~ XXVIII ~
День догорал медленно, щедро золотя верхушки сухих деревьев. Через ослепшее окно кофейни едва ли можно было разглядеть вид на извилистую улицу, ведущую к ярко-красному диску солнца, что звонко вибрировало на прозрачном отрезке небесного полотна. На календаре отметилась глубокая осень, но пол с утра был пропитан июльским жаром, а к вечеру — ещё и сливовой настойкой, которая случайно выскользнула из рук Джексона. Домашний алкоголь быстро растёкся по дощатым доскам, облизал всё, до чего смог дотянуться, пока не встретился с купленными накануне белоснежными кроссовками. Нужно было спуститься в подсобку, найти тряпку и веник. Однако он никуда не торопился, смиренно продолжал чего-то ждать, как собака, привязанная у входа в магазине напротив. Душно и горько. Вернувшись с чистыми полотенцами из прачечной по соседству, Айли нашла Джексона сидящим на кожаном диванчике с поднятыми до груди коленками и бездумным взглядом, что продолжал смотреть на осколки стеклянной банки, в гранях которой были насильно заперты закатные лучи. Солнце лениво целовало его притомившиеся веки. Стало тоскливо. Как будто её посадили в старый кинотеатр и включили выцветшую плёнку кинохроники, по которой теперь она пыталась догадаться что было на тех самых кадрах, что бессовестно выжгло время. – Душно сегодня. Не думаешь? – поинтересовалась Айли у молодого человека, накидывая первую попавшуюся под руки тряпку на лужу. – Душно, – признался Джексон — и капля пота, тому доказательство, скользнула по его виску и приземлилась на футболку. – И воздух нынче пьяный, – улыбнулась девушка, крутанув металлические лопасти старинного вентилятора, которые не были защищены решёткой. – Смотри, не опьяней. – Постараюсь, – произнёс он заторможенно, ловя на лице свежий порыв ветра. – Что с тобой целый день творится? – полюбопытствовала Айли, опускаясь на корточки и начиная собирать осколки стекла. – К чему этот вопрос? – перекатил Джексон зубочистку из одного уголка рта в другой. – Ты словно в прострации, – кивнула она на мужскую футболку. – Кетчуп разлил, потом хлеб зажарил, теперь вот подаренную по случаю открытия настойку уронил. До этого ты к ней никому подходить не разрешал, всё бдил за процессом брожения и считал дни, когда сможешь всех угостить. – Просто… – запнулся он на первом слове — и вторая капля пота упала на его футболку. – Просто? – повторила Айли машинально, набирая горсть режущего стекла в руку. – Стой, это может быть опасно, – подскочил молодой человек со своего места, подставляя навстречу девушке руку и призывая её переложить все осколки. Айли сжалась. Почувствовала на своём лице мужское дыхание с примесью сладкой детской жвачки и жареного арахиса. Джексон слишком близко, чтобы испытывать волнение. Смотрит так широко и так ясно, что сердце замирает. Так много в нём простоты, что сложно усомниться в искренности любого поступка. – Боишься? – улыбнулся он лукаво, наклоняясь к Айли ещё ближе. – Чего боюсь? – вторила его словам девушка, инстинктивно отклоняясь назад. – Что ещё раз поцелую без разрешения, – дунул он в раскрасневшееся лицо. – Да разве это можно считать за поцелуй, – нервно икнула Айли, – во Франции так каждый второй друг с другом целуется. – Не уверен, что второй раз выйдет в щёчку, – подмигнул он игриво — и лицо его шаловливо заискрилось. – Джексон… – глаза её неожиданно заслезились, губа задрожала, после чего управляющий впервые в жизни испытал стыд от сказанного. – Айли, я тебя обидел? – шлёпнул он себя по губам. – Прости, Айли, я не хотел тебя обидеть. И тут она разревелась. С коленок шлёпнулась на пол, и слёзы потекли по её и без того красным щекам. Это было так странно и так глупо, что Джексон растерялся, после чего вся жизнь пролетела у него перед глазами, и он вспомнил обо всех своих прегрешениях. – Это ты меня прости, – шмыгнула она носом, а потом закашляла от подступившего к её горлу кома. – За что? – удивился Джексон, вытягивая руку и так и не решаясь похлопать Айли по спине. – За то, что ты мне не нравишься, – сильнее закусила она губу, пытаясь побороть свой плач. – Я тебе не нравлюсь? – искренне удивился он сказанному, как будто происходящее было само собой разумеющимся и Айли незачем было констатировать это как факт, потому что он и сам знал, что не нравится ей. – Я не знала, как тебе в этом признаться, чтобы не обидеть. Всё ломала голову, как сказать, что бы ты перестал… – всхлипнула она, давясь слезами. – Перестал что? – расширились глаза Джексона — и он с усердием начал вспоминать, что ещё мог ляпнуть впечатлительной девушке. – Провожать меня до дому, – тыльной стороной ладони потёрла она свой нос, – и платить стимулирующие к зарплате, когда я только и делаю, что стаканы бью. Ты слишком ко мне добр, я этого не заслуживаю. Прости, Джексон, но ты… ты… – Айли, ты мне тоже не нравишься. Это, это другое… совсем другое, ты не так поняла, а я дурак, – замахал он руками, паникуя и не зная, как привести Айли в чувства. – Другое? – удивилась девушка, после чего замолкла, ловя щеками ещё больший стыд. – Дружеское? – не веря самому себе произнёс Джексон. – Беспокоился о тебе просто. В тёмное время каких только идиотов на улице не встретишь. А тарелки? Что тарелки? Зато наконец-то новые купили. – Значит, я тебя не интересую как девушка? – с надеждой в глазах спросила Айли, впервые в жизни сталкивающаяся с тем, что должна кого-то отвергнуть. – Нет, – успокоил он её, падая на пол и подтягивая коленки к груди. – А это зачем было? – дотронулась она до щеки указательным пальцем. – Я же говорю, – хмыкнул он, перекатывая зубочистку из одного уголка губ в другой, – дурак я просто. Квадрат, что пытался перетащить себя через круг. – Что? – переспросила Айли, собирая кулаками со своего лица слёзы. – Подумал, что если бы у меня была такая замечательная девушка, как ты, то я бы о другой не думал, – потупил он взгляд в пол. – О пропащей, с сердцем таким же холодным, как и глаза. И тут она разревелась второй раз, а Джексон вздрогнул, стоило ему только услышать очередной всхлип. – Значит, тебя отверг кто-то другой? – полным сожаления голосом произнесла Айли. – Пожалуй, – заглянул он в покрасневшие глаза, только после чужих слов осознавая, что его действительно отвергли. – Как она могла? Ты же такой хороший, – шмыгнула девушка носом. – Хороший? – переспросил Джексон. Губы его медленно расползлись в стороны, а потом он рассмеялся. Беззаботно и по-детски, так, как плакала сейчас Айли, не испытывая смущения от трогательного прилива накативших на сердце эмоций. – Тебе нравится красное или белое? – подпрыгнул он на ноги, отпружинил от пола и за пару широких шагов оказался у подсобки. – Сладкое, – прошептала Айли. – Я не сомневался, – стрельнул он зубочисткой в сторону мусорки. – Только мне нельзя много, – прошептала она, глядя на бутылку в крепкой руке. – Брат ругаться будет? – подмигнул Джексон, откупоривая красное вино. – Нет, дело в том, что сегодня у нас с Юджин спецзадание, – протянула она руку, забирая алкоголь в стакане для молочного коктейля. – Интересно, – склонил Джексон голову на бок, снова опускаясь на пол. – И немного боязно, – сглотнула Айли. – В очередной раз ищите приключений? – полюбопытствовал молодой человек. – Что-то вроде того, – согласилась Айли. – А почему без Боми? – отхлебнул управляющий кофейни из стакана, как будто там был самый настоящий молочный коктейль. – С часу на час ждёт приезда мужа с Чеджудо, вроде бы, – пожала девушка плечами. – Или Канхвадо… а может, Хыксандо. Воншик за неделю успел