Accidental Bonding

      Прошло несколько дней после спортивного фестиваля, они уже подали заявки на стажировку, а мистеру Айзаве наконец-то разрешили избавиться от его повязок. Желудок Изуку скрутило при взгляде на него: он чувствовал себя виноватым за то, что не смог сделать что-то большее, чтобы помочь своему учителю.       На самом деле, Изуку не сделал ничего, кроме того, что путался под ногами. Может быть, если бы он не был столь бесполезным Деку, тогда бы у учителя не остался такой заметный шрам под правым глазом. Первый учитель, который относился к нему, как к личности, который не считал его бесполезным, чуть не умер. И Изуку был бессилен помочь, почти так же, как если бы был все тем же беспричудным.       Он пробыл не так долго в этой школе, но уже чувствовал привязанность к своему классному руководителю. Даже если это все было только из-за того, что теперь у Изуку была причуда, и он не считался бесполезным для общества, мужчина уделял ему время. Это не было так, словно мистер Айзава взял его под свое крыло или же усыновил.. это было бы безумием. Нет, это было всего лишь маленькими мелочами, которые могут показаться неважными или же незначительными для других, но укоренились прямо в сердце Мидории. Они заняли ту его часть, которая нуждалась в признании учителя, взрослого, человека, который не был обязан заботиться о нём, как его мать или Всемогущий.       Те маленькие вещи значили целый мир для ребёнка, которого сторонились всю его жизнь, и он был не уверен, осознавал ли учитель то влияние, которое оказывает. Небольшие подбадривания в виде сжатия его плеча, во время раздачи листов с тестами. То, как он просил Изуку ответить на вопрос, даже если тот не поднимал руку, отсутствие насмешек над ним, когда он отвечал неправильно, и одобрительный кивок, если он давал правильный ответ.       Небольшой проблеск беспокойства в его глазах, когда он замечал, что Изуку испытывает тревожность. И в такие дни он оставлял Изуку в его маленьком пузырьке в течение урока, не вызывая его и не привлекая к нему внимание, а так же подсовывая ему кусочек лакрицы до того, как Изуку уйдёт на следующий урок.       Не казалось, что какой-либо другой учитель обращал на него внимание так, как это делал мистер Айзава, никогда не переставая слушать то, что говорил Изуку, словно это было важно. А ещё этот грубоватый мужчина и вправду не давал Каччану нападать на него и даже делал тому замечания!       У него никогда не было учителя, который делал бы такое раньше. Он никогда не знал кого-то, кто смотрел на его друга детства и видел бы что-то кроме совершенства!       У него также никогда не было такого, чтобы учитель проявлял подобную заботу по поводу его безопасности. Он не имеет в виду то, как мистер Аизава бросился прямо в бой против злодеев, чтобы защитить учеников, хоть это и было самой смелой вещью, что он когда-либо видел. Даже смелее, чем первое появление Всемогущего! Это случилось во время Спортивного Фестиваля, после его боя с Тодороки. То, как его учитель был там и был в праведном гневе из-за безрассудства Изуку, после того как сам Изуку проснулся. Предостерёг его от причинения себе вреда, читал нотации до тех пор, пока Изуку не показалось, что его уши отваливаются. И точно так же быстро как он пришёл, тот оставил его; с прощальным похлопыванием по голове и скользнувшей в руку Изуку лакрицей, его учитель ускользнул, говоря “проблемному ребёнку” чтобы он не пугал его подобным образом.       Может быть, мистер Аизава был таким со всеми его одноклассниками, он точно не знал. Мужчина был очень скрытным, и Изуку чертовски боялся привлечь его внимание, спросив. Он не хотел показаться странным ребёнком, который был слишком тронут добротой учителя.       И даже если он относился к Изуку так же, как и ко всем другим ученикам, это всё ещё значило многое для него.       