Пункт назначения - вечность

По необычно неприветливым, каталонским причудливым улочкам, совершенно не обращая внимания на их необычные изгибы, тем более угнетающие в данный момент, быстрыми шагами, словно пытаясь убежать, двигался не кто иной как футболист Барселоны Франсеск Фабрегас. Его мысли и чувства находились в одинаковом хаотичном раздрае, словно насмехаясь и назло дублируя друг друга. Он никак не мог прийти в себя от осознания того, что девушка, которую он очень долго и искренне любил, злостно и постоянно изменяла ему с другим. Он был готов ради нее на любые безумства, чем и пользовалась коварная Даниэлла в своих корыстных целях, буквально эксплуатируя его слепую и безграничную преданность. А теперь она, ничего не стыдясь, по-хамски заявила обо всем в открытую, технично устроив ему так называемую "очную ставку" со своим новым кавалером, абсолютно не фигурально сталкивая их лбами. Запаса прочности у полузащитника хватило ненадолго, а затем наступило полное непонимание и безысходность, граничащая с яростью. Этого каталонец терпеть не стал, поэтому бросился прочь из ее дома, и устремился в совершенно противоположную сторону той, где стояла его машина, припаркованная на ближайшей стоянке, справедливо рассудив крохами незамутненного разума, что в таком состоянии за руль садиться не стоит, чтобы не влететь феерично в кювет на первом же повороте. Мучаясь от бессилия и злости, он шел яростно, словно преодолевая какое-то сопротивление, действующее, впрочем, все слабее и слабее, остервенело разрывая нити прошлого, вырывая их с корнем и оставляя мелкие кровоточащие ранки в душе, но распутывая клубок, которым на самом деле не являлся таковым, а больше напоминал удушающую петлю, и, бросая все былое назад, оставляя за спиной. И погода подобралась как нельзя удачно: небо, покрытое мрачными свинцовыми тучами, с редкими проблесками белых легких облаков, запах дождя, невесомо, но красноречиво витающий в воздухе, еще какое-то преддверие ледяного ливня, который должен пресекать всякие бессмысленные шатания по улицам, однако на футболиста это правило, похоже, не распространялось. Даже если бы сейчас случился разрушительный Армагеддон вкупе с форменной истерией и массовым психозом, Сеск бы не заметил, возможно, отрешенно взглянул бы на происходящее и побрел дальше, не заботясь чужими проблемами. Ему было очень больно, как будто бы сердце пронзили тупым ржавым ножом, затем издевательски провернули на триста шестьдесят градусов и лениво, медлительно вытянули. Фабрегас находился в смятении: он не знал, что дальше делать, как жить и как быть, у него словно за одно мгновение выбили почву из-под ног, и теперь он барахтал в безвоздушном пространстве, тщетно стараясь обрести привычную опору и уверенность. Но не получалось, потому что нужно было привыкать к новым условиям существования, в которые поставила судьба, насколько жестокими они бы ни являлись. Что чувства можно одним движением втоптать в грязь, и легко оказаться безгранично уязвимым перед кем угодно, что самые сокрушительные удары наносят близкие тебе люди. Нельзя никому открываться так сильно, даже если одержимо и боготворяще любишь. Нужно смириться с тем, что каждый вдох отдается в грудной клетке резким уколом боли - так ранит внезапно обретенная свобода, полученная в жутких обстоятельствах и тогда, когда ее совсем не ждешь. Ожесточенный бег давно остался позади, теперь полностью погруженный в свои невеселые саморазрушающие мысли Сеск продолжал бесцельно машинально шататься по улицам. А над Барселоной тем временем сгущались сумерки, неторопливо, но верно, не особо заметные благодаря серому и безмерно скучному дню. Однако задумчивый испанец, мутными глазами глядевший прямо перед собой и только и ни на секунду не прекращающий движения, не замечал всего этого. Уже ощутимо похолодало. Фабрегас, явно одетый не по погоде, не чувствовал этого, закрывшись в себе. Реакции притупились, а вкупе со странными ощущениями