объездить всю Корею в поисках лучшего места для строительства очередного туристического курорта. – Всё-таки правду говорят: ни одна жена точно не может знать, где её муж, – рассмеялся Джексон, после чего покрутил в руках стакан с алкоголем. – Хотя… есть одна. Право, есть всё-таки та, кто знает. – Кто? – захлопала девушка ресницами. – Вдова, – ещё задорнее, в голос, расхохотался Джексон, потрепав Айли по голове. – Она-то точно знает, где её муж. – Да ну тебя, – шлёпнула она молодого человека по плечу. – Не хочешь рассказать мне о вашем приключении? – приподнял он бровь. – Помощь не нужна? – Наши дела по части любовные, – пожала Айли плечами. – Тогда от меня толку мало, мне в них не очень-то и везёт, – рассмеялся управляющий. – Мне тоже, – улыбнулась девушка. – Тогда за общее несчастье, – потянулся он к Айли стаканом, чтобы чокнуться. – И давно у тебя так? – полюбопытствовала девушка. – На протяжении всей жизни, быть может, – осушил он стакан. – А у тебя? – С весны, – прошептала Айли, провожая очередную каплю пота с виска Джексона на его футболку. – Не так уж и много, – пожал он плечами, – велика вероятность, что это и не любовь вовсе. – А как понять, что любовь? – сглотнула она, пододвигаясь к Джексону ближе. – Когда тебе хочется отдать всё, что у тебя есть. Понимаешь, Айли. Всё, даже то, чего у тебя нет, – и он замолчал, а потом с каким-то тихим удовольствием начал разглядывать высеченное скульпторами древности лицо, что было озарено закатным солнцем. Айли сидела на полу, и блики разбитой им банки из-под сливовой настойки играли на её молочной коже. Она медленно опускала ресницы, а потом так же медленно их поднимала. Молчала, но при этом говорила так много, что ей и ночи не хватило бы для того, чтобы выговориться, а ему — наслушаться. И впервые Джексону стало грустно от того, что ценителей такой красоты на свете почти не осталось, и чаще влюбляются не в таких, робких и честных в своей застенчивости, а в пропащих, с глазами такими же холодными, как и сердце. – Душно сегодня, – снова повторила девушка, уже не находя счёту какой раз за день она это произнесла. – Душно, – кивком согласился Джексон, – но скоро прольётся дождь. – С чего ты решил? В прогнозе об этом ничего не говорили, – удивилась Айли и тут же бросила глаза за окно. Тянущее весь вечер, подобно черепахе, время, вдруг решило слететь с петель. В подтверждение сказанным Джексоном слов небо заиграло на клавесине, после чего озарилось белыми прожилками июльской грозы. Правда только то, что на календаре была глубокая осень. – Будь осторожна, Айли, – прошептал он едва слышно. – Сегодня я не смогу тебя проводить. Осень угасала на глазах и теряла свою былую привлекательность. Всё вокруг становилось текуче-расплывчатым. Слежавшиеся листья перегнивали медленно и превращались в труху. Теперь в воздухе пахло мокрым снегом, что падал с неба лениво, принимая сероватый оттенок унылых зданий. В шерстяном шарфе Юджин успела запутаться горсть снежинок — и, вероятно, именно это продлило им на время жизнь. До того, как отыскать место с пригласительного Чанёля, девушка долго плутала с навигатором по тенистому коридору однотипных высоток. Всё кругом казалось похожим. Сделанным по общему макету скучного архитектора, который не знал больше красок кроме серых. Изначально в планах Юджин было взять с собой Боми, но та с нетерпением ждала возвращения мужа из командировки, поэтому выбор сам собой пал на Айли. Оживившись от предстоящего приключения, подруга согласилась мгновенно, начав волноваться только лишь после того, как узнала, куда они отправляются. Помещение подвального типа вызывало не самые приятные ассоциации. Юджин даже успела пожалеть о том, что они зря накануне с Айли искали специализирующийся на карнавальных костюмах магазин, чтобы по совету Чанёля выбрать себе наряд. Теперь, стоя рядом с раскрошившимися ступеньками и глядя на ржавую ручку двери, они не понимали, зачем вырядились настолько нелепо. Неподалёку на скамейке, укрывшись картонной коробкой, спал бездомный. Подранная кошкой собака чесала себе плешивое брюхо. Крыса грызла консервную банку, выкатившуюся из перевернувшегося контейнера с мусором. На отдалении из бара слышались возгласы пьяных перебравших с соджу мужчин. Обстановка рядом с подвалом одним своим видом намекала на то, что за дверью нет ничего лучше притона. Юджин первая решительно сделала шаг внутрь. Шаг, что всего за считаные секунды смог перенести её из одной реальности в другую. Очень узкий и длинный коридор был похож на беговую дорожку, которая не имела конца. Кругом были тропические лианы и экзотические цветы. Пернатые пальмы пытались игриво уколоть её, а розовые орхидеи, склоняясь к лицу, настойчиво просили насладиться их ароматом. Юджин долго не могла понять, с чем у неё ассоциируется пропитанный влажностью запах, тот, что обычно бывает в ботаническом саду, — и только со временем стало очевидно, что царившее кругом благоухание — не что иное, как сладкое тление. Оторвавшись от созерцания амазонской лилии, девушка встретилась с глазами пёстрого попугая. Невероятно огромного. Внешняя часть крыла его была выкрашена природой в голубой, а внутренняя — в жёлтый цвет. Склонив на бок голову, птица с любопытством изучила сначала одну посетительницу, а потом другую. На мгновение Юджин даже почудилось, что в чужом взгляде было слишком много придирки, как будто ни она, ни Айли не подходили к этому месту. Она помнила, что Чанёль говорил о каком-то фейс-контроле, однако поверить в то, что его выполняла самая настоящая птица, она не могла. Уж больно в этом было много причуды. – Мож-но, – взмыв вверх, прогорланил попугай и его голос эхом прокатился по коридору, размножаясь и рассыпаясь на слоги. – Мож-но, мож-но. – Говорящий? – прижалась Айли к руке подруги, с восхищением наблюдая за тем, как птица парит над головой. – Гово-ря-щий, – повторили за ней, – гово-ря-щий. – Почему в этом больше жуткого, чем удивительного? – нахмурилась Юджин, озираясь по сторонам. – А что если это плохая идея? Ну, идти сюда, – пробормотала Айли, цепляясь за подругу сильнее. – За каждой плохой идеей стоит надежда её хорошей реализации. Стены неожиданно задрожали. Лианы на них натянулись. Ещё чуть-чуть — и они, вероятно, могли бы лопнуть, если бы несущая не разъехалась в стороны и не явила взору ещё один коридор. Два молодых человека в бархатных костюмах, отдалённо напоминающих ливреи, распахнули перед девушками двери. Вслед за узким коридором приоткрылся вид на просторный зал, как театральная ложа, задрапированный красным бархатом. Жидкие лучи пробивались сквозь гранёную люстру, отбрасывая на пол узор битого стекла, которое обычно появляется тогда, когда крутишь детский калейдоскоп. – Добрый вечер, можно увидеть ваши членские карты? – навстречу им вышел мужчина, на носу которого сидело пенсне с золотой оправой, но без стёкол. Скрип дорогих туфель. Ненавязчивый парфюм. Если не отрывая глаз следить за каждым его шагом, чудилось, что белоснежная рубашка незнакомца хрустит, как хрустят новенькие только что напечатанные воны. – Здравствуйте, – на выдохе прошептала Айли, разглядывая человека, по виду похожего на хостела заведения. – Да, конечно, – засуетившись, Юджин достала из клатча пригласительный, дарованные ей Чанёлем. – Подарочная карта? – добродушно улыбнулся мужчина. – Ваш друг, должно быть, очень щедрый человек. – Что это значит? – не поняла Юджин. – Проследуйте внутрь, – поклонился он, показывая рукой в сторону арочного проёма. – Быть может, вы курите или пьёте