Изуку вздохнул и потёр глаза. Они чувствовались сухими последние несколько дней. Жгущими. Неважно сколько он спал или как сильно тёр их, они все так же беспокоили его. Может, это была аллергия? Всё, что он знал, так это то, что они болели, а из-за них начинала болеть и голова. Она начинала болеть ещё сильнее, когда взрывной блондин активировал свою причуду, давая нескольким маленьким хлопкам пробежать по ладоням, когда зарычал на Каминари, который сказал что-то. Каччан был крайне чувствительным после его “победы” на спортивном фестивале. На самом деле, им следовало дать блондину отказаться от победы. Тот не был доволен ею, и никто бы не пострадал, если бы они просто пропустили его и раздали медали другим. Не было похоже, что Каччан хотел свою награду.       Шумный парень перед ним становился всё громче, и это действительно стало раздражать. Он видел, как бровь мистера Айзавы дёрнулась от раздражения, в то время как сам он тихо стоял за своей трибуной, перебирая бумаги. Пройдет не так много времени, прежде чем мужчина заставит подростка успокоиться.       Изуку уставился на друга детства, желая, чтобы тот прекратил использовать свою причуду в классе. Причуду, что всё ещё заставляла Изуку застывать от болезненных воспоминаний, что тогда, что сейчас.       Его глаза начали жечь ещё сильнее, когда он, не мигая уставился на Каччана, который внезапно прекратил использовать свою причуду. Каччан бегло посмотрел на их учителя, прежде чем осмотреться вокруг. Сконфуженные глаза опустились на Изуку и широко распахнулись от шока.       – Деку! Что за хрень?! – прокричал Каччан. ~       Шота стоял за трибуной, перебирая последние тесты своих учеников. Кто-то сделал лучше, чем другие, в то время как кто-то плачевно провалился. Он игнорировал шум, исходящий от Бакуго… до какой-то поры. Мальчишка всё утро срывался на людей, и пока не взрывал что-то по-настоящему, он мог игнорировать того некоторое время. Шота действительно не хотел иметь дело с взрывным подростком прямо сейчас.       Его голова больше была охвачена мыслями о проблемном ребёнке. Мидория был крайне тих всё утро, избегая разговоров со своими друзьями под предлогом головной боли. Ребёнок явно страдал от боли, а глаза того были воспалены почти так же, как и его собственные. Он действительно подумывал о том, чтобы отстранить Мидорию от уроков и отправить к Исцеляющей Девочке, чтобы провериться. Она, по крайней мере, может сделать что-нибудь с его головной болью, и, может быть, с глазами.       Шота уже просматривал последние тесты, чтобы привести их в порядок и раздать. Может быть, он должен сделать это прямо сейчас: подсунуть Мидории лакрицу и в то же время отправить его к Исцеляющей Девочке.       Хлопки причуды Бакуго прекратились, и Шота вздохнул в облегчении, что мальчишка наконец-то успокоился только для того, чтобы поднять голову, когда подросток прокричал “Деку! Что за хрень?!”       Шота сразу же посмотрел на проблемного ребенка, зная, что “Деку” было жестоким прозвищем, которым блондин называл того. Мидория гневно уставился на Бакуго… что ж, настолько, насколько булочка с корицей вообще могла гневно уставиться, но это было совсем не тем, что привлекло всеобщее внимание. Это сделали его пушистые зеленые волосы, которые парили так, словно тот был под водой, и пронзительные красные глаза. Явление, что знакомо им всем, принимая во внимание то, что такие же признаки были и у Шоты, когда он использовал свою причуду. И Мидория сейчас точно использовал Стирание Причуд, он мог сказать это по ладоням Бакуго, словно тот пытался и провалился при попытке активировать Взрыв.       Мидория пораженно посмотрел на эмоциональный всплеск Бакуго, а после растерянно осмотрел широко распахнутыми глазами одноклассников, что изумленно таращились на него.       – Р-ребята, что-то не т-так? П-почему вы все с-смотрите на м-меня? – с заиканием спросил Мидория, с тем, что, как думал Айзава, исчезло, когда тот привык к одноклассникам.       – Мидория, – Позвал Шота, привлекая внимание красноглазого к себе. – Моргни.       Мидория уставился на него на долю секунды, прежде чем подчиниться и поморщиться. Шота слишком хорошо знал это чувство.       Он обошел подиум и направился прямо к двери.       – Начиная с этого момента, у вас самоподготовка. Иида ответственный, так же после раздаст ваши тесты. Мидория… пойдём со мной,– позвал он через плечо, открывая дверь классной комнаты, ожидая пока ученик выйдет из кабинета, прежде чем закрыть дверь в, на этот раз, тихом классе.       Он немного прошёл по вестибюлю, прежде чем остановиться, порыться в одном из карманов на поясе, доставая из него небольшую бутылочку капель для глаз.       – Запрокинь голову и закрой глаза.       Мидория немедленно подчинился, понимая, что Шота держит в руке и до смерти желая облегчить боль в глазах. Шота оттянул щеку Мидории, чтобы удобнее закапать две капли лекарства в уголки глаз ребенка. Он по собственному опыту знал, что любой, кто не привык использовать глазные капли, будет моргать ещё до того, как капля попадёт в глаз, или же вздрогнет. Капнуть лекарство в уголки закрытых глаз, а затем с помощью пальцев открыть их, давая жидкости попасть на глазное яблоко, было самым простым способом.       Он приподнял веки Изуку и наклонил лицо мальчика, чтобы жидкость скользнула по его сухим глазам. Немного подумав, он обратно закрыл глаза Мидории и аккуратно провел большим пальцем, помогая лекарству просочиться внутрь и добавляя успокаивающее давление, чтобы облегчить боль.       Закончив, он отпустил лицо ученика и сделал несколько шагов назад. Мидория выпрямился и медленно открыл глаза, немного проморгавшись, пока глаза не начали выделять слезы, чтобы увлажниться ещё сильнее. К счастью.       – Мидория, – строго сказал Шота, привлекая внимание мальчика и заставляя того слегка съёжиться под его пристальным взглядом. – Потрудись объяснить мне, каким образом ты использовал Стирание Причуд?       Мидория посмотрел на него, раскрыв рот, осознавая, что он только что сказал.       – Я сейчас что?       Шота вздохнул и потер затылок. Чёрт. Он боялся, что ребёнок и сам не понял, что только что сделал, всё было бы гораздо проще, если бы у него была хоть какая-то зацепка.       Потому что Шота тоже был в тупике. Причудой мальчика была Суперсила. Так как же, чёрт возьми, ему удалось использовать причуду самого Шоты?       – Ребёнок, ты использовал Стирание, чтобы отключить причуду Бакуго. Вот почему твои глаза сейчас такие сухие.       Мидория задумчиво подпер подбородок.       – К-как это может быть? Моя причуда никак не связана со Стиранием Причуд. Это просто невозможно.       Шота кивнул и, схватив его за локоть, направился в сторону кабинета Исцеляющей Девочки.       – Я бы тоже хотел это узнать. Может быть, Исцеляющая Девочка сможет пролить немного света на эту ситуацию.       Они завернули за угол и чуть не столкнулись с Сущим Миком. Шота хмыкнул в приветствии и попытался обойти своего друга и коллегу-героя.       Мик, у которого не было сейчас никаких уроков, сменил направление, чтобы увязаться за ними.       – Хэй, Шо! Куда вы идёте? Неужели маленький слушатель успел сломать себе что-то с утра пораньше? – спросил его друг, слишком бодро, по мнению самого Шоты. Мик подошёл к Мидории, открыто осматривая того на наличие каких-либо внешних повреждений.       Мидория покраснел, возмущённый тем, что Мик по умолчанию предположил, что он поранился, и, нахмурившись, опустил взгляд в пол. Ребёнок не чувствовал себя достаточно комфортно с другими учителями, чтобы спорить с ними или по-хорошему дерзить, как это делали другие ученики. По крайней мере, он, кажется, чувствовал себя достаточно комфортно с Шотой, чтобы действительно говорить с ним, хоть это и были всего лишь короткие предложения, связанные со школой. Хотя однажды он спросил Шоту о том, как работает его шарф.       