Год в Азкабане

Март Первый месяц в Азкабане был самым худшим. Ему было всего лишь двадцать, а следующие пол жизни он должен провести за решеткой. Татуировка на его шее все еще болела и чесалась, но он знал, что лучше ее не трогать. XY425 теперь навсегда останется его частью, его неизбежным клеймом. Он подумал, что возможно, воротник ее скроет, но к тому времени, как ему будет сорок, вряд ли это кого-то будет волновать. А он причинил кому-нибудь столько же боли? Драко никогда не ел. Стража, как правило, плевалась или мочилась в его еду, однако он и не был голоден. Ему не хотелось есть с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, потому что с того момента как Темный Лорд ворвался в его жизнь, Драко понял, что он предназначен для Азкабана. А может быть это случилось еще раньше, возможно, будучи рожденным, Малфой был проклят расплачиваться за грехи своего отца. Несмотря на это, он думал, что было бы лучше, если бы дементоры все еще были поблизости. Он предпочел бы отдать свою душу дементорам, чем просидеть два десятилетия в этой крошечной дыре. Было холодно, и они забыли дать ему одеяло. Когда он сказал об этом страже, он получил удар в челюсть и брошенную фразу: «Будь благодарен, что у тебя есть подушка». Он предположил, что охранник поступил правильно. Заключенные не имели прав. Кингсли Бруствер, конечно же, будет продвигать свою реформу, но даже если члены Визенгамота вытащат свои головы из задниц, Драко был готов поставить свой счет в Гринготтсе, что о заключенных никто и не вспомнит. Во сне у него были судороги, минуты длились как часы. Он вздрогнул и встряхнулся; его зубы стучали так сильно, что язык уже кровоточил от постоянно попадания между ними. Драко уставился в потолок и подумал о мире за этими стенами, о том, что он потерял. Он просто хочет еще раз увидеть звезды. Апрель Ему давалась одна прогулка каждую неделю. Ничего особенного, всего лишь экскурсия по комплексу. Из его горла вырвался стон, когда ему разрешили сделать более трех шагов в одном направлении. Раньше он не осознавал, насколько сильно заключение в камере повлияло на его тело. Его мышцы болели и ныли от холода и недостатка движения, однако несмотря на это, он осознавал, что что-то было не так. Не каждому заключенному позволялось прогуливаться по кампусу, поэтому каждый относился к нему как к грязи: к чему-то, что можно было игнорировать или же растоптать. Многие другие заключенные спали в своих камерах. Возможно, была ночь, а возможно у них, как и у Драко, не было внутренних часов. Без возможности увидеть небо, невозможно было определить время по факелам, освещающим каменный проход. Звук босых ног Драко и ботинок стражей, шагающих по полу, был достаточно громким, чтобы, отразившись от стен, разбудить несколько заключенных. У некоторых были рисунки на стенах их камер, сделанные кровью или другим веществом, о происхождении которого Драко не хотел даже знать. Он вздрогнул, но совсем не от холода. Они остановились на кладбище. Четверым стражникам не нужно было ничего ему говорить, чтобы Драко понял, зачем они его туда привели. Если бы они шли своим путем, а Драко своим, он все равно пришел бы сюда. Через пять лет, может быть, через десять… Они бы удостоверились, что он больше никогда не увидит небо. По крайней мере, не в этой жизни. Драко упал на колени и сухо поднялся. Он не мог дышать, не мог здраво мыслить, и когда он пришел в себя, он был уже в своей чертовой камере. Теперь это его дом. Май У него начались галлюцинации. Сначала это были просто блики, Драко не был уверен, что тень была реальна. Возможно, это был сон, просто он уже не мог отличить сон от реальности. Он был слаб телом, слаб рассудком и слаб духом. Он засмеялся и подумал: «Осталось двести тридцать восемь месяцев». Драко моргнул и тень