что-нибудь особенное? Если этого нет в баре — не беда. Дайте нам час — и мы вас порадуем. – Нет, ничего не нужно, – покачала Юджин головой, пытаясь внутри себя побороть желание разорить Пака и заказать вино столетней выдержки из погребов какого-нибудь французского короля. – Мне уже стоит пугаться места, куда ты меня привела? – шепнула Айли на ухо подруге, подходя вместе с ней к арочному проёму. – Сейчас ведь не окажется, что мы попали в закрытый секс-клуб? Боже мой, Джин, мы же не увидим оргию с участием высшего света Сеула? – Ты тоже об этом подумала? – рассмеялась девушка, хватаясь за кольцо дверной ручки, зажатой в хищно раскрывшейся пасти крокодила. Казино — отдельная страна. Вы не отыщете её на картах с помощью компаса, но вы точно знаете, что у неё имеется свой язык, свои законы и даже своя валюта. В этом месте нет времени: Юджин и Айли ощутили это мгновенно — стоило только двери позади них захлопнуться, не давая пути к отступлению. Лас-Вегас по праву считается столицей мировой империи казино. Хотя в первые дни своего существования город был всего-навсего небольшим перевалочным пунктом с сотней местных жителей, и только спустя пару лет, после снятия запрета на азартные игры и наплыва бизнесменов с туристами, стал центром игорной индустрии. Люди тянулись в Неваду роем, а те, кто не имел возможности добраться, находили свои альтернативы. Корея была далека от Америки, но и на её территории вот уже много лет процветал свой маленький Лас-Вегас. Владелец этого места вряд ли мог мечтать, что когда-нибудь политики смягчат законы и легализуют азартные игры, поэтому единственное, что ему оставалось, — вести дела подпольно. При этом, заручившись поддержкой, как ни странно, именно тех, кто законы эти создавал. Ни для кого не было секретом, что закрытый клуб посещали люди не только криминального мира, но и верхушка государственной власти, которая водила с первыми не всегда только приятельские отношения. Часто здесь обменивались не только рукопожатиями, но и детьми. Браки вряд ли заключались от большой и чистой любви, но точно приносили удачные капиталовложения. Тысячи огней наполнили зал ярким светом софитов. Люстры были похожи на грозди белого винограда. Стены обиты чёрным бархатом и панелями из красного дерева. Пол устелен мягким ковром, делающим каждый шаг беззвучным, чтобы ни один каблук лишний раз не отвлекал посетителей. Кругом атмосфера сладкого обмана — и никто ему не сопротивлялся. Ломберные столики отличались по форме. За треугольным играли в баккару, за прямоугольным — в покер, за квадратным — в крэпс, а шестиугольные были предназначены для блэк-джек. Столы по старинке обтянуты сукном. Бирюзовым или салатовым. Раньше, когда карточные игры только входили в моду в светских домах Парижа, их обивали именно этим видом ткани для того, чтобы проще было делать заметки мелом. Сейчас же это просто дань памяти прошлому. За каждым столиком крупье, которого на фоне гостей легко отличить по тёмно-синей жилетке с золотыми лацканами. Лица полны радушия: молодые люди часто улыбаются, вежливо кланяются, но Юджин знает наверняка, что в это время они внимательно следят за игрой и мастерски складывают в уме большие цифры. Первое и, пожалуй, самое главное в их работе — математические способности. Второе, на что следует обратить внимание, — ловкие руки. Быстрая моторика очень важна в этом деле. Основная обязанность крупье — беспрерывно вводить в игру фишки и карты. Больше пятидесяти процентов дохода в казино приносят игровые автоматы, которые, чтобы развеять скуку, когда-то были созданы в угоду спутницам игроков, — и кто же мог знать, что теперь эти однорукие бандиты обирают получше любого ломберного столика. Шумные и яркие они всегда собирают вокруг себя толпу галдящего народа. Кругом их вереница. Бесконечный ряд, которому Юджин не видит конца. Со всех сторон то и дело доносится звон засыпающих металлический поддон фишек. Юджин натыкается глазами на молодого человека, который трёт жетон, целует его, а потом забрасывает в автоматную щель. Маленький ритуал, который направлен на то, чтобы поймать удачу за хвост, если он вообще у неё есть. Длинный бар перетекает из одной комнаты в другую. Яркий ряд этикеток на разных языках, говорит о том, что здесь есть алкоголь со всех уголков света. В зале отдыха фонтан. Он поражает своей мощью и высотой. Хочет пробить крышу, но на самом деле едва дотягивается до потолка. У гранитной лестницы Юджин замирает, она ведёт на второй этаж, в так называемый частные комнаты, — и ей даже страшно представить, какие важные люди там сидят за закрытыми дверьми и какие ставки они там делают. Пряная ваниль, блёстки и перья — кругом одни красотки в многоярусных платьях с бахромой. Стиль Чикаго. Девушки бесспорно сошли с экрана фильмов о криминальной Америке в годы Великой депрессии, когда господствовали гангстеры, а в обществе царили свободные нравы. В те времена модные тенденции диктовали расстаться с драгоценными камнями и платьями в пол, отдав предпочтение бижутерии и лёгким нарядам. На место бриллиантам пришли искусственный жемчуг, стразы и бусы. Чанёль был прав: здесь правили тридцатые. Эпоха зарождения джаза.Эпоха разлагающейся морали и потери нравственных ценностей.
Кругом пузырьки шампанского и разбивающийся о стены звон женского смеха. Юджин чувствует, что на краю Сеула нашла самый настоящий телепорт, который перенёс её во времена, о которых она практически ничего не знала. – Как хорошо, что мы не прогадали с нарядом, – пригладила Айли на талии серебряное платье с яркими пайетками, после чего убедилась, что кружевная повязка на голове с пером не съехала в сторону, – а то точно бы выглядели подозрительно. – Мы и сейчас выглядим подозрительно, – усмехнулась Юджин, завязывая бусы на шее подруги в узел. – Тебе не кажется, что у нас на лбу написано, что мы не отсюда? Знаешь, даже банкеты, на которые меня затаскивала Боми, не выглядели настолько пафосно. – В Риме делай так, как делают римляне. Нам просто нужно слиться с толпой, если не хотим, чтобы наши шпионские игры привели нас к неприятностям, – обвела она взглядом помещение. – Тебе не страшно? – натянула Юджин на локти съехавшие шёлковые перчатки. – Мне безумно любопытно, – едва не пискнула подруга от радости. – Тут как в самом настоящем голливудском фильме. Ну, как в Гэтсби. Помнишь? Я будто бы жду, что скоро на балконе появится хозяин, поднимет над головой бокал шампанского и поприветствует всех присутствующих. – А у меня другая ассоциация, – хмыкнула Юджин. – Я подумала, что по закону жанра кто-то должен вломиться сюда в поросячьих масках с пистолетами, прося женщин и мужчин снять с себя украшения и сунуть их в мешок, а следом опустошить и кассу, разложив наличку по металлическим кейсам. – Не думаю, что наезжать на мафию, — хорошо, – покачала Айли головой. – Это место явно принадлежит какой-то преступной шишке. Ведь кто ещё мог под носом у правительства провернуть подобную аферу. Сколько здесь сейчас людей? – Пару сотен точно, – подхватила Юджин у мимо проходящего официанта два бокала розового шампанского. – Так что мы ищем? – сделала подруга глоток алкоголя, с наслаждением чувствуя на языке, как лопаются пузырьки. – Кто бы знал, – вздохнула девушка. – Вероятно, Сехуна. – Как думаешь, чем он может здесь заниматься? – полюбопытствовала Айли, крутя в руках пригласительный, который, как она поняла, можно было предъявить на кассе и получить фишки для игры. – Не знаю, что мне страшнее услышать: то, что он игровой наркоман, который просаживает