть Малыш.0010
Малыш не понимает и половины из того, что Ники рассказывает, но внимательно слушает. За ним просто приятно наблюдать. Ники и так, по мнению Малыша, красивый, а когда поглощен чем-то, то становится еще прекраснее. У него в темной глубине зрачков словно загорается пламя зажигалки (кажется мама, выражалась по-другому: черти в глазах). И уже не важно, что конкретно он говорит, здесь главное — интонации, жесты и внутренний огонь. Всего этого у Ники даже с избытком. — И если ты мог работать с этой программой на другой операционной системе, то это и называлось двоичной совместимостью. Они лавируют друг вокруг друга аккуратно, прощупывая почву под ногами. Малыш — потому что не так давно обжегся на подобном и не очень хочет повторить ошибку снова. Ники — потому что его будоражит сам процесс сближения. Он сам говорит об этом, делая вид, что показывает Малышу безумно интересную штуку на комме, а на деле аккуратно, но неумолимо ведет ладонью по колену все выше и выше. — Когда просто — неинтересно. Я люблю сложные задачи, люблю совершать невозможное. Это… будоражит. Опасные игры. А Малыш счастлив, что на него обратили внимание. Ему всегда нравились такие. С чертями в глазах. Сложные. Кто обещает, что больше не полезет, но обязательно в следующий раз кинется в гущу событий. Потому что не может сидеть не месте, не может просто смотреть. Нужно поучаствовать и при необходимости возглавить. — А, к чертям, — бросает вдруг Ники, подается ближе и целует его. Сначала будто бы неуверенно, но не встретив сопротивления, больше и больше напирая. Да ей-богу, здесь только руки протяни и бери готовеньким, Малыш, кажется, с первого взгляда безнадежно влюблен. Но он никогда бы не полез первым, для Ники весь мир строится вокруг рисков, опасности и игры. Вдруг и это тоже — просто игра? Его вообще предсказать невозможно. Да, у Малыша определенно слабость. И это всегда плохо заканчивалось. Он уже вдоволь наслушался про «не пара» (от мамы в первую очередь, которая сетовала, что нашел бы кого попроще и без снобизма благополучных районов и высоких запросов). И если так посмотреть — они с Ники вряд ли совместимы. — Только давай у нас серьезно все будет? Он отрывается от Малыша и смотрит долго, будто внутренне для себя что-то решает, а потом фыркает, смешно сморщив нос: — Ну, а как же иначе? «У нас равноправие, но я главный» — слышит за этими словами Малыш и молча принимает правила. Наверное, Ники все про Малыша понял еще в первую встречу, когда их взгляды встретились.0011
Ники и Электра ругаются не потому, что друг друга ненавидят. Было бы так — ни Ники, ни Пьеро здесь уже не работали и не жили. Это словно набившая оскомину привычка, обязательная прелюдия к тому, чтобы потом вновь начать действовать сообща. Они спорят просто потому что сами получают какое-то странное удовольствие от пикировок, как будто дело чести — никогда не согласиться сразу. — Да все было бы нормально, если бы изначально сделали, как я сказал! — Твои планы никогда не идут, как надо. Никогда! Сначала Малыш думает, что они так делят сферы влияния. Формально мастерская принадлежит Электре (о чем она никогда не забывает напоминать), но Ники стремится все делать ей в противовес, словно утверждая собственное неформальное лидерство. «Ему просто надо сделать назло» — отмахивается Эля от попыток Малыша хоть как-то сгладить очередной конфликт. Но если Ники и Эля смогли о чем-то договориться — всему Новгороду стоит трепетать в страхе. Они вместе становятся по-настоящему эффективной командой. — Зачем робот-пылесос, поющий старые песни русского рока? — Малыш смотрит, как «гениальное изобретение» проезжает из одного угла мастерской в другой, и из динамика раздается хриплое: «Пластмассовый мир победил!» Ники довольно потирает ладони, полностью удовлетворенный проделанной работой. Его постепенно отпускает, возбуждение уходит, скоро сойдет и адреналин, и организм затребует заслуженный отдых. — Плейлист Эля составляла. Но прикольно же! «Моя мастерская — моя музыка. А это классика нашего рока» — вспоминает Малыш слова Электры. «Макет оказался сильней! [1]» Иногда Малыш совсем его не понимает. Сделал бы