Песнь сирены

      Норвежское море в этот день тихо и спокойно. Штормы тут не редкость, но они, видимо, решили дать водам и людям, странствующим меж ними, отдохнуть.       Солнце светит ярко, но это ещё не предел. Лето вот-вот вступит в свои права. Чайки над морским простором и птички на берегу вторят своей песней завыванию ветра, и всё это сливается в единую песнь, как бы связывающую и сушу, и воду в единое целое невидимыми лентами музыки.       Только вот жители, населяющие сушу и воду, никак не хотят становиться единым целым.       Огромный деревянный корабль с ярко-красным, почти алым, точно кровь, парусом и гербом, на котором изображено морское чудовище с мечом в самом сердце, бороздит просторы, рассекая острым носом морские волны. Безупречный драккар.       Вода колышется, сталкивается, закручивается и пенится. Глубина, на которой находится судно, уже достаточно приличная, а потому толща воды кажется бесконечной. Солнечные лучи проникают в неё и делают поверхность прекрасно-бирюзовой, голубоватой и зеленоватой местами, даже прозрачной.       Маленький мальчик, поднявшись на цыпочки, стоит у борта. Он вцепился ручонками в деревянное ограждение и с величайшим интересом в глазах смотрит на водную гладь. Он едва видит её из-за небольшого роста, (а само море видит только его лоб, глаза и ещё немного веснушчатый нос), но ему хватает и этого.       Его всегда восхищало море. Оно прекрасно. Сперва он наблюдал за его настроениями с берега, где-то с шести лет он упросил отца брать его на рыбацкие судна, а вот сейчас, когда ему только-только исполнилось семь, он, наконец, вышел в плавание. Конечно, небольшое, конечно, недолгое, но самое настоящее плавание. Для полного счастья ему хватило и такого.       Тем более, с ним была его семья — мама, папа, Плевака — друг отца, которого он без колебаний считал уже за своего дядю. Но без стражи и команды на корабле не обошлось. Капитан даже дал недолго постоять мальчишке за штурвалом.       Кто-то положил на плечо мальчика тёплую ладонь, и он немного вздрогнул. Обернулся и встретился с родной материнской улыбкой, чьи глаза точь-в-точь как у него светились любовью и добротой.       — Тебе нравится? — спрашивает женщина, не опуская руки с плеча сына.       — Конечно, — он приподнимает уголки губ и обнажает верхние белые зубки, — вблизи море ещё краше, чем издалека.       Мама тихо смеётся и, подобно сыну, устремляет взгляд на горизонт.       — Я в детстве тоже обожала воду. Мой отец был рыбаком, ты знаешь? Поэтому я часто проводила здесь время и привыкла к тому, что плеск волн всегда рядом.       Морской бриз играет с непослушной каштановой копной мальчишки и с локонами его матери, выбившимися из трёх тугих кос.       — Но ты должен знать, Иккинг, — её голос вдруг становится серьёзным, улыбка немного гаснет, и паренёк оборачивается с немым вопросом в глазах, — море может быть опасным. Как и всё, что на первый взгляд кажется прекрасным.       — О чём ты, мама? Облаков совсем нет, шторма быть не должно.       — Я говорю не о шторме. Ведь в море полно и других угроз…       Вдруг женщина замирает, и вместе с ней, кажется, стихает и всё остальное. Маленький мальчик вопросительно смотрит на неё и оглядывается. Ничего и никого поблизости нет: все на другой части судна или у вёсел.       И тут он что-то слышит.       Что-то сперва тихое, лишь краем уха. Он хмурится и вновь вертит головой.       — Иккинг…       Взгляд его матери стекленеет, что сильно удивляет паренька. Он уже хочет что-то спросить, не без тревоги в голосе, но она прикладывает палец к губам и быстро оглядывает волны, что простираются от боков корабля до самого горизонта.       Кто-то начинает петь.       Мелодия, красивая и звонкая, тянется откуда-то сбоку, и мальчик не может понять откуда именно. И происходит что-то странное: взгляд вдруг перестаёт фокусироваться, а голова чуть кружится.       Морские волны, ветра хлад,       Нам это всё чуждо…       Что-то вдруг обхватывает его голову, и мальчик вздрагивает, оборачиваясь на мать. Она стоит, прижав свои ладони к его маленьким ушкам. На лице её читается небывалый ужас.        Нам хочется тепла, любви,       Но это не дано…       — Уши! Заткни уши, Иккинг!       Мальчик, охваченный страхом неизвестности происходящего, быстро прижимает ладошки туда, где находятся руки матери, и не отрывает от неё взгляда. Она со всей любовью смотрит на него, пытаясь безмолвно успокоить, но глаза её отчего-то блестят. Женщина трясущимися руками прижимает ладони к своим ушам, но взгляд её вдруг перебегает от сына к воде.        Согрей же нас ты, человек…       Дай тела нам огня…       Уже поздно. Её разум затуманен. Какая-то его частица пытается сопротивляться, отчего по щекам начинают стекать слёзы. Но она, эта частичка, не в силах противостоять мощи, которая завладела головой.       Женщина делает шаг назад, а потом в сторону.       Её сын непонимающим взглядом неотрывно смотрит на мать. По его телу бегают мурашки. Он прижимает ладони так сильно, что слышит шум собственной крови. Но странной, красивой песни уже не улавливает.       Женщина, пару минут назад тепло беседующая с ним, цепляется за край. По её щекам всё ещё текут слёзы, оставляя за собой мокрые, блестящие на солнце полоски следов, но лицо теперь безмятежно. Она даже немного улыбается. Ветер бьёт в глаза, как и Светило, но она не моргает.       А потом она вскидывает ногу, ставит её на бортик корабля и отталкивается второй ногой.       Сын с ужасом смотрит на эту картину. Он подаётся в сторону матери, пытается её позвать, но она, казалось, совсем ничего не слышит. И в тот момент, когда он уже хочет оторвать руки от ушей и протянуть их к маме, она прыгает.        Спаси ты нас, спаси навек…       Нам плохо без тебя…       Он, широко распахнув веки, цепляется за стенку, там, где секунду назад была ступня женщины, и пытается найти её глазами в водной поверхности, совсем уже не спокойной, как прежде.       Там только волны, след от входа тела в воду, расходящийся в стороны белыми кругами, и что-то блестящее, быстро мелькнувшее и похожее на яркую чешую какой-то большой рыбы.       И больше ничего. Ни мамы, ни песни. Всё опять тихо, только ветер шумит.       Сзади раздаётся топот большого количества ног, и отчий голос беспокойно вопрошает:       — Иккинг! Что-то случилось?       Но парень не оборачивается. Он всё вглядывается в воду. В его глазах плещется смесь отчаяния и надежды.       — Мама? Мама! — зовёт он, но никто ему не ответит.