здесь все свои деньги или то, что он как-то связан с этим подпольным бизнесом. – Значит, рассматривать вариант, что место принадлежит ему, ты даже не стала? – Тридцатые? – усмехнулась Юджин. – Нет, не его стиль. Если бы это место было в его собственности, здесь всё бы было в коже и в стали, а ещё было бы ужасно прокурено. – И то верно, – оглядела Айли зал, натыкаясь глазами на два знакомых ей мужских силуэта. – Мне это не мерещится? Они что помирились? – Что? – не поняла Юджин, пытаясь поймать удивлённый взгляд подруги. – Да вон же, у бара... – поймала Айли подругу за руку, потянув за собой вглубь зала. Взгляд Юджин забегал по лицам, пытаясь кого-нибудь узнать, но при этом натыкаясь только на незнакомцев. Иностранцы сильнее всего выделялись на общем фоне. Бóльшая часть гостей — азиаты, но можно встретить и европейцев, чаще девушек, чем мужчин. Они здесь что-то вроде экзотического аксессуара, в большинстве случаев модели, которые пришли рука об руку с известными чеболями. Женская аудитория младше мужской. Значительно младше. Известный политик или бизнесмен мог приобнимать за талию юную особу, которая возрастом не далеко уходила от его старшей дочери. Удивительно, но никто из них не боялся огласки, поэтому Юджин сделала вывод, что всё, что происходит в этом месте, остаётся только в этом месте. Мафия. Пожалуй, и она здесь была, но с первого раза сложно было указать на кого-то конкретного пальцем. Людей из криминального мира ничего не выдавало. Как обычные богачи они пили то же вино, ели те же закуски, заказывали свои костюмы у тех же портных и даже ставки их ничуть не уступали ставкам чеболей. Единственное, что их могло выдать это нечестные сделки и руки, омытые кровью, но Юджин не могла попросить у них предъявить ей выписку из лицевого счёта или попросить пристрелить кого-нибудь на её глазах. Среди влиятельных людей время от времени можно было разглядеть меркнущий на фоне богатства и власти обслуживающий персонал. Хорошенькие девушки на разносе спиртных напитков, молодые люди в баре и в качестве крупье. Музыканты и даже те циркачи, что глотают огонь, а потом дышат им, как огнедышащие драконы. Забавный мужичок с обезьянкой на плече и блестящим ящичком на груди ходил по залу и веселил дам, превращая их платки в голубей, а их покерные фишки в белые розы. – Да это же Джебом с Джинёном, – удивилась Юджин, наконец-то замечая молодых людей за барной стойкой. – Подожди-ка, они что, обнимаются? – Вот и я о том же, – выглянула Айли из-за колонны. – Не верится даже, согласись. Они же с самых пелёнок друг друга ненавидят. Чего это им любезничать сейчас вздумалось? – Наконец-то повзрослели и решили зарыть топор войны? – пожала Юджин плечами. – Или готовятся сделать друг другу очередную пакость. – А вот это куда больше тянет на правду, – выбираясь из-под укрытия, сделала Юджин уверенный шаг в сторону молодых людей. – В любом случае, встретить Джинёна мне сейчас очень даже на руку: он точно знает, где Сехун. Одёрнув платье, Юджин устремилась навстречу к бару. Эффект неожиданности был ей только на руку. Она надеялась, что младший семейства Пак растеряется и как на духу выложит ей все карты. – Привет, мальчики, – наигранно мило отозвалась она, без спроса втискиваясь в чужую компанию. – Давно не виделись. – Джин? – удивлённо уставился на неё Джинён. – Как ты сюда попала? – А что сюда сложно попасть? – Нет, если твой любовник Пак Чанёль. Неплохо устроилась, красавица, – рассмеялся Джебом, наливая себе в стакан виски. – А я-то голову ломал, на кой чёрт брат пытался пригласительный достать. Подобные места ведь совсем не в его стиле. – Чанёль здесь? – начал озираться Джинён по сторонам. – Я не с ним, – покачала девушка головой. – Слава Буддам, а я уж было решил, что ты на два фронта играешь, – выдохнул молодой человек, бросая странный взгляд на брата. – Уже начал вспоминать всех знакомых гадалок, которые могли бы снять с Сехуна венец безбрачия. – Похоже на то, что у них с этим всё в порядке, – бросил наблюдательный Джебом взгляд на женскую руку, где красовалось обручальное кольцо. – Тебя можно поздравить, О Юджин? Всё ещё сладко обманываешься? – Сехун сделал тебе предложение? – подпрыгнул на стуле Джинён, перехватывая ладонь девушки и поднося её к своему лицу, в попытке определить на глаз количество карат. – А я решил, что деньги ему нужны потому, что он где-то накосячил и теперь ему срочно нужно менять паспорт и валить за границу. – Забавно, – усмехнулся Джебом, отпивая из бокала алкоголь, – моё приглашение отвергаешь, а по таким местам ходишь. Неужели я всё-таки не прогадал и разглядел в твоём сердце сомнение? Сколько за людьми не наблюдай, а форма, что принимает их любовь, порой поражает. – Это ещё куда ты Юджин вздумал приглашать? – покосился на брата Джинён. – Вечеринка по случаю дня рождения, – хмыкнул молодой человек, – если хочешь, тоже приходи. – Не могу понять, вы что помирились? – подозрительно покосилась на них девушка. – Ещё чего, – хмыкнул Джинён, отодвигаясь от старшего брата. – Дела у нас просто общие... с компанией связанные. – Тем более звучит подозрительно, – покосилась на друга Юджин, после чего, не выдавая явной заинтересованности в голосе, добавила: – Кстати, а где Сехун? – Да наверху поди, – махнул Джинён рукой над головой — и девушка заметила на указательном пальце гипс. – Сейчас время баккары. Он ведь в этом деле лучший. – Лучший говоришь... – улыбнулась Юджин, обращая свой взор на второй этаж. – И что мне нужно сделать, если я тоже хочу присоединиться к игре? Насколько серьёзные там ставки? – Тебе не потянуть, – вынес свой приговор Джебом. Спина его прогнулась, локоть упёрся в столешницу, после чего он с нескрываемым любопытством принялся оценивать наряд девушки, очаровавшись его длиной. – Он дело говорит, – кивнул Джинён в сторону брата. – Там за ночь просаживают миллиарды. – Миллиарды? – удивилась Юджин. – Неужели кто-то решается на подобные ставки? Это же целое состояние. – Безумие было создано для глупцов, – облизнул Джинён краешек губ. – Иные, вступая в игру, закладывают всё, что у них есть. Понимаешь, Юджин? Всё, вплоть до трусов на своём теле. – Так какова минимальная ставка? – не унималась девушка, не принимая всерьёз слова друга. – В комнате, которая, вероятно, тебя интересует, её нет, – поболтал Джебом льдом в стакане. – Тебе же говорят: ты просто приходишь и ставишь всё, что у тебя есть за душой в надежде приумножить свой капитал в шестьсот шестьдесят шесть раз. – В шестьсот шестьдесят шесть раз? – переспросила Юджин. – Я не ослышалась? То есть я могу прийти с шестью баксами и уйти с четырьмя сотнями? – Всё верно, ты ставишь пачку ирисок, а если выигрываешь, то получаешь завод по их производству. При этом нельзя забывать, что если ты проигрываешь, у тебя забирают абсолютно всё, что ты имеешь, – подтвердил Джебом. – Улавливаешь? Квартира с мебелью, машина, счета в банках — всё это арестовывают в одночасье. – Но это же противозаконно, – нахмурилась девушка. – Это казино, малыш, – развёл Джинён руки в стороны, – его существование само по себе незаконно. – Получается, что у человека нет шанса отыграться, если он проиграл? – Отчего же? Есть, – расплылся Джебом в губах. – Перед тем как покинуть стол, тебе предлагают поставить на кон последнее, что у тебя есть. – Только не говори, что жизнь, – пальцы с силой сжали цепочку на сумочке, нарушив правильную циркуляцию крови и побелев. – Какая проницательная, – подмигнул ей молодой наследник. – Он разрешит испытать тебе судьбу