что-то практичное, полезное. Но Ники если взбредет в голову очередная идея… Спрашивать «зачем?» в принципе себе дороже. Потому что они могут. — Он ещё и материться умеет! — подхватывает Эля, тоже находящаяся в эйфории от успешного завершение эксперимента. Она подлетает к Ники и звонко хлопает его по плечу, мол, так держать! Эту энергию в полезное бы русло. Почему-то вспоминается Кузня, где достать техническую новинку практически нереально. Мама до сих пор готовит еду на старой газовой плите, а для горячей воды каждый раз приходится включать колонку. А здесь — робот-пылесос с песнями и нецензурщиной. Ерунда какая-то. Совсем им делать нечего? Ники ловит его взгляд, хмурит брови. Вот сейчас обидится, как же, не оценили полет мысли гения. — У нас иногда бывают очень странные заказчики. Найдём кому сбагрить. Он дотрагивается до мозолистой ладони и водит кончиков пальца по коже, слегка щекотя, мол, ну чего ты из-за фигни дуешься. Эля все еще восторженно кружит вокруг изобретения, уже прикидывая, как можно его улучшить. Как ни странно, пылесос они действительно продают.0100
Ники, кажется, даже не дышит, подключенный к терминалу. Он глубоко в матрице и уже не выйдет сам. Малыш мысленно проклинает хитромудрого Ерему и его проблемы. Конечно, к кому еще обратиться? К местной звезде и гению, ибо никто на такое самоубийство не пойдет. А Ники только дай повод влезть… — Вы понимаете, что… — Прекрасно понимаем! Поэтому я его и страхую! — огрызается Электра. Все ее тело — натянутая струна, она полностью сосредоточена, а рука уверенно лежит на проводе, готовая выдернуть Ники из матрицы в любой момент. Рука не дрожит. Не дрожит.0101
Малыш ожидает найти его в кресле за терминалом (остается надеяться, что это не очередной смертельный номер, но теперь даже без какой-либо страховки), но за терминалом никого нет, в кухонном закутке тоже. Эти отлучки из постели становятся все привычнее, а Малыш, между тем, разучился спать один. С Ники под боком как-то намного спокойнее. — Ну и где ты шляешься? На самом деле пойти он мог куда угодно. Переговоры с очередным заказчиком явно бандитской наружности, собирать информацию, просто развеяться. В большинстве случаев это затишье означало, что вот-вот грянут неприятности. Сон уходит совсем, поэтому Малыш щелкает чайником и роется в полках в поисках чего-нибудь перекусить. Элька, конечно, с утра орать будет, но она всегда орет, не очень-то и страшно уже. Комм начинает светиться вибрировать, возвещая о новом сообщении. Это Петрович. Забери своего, пожалуйста, пока мне здесь все не разнесли. Почти сразу же приходит и следующее. Они почти сломали стойку. И уже разломали стул. Малыш косится на стоящую в углу биту. Ну что, погнали, родная. Путь до пельменной он преодолевает в какие-то несколько минут, как раз успевая в тот момент, когда Ники почти стащили со стойки. Тот размахивает оторванной ножкой стула над головой и орет что-то похожее на: — Моя бабушка курит трубку… [2] Кажется, он подпевает песне, доносящейся из колонок. Петрович панически машет руками, умоляя о спасении. Его и впрямь жалко, пельмени-то вкусные, и никогда цены не задирает. Честно работает, не заслужил такой фигни. Ники бьет по голове нападавшего и с высоты стойки замечает его. — Женяяя! — только что на шею не бросается. Остальные тоже замечают рослую фигуру Малыша и всем знакомую биту в руках, отступают на шаг. — Ребят, какие-то проблемы? — Да мы это… — один из парней трет шею, замявшись. Вся компании прикидывает, стоит ли оно того и какие шансы на победу. Ники все еще сжимает несчастную ножку. Интересно, что случилось с остальными составляющими стула. — Трубку курит бабушка моя! — радостно заканчивает Гарик Сукачев в колонках, и наступает гнетущая тишина. Малыш хлопает битой по своей большой ладони, намекая подумать еще. — Мы, кажется, все уже уладили. И один за другим испаряются из пельменной, напоследок погрозив кулаком для проформы. Их фигуры скрываются в ночных переулках. Вряд ли буду подстерегать на пути домой, но все равно нужно теперь идти осторожнее. — Да ну, так неинтересно, — Ники свешивает ноги, а потом, видимо вспоминает, где находится, — Ой, мама, Петрович, я