Магия явно была не тем, что ребёнок ожидал от него услышать. На самом деле, Шота и сам не был уверен, как это работает, он только знал, что это было как-то связано с воздействием его мозговых волн и большим мастерством.       – Мидория использовал Стирание Причуд на уроке, и никто из нас не имеет понятия, как он это сделал, – вздохнул Шота. Это могло бы быть чем угодно, но перед тем, как выдвигать какие-либо предположения, он хотел узнать врачебное мнение Исцеляющей Девочки. Если кто-то и сможет выявить причину, так это она. Вероятнее всего это было следствием того, что кто-то использовал свою причуду на или же вокруг Мидории.       Мик остановился как вкопанный, шокированный новостью, прежде чем броситься за ними вдогонку.       – Какого черта! – прокричал его громкий друг, заставляя Мидорию вздрогнуть, а самого Шоту ещё сильнее ссутулиться в попытке избежать громкого голоса и пытливого взгляда своего друга.       Блондин перевёл взгляд с Шоты на Мидорию и обратно, прежде чем прошептать “Не думаешь ли ты, что это ещё один способ Лиги Злодеев морочить нам голову?”       Мидория обхватил себя руками и Шота отпустил локоть своего ученика. Они как раз подходили к кабинету медсестры.       – Это возможно, но я сомневаюсь. Чем бы это ни было, оно кажется безобидным. Я всё ещё чувствую свою причуду, поэтому знаю, что она не была передана ему. Вероятности бесконечны, но если кто-то и сможет понять что это, так это Шузенджи.       Шота толкнул дверь кабинета медсестры и завёл Мидорию внутрь. Шузенджи оторвала взгляд от документов и посмотрела на них двоих, прежде чем её пристальный взор опустился на Мидорию. Она фыркнула, соскочила со стула и поковыляла к ним.       – И что на этот раз? – спросила она, обвиняюще глядя на двух взрослых, как будто это была их вина, что наиболее склонный к несчастным случаям ученик снова был в её кабинете.       Хизаши подтолкнул Мидорию к пустой койке, в то время как Шота объяснил:       – Каким-то образом, Мидория смог использовать мою причуду на уроке. Он и сам не знает, как это случилось.       Шузенджи кивнула и подошла к Мидории.       – То есть ты думаешь, что он мог быть поражен какой-то неизвестной причудой, которая позволила ему скопировать твою причуду? – спросила она.       – Именно так это и выглядит, – согласился он, прислоняясь к открытой двери. Мик же подошел к стулу и грациозно плюхнулся на него, вытянув свои длинные ноги, наблюдая за ними.       – Мидория, ты помнишь, подвергался ли ты воздействию какой-либо причуды или чувствовал себя странно в последнее время? – спросила Исцеляющая Девочка, используя свой бабушкин тон, который она приберегала для людей, когда те не косячили.       Мидория отрицательно покачал головой до того, как с паузами произнести:       – Ну, эм, в течении последних нескольких дней мои глаза чувствовались действительно сухими, видимо, это могло быть из-за причуды мистера Айзавы. Но я думал, что это аллергия, не более того... Извините.       Исцеляющая Девочка похлопала его по колену и подошла к своему шкафу, в котором хранилось медицинское оборудование.       – Не извиняйся, дорогой. Ты не сделал ничего плохого.       Она порылась в шкафу, пока не нашла то, что искала. Это было сканирующее устройство, как и в большинстве больниц, которое могло сканировать мозг и показывать, находится ли кто-то под воздействием чужой причуды. Дорогое устройство сканировало именно мозговые волны человека. Когда тот находится под причудой, что контролирует или как-то изменяет его, разные области мозга будут затронуты и начнут проявлять больше активности, чем обычно. Оно также показывает воздействие человека, использующего свою причуду, давая им смотреть, как мозговые волны этого человека изменяются в ответ на активацию причуды.       Исцеляющая Девочка подняла небольшое устройство и просканировала голову Мидории. Она посмотрела на экран, потом посмотрела на Мидорию, прежде чем снова посмотреть на экран и сильно нахмуриться.       