вновь. – Он? – не поняла Юджин. – Владелец этого места? Кто он? – Очень экспрессивный человек, – усмехнулся Джинён. – Ладно, не важно, – снова бросила Юджин взгляд наверх. – Сехун играет за казино, я ведь правильно понимаю? – За казино, – отозвался Джинён. – Отлично, так в какой он комнате и как мне получить допуск на второй этаж? Стоило только Юджин оказаться в общем зале, как до неё сразу же дошло, что жених её занимается чем-то незаконным. Хотя, нет, до Юджин ещё пару недель назад дошло, что её жених занимается чем-то незаконным, потому что ни один знакомый ей законопослушный гражданин не хранил у себя в гараже коробки с оружием. Сезон охоты прошёл и вряд ли Сехун из своей снайперской винтовки отстреливал в лесу уток. Юджин была не глупа, чтобы сложить между собой все пазлы и понять, что её молодой человек связан с местной мафией. Она также не выпускала из головы факт того, что со слов Сехуна, брат Чонгю был криминальным авторитетом, — и из этого следовало то, что дела они вели общие. Вероятно, Юджин теперь даже могла предположить, что это место принадлежало именно ему. Джинён помог достать ей нужную фишку. Ту самую. Золотую. Отличающуюся от всех прочих в клубе. Именно на неё здесь делали ставки на жизнь. Получив заветный жетон и поручив Айли младшему наследнику Грин Плаза, Юджин направилась на второй этаж. В место, где решались человеческие судьбы. Сердце было переполнено тревогой. Она знала, что если дёрнет за эту чёртову нить на чужом свитере, то она не прекратит распускаться, обнажая человеческую натуру. Нужная ей комната была переполнена людьми, как обычно бывает переполнена церковь в воскресный день. Приглашённые гости следили за игрой, развернувшейся на их глазах. Баккара — игра старинная и изысканная. Игра, созданная для аристократов. В казино и по сей день столы для этой забавы стоят в отдельных комнатах. Вдали от шума. На протяжении четырёх столетий именно она пользовалась любовью европейских монарших особ. В классическую баккару играют двое — банкомет и понтер. Размещаются они за длинным столом в форме песочных часов. На коротких концах стола сделана разметка — семь полей для ставок. На длинных концах стола имеются углубления, где стоят крупье, а напротив них коллер. Каждый из дилеров отвечает за ставки на своём конце стола, коллер же управляет самим ходом игры. Каждому из игроков на руки раздаётся по две карты, после чего вся игра строится на наборе определённого количества очков — выигрывает тот, у кого больше. Присутствующие при игре гости также могут делать ставки. Они ставят на банкомета, понтера или на ничью, руководствуясь чистой удачей. Название игры произошло от французского слова «ноль», чему равняется по правилам стоимость десяток, валетов, дам и королей. Обычно для игры в баккару используют порядка восьми колод, карты которых тусуются и помещаются в ящик под названием — сабо, после того, как крупье перемешает карты, он помещает специальный маркер между седьмой и восьмой картами, для обозначения конца сабо. Когда карта попадает к игроку, её разыгрывают, после чего она сбрасывается. Следом за раздачей коллер переворачивает верхнюю карту, достоинство которой показывает сколько нужно сбросить карт до начала игры. Баккара — одна из тех немногих игр в казино, в которой карты сдаются игроками по очереди. Проследовав вглубь комнаты, Юджин нашла Сехуна. Молодой человек сидел за игорным столом, разглядывая карты. Это был первый раз с момента их знакомства, когда она видела его в рубашке, воротник которой был стянут тёмно-бордовой бабочкой. Наклоняться и заглядывать под стол было неудобно, но она догадывалась, что рваные джинсы тоже вряд ли на нём сейчас сидели. – Вы идёте к нам? – оживился один из сотрудников зала, замечая в женских руках золотую фишку, которую девушка не переставая крутила между большим и указательным пальцем. – Да, – кивнула Юджин, подавая молодому человеку жетон. – Замечательно, партия с почтенным господином уже заканчивается, – заведённо закивал хостел. – Я посажу вас следом за ним. Обычно у нас собирается целый стол, но сегодня игроки не решаются рисковать. Наши гости убеждены, что баккара — игра чистого везения, поэтому они ожидают следующего часа, когда помимо везения в ход можно будет пустить и своё мастерство: за столом будут играть в покер. – Простите, – поймала девушка за локоть служащего, когда он собирался раствориться в толпе, – а кто-нибудь сегодня сумел здесь выиграть? – Выиграть? – задумчиво произнёс крупье, поджимая губы. Юджин чувствовала, что правду ей явно открывать не хотят. – Никто значит, – натянуто улыбнулась она, выпуская руку незнакомца. – Но ещё ведь только начало ночи, – одобрительно улыбнулся ей молодой человек. – Ваш игрок везучий, – качнула Юджин головой в сторону Сехуна. – Так ведь? – Есть такое, – сощурил молодой человек глаза, под блеском софитов, – но последнее время он редкий гость в наших краях. Не исключаю, что удача за это на него в обиде. Партия подходила к концу. Из разговоров Юджин поняла, что игрок — приезжий политик. Мужчина в возрасте, по виду явно японец, последние минуты рвал на себе волосы. Глаза его налились кровью. Капилляры на белках полопались. Он проигрывал. Проигрывал всё своё состояние. Юджин не имела понятия о его размерах, но только лишь по шёпоту, пробегающему по шокированной толпе, понимала, что сумма баснословная. Джебом не соврал. Под конец игры крупье предложил мужчине сделать последнюю ставку — и он сделал. Добровольно шагнул в петлю. Поставил стул, натёр мылом верёвку, перевязал её вокруг шеи, а потом сиганул вниз. Ставка на жизнь была последней — и он её с треском проиграл. Сехун не изменился в лице, когда отбросил свои карты на стол, давая понять, что игра подошла к своему логическому финалу. На мгновение уголок его губ изобразил ухмылку, а потом холодные глаза прожгли незнакомца напротив. Юджин показалось, что будь сейчас у Сехуна в кармане револьвер, он бы достал его и подтолкнул в сторону игрока, давая возможность закончить всё самому, чтобы он лично не пачкал руки. Его ухмылка была похожа на ухмылку палача, который заносит свою секиру над головой приговорённого. Юджин не узнала в этой ухмылке своего молодого человека, человека с которым на протяжении полугода делила одну кровать. Сехун в этой чёртовой рубашке с кровавой бабочкой не был её Сехуном. Её Сехун ни за что и никому не вынес бы смертный приговор. На ватных ногах японец поднялся со своего места, после чего, поскольку он был не в состоянии самостоятельно передвигаться, его оттащили в сторону два пугающих амбала. Юджин не хотела думать над тем, что ждёт его дальше. Шагнув в петлю следом за мужчиной, она опустилась на стул. Неужели Сехун тоже решит отнять у неё сегодня всё? Глаза встретились, когда он откинулся на спинку стула, разминая плечи. Был ли он удивлён? Нет, пожалуй, не был. Удивление было только частью чувств Юджин, с того самого момента, когда она переступила порог казино. – Привет, – всматриваясь в лицо своего жениха, прошептала она осипшим голосом, как будто они с молодым человеком не так давно были на стадионе и очень громко болели за любимую бейсбольную команду, которая по очередной задумке судьбы бала у них одна общая. – Привет, – склонил он голову на бок, рассматривая девушку, – не мог тебя дождаться. – Долго ждал? – сжала Юджин край платья. – С нашей первой встречи, – облизнул он краешек губ. – Прямо за этим столом? – За этим или за соседним, нет никакой разницы, – подбросил он фишку в воздухе. – Мне кажется, что сюда отлично