тебе сейчас все возмещу! У него заплетается язык. Значит, еще до пельменной побывал в одном из баров развлекательного квартала. — Ники, сейчас просто уйди, — Петрович устало вытирает лоб, не продолжает, но ему явно хочется сказать что-то вроде «и, пожалуйста, пока не возвращайся». — Мы это… правда возместим. Нехорошо получилось. Бормочет уже Малыш извинения, помогая Ники спуститься со стойки. Тот пошатывается, пьяно смеется и утягивает в объятия. — Домой! До мастерской идут не спеша, Ники держит его под локоть и сначала даже пытается что-то рассказывать, мол, я даже не успел ничего сделать, они сами полезли, привязались. Малыша больше интересует, где он умудрился так нажраться, но на эту тему Ники молчит как партизан. А потом затягивает на весь квартал: — А что она за девушка, и где она живет, а вдруг она не курит, а вдруг она не пьет?[3] На втором этаже бытового магазина зажигается свет. — Ники, чувак, будь человеком, хватит орать! Но если того унесло, считай все. Он продолжает орать песню про Элис, пьяно, громко и от всей глубины души. — А мы с такими рожами возьмем да и припремся к Элис! — Ники, теперь всю ночь в голове крутится будет, за что? Мне спать надо! — раздается из другого окна. Кажется, не только у Петровича, но и у всего Торга сон на сегодня отменяется. — Элис! — Кто такая Элис? — не выдерживают в следующем доме и подпевают. Ники запускает опасную цепную реакции, к утру бы укрепить мастерскую, ибо к тому времени, его возненавидит вся коммуна. — Малыш, братан, уйми его уже! — Ники, — он дергает его за рукав куртки, и Ники действительно затыкается. Смотрит на него мутным взглядом, словно только сейчас вспомнил, что Малыш все время был рядом. — Женяяя, — тянет он и вдруг икает. Получается неожиданно и смешно. — я ж вроде совсем чутка выпил, никогда такого не было… Так и идут — в одной руке бита, в другой Ники. Благо, на улицах почти никого. — И вот опять, — заканчивает за него Малыш и усмехается, показывает что не очень-то злится. В отличии от всех остальных. — Хорошо, что ты здесь. Всегда вовремя. Стадия — потянуло на сентиментальщину. Пьеро в таких случаях заводит шарманку про жизнь свою одинокую и несчастную, а потом начинает плакать, Электра рассказывает про дядю, а Ники… Ники остается непредсказуемым, поэтому за ним нужно следить вдвойне внимательнее. Малыш боится думать о том, что однажды наступит момент, когда его не окажется рядом или он прибежит слишком поздно. — Серьезно, ты очень добрый. Намного добрее меня. Ники останавливает его около темного переулка и прислоняет к стене, чтобы потянуться за поцелуем. Это неправильно — вот так по пьяни, но сопротивление бесполезно. Ники все равно сделает, как надо именно ему. — Просто оставайся на моей стороне, пожалуйста. Просьба звучит так неожиданно и искренне, что у Малыша щемит сердце. Можно ли любить его еще больше? Его подхватывает ураганом по имени Ники и несет куда-то, не факт, что в Изумрудный город. Но он готов. Ники дотрагивается губами до шеи, оставляя невесомые поцелуи, ерошит ежик отросших волос. Щекотно. — Да бля, ну найдите комнату, здесь же люди!0110
Из мастерской достается многообещающий, чуть хрипловатый женский голос: — Я вся твоя, милый! Малыш даже спотыкается на пороге. От Ники (а это определенно его рук дело) ожидать в принципе стоит что угодно, но это… Он заглядывает за угол, как бы чего не помешает, не совсем, впрочем, осознавая, что именно хочет или не очень хочет увидеть. У терминала танцует что-то похожее на стрип голограмма девушки. Модное каре с люминесцентными прядями, из одежды мини-юбка, больше напоминающая пояс и подобие топа. — Я даже спрашивать не буду, — говорит Малыш, подходя в креслу, за которым Ники что-то отчаянно строчит. — О! Знакомьтесь, это Элис. Секс-голограмма. Элис проводит пальцем по пухлым губам и завлекающе подмигивает. Малыш не спрашивал, но вопросы так и роятся в голове. Особенно всплывшие из недр памяти строки: «А что она за девушка…» — кажется, у него начинается аллергия на имя Элис. — С вами так интересно! — проникновенно шепчет голограмма, наклоняясь. Ники ловит взгляд Малыша, и его щеки чуть