aus den Erinnerungen von Jessica В. Raily-Böck
19. Mai 2011
«...Вдаль по острову N одиноко шуршат трамваи
знаешь это так просто — слова собирать на нитку
на дороге в Ефрем рассыпают бисер — бывает.
сны с тобою пять лет спустя — разновидность пытки...»
(c) La Grande mademoiselle aka E.M.Shenn
Как же быстро все случилось, как пролетели эти годы, каким образом они вообще стали возможны?
Скажите, вот вам доводилось начинать
отношения с секса? Нет, не так. Случались ли у вас, как это по-французски,
passion de trois? Нет, всё равно не так. Вам доводилось, придя первый раз на новую работу обнаружить, что двое из троих ваших новых коллег — ваши
бывшие любовники? Оба. Одновременно. Внезапно, случайно и
вчера. Поверьте мне, всё это случилось за много лет до того, как стало избитым сюжетным ходом дешёвых сценаристов... Нет, не так. И в тоже время так — куда деваться!
Да, все именно так, и вам в этой нелепой придумке незримого режиссера
жить. И ваш шеф, редкостно обаятельная циничная скотина, но все это была
просто случайность, вообще он давно и прочно на крючке у вашей «подруги» — коллеги, соотечественницы, из той прежней и, к сожалению, этой новой жизни. Тоже, между прочим, редкостной стервы, только в сахарном сиропе. Ну да и черт бы с ними обоими.
Работа движется, жизнь идет. За пару месяцев романтичная дурь вроде проходит и тут ты замечаешь — есть кто-то еще. Тот, второй, про которого ты даже и не думала с той самой ночи. Он всегда рядом. Он смешной, рыжий, одного с тобой роста. И он тоже обычно столько не пьёт. Ему чуть за тридцать и он совершенно один. Но не потому что он той же породы, что и ты, нет! Скорее он из тех, нелепых задиристо-застенчивых парней, что влюбляются в самую красивую девушку колледжа, если вы конечно понимаете, о чем я. В свое время я дружила с парочкой таких. Да-да, именно дружила, а не то, что вы подумали. Впрочем, после безумия последних пяти лет немножко дружбы это самое то.
Но дружбы как-то не получилось. Все завертелось слишком быстро. Февраль, каток на Ратушной, глинтвейн, снег и уютная суета вокруг, «это все уже будто бы было пару лет назад, когда тебя тут еще не было» — ни в природе, ни в проекте, когда ты, кажется, разводилась с первым и единственным пока мужем по ту сторону океана, а в Вене кого-то травили (у нас тоже периодически травили, что уж там) и снова кому-то неймется. А потом кому-то неймется пострелять, а кому-то поиграть в рыцаря,
хотя, по сути, ты сама совсем недурно стреляешь. Но это так мило и нелепо, что становится первым взглядом в сторону того, что «для дружбы это немножко слишком». И единственное чего ты совсем в упор не можешь понять, так это как он вообще тогда оказался тем третьим, который на самом деле был лишним.
Впрочем, если копнуть чуть глубже, то сразу же всплывают тени бывших подружек. Становится понятно, что не святой и не волшебный, а вполне себе такой же как ты, просто чуточку мягче, наверное. И что в этот раз тебя приняли за первую девчонку в колледже (хотя в колледже ты, честно говоря, была второй и вообще не из этой тусовки) и кажется это шанс.
И хоть после развода ты зареклась связываться с полицейскими (
ха!), а после того как твой новый мужчина погиб при исполнении (
три ха-ха!), ты вообще зареклась с кем-либо связываться (ибо от собственной работы ты никак и никуда), но тебе начинает казаться: а почему бы и нет?.. Попробуй! В конце концов, уйти никогда не поздно, если что... Но когда он поднимает голову от блокнота, на тебя смотрят охренительно голубые глаза, и все твои «больше никогда» растворяются сами собой. А потом случается убийство в Альбертине, и бомба в Раймунде, и «фиалки в сахаре», школьный автобус и черт знает сколько всего еще, тебе совсем не хочется уходить и
тут, слава богу, не Флорида — как бы косо вокруг не смотрели, начальство не лезет в твою постель, в которой — внезапно! — оказывается не только собака...
Так проходит год, два, три, потом этому идиоту приходит в голову сделать тебе предложение, а тебе не приходит в голову сказать нет. Потом вдруг оказывается, что ты ждешь ребенка, потом второго. И у тебя тридцать три обязанности по дому и, и помимо того дел до чертовой бабушки, и вот тебя уже совершенно не хватает на любимую работу, а Санс, зар-р-раза, совершенно не против держать тебя подальше. То ли шеф, задница, проболтался, то ли просто захотела побыть «королевой детектива». И милый-добрый-рыжий-пушистый начинает потихоньку надоедать. Потому что слишком милый, слишком пушистый, слишком домашний. Вообще слишком много дома в жизни, а ты привыкла совсем к другому. И вот, наконец, кто-то там наверху вспоминает о тебе — и в небесной канцелярии и во вполне себе земной. И ваш разросшийся как на дрожжах отдел (ах, простите, группу) делят на два... на две группы. И
вас делят на две группы, руководствуясь очередным «опытом зарубежных коллег».
Во избежание. Поздно избегать, господа, чего уж там.
А за окном май 2004-го, через неделю тебе тридцать два, весна никак не хочет становиться летом и сумасшедшим всех мастей не спится ночами. А то, что некоторые из них вооружены, только прибавляет тебе работы и возможности — вернее невозможности появляться дома чаще, чем раз в трое суток. И ты почти счастлива, но вместо того, чтобы сесть и подумать ты просто ныряешь в омут с головой. Его зовут М... а впрочем — неважно. Он нежный, но отнюдь не мягкий, ему ни нужно ничего объяснять и рассказывать тоже не очень нужно. И тебе нравятся зеленые искорки в его глазах, а рыжины ты стараешься не замечать. И неодобрительный взгляд Ричи — тоже. Но к осени ты понимаешь, что просто сходишь с ума и дальше так нельзя.
Что потом? Отпуск, Дюссельдорф и Бремен — возвращение к нормальной не-полицейской жизни, такой простой и радостной, офигенный уик-энд в Монце и внезапный залитый солнцем Бирмингем... А потом возвращение — тяжкое свинцовое муторное, словно похмелье, ледяной дождь, скользкий трап, забытой где-то в прошлой жизни зонт. И тут ты ломаешься окончательно.
Несколько месяцев на размышления, несколько недель — чтобы подобрать слова (плохо подобранные слова убивают, куда там действиям), не озвученный скандал, не отпущенная истерика (не твоя, но безумие заразно), еще пара месяцев на формальности и ещё одно 23 мая. Пятое по счёту и последнее в этом ряду. Ты собираешь и относишь на чердак коробки с вещами, которым давно пора в утиль, и еще не понимаешь, что не исправила, но заново ошиблась...
Помнишь, в день свадьбы Лео в шутку напевал тебе какую-то фигню, какую-то «старинную песенку», так он сказал, чуть не получив по носу от шафера и жениха одновременно. Как же оно там было? «Не выходите замуж фройляйн одним дурацким майским днем...»
И тебе понадобится еще столько же этих дурацких майских дней, этих 23 мая, чтобы понять, что ты действительно ошиблась, сказав «да», но не смогла ошибиться, однажды утонув в этих безумных голубых глазах...