бы вписалась фраза: я решил тебя обманывать, чтобы сохранить твоё доверие. – Я не обманывал тебя, – покачал он головой. – Просто не договаривал? – Ждал, пока ты начнёшь задавать правильные вопросы. – Дождался? – усмехнулась Юджин, подхватывая стакан виски с подноса официанта. – Не пей много: тебе нужна трезвая голова. – Баккара — это игра на везение, – отхлебнула девушка из стакана. – Мне не нужен ясный рассудок. – Тебе рассказали о ставках? – усмехнулся Сехун, вглядываясь в глаза Юджин. – Если я проигрываю, я должна отдать всё, что у меня есть. Правильно? – Да, – кивнул он, – если ты проигрываешь, всё твоё становится моим. – Ты, и правда, заберёшь у меня всё, что есть? – Заберу, – кивнул он, – я никому и никогда не делаю исключений. – Отлично, – скрестила Юджин на груди руки, – как скажешь, если подумать, у меня не так много за душой: стопка пыльных книг, да парочка подранных джинсов. – Меня не будут интересовать твои пыльные книги и твои подранные джинсы, – покачал он головой. – Но мне нечего тебе больше предложить, – пожала она плечами, – только что моя бесполезная жизнь. – Тогда я принимаю эту ставку, – достав из кармана новую пачку сигарет, он разорвал прозрачную упаковку, откидывая её в урну. – Хочешь забрать мою жизнь? – уголок губ вымученно подпрыгнул вверх. – Как того мужчины? – Хочу, – просунул он сигарету между зубов, – и заберу. – Как самоуверенно, – прошептала Юджин. Она чувствовала, что это глупо и безрассудно быть сейчас рядом с ним и заглядывать ему в глаза, настолько же глупо и безрассудно, как стоять под дулом заряженного пистолета. – Напомни ей правила игры, – обратился он к коллеру рядом. – Игра будет проходить в десять раундов... – начал молодой человек, – победитель определяется по большему числу выигрышей. – Если я выиграю, ты ответишь на мои вопросы? – заскребла Юджин ногтями по зелёному сукну. – ...стоимость десятки, вольта, дамы и короля равны нулю, стоимость туза — одно очко, все остальные карты оцениваются по номиналу... – продолжал коллер, которого не слушали. – Ты не выиграешь, – сделал он затяжку. – Выиграю, если ты не будешь мухлевать, – щёлкнула девушка костяшками пальцев. – Зря ты в это ввязалась, – стряхнул он пепел в пепельницу. – ...в расчёт двух карт принимается только последняя цифра от их общей суммы. Минимальный результат — ноль, максимальный — девять... – Мы можем выйти и поговорить, – кивнула она на выход. – Ты поднялась на второй этаж — значит, ты приняла правила игры, Джин. – ...допустим, если на руках у вас будет девятка и восьмёрка, то общая их сумма будет равна семи. Если сумма карт игрока не превышает пять, то игрок вправе попросить ещё одну карту. – Твои коробки в гараже... – запнулась Юджин. – Что с ними не так? – рассмеялся молодой человек. – Ты знаешь, что с ними не так. – Так ты всё-таки заглянула? – Заглянула, – попыталась девушка, сглотнуть, но слюны во рту не было. Во рту было сухо как в Сахаре, отчего она залпом осушила стакан виски. – Я же просил тебя не пить, – нахмурился молодой человек. – Мы можем начинать? – поинтересовался коллер. – Да, можешь мешать карты, – подтвердил Сехун. – Чем же ты занимаешься на самом деле? – прошептала она беззвучно, точно зная, что он прочитает вопрос по губам. Толпа людей рядом начала делать ставки. В основном ставили на молодого человека, но кто-то, сжалившись, всё-таки решил поставить на выигрыш девушки. – Всему своё время, – принял Сехун от коллера стопку карт. – Когда собирался рассказать мне? – усмехнулась Юджин. – После свадьбы, после рождения первого ребёнка или под старость лет? – Смотря, когда у тебя начали бы появляться вопросы, – масти в его руках начали мелькать друг за другом. – Хочешь первые две или последующие? – Первые, – сглотнула Юджин, после чего один из крупье подтолкнул в её сторону карты. Семёрка и восьмёрка. В сумме тринадцать. При расчёте три. Можно требовать прикуп. – И что же ты собираешься делать со мной, если всё-таки проиграю? – Любить... – с короля и девятки в руках снова перевёл он взгляд на наряд Юджин. Бархатное платье на тонких бретельках с глубоким вырезом подчёркивало зону декольте, настолько выигрышно подчёркивало, что он начинал фантазировать лишнее и ему становилось тесно в штанах. Причём он мог с уверенностью сказать, что не только у него одного были в казино с этим проблемы. Он не испытывал ревности к другим мужчинам, напротив — ему безумно льстил факт того, что на его девушку смотрят, что её хотят. Ведь в любом случае, чтобы дальше не произошло, она принадлежала только ему — и отнять теперь её никто у него не мог. Иногда Юджин ловила его взгляд на себе и тогда ей тоже становилось жарко. Она знала, о чём он думает. За прошедшие полгода она успела изучить Сехуна и точно знала, когда у него появляется желание её взять. От взгляда пристальных карих глаз становилось неуютно, и она не прекращая задевала бахрому пальцами, натягивая на колени юбку, чтобы, не дай бог, он не увидел, что на ней чулки. Ему нравились чулки. Они его заводили. Он любил оставлять их на голом теле, не разрешая снимать до самого конца. Если бы сейчас он отбросил карты и встал из-за стола, потащив её в ближайшие кулуары, она бы ничуть не удивилась. Да даже если бы он сейчас повалил её на стол в присутствии незнакомцев, — она бы не удивилась. – Любить? – попробовала Юджин слово на вкус, облизнув губы. – Ты ведь теперь понимаешь, что никуда от меня не денешься? – раскрыл он свои карты, точно зная, что выйдет из игры победителем. Сехун умел первоклассно мухлевать, но даже этот навык мерк на фоне его удачи. До конца игры Сехун замолчал — и ничего красноречивее его молчания она в жизни ещё не слышала. Говорят, любовь нельзя убить даже ненавистью. Юджин продолжала смотреть в глаза напротив — и сердце её трепетало. Трепетало сильнее, чем когда-либо в жизни. В один миг к ней вернулось и утраченное зрение и потерянный слух. Нужно было испугаться. Поддаться инстинкту самосохранения и бежать. Но вместе с тем она продолжала принимать то, что видит, и то, что слышит. Мир кругом неё тлел. Затягивался чёрной дымкой гари. Пах зловонно и тошнотворно. Однако Юджин продолжала стоять на месте, как глубоко вросшее корнями в землю дерево. Она не могла уйти. Быть может раньше, месяцем ранее, у неё и получилось бы, но точно не сейчас. Её дом был теперь здесь, как бы мерзко он не выглядел со стороны. Когда она принимала кольцо, то догадывалась, что долго и счастливо не получится. Она знала, что тайны Сехуна когда-нибудь всплывут на поверхность. Теперь глупо было сетовать на обман, с которым она смирилась ещё тогда, когда впервые с ним заговорила. Юджин с самого начала знала, что Сехун не тот, кем его видят другие. Быть может, поэтому ей захотелось подобраться к нему поближе. Юджин влюбилась в тайну между ними раньше, чем решилась сделать шаг навстречу. Поручи двум волкам сторожить кролика — и они тут же его слопают. Сидеть рядом с наследниками Грин Плаза Айли было неуютно. Джебом то и дело скользил по ней заинтересованным взглядом, не предвещающим ничего хорошего, а вот Джинён не переставая подливал в её стакан спиртное и травил пошлые байки, от которых в трубочку сворачивались уши. Не выдержав и получаса, девушка решила в одиночестве прогуляться по залу. После полуночи людей в казино стало ещё больше. Воздух был насыщен запахом азарта и шальных денег. Рычаги на игровых автоматах взлетали то вверх, то вниз, выводя на табло цифры. Металлические шарики на рулетке радостно подпрыгивали, выбирая числа для счастливчиков. Шорох