розовеют. — Настраиваю для заказчика, — поясняет он, пока Элис берется за топ с явным намерением от него избавиться. Малыш проглатывает фразу о том, что кажется, только сейчас впервые узнал о существовании таких голограмм. В Кузне вряд ли что-то подобное вообще было. — Заказчик идиот, даже с голограммой взаимодействовать не умеет. — Ты такой умный, я так тебя хочу, — томно откликается Элис, сгибая колени. — Почему именно к нам? — Потому что пиратская, в любой легальной компании это сразу поймут. Мне не сложно, Эля же сожрет и не подавится, а нам всем нужны кредиты. К тому же… — Ты лучший, мой повелитель, я буду твоей всегда! Если бы неловкость нужно было проиллюстрировать, это была бы именно эта сцена. — Спасибо, Элис, ты очень милая. Я и правда лучший. Пусть Ники никогда не отличался чуткостью по отношению к близким, настроение Малыша он улавливает точно, гладит по руке и успокаивающе целует в щеку. — Да ладно тебе, она прикольная! Он и с утюгом будет разговаривать на равных (Электра, например, всю свою поломанную технику покрывает трехэтажным матов в попытке то ли напугать то ли застыдить). — Скажи мне, что ты хочешь… Я обучена сексу втроем… — Элис! Мы и вдвоем прекрасно справляемся!0111
Когда Пьеро приводит Коломбину, (Ники присвистывает изумленно, Малыш тоже мягко говоря удивлен) Электра снова напоминает, что у неё мастерская, а не бордель, но даёт отмашку — разбирайтесь сами. Коломбина ходит, словно до сих пор как следует не проснулась и в любой момент готовится, что ее пробудят от этого кошмара. Ники, вот сюрприз, на время отключает режим «я здесь самый умный» и терпеливо водит ее по Торгу, показывая злачные (и не очень) места, и показывая тем самым всем остальным, что Коломбина тоже своя. — Она мне нравится, — пожимая плечами, говорит он и больше ничего не поясняет. Малыш уверен, что это интерес не романтический, просто при взгляде на Коломбину, так и хочется ее куда-нибудь спрятать от жестокого несправедливого мира. Она своим присутствием пробуждает в них всю затаенную доброту. Впрочем, ненадолго. — Ни черта не работает! Электра возится уже с полчаса с неизвестным науке (или одному Малышу) предметом. То что-то открутит, то поставит на место, и, поверки сей видимости, так и не добилась успеха. «Ники, родной, только помолчи в этот раз пожалуйста», — мысленно просит Малыш, но когда это мироздание в принципе его слушало? Особенно если это мироздание зовут Никита. — В розетку включать пробовала? «Ой, мама», — мысленно жмурится от неприятного предчувствия Малыш. Сейчас начнётся. И действительно. — А ты пробовал включать мозги? Последующие минут пять можно не вникать в смысл сказанного вообще. Момент упущен, сейчас лучше переждать, пока оба спустят первый пар. С каждым разом гасить ссоры у Малыша получается все лучше. — Переключи уже свой режим мрази, задрал! — Не нравится, когда отказываются играть на твоем чувстве собственной важности? — Чувство собственной важности здесь только у тебя! Ники будто действительно не замечает, когда его заносит, но находит в себе силы в этом признаваться: не хотел никого обидеть, мой косяк. — А, — отмирает вдруг Коломбина, прекратив с открытым ртом пялиться на Электру и Ники попеременно. — Почему они ругаются? — Отрабатывают обязательную программу. Это переждать надо. Электра швыряет что-то похожее на тостер (вспомнил!) на пол, несколько деталей отделяются и откатываются за терминал, и почти вылетает из мастерской. Пьеро изо всех делает вид, что его вообще тут нет, чуть ли не под стул сползает. Главное в такие моменты — забиться куда-нибудь подальше, чтобы не зацепило. Они так нескольких хороший кружек лишились, Малышу их до сих пор жалко, кредитов же стоили. Коломбина качает головой, поджав губы. Она привыкнем со временем. Малыш тоже первое время удивлялся, но Ники и Электра никогда по-настоящему не злятся друг на друга, просто не могут не поспорить. Ритуал их мастерской-шапито. Буквально через три минуты Электра заруливает обратно и протягивает очередной комм: — На взлом, через сколько сделаешь? — Выпиши квитанцию на завтра, не забудь предоплату. Ники машет рукой, мол, фигня вопрос. Обмениваются понимающими взглядами. — Без тебя знаю, — они снова вошли в обычный рабочий ритм, будто пять минут назад в мастерской не тряслись стены от их выяснения отношений. — Как-то так у них и работает. Уже потом гашением конфликтов в зародыше займется Коломбина, и Малыш будет искренне благодарен ей за это.1000
