Между строк

А на завтра проснулся лишь тот, кто хотел не проснуться

Сны. Каждый чёртов раз, когда дело касается Сентфора, ей снятся сны. Кошмары. Зловонное болото, словно беспощадный водоворот, в котором исчезает её лучшая подруга. Иногда это могила из фиолетовых цветов, в которой удобно и даже уютно устроился труп Бобби, высушенный и гниющий, словно старинная мумия. Но чаще всего это яма, полная червей и других тварей, съедающих её заживо. Заползающие в ноздри, рот и уши, копошащиеся, вгрызающиеся в её плоть. И ехидный бархатистый смех под кожей. Кошмары, слишком живые, чтобы быть просто снами. После них она не вскакивает в холодном поту, не кричит. Только старается унять заходящееся в приступе паники сердце и тяжело дышит, будто прочищает лёгкие от скопившейся тьмы. В этот раз всё так же. Злополучные похороны, старые друзья, забытые влюблённости и знакомые сны. Особняк Адель и сам похож на кошмар. Словно в третьесортном фильме ужасов в тёмных углах затаились тени, вытягивая к Саре свои длинные истощённые мучениями руки, от непрозрачной ширмы разит страхом и смертью. На секунду Саре кажется, что она чувствует чье-то присутствие. Не «чье-то», мысленно поправляет себя девушка. Она чувствует его. Пара секунд уходит на то чтобы взять всю смелость в кулак. На негнущихся ногах Сара шаг за шагом исследует старую комнату, вздрагивая от любого шороха, кончиками пальцев касается холодных стен. Вслушивается в гнетущую громкую тишину, какая бывает только ночью. Ничего, в комнате та же злая пустота. Не в состоянии думать Сара выходит на балкон. Длинные волосы послушно развеваются по ветру и она не препятствует, позволяя тёплому воздуху напитать их ночной влагой. Раньше особняк наверняка выглядел роскошно, сейчас же похож больше на памятник архитектуры. Эта участь не обошла и широкую лоджию. Когда-то здесь стоял Люк, наслаждался одиночеством и тишиной. При мысле о нём у Сары неизменно болит сердце — старая рана, которая никогда не заживёт. Сигарета, вторая, третья — от пачки Дерека не остаётся ничего, кроме смятого картона. Сара смотрит в пустоту леса и будто медитирует: память услужливо подталкивает мысли девушки в забытый уголок сознания. Десять лет назад она поклялась никогда больше не открывать этот ящик Пандоры, но сейчас это кажется неважным. Едкий дым застилает глаза, будто укутывает невесомой тюлью. И сквозь слёзы Сара видит знакомые очертания, слышит странную призывную мелодию где-то в глубине своей души, различает аромат попкорна и сладкой ваты, душистых париков, старых платьев и сена. Так может пахнуть только он. Её главный кошмар. — Сара, — бархатный голос, солёный, словно мёртвое море, окружает её. Девушка закрывает глаза, в надежде, что наваждение пройдёт. — Я ждал тебя, — его голос теперь совсем рядом, будто зверь, настигающий свою добычу. Сара открывает глаза, стараясь не повернуть головы. Только бы не встретиться с чёрными прорезями вместо глаз. Один взгляд, и она пропала. — Человек, — длинные ногти Сары впиваются в собственные плечи, ноющей болью удерживая её на грани сознания, но винегрет чувств заполняет её изнутри. Иногда в Балтиморе ей казалось, что она с каким-то восхищением ждёт его внезапного появления. — Как ты провела эти десять лет? Сара едва не смеётся от этого светского тона, словно не он её самый страшный враг, преданный хранитель их общей тайны. Зло всегда притягательно, и Человек это знает, манипулирует, дёргает за самые незаметные нити человеческой души. — Ты прислал письмо, — Сара не спрашивает, а утверждает. Делает неровный шаг в сторону спальни. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. — Это ведь ты заманил нас сюда под предлогом похорон. Человек в маске перехватывает её за талию на полпути к комнате, щекочет карамельным дыханием затылок, шею и уши. Агрессивные объятия сковывают лучше крепких верёвок, и Сара не пытается вырваться или закричать. На уровне подсознания она понимает — не получится. Мужчина плавно движется вперёд, к ветхим перилам балкона, будто вальсируя на самом изысканном балу. Он ведёт, а она позволяет — в глубине души она верит, что Человек не причинит ей вреда. — Удивительное доверие к тому, кто крадёт личности. К тому, что чуть было не украл тебя саму, — он почти что мурлычет, исполняет галантный пируэт и вновь прижимается к спине девушки. Перед ними призывно расступаются каменные прутья, и Сара балансирует на носочках у края пропасти. Человек сплетает их пальцы в замок и кротко оставляет поцелуй на чужом запястье. — Я вижу тебя рядом с собой через миллионы лет — чёрный Король и его алая Королева. Наши сердца, изъеденные тьмой, но удивительно чистые, потому что уродство — это красота, Сара. Девушка выбирает промолчать. Все возможные возражения она произнесла раньше, десять лет назад срывала голос, доказывая обратное. Человек вторит её молчанию. Но сквозь тишину Сара слышит довольный дьявольский смех. Сытыым котом мужчина вдыхает запах девушки, словно мечтал об этой встрече. Словно такие как он могут скучать. — Ты не свободна, — шёпот, которым он сводит с ума, одновременно поясняет рассудок. В какой-то момент она с трудом отводит взгляд от темноты леса и наконец замечает, что её руки судорожно сжимают чужие. И если быть до конца честной, не только от возможности падения, но и от какого-то обманчивого спокойствия в сладком плену. Та тёмная сила, что скрывается в высокой крепко слаженной фигуре молодого человека тянет её будто магнитом. Словно само мироздание пытается соединить две полярности в какой-то замысловатой игре. — Чего ты хочешь? — губы продолжают лепетать какую-то бессмыслицу, тогда как тело льнется ближе к чёрному теплу. Сара ждёт. Ответа, насмешки, смерти. Тёплый ветер будоражит старые воспоминания, а его кожаная одежда вычурно поскрипывает под каждым микродвижением. Человек непривычно долго молчит и словно хмурится под маской, едва касаясь пальцами выреза на спине Сары, и в то же время вызывая шквал мурашек по светлой коже. — Тебя, — Сара пропускает ответ мимо ушей. Она знает, Человека нужно слушать иначе. — Во всех нас есть две стороны, вопрос только в том, какую из этих сторон ты кормишь. Твой демон всегда голоден, Сара. Знаешь, что бывает с чересчур голодным человеком? Мужчина изящно проводит ладонью по блестящей щеке, большим пальцем ласкает нижнюю губу, и Сара ощущает во рту вкус кожи от перчатки. — Откуси от этого яблока, Ева.