карт в руках крупье приятно ласкал слух. Скучать никому не приходилось. Даже дамы, которые в большинстве случаев просто сопровождали своих кавалеров, могли насладиться закусками или шоу. К середине ночи потолок над головой раскрылся, являя взору чернильное небо, на полотне которого расцвели сотни салютов, затмивших звёзды. Айли не засекала время, но по её ощущениям действие длилось точно с четверть часа. Заворожённо уставившись на небо, она не смела оторвать глаза, даже тогда, когда затекла шея и начало ломить в спине. До этого ни разу в жизни она не видела такого количества салютов с такого прекрасного ракурса. Однако окружающих её людей картинка мало завораживала. Со временем красота приедается, а подобную красоту, она подозревала, они лицезрели на протяжении всей жизни. В какой-то момент Айли показалось, что именно салюты послужили залпом к настоящему началу вечера, потому что как только они погасли, атмосфера резко поменялась. Свет поутих. Софиты начали сиять сильнее. К счастью, раздался гром медных музыкальных инструментов. По толпе прокатился воодушевлённый шёпот. Айли с любопытством начала озираться, понимая, что все вокруг от чего-то оживились. Резко не вскрикнуть помогла только лишь сильно закусанная щека. В паре метров от неё прошёл тигр. Самый настоящий. Огромный и зубастый. Такой, какого до этого времени она могла наблюдать только в зоопарке. Дикий зверь шагал рядом с укротителем. Без поводка или прочей сдерживающей его атрибутики. Это было безумие. Однако Айли чувствовала, что только она это понимает, потому что посетители казино не были шокированные увиденным. Они восторженно хлопали, а некоторые даже старались подойти поближе. Забившись в угол зала, Айли принялась выжидающе наблюдать за необычным представлением, надеясь, что хозяин заранее покормил своих питомцев. Всё чаще бросая взгляд на второй этаж, девушка мысленно просила Юджин закончить с делами пораньше. Вид дикого животного вызвал спазмы внизу живота. Айли захотелось домой под тёплое одеяло. Развеять неприятные мысли помог фокусник с обезьянкой. Выловив девушку в толпе, он в сотый раз за день продемонстрировал трюк с шёлковым платком и покерной фишкой, но как только настала очередь подарить девушке розу, появившуюся из пламени, обезьянка на мужском плече взбунтовалась и решила дёрнуть Айли за ухо. Причудливая восточная серёжка, похожая на тонкое кружево, до того красиво танцевала в мочке чужого уха, что маленькая воровка не выдержала и решила присвоить вещицу себе. Зажав в лапке трофей, обезьянка сорвалась с места. Тихо ахнув, девушка погналась за ней вместе с фокусником, когда проказница опрометью кинулась наворачивать круги по залу, перепрыгивая с плеча одного гостя на плечо другого. Как именно Айли оказалась в тёмном коридоре, где приглушённый свет создавали не лампочки, а свечи в старинных люстрах, она не поняла, но на середине пути ей стало жутко. Кругом никого не было. Толпа людей рассеялась. Только маленькая обезьянка на красной дорожке, ведущей во тьму, сидела перед ней. Тень животного от неспокойного огня то сужалась, то расширялась. Воровка, не обращая внимания на Айли, перебирала лапками серёжку, заворожённо смотря на то, как она переливается в её лапах. Подкравшись поближе, девушка начала думать, как поймать животное, чтобы оно не испугалось и не убежало ещё дальше. Следом за тенью девушки и обезьянки на ковровую дорожку вылезла ещё одна. Айли долго её не замечала, пока с ужасом не поняла, что она нависла именно над ней. Огромная и страшная. Она тянула к ней щупальца. С каждым разом всё сильнее удлиняясь и удлиняясь в высоту, пока её полностью не сожрала тьма. Набравшись храбрости, Айли развернулась на пятках. За спиной никого не было. Свечи в подсвечниках задрожали. Тихое гудение прокатилось по длинному коридору. Незнакомая рука плотно сомкнулась на запястье. Мгновение — и Айли оказалась в соседней комнате. Глухой и тёмной. Настолько тёмной, что не было видно ничего. Ни одного лучика света не могло просочиться в дверную или оконную скважину. Казалось, что ей выкололи глаза и теперь она ослепла. Ещё ни разу в жизни Айли не видела подобной черноты. Черноты, которая сливалась с пустотой и была бесконечна и необъятна. – Я заждался, – шепнули ей на ухо, прижимая к стене. Мужской голос пробежался мурашками по всему телу, вызывая озноб. Обоняние и осязание на время стали для Айли проводниками. Она чувствовала сладкий запах чужого парфюма на своём лице и длинные пальцы, обхватившие её руку. – Вы... – выдавила девушка из себя, узнавая мягкий голос незнакомца. От недопустимой близости захотелось отклониться, но отклоняться было некуда, а сливаться со стенами она не умела. Айли чувствовала, что в паре сантиметров от её губ застыли чужие губы. – Слишком долго, – усмехнулся незнакомец, обе руки его обхватили девичью шею. – Мне стоит тебя наказать или не стоит? – Вас это всё ещё забавляет? – прохрипела девушка, когда захват стал невыносимо болезненным. Цепкие пальцы выталкивали из неё воздух. Перед глазами было темно, поэтому Айли так и не смогла понять, теряет она сознание или нет. – Пока с тобой очень скучно, – облизнул он губы, – никакого веселья. – Вы хотите, чтобы я вас развлекала? – Вероятно. – Почему я? – накрыла Айли своими дрожащими руками мужские, пытаясь их оторвать. Она чувствовала, что на коже завтра останутся синяки, которые трудно будет скрыть от брата. – Ты мне интересна, – прижался он к ней плотнее всем телом. Грудные клетки соприкоснулись. – Интересна? – не поняла девушка, ощущая душную тесноту. Настолько тесная близость с мужчиной до этого была ей незнакома. – Безумно, – провёл он кончиком носа по бледной щеке. – Мне вообще интересно всё то, что дорого Бан Ёнгуку. – Что вы не поделили с моим братом? – облегчённо выдохнула она, когда он убрал от её шеи руки. – Совесть, – расхохотался молодой человек, делая шаг назад. – Мы не поделили ебучую совесть, малышка Айли. – Это какая-то загадка? – Никаких загадок, – пожал он плечами. – Вы владелец этого места? – сипло спросила она, массируя кожу с выступившими следами удушения. – Да, это моё детище. Плод моих многолетних трудов. Мой самый главный бриллиант. Нравится? Ты даже себе представить не можешь, как сложно было провернуть что-то подобное в Корее. – Неужели правительство спокойно закрывает на это глаза? Кому вы платите, чтобы вести свой бизнес? – рассмотреть обстановку было невозможно, поэтому Айли полагалась лишь на обоняние. В помещении было прохладно. Стоял запах винограда и спирта, поэтому она сделала вывод, что они в погребе, где хранятся вина. – О, милая, это мне платят, чтобы попасть сюда. Я тот ещё скряга и вряд ли решу когда-нибудь разориться на идиотов из Голубого дома, – рассмеялся он, просовывая сигарету между зубов. – Кстати, как ты тут очутилась? По приглашению. Так ведь? Другого способа я не нахожу. Обычно я лично утверждаю список посетителей, а единственная лазейка в этом случае — чьё-то покровительство. Я не осматриваю шлюх, которых водят сюда толстосумы. Не обижай меня, не говори, что у тебя появился папочка, а то я очень сильно расстроюсь. У меня как-никак, а планы на тебя имеются, – большой палец дотронулся до нижней губы Айли, медленно поглаживая её. – Скажи мне имя, девочка... – Имя? – не сразу поняла девушка, застолбенев от пугающего жеста. – Кто тебя сюда привёл? – палец сквозь приоткрытые губы занырнул в рот, касаясь мокрого языка и скользя до самой гортани. Рвотный порыв у Айли образовался раньше, чем она успела испугаться. На