Шота посмотрел на её растущее замешательство и спросил, когда больше не смог сдерживать свое любопытство:       – Что-то не так?       Шузенджи посмотрела на него, прежде чем снова посмотреть на ученика.       – Шота, он не находится под воздействием чужой причуды, – она снова подняла сканер к голове Изуку.       – Мне нужно что бы ты еще раз активировал Стирание.       Мидория перевел взгляд с устройства на Шоту, смущённый и немного напуганный тем, что не находился под воздействием чьей-то причуды. Это всё был он сам.       На самом деле, Шота был смущён не меньше, чем Мидория.       Его ученик сглотнул, прежде чем оглянуться на Сущего Мика, который все это время молчал и напряжённо следил за ними, и активировать Стирание Причуд. Мик открыл рот, чтобы позволить вырваться оглушающему крику, вызванному его причудой, но вместо него получить звук нормальной громкости. Он попробовал ещё несколько раз, прежде чем Мидории позволили отключить Стирание.       – Чума, – прошептал Мик, отклоняясь назад в своём стуле и потирая усы, что он был склонен делать во время размышлений.       Шузенджи повернулась к Шоте и Хизаши и помахала руками, словно отмахивалась от мух:       – Вон отсюда, вы оба. Мне нужно провести ещё несколько тестов, а вы подождите за дверью.       Мик вскочил со своего места и поспешно вышел из комнаты. Он боялся этой маленькой женщины ещё с тех пор, как случайно оглушил свой класс на некоторое время, а она накричала на него из-за его беспечности.       Шота кивнул и спокойно вышел из кабинета. ~       Изуку нервно сел на кушетку, в то время как Исцеляющая Девочка достала папку с его документами. У него всё ещё в голове не укладывался тот факт, что он не был под воздействием чужой причуды, он сделал всё это сам. Но как? Он был беспричудным до того момента, как Всемогущий передал ему свою причуду. Это было просто физически невозможно!       – Это то, что я бы тоже хотела знать, – пробормотала Исцеляющая Девочка.       Оу… он сказал это вслух.       Исцеляющая Девочка вывела на экран монитора ненавистный рентгеновский снимок его пальца, в четырёхлетнем возрасте и повернула к нему.       – Это ясно показывает, что у тебя есть двойной сустав мизинца, который ассоциируется со всеми беспричудными людьми. Это также является доказательством того, что ты не должен проявлять какие-либо признаки причуд, которые не являются Одним за Всех.       Изуку кивнул.       – Я знаю! Так как же это возможно? Почему именно Стирание Причуд?       Исцеляющая Девочка вздохнула       – Я бы хотела взять ещё один рентген твоего пальца. Что-то просто не сходится.       Рентген не занял много времени, и вскоре изображение было загружено на компьютер. Результат поразил их обоих, хоть у Исцеляющей Девочки и были некоторые подозрения. Там, прямо на экране, ясно как день, был мизинец Изуку, и у него НЕ БЫЛО двойного сустава. Как?!       Исцеляющая Девочка нахмурилась и посмотрела на шокированного подростка.       – Мидория, ты никогда не был беспричудным. Просто твоя причуда пробудилась слишком поздно. Я собираюсь позвать своего коллегу, который сможет обследовать её. Он также сможет точно определить, чем является твоя причуда и подробно рассказать о Стирании Причуд. Хотя я уверена, Айзава сможет помочь тебе с этим, хоть мы точно и не знаем, является ли твоя причуда такой же, как и у него. Но сейчас я советую тебе не использовать её слишком часто. Твой организм ещё не привык к сухости глаз. У меня есть несколько претензий к этому идиоту-доктору, что наврал тебе. Когда я доберусь до него, ему очень повезёт, если ему будет позволено лечить хотя бы животных.       