Электра ворчит: — Вы так никогда на жизнь не соберёте. Ты все семье несёшь, а этот тоже откладывать не умеет, найдёт куда просадить. — Да ладно тебе, Эля. Но разумное зерно в её словах есть. Их заработанные честным (и иногда не очень) трудом утекают как песок сквозь пальцы. И главное, на хорошие дела. Всегда находятся те, кто нуждается намного больше. И Ники тоже не в силах отказать. Они просто постараются лучше. — Я заведу отдельный счет, знаешь… Просто не думал об этом, — хмурится Ники. И правда, кто он, чтобы о низких материях думать. У гениев планы не так на жизнь накопить, а как мир перевернуть. Малышу пока и так хорошо. Да, у них сейчас все очень прочно, и хотелось бы думать о будущем. С Ники ничего нельзя спрогнозировать. Он присылает ему забавные программки с эффектами и вирусные видео. — Ты и мой комм так взломать можешь и все сообщение прочитать? Ники лишь хитро улыбается, мол, теперь десять раз подумаешь, если захочешь что-то скрыть. Малышу, впрочем, скрывать нечего. Это Ники вечный хранитель чужих и своих тайн. Он мог бы шантажировать половину города, если бы имел поменьше принципов и совести) хорошо, что он не такой. По крайней мере, Малышу очень хочется верить, что он не ошибается. Они лежат на кровати, Ники болтает ногами и ударяет ими по стене. Бом-бом-бом. Елозит по кирпичу, будто до дыр протереть хочет. Жарко, и Электра целыми днями настраивает чужие кондиционеры, которые при такой жаре отказываются работать, словно пролетарии объявили забастовку на заводе. Это один из немногочисленных ленивых дней. — Защитили информацию лучшими официальными программами… и забыли код доступа, я не могу. В мире полно идиотов! Малыш слушает и думает, что Ники сейчас в принципе все равно, кто рядом. Главное, чтобы слушали достаточно благоговейно. На него иногда накатывает такое, что хочется постучать по черепушке и пробасить: — Земля вызывает Ники! В такие моменты он забывает про существование остальных, даже Малыша. В глазах Ники — двоичный код, расшифровать который Малышу не дано. Вопрос вырывается сам собой и повисает в душной комнате над их головами: — Тебе со мной скучно? Молчание можно мерить ударами маятника, если бы он у них был. Сейчас Ниики сделает вид, что не услышал вопроса, переведет тему. Он всегда избегал говорить о серьезном, быть может, потому что их взгляды на важные вопросы почти никогда не сходились. Вот так просто, да, Ники? Ты захотел кого-то, протянул руку и взял это. Прекрасно осознавая свою притягательность. И этому невозможно сопротивляться. Ники знает столько разных вещей. Малыш знает лишь то, что хочет быть с Ники. — Я всегда найду, чем себя развлечь, — он наконец отвечает, убирает лезущие волосы с глаз. — Ну ты чего? Звучит почти снисходительно, как будто с неразумным говорит. Он никогда никого не хочет намеренно оскорбить, но проскальзывает и ничто такое в стиле «я здесь самый умный». Стоит признать, иногда это оправдано. Теперь он смотрит так, словно действительно видит. А Малышу хочется сесть у его ног и просить: «ты только никуда не улетай больше, пожалуйста. Я же все для тебя сделаю». Потому что тебя или любят или ненавидят. Ники приникает к его груди и вздыхает. Им действительно хорошо вместе. — Ты такой большой, — он проводит ладонями по груди и животу, оставляет ленивые лёгкие поцелуи. Малыша пронзает щемящая нежность, он аккуратно пропускает темные пряди между пальцами, притягивает к себе еще ближе. — Мне нравятся твои большие сильные ладони. Ей-богу, помолчал бы в такой момент, но есть язык без костей — жди беды. Малыш затыкает его сам, сминая губы, чувствуя, как заглушает готовый сорваться смешок. — Я люблю тебя. Ники или не слышит, поглощенный процессом, или предпочитает просто не отвечает. Садится сверху и дергает пряжку ремня джинсов. — Со мной не соскучишься. Это уж точно. Мир Ники — хождение по лезвию и риски. Малыш ищет стабильности и относительного покоя. Они словно параллельные прямые, Малыш со школы помнит, такие не пересекаются. Хотя какая из Ники прямая? Скорее, что-то запутанное и извилистое. — Хорошо, — выдыхает Ники, вытирая пот со лба. И правда. Только подстраховать немного на поворотах.1001