глазах навернулись слёзы. Приложив всю силу, девушка оттолкнула от себя незнакомца и согнулась пополам. Усмехнувшись, молодой человек поднёс измазанный слюнями палец к себе и облизнул его. Хохот сотряс помещение. – Ты никогда и никому не сосала. – Что? – сжала Айли на груди платье, силясь не расплакаться от ловушки, в которую попала. – Или сосала, но член был совсем малюсенький, и вряд ли доставал до гортани, – предположил преступник, склоняя голову на бок. – Если бы ты умела делать минет, тебя бы не потянуло блевать. – Вы отвратительны, – тыльной стороной вытерла она губы. – Не удивила — мне часто об этом говорят, – усмехнулся он, хватаясь за край женского платья. – Так с кем ты здесь? – Я здесь с подругой, – перехватила Айли чужую руку, начиная паниковать, – приглашение достал нам Пак Чанёль. – Наследник Грин Плаза? – удивился молодой человек, на время теряя интерес к женской юбке. – Припоминаю что-то такое. Сначала я отказал ему, но он уговорил меня лично. Однако зачем вы здесь? – Мы... – закусила девушка губы, не зная, как ей выкрутиться из сложившейся ситуации. – Что вы? – сжал он её бёдра своими пальцами, ощущая слабое сопротивление. – Мы здесь из-за её парня, она хотела проследить за ним и... – проглотила Айли первый всхлип, сжимая мужскую руку. – Как зовут твою подружку? – не унимался незнакомец. Руки, оставив платье, упёрлись в стену, по обе стороны от женского лица. Айли закусила губу. – С красной шевелюрой или с аппетитными формами? – решил поразмыслить он вслух. – У первой с недавних пор есть муж... значит, вторая. Блять... – истерически расхохотался молодой человек, отступая на шаг назад. Руки в темноте отыскали первую попавшуюся бутылку, решив её откупорить. – За парнем, говоришь, пришла проследить? Ебать, он влип. А я ведь предсказывал ему, что добром всё не кончится. – О чём вы? – О Сехуне, конечно же, – щёлкнул он её пальцем по лбу, поставив щелбан за несмышлёность. – Постой-ка, или у твоей Юджин ещё кто-то есть? Прежде чем отвечать на вопрос, хорошо подумай, я люблю ломать пальцы блядям. – Вы знаете Сехуна? – взволнованно спросила Айли. – Бóльшую часть жизни, – пригубил он из бутылки. – Как считаешь, сильно твоя подружайка впечатлительная? – Она умеет принимать удары судьбы. – А как думаешь, любит ли она Сехуна? – прошептал он ей в губы, от которых теперь уже пахло креплёным хересом. – Любит, – руки легли на мужскую грудь, предприняв попытку сдвинуть молодого человека. Почему-то в темноте он не казался ей физически сильным. – А хватит ли её любви, для того чтобы смириться с тем, что он связан с криминалом? – уткнувшись носом в чужой висок, он вдохнул сладкий запах топлёного молока, исходящий от пленницы. – Связан с криминалом? – дрогнул голос Айли, осыпаясь под ногами горькими слезами. – Почти всю свою жизнь. Ровно с того самого момента, как вырвался из родительского дома и очутился в Сеуле. – Боже, это ведь неправда... – хотела скользнуть она вниз по стене, но он придержал её на месте. – Неправда ведь? – Ну, перестань, ничего страшного я в этом не нахожу, – сморщился он, махая в темноте рукой. – Все профессии нужны — все профессии важны. – Вы ужасно шутите, – начала тереть девушка глаза, пытаясь запихать слёзы назад. – Выпей, – сунул он ей в рот бутылку. – Не хочу, – попыталась Айли его оттолкнуть, но он её не слушал. От сопротивления красное вино окропило шею и платье, а какое-то количество даже сумело просочиться в горло, обжигая нутро. – Что? Братец не разрешает пить с незнакомцами? – облизнул он свои губы, силясь не облизать чужие. – Вы меня пугаете, – осипшим голосом проговорила девушка. – Да я, признаться честно, себя сам порой пугаю, – хмыкнул он. – Особенно по утрам перед зеркалом, когда забываю, какой я на самом деле. Мужской палец дотронулся до женского лица. Ноготь от самого уголка губ до уха прочертил болезненную линию, оставляя за собой след, который через пару минут должен был исчезнуть в отличие от того, что был на его лице уже долгие годы. – Так, и что же тебе ещё запрещено делать? Давай, поведай мне, Бан Айли. Про алкоголь и минет я уже в курсе, разрешаю не повторяться. – Отпустите меня, – вздрогнула девушка, когда он снова прижался к ней. Страхом было пропитано всё её тело. Пальцы подрагивали, так, словно бы по ним пустили разряд тока. Сердце — комочек, что сжался до невообразимых размеров. Пот стекал по виску. Дышать было трудно. Вздохи походили на предсмертные хрипы. – Как ты смотришь на то, чтобы потихоньку начать заполнять твою жизнь яркими красками? – вытащил он из заднего кармана брюк пачку сигарет. – Твоя жизнь — клетка. Неужели никогда не хотела ты вкусить настоящей свободы? – Меня всё устраивает. – Готов поставить все свои деньги на то, что ты никогда в своей жизни не трахалась, – прижался он к её лбу своим. – Это вас не касается, – отвернула Айли от него лицо, темнота умело скрывала её красные щёки, но ему не нужен был свет, чтобы это видеть. – Боже, непорочный мой херувимчик, – обхватил он её лицо двумя руками, разворачивая к себе. – Да ты же никогда и не целовалась поди. – Прекратите развлекаться, – слёзы предательски упали на мужские руки, – или вы счастливы от того, что нашли себе такого слабого соперника, которым можно помыкать? – Твоя слабость не в твоём теле. Твоя слабость находится вот тут, – постучал он пальцем по её виску, – в твоей голове. Вытащи её поскорее — и тогда мы встанем на один уровень. – Вы душный, – простонала Айли. – Насколько? – Как духи моей тётушки, которые она брызгает на себя каждый час, думая, что всем нравится этот запах, но который доставляет другим лишь неудобства. – Какое хорошее сравнение... а какое точное, – закурил он одну из двух вытащенных из кармана сигарет, а вторую попытался просунуть в губы девушке. – Ты ведь никогда не курила травку? – И не собираюсь, – выплюнула она в сторону предложенный ей фитиль. – Не люблю, когда мои подарки выбрасывают, – нахмурился он, выдыхая дым в чужое лицо. – Золотой табак? – хмыкнула Айли. – Определённо золотой, – облизнул он уголок губ, после чего сделал ещё одну затяжку. – Скажи, Бан Айли, ты когда-нибудь ела золото? – Что? – сморщилась она в очередной раз, когда он выпустил в её сторону ещё один клуб дыма. – Клянусь, если ты сейчас же не попробуешь, я заставлю тебя развернуть все сигареты и сожрать их содержимое, – оторвав косяк от своих губ, он снова попытался просунуть его в девичий рот. – Вы точно сумасшедший, – прохрипела Айли. – Ты думаешь, я шучу, девочка? Давай же, – наклонившись, шепнул он ей в ухо. – Сигарета — это не член, который за непослушание может оказаться у тебя во рту. – В вас нет ничего святого, – зло выплюнула Айли в лицо незнакомца. Гнев и страх пытались побороть друг друга, но сильнее всего она ощущала сейчас смущение. – Я дьявол во плоти. Как может быть во мне хоть что-то святое? Поколебавшись, пленница всё-таки робко прикоснулась к предложенной травке, неумело делая затяжку и изливаясь сильным кашлем: серый дым попытался изнутри разорвать лёгкие. Согнувшись пополам, Айли сжала платье в районе груди. – Ничего, – похлопал он её по спине, – в первый раз всегда выходит из рук вон плохо. – Довольны? – прожгла она пустоту взглядом, получая в ответ только лишь молчание и поцелуй в плечо. Обжигающий и долгий. На мгновение ей почудилось, что её нарочно клеймили, занесли над головой расплавленную кочергу, а потом выбили на коже буквы чужого имени. Имени, которое она пока ещё не могла узнать, потому что незнакомец скрылся так же внезапно, как и появился.