Изуку шокировано уставился на Исцеляющую Девочку, в то время как она звала учителей обратно. У него была причуда, что полностью принадлежала ему! У него было Стирание Причуд! У НЕГО БЫЛО СТИРАНИЕ ПРИЧУД! ~       Шота и Мик поковыляли обратно в кабинет, когда их позвали. Рентгеновский снимок стопы Изуку был на мониторе компьютера. Он посмотрел на мальчика, который, казалось, был в глубоком шоке. Неудивительно: выяснить, что у тебя есть ещё одна причуда, которая совсем не имеет никакого отношения к другой, должно быть, ошеломляюще.       Мик прошел и откинулся на спинку сиденья, обеспокоенно глядя на Мидорию. Если тот продолжит держать свой рот открытым, то непременно поймает муху.       Шота подошел к Мидории и закрыл тому рот. Ребенок даже не отреагировал, всё так же рассеянно уставившись на рентгеновский снимок. Он начал беспокоиться, что ученик может потерять сознание, и уже собирался попросить у Шузенджи одеяло* для Мидории, когда она сказала:       – Айзава, я хочу, чтобы ты был честен со мной.       Шота в замешательстве посмотрел на неё. Когда он не был честен с ней? Он знал её ещё с тех пор, как был подростком, только вступившим на тропу становления героем.       – Является ли Изуку Мидория твоим незаконнорождённым сыном?       Что?       – Что? – в унисон взвизгнули Мидория и Мик. Он, конечно, был рад, что ребёнок наконец-то проявил хоть какую-то реакцию, но, кажется, скоро уже ему самому потребуется одеяло.       – Такого быть не может! – прокричал Мик, вскакивая на ноги и указывая прямо на Шоту, который просто глупо стоял.       – Шота гей, до мозга костей! Всегда был! И что вы имеете в виду, когда предполагаете, что каким-то хреновым образом, четырнадцатилетний Шота и взрослая миссис Мидория зачали вместе ребенка!       Обычно Шота был бы взбешен на Мика за то, что тот выдал его прямо перед его учеником, но сейчас он чувствовал себя так, словно тонул в море, название которому “Какого Хуя”!       Шузенджи указала тростью на Мика и процедила:       – Я знаю это. Но дело в том, что у Мидории есть Стирание Причуд. Или признаки Стирания. Если же это Копирование Причуд, то почему именно Шота? Почему и как он вообще скопировал его причуду? Почему не кого-то из одноклассников или собственной матери? С ними он проводит больше времени.       Шота посмотрел вниз на Мидорию, который, вероятно, был ошеломлён мыслью о том, что Шота может быть его отцом. То же самое. Не то чтобы он не заботился о своем безрассудном проблемном ребёнке, просто тот не был именно биологическим ребёнком Шоты.       – Прикрой свои уши, – сказал Шота Мидории. Подросток поспешно зажал уши руками, а сам Шота накрыл ещё своими руками сверху, прежде чем через плечо прошептать Шузенджи       – Я абсолютно точно уверен, что никогда не спал с женщинами, только с мужчинами.       Он мельком посмотрел на Мика, который только кивнул головой.       – Он никаким образом не может быть моим ребёнком. Совсем никаким. Тут должно быть какое-то другое объяснение.       Он убрал свои ладони с ушей Мидории, заодно убирая и ладони подростка.       Мик снова потер свои усы, дёргая один из концов, пока думал.       – Но как он смог использовать Стирание Причуд? Если это было Копирование, то почему именно ты, Шо? Контактировали ли вы сегодня каким-нибудь образом?       Шота и Мидория оба отрицательно покачали головами.       Шузенджи вздохнула и запрыгнула обратно на свой стул.       – Что ж, я свяжусь с коллегой, который может определить причуду, только взглянув на человека. Я доверяю ему и знаю, что он сможет сказать нам, что конкретно сейчас происходит и почему это началось только сейчас. Я попрошу его прийти так скоро, как только он сможет.       Мидория кивнул и скрестил пальцы вместе, видимо ещё одна нервная привычка, что была у ребёнка.       – М-мы пойдем обратно в класс? – мягко спросил Мидория.       Он увидел, как Мик ухмыльнулся ему и тихо вышел из кабинета с Шузенджи. Он планировал вернуться в класс и попытаться восстановить то, что осталось от его классной комнаты, прежде чем ему нужно было бы продолжать день. Но неуверенный тон ребёнка, говорил о том, что тот не хотел бы, чтобы Шота оставлял его одного после всего, что сегодня произошло. Мидория доверял ему, и он не хотел бы предать его доверие. По тому небольшому отрезку времени, что он знал этого ребёнка, он мог сказать, что тот подвергался издевательствам (по неизвестной причине) и, похоже, и вправду не доверял окружающим взрослым.       