того, что временной поток, до сегодняшнего инцидента пронизывающий все, огибает тебя по другому руслу, заставляя испытывать мучительный разлад с действительностью и невозможность попасть в нормальный привычный цикл времени. На поистине роковой его ошибкой являлся неосторожный шаг на дорогу прямо под колеса стремительно летящего не него автомобиля. Сеску хватило и доли секунды, чтобы оценить всю катастрофичность ситуации и успеть отрешенно испугаться, где-то там, в глубине, и все. Успеть отступить времени не хватало. Фабрегас даже смирился со своей участью оказаться в больнице или даже попрощаться с жизнью прямо здесь, когда с огромнейшим удивлением обнаружил, как чьи-то сильные руки в мгновение ока властно дернули обратно на безопасный тротуар. И в этот момент испанец будто вновь ожил, и его буквально громом прошибло осознание того, что могло только что случиться, если бы не этот странный человек. Вдруг он вернулся в реальность и понял, что чертовски замерз и не смог унять дрожь, при этом задыхаясь, как рыба, выброшенная на берег. Его спаситель оказался чуть ниже самого Фабрегаса, но, по всей видимости, обладал недюжинной силой и нечеловеческой реакцией, раз в самый последний момент успел предотвратить уже казавшуюся неизбежной развязку. Когда он взглянул в глаза незнакомцу, то ощутил, как живительным бальзамом по его израненным душе и сердцу разливается дурман уже совсем другого рода. Это было спокойствие - настоящий приют после горечи и терзаний. Нет, оно не являлось хрупкой иллюзией того обманчивого умиротворения, сотканного буквально из воздуха, которое имеет все шансы рассыпаться бесследно, напоследок сыграв душераздирающую симфонию разбитого стекла, а непоколебимое наступление абсолютного порядка и исчезновение всякой разрухи. Сложно представить себе, чтобы кто-то мог одним только взглядом внушить уверенность и даровать утерянную давным-давно надежду заплутавшему во мраке. А цвет необычайных глаз вообще не было возможно хоть в какой-то мере передать - сначала кажущиеся расплавленным темным шоколадом, а потом - отливающие темным золотом, когда их освещал случайный блик. И теплые, безумно теплые, с толикой нежности и светлой грусти. - Сеанс самоубийства переносится на неопределенный срок, - весело начал незнакомец, а потом мигом посерьезнел и спросил, но рук не убрал, - Ты в порядке, парень? - Д-да. Более-менее, - с трудом хрипло выдавил Сеск. Голос внезапно оказался совершенно ему неподвластен. Эта насмешка оказалась очень кстати, напряжение немного отпустило, а футболист потихоньку приходил в чувство. - Эге, да ты совсем продрог! - воскликнул он и безо всякого предупреждения стал стягивать с себя куртку. Прежде, чем полузащитник успел предъявить свои возражения, он уже успел вручить ее испанцу со словами: - Мой тебе дружеский совет - топай домой и ложись сразу же спать. И даже не вздумай притрагиваться к алкоголю. Только хуже будет, - и затем чуть тише задумчиво добавил, - жизнь продолжается, несмотря на все неровности и обрывы. После чего стремительно удалился вверх по улице, хотя футболист старался нагнать его и задать парочку весьма понятных вопросов, но таинственный незнакомец как сквозь землю провалился. А Фабрегас с нарастающим волнением осознал, что все переживания, так нещадно терзавшие его, ушли куда-то на второй план, будто раны затянулись корочкой, и прошло уже некоторое время. Оглядевшись, полузащитник определил свое местонахождение, и по-прежнему не решился сесть за руль после всех этих потрясений, поэтому авто так и осталось на стоянке, а Сеск поймал такси и уже на нем добрался домой. На автопилоте разуваясь и снимая верхнюю одежду, он обнаружил, что абсолютно измотан за этот бесконечно долгий день, поэтому лег спать и вырубился сразу же, забывшись крепким исцеляющим сном. Комментарии автора: #запилилфигнюирад Так, мне бы очень хотелось ваших отзывов. Только чтобы не очень смертельно оо Традиционный вопрос - а стоит ли продолжать?