исчезла. Это была бесполая фигура в капюшоне, но однажды он поймал взгляд широких карих глаз. Глаза, которые видели гораздо больше, чем хотел бы Драко. Тень осталась. Через неделю ее визиты стали дольше. Она знала расписание охранников, их чередование и то, что они редко обращали свое внимание на Драко. Он задавал ей вопросы. Для чего ты здесь? Я умираю? Это Ад? Фигура отрицательно покачала головой на последних двух, не удосужившись дать ответ на первый вопрос. Она просто стояла там, наблюдая за ним. Удивительно, но Драко чувствовал себя неловко, смутно осознавая, сколько он потерял в весе и как сейчас он выглядит. После трех недель обычного наблюдения фигура принесла ему подарок. Он понял, что это был подарок, потому что сверху был небольшой зеленый бант. Тень схватила его за руку и прижала коробку к его ладони. Драко знал на ощупь коробку от шоколадной лягушки, однако он был поражен слабостью ее рук. Они были нежными, женскими и по-настоящему, чертовски знакомыми. Он сказал это вслух, и она исчезла. Драко опустился на кровать и подпрыгнул, когда рядом прошел охранник. Он уставился на Драко, чья шоколадная лягушка впилась ему в задницу. – Заключенный номер 425, руки вверх, – потребовал он. Конечно, все они знали его имя, просто предпочитали называть его по номеру, чтобы он забыл, что он чего-то стоит. Драко поднял свои руки, охранник казался довольным. Позже этой ночью. Или утром. Черт, может быть это был тот день, когда Драко наконец открыл свою шоколадную лягушку. Она квакнула и ускакала. Выпрыгнула между решетками, и Драко застонал. Он был слишком слаб, чтобы поймать долбанную шоколадную лягушку. На самом деле, к лучшему, вероятней всего, он бы даже не смог ее проглотить. Было бы очень подозрительно, если бы его стошнило шоколадом, потому что он не смог бы переварить что-то настолько сладкое. Это вызвало бы вопросы… Как это все могло быть реальным? Июнь Было не так холодно, и Драко стал меньше дрожать по ночам. Фигура в капюшоне приходила каждый день, и когда она оставалась, Драко думал, что возможно ему удастся протянуть здесь двадцать лет. Если кто-то там верил в него, если кто-то там думал, что он этого не заслуживает, возможно у него были причины, чтобы жить. Она никогда ничего не говорила, просто продолжала приносить ему еду. Больше не лягушки, просто мелкие вещи. Теплый хлеб с маслом. Кубок сливочного пива. После, его любимое – тарелку чипсов. Он обнял ее после этого. Она была такой крошечной. Все, что она позволила ему увидеть – нижняя часть ее лица. Бледная кожа и красная помада, поэтому он решил, что она была на свидании и после этого решила к нему зайти. Драко надеялся, что ее парень знает, как ему чертовски повезло. Он сказал это вслух, а в ответ получил лишь легкий смешок. Она начала оставлять ему вещи, небольшие, чтобы он мог спрятать их под матрацем. Сначала это было перо, затем банка с чернилами, после пергамент. Он попросил краски, а она посмеялась над ним. – Ну, если ты хочешь приносить мне вещи, то это должны бы те вещи, которые я хочу, – настаивал он. В течение следующих семи дней она приносила ему краски по каждому оттенку из цветов радуги. После того, как он засунул фиолетовую краску под матрац, он заключил ее в объятия. Она обняла его за талию, и впервые за многие годы Драко почувствовал что-то похожее на счастье. Затем она его оттолкнула. Он увидел охранника, который повернулся и готов уже был бежать к ним, но фигура в капюшоне выхватила свою палочку. – Обливэйт. Охранник, озадаченный, упал на пол. Он начал задавать вопросы, которые Драко не мог расслышать, потому что перед ним стояла Гермиона Грейнджер. Ее волосы были откинуты назад, а спина ровная, пока сама она была занята изменением чьей-то памяти. Она обернулась, ее взгляд все еще был диким из-за