Кто-то достаточно сильно ранил этого ребенка, чтобы тот стал таким робким и недоверчивым. Шота не хотел бы ранить его ещё сильнее. Даже если для него логичнее было бы вернуться к своим обязанностям, он решил, что не повредит сделать Мидорию своим высшим приоритетом на этот день.       – Сегодня я не планировал куда-то идти, – соврал он, потрепав ребенка по голове, одновременно с этим направляясь к стулу, что ранее занимал Мик. Мидория, казалось, был успокоен тем, что Шота остаётся. Поэтому он вытянулся на стуле, проваливаясь в легкий сон, в то время как проблемный ребёнок начал возиться в своём телефоне, в ожидании того, когда приедет коллега Исцеляющей Девочки. ~       Шота, Мик, Мидория и Шузенджи сидели абсолютно шокированные, в то время как специалист по причудам объяснял им, чем являлась причуда Мидории. И Шота, и Мидория смущённо краснели от объяснений, в то время как Мик умирал со смеху, а Шузенджи мягко улыбалась.       Причудой Мидории являлась смесь копирующей причуды и причудой, связанной с привязанностями. По сути, с любым, к кому у ребенка формировалась сильная привязанность, он создавал связь, которая после позволяла ему скопировать причуду того, с кем была создана эта самая связь (не работало на членах семьи).       Мидория каким-то образом настолько привязался к Шоте, что между ними образовалась связь, которая позволила ребенку скопировать причуду самого Шоты – Стирание Причуд.       Он привязался к Шоте!       Было немного неловко, когда Мик достаточно насмеявшись, спросил у Мидории, почему тот ранее ни к кому не привязывался. Было неловко, когда Мидория помедлил с ответом. После же было грустно и невыносимо узнать, что это всё из-за того, что его причуда пробудилась настолько поздно, что все посчитали, что он беспричудный. Из-за этого над ним и издевались. Его единственным другом был Бакуго, но мальчишка быстро отвернулся от него, что и положило конец их дружбе.       Если бы Бакуго не отверг, возможно, своего самого лучшего друга, Шота был уверен, Мидория бы создал связь между ними. Может быть, связь даже начала формироваться, если привязанность Мидории была хоть каким-то показателем, но предательство, видимо, разорвало её.       У Мидории потенциально была очень сильная причуда, если он только научится доверять людям и создавать связи с ними. Ребёнок, казалось, не испытывал проблем с тем, чтобы заводить друзей или ладить с людьми. Чёрт возьми, может быть, причина, по которой причуда мальчика была столь похожа на причуду Всемогущего, заключалась в том, что тот неосознанно привязался к этому большому шуту. Он мог понять, почему Мидория предположил, что его причудой является суперсила, если дела обстояли именно так.       Ребенку всего лишь нужно было научиться доверять, времени для этого было предостаточно. А пока он продолжит присматривать за ним и учить, как лучше всего использовать его причуду.       Специалист сказал ему, что тот будет хранить Стирание так долго, пока у него будет привязанность к Шоте. Не то, чтобы Шота сделал бы что-то, чтобы разорвать её. Приятно было осознавать, что его ученик доверяет ему так сильно. Он не уверен, был ли у него когда-нибудь ученик, который испытывал к нему хоть какую-то привязанность. Они уважали его, но всегда слишком опасались, несмотря на то, что как их классный руководитель, он больше должен был выступать в качестве ещё одного родителя. Тот факт, что Мидория привязался к нему, был лестным, дающим понять, что он оказывает хорошее влияние на жизни его учеников.       Специалист также сказал, что Мидория может просто отпустить свою причуду и Стирание ускользнет в её глубины, в ожидании, когда его призовут снова. Ребёнок вздохнул, отпуская свою причуду и чувствуя, как исчезает сухость глаз.       Было время обеда, и как бы он не опасался поддразниваний со стороны учеников и учителей по поводу этого нового откровения, он понимал, что не получится держать его в секрете вечно. Поэтому он отправил Мидорию на обед и сказал, что тому вообще-то позволено рассказать об этом своим раздражающим друзьям. Точно так же, как Мик собирался рассказать об этом их друзьям. ~       Шота уныло сидел в углу учительской, завернувшись в спальный мешок и поедая желе. Мик и Полночь же веселились за его счёт.       Полночь оторвалась от Мика и, шатаясь, подошла к нему.       – Шота! Ты должен был лучше думать, когда пытался скрыть своего ребенка от друзей. Ты не можешь заграбастать его всего себе.       Мик хихикнул, прикрыв рот рукой, а Шота сердито уставился на них. Остальные учителя старались скрыть свой смех, но он знал, что они смеются.       – Полночь, – прорычал Шота, сверкая красными глазами, – ты же знаешь, что он не мой ребёнок.       Полночь вытерла слёзы в уголках глаз и дьявольски улыбнулась ему:       – Ох, сладкий, ты так ошибаешься. Так сильно ошибаешься.       Мик фыркнул и присоединился к их беседе:       – Шо, но ты подумай об этом. Мидория так сильно привязался к тебе, что между вами появилась связь. Ученики не привязываются просто так к своим сварливым учителям… если только они не…       – Нет, – прервал Шота.       – …видят в тебе родителя, – закончила Полночь.       Шота закрыл лицо руками.        – Ты ошибаешься! – простонал он.       Героиня 18+ присела рядом с ним на корточки и с притворным сочувствием погладила по голове.       – Прости, детка, но ты знаешь, что мы правы.       – Добро пожаловать в отцовство! – поддразнил Мик. Он знал, что Шота уже отказался от мысли зачать или усыновить ребёнка. Жизнь скрытого гея и подпольного героя, у которого было очень много врагов, делала появление в ней детей не более чем мечтой. Он также знал, что Мик, вероятно, тайно радовался тому, что Шота каким-то странным образом получил того, кого всегда хотел. Ребёнка.       Шота знал, что ребёнок еще привяжется к другим взрослым, вероятнее всего, был привязан к Всемогущему, но не смог остановить мягкое трепетание в своём сердце, которому нравилась мысль, что Мидория может считать его своим отцом.       Нет, лучше не обнадёживать себя. Мидория был его учеником. Просто учеником.       – Так, когда мы его усыновим? – быстро спросил Мик, давая ему коробку сока вместо пустой баночки из-под желе.       – Не знаю, – ответил он на автомате       Черт подери, Хизаши! ~       – То-о-о есть, – подталкивает его Урарака и игриво поводит бровями, – значит ли это, что ты видишь в мистере Айзаве отца?       Изуку пожал плечами, поедая свой рис, даже не обращая особого внимания на разговор из-за смущения, что всё ещё испытывал после того, как рассказал всё своим друзьям-троллям. По крайней мере, хотя бы Иида среагировал не так остро, как все остальные.       Просто рассуждая на тему того, по какой причине именно мистер Айзава оказался тем, к кому привязался Изуку, он сказал:       – Думаю, да. Я не помню своего отца, а мистер Айзава очень похож на отцовский образ. Я был бы не против, если бы он был моим отцом.       Все, сидящие за столом произнесли что-то вроде “Авв”, в то время как Тодороки тихо прошептал “Дитя тайной любви”.       Изуку только-только осознал, что вырвалось из его рта, и покраснел настолько сильно, что аж закружилась голова.       Что я только что натворил!!!!!!!       … никто не заметил Снайпа, который выскочил из столовой, визжа, как маленькая деревенская девочка, и помчался прямиком в учительскую, чтобы пересказать всё, что сейчас услышал…       После этого Изуку и Шота необратимо краснели в течение недели, но ни один из них не смог найти в себе силы, чтобы расстроиться из-за этого.