Они пьяно танцуют с Коломбиной, а взгляд Пьеро, кажется скоро просверлит в обоих дырку. — Ну вот что во мне хуже, что она танцует не со мной? — Потому что ты отказался с ней танцевать, — Пьеро как будто не помнит, как три минуты назад так и не соизволил подняться с дивана, заявив, что не танцует. Зато добровольцем тут же вызвался Ники и закружил Коломбину в танце. Малыш отшлепает большой глоток и морщится — в последний коктейль Эля от души бахнула текилы. Причем явно разлитой где-то на складе. — А не спеть бы мне песню… [4] Вот Коломбина смеется в ответ на какую-то шутку, а Ники заправляет ей прядь растрепавшихся волос за ухо, на что Пьеро горестно и громко вздыхает. Даже поющий о любви Чиж не может этого заглушить. («Моя мастерская — моя музыка», — сказала Электра) — Знаешь, мы же вместе начинали, ну и… он всегда знает что делает. А я на подхвате. Мы привыкли уже. Малыш не хочет отбирать лавры у Электры, но та занята созданием очередного алкогольного шедевра, и выпитый коктейль таки ударет в голову: — Знаешь, складывается впечатление, что в большинстве случаев он как раз не знает, что творит. Взять его эти самоубийственные проникновения на защищенные по всем правилам сервера. Малышу до сих пор в кошмарах снится, будто Ники в последний момент не успевает выйти из матрицы и сгорает прямо там, оставляя после себя бездыханное тело. — Ну нет, он всегда знает, что подсказать… «Дать пинок, » — продолжает мысленно Малыш. Да, уже это он может. Как и повести за собой, вцепиться клещами и вытащить. Пьеро и надо вести за собой. Иначе бы такой уже давно повесился на проводах. Невысказанный ответ повисает в воздухе. Все и так очевидно. «Потому что он лучше». Ники отрывается от Коломбины, театрально целует ей руку и возвращается к Малышу, с разбегу прыгнув на колени и обвив шею руками. — Знаешь, что я сейчас хочу? — Выпить? — Хорошо меня знаешь! — он смеется, отпивает глоток, а потом приникает к губам с полным ртом текилы смешанной с газировкой. «Ерунда какая. Тебя никто по-настоящему не знает. И я в том числе».1111
Когда на Торг приносит слухи о приходе корпорации, у Ники загораются глаза. Малыш видит в них все тех же знакомых чертей. А он словно и ждал этого момента — авантюру века. То, что сможет возвысить его и оставить заметный след. Когда на карту будет поставлено все. Потому что я могу. Потому что заранее примыкают к сильным только слабаки. Те, кто не умеет бороться. Привести к победе нечто безнадежное — вот признак истинной гениальности. Ники забирается на стол, как Ленин на броневик. Малышу всегда нравились такие. С чертями в глазах. Те, кто совершают невозможное и ведут за собой. Потому что не следовать за такими невозможно. Малыш видит, как сверкают восхищенно глаза Коломбины, как торжествующе и дерзко улыбается Электра. Даже Пьеро кажется чуть живее своей обычной меланхолии. — Мы что же теперь, будем как Южное и Северное общество? С заседаниями и всем таким? — любопытствует Коломбина. «Твоя фамилия случайно не Пестель? Тогда почему ты такой революционер?» — прхиодит на ум дурацкий прикол из старых подкатов. Главное, не вспоминать, чем оно для декабристов закончилось. Кого повесили, а кого в Сибирь сослали. Перед глазами так и рисуется картинка Ники в петле со сломанной шее. Лучше уж про большевиков думать, у тех ведь получилось. — Не, мы как Ленин Владимир Ильич будем! Ники из тех, кто ведет за собой, а потом эпично погибает в самом конце. А перед этим за него погибают близкие и еще около сотни тех, кому не повезло. А Ники торжествующе улыбается. — У меня уже есть несколько идей. Конечно, Малыш последует за ним. И всегда будет следовать. Он не знает, скорее, ощущает, как в их хрупкий, построенный на песке рай, заползает что-то чужое и неотвратимое. Он пока не знает, что именно с этого момента все покатится к чертям. Да и откуда ему знать?