того, что ее поймали, плащ шелестел где-то около ее лодыжек. Драко не знал, что сказать. – Я слышала, как они говорили о тебе. Я знаю, что они хотят с тобой сделать, как они надеются, что ты умрешь в неизвестности. Ты можешь быть полной задницей, Драко Малфой, но ты не заслуживаешь этого и я надеюсь, что смогу вытащить тебя отсюда. Драко засмеялся. Что еще он мог сделать? Боже, как нелепо! Он влюбился в собственные игры разума. Конечно же, его спасителем будет Гермиона Грейнджер. Конечно, он будет иметь все, что хотел. Чипсы, краски и шоколадные лягушки? Черт возьми! Он согнулся пополам от смеха и рухнул на кровать. Уставившись в потолок, он сказал: – Теперь я точно знаю, что сплю. Июль – Ладно, давай на мгновение представим, что ты настоящая. – В сто семьдесят второй раз повторяю, Малфой, я реальная. – Тогда что происходит во внешнем мире, – спросил он. – Я теряю счет времени… Как долго я здесь нахожусь? – Четыре месяца. Осталось двести тридцать шесть месяцев. – Тогда я полагаю, что все забыли обо мне. – Как раз наоборот, – сказала Грейнджер, покачав головой. – Ты в Пророке каждую неделю. Министр Бруствер работает над тем, чтобы тебя направили на новое слушание. Рядом с министерством бастовали неделю после вынесения твоего приговора, твой отец заплатил каждому, кто вышел на улицу. Единственная хорошая вещь, которую этот ублюдок когда-либо сделал! Народ не любит тебя, Драко, но они никогда не хотели этого! – Не давай мне надежду, Грейнджер. Это должно было случиться, мы оба это знаем. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала ради меня. – Я думала, ты считаешь, что я лишь плод твоего воображения, – бросила она. Драко про себя усмехнулся, это было именно то, что сказала бы Грейнджер. Неужели за последние десять лет он узнал ее настолько, что его галлюцинации были такими реальными? Ответ был оглушительным – да. – Докажи мне обратное и отдай это Тео – Теодору Нотту, – сказал он. Грейнджер закатила глаза и взяла стопку пергаментов из его рук. – Я знаю, кто такой Тео, ты, высокомерный… Вау, а это неплохо, – улыбка на ее лице становилась все шире, пока она просматривала листы пергамента. – «Сбежавшая шоколадная лягушка»? Ты мог бы поработать над названием, однако рисунки довольно впечатляющие, Драко. Мерлин, я думала, зачем тебе краски, но не ожидала, что ты решишь написать книгу. Почему я должна отдать это Нотту? – Потому что я хочу сделать что-нибудь для своих крестников, – ответил Драко. У Гермионы застыло странное выражение на лице, смесь шока и недоумения. – Если я нахожусь здесь четыре месяца, значит, близнецам должно скоро исполниться два года. Если бы у меня до сих пор с собой была моя палочка, я мог бы сделать из этого нормальную книгу, но они…– Драко замолчал и его голос надломился. Он сделал глубокий вдох и сказал. – Они сломали ее при оглашении моего приговора, поэтому если бы ты могла… Я был бы очень тебе признателен, вот и все, – он скрестил руки, чувствуя себя уязвимым. Грейнджер положила листы пергамента на пол, убедилась, что все листы лежат по порядку, а затем вытащила палочку. Взмахнув палочкой над пергаментами, она взяла уже готовую книгу в твердом переплете, все кусочки пергамента которой были одного размера. Драко улыбнулся. – Спасибо тебе за все, Грейнджер. Август Она никогда не уходила. Наоборот, она стала появляться чаще. Иногда два раз в день, точнее она ему сказала, что это была два раза в день. Драко не мог знать. Он мог съесть три тоста за раз, она принесла ему самое вкусное яблоко, которое он когда-либо ел. Она взглянула на Драко, пожирающего яблоко и спросила: – Они хоть кормят тебя? – Не на неделю, – пожал плечами Драко. – Раньше они портили мою еду, я бы предпочел, чтобы они вообще мне ничего не давали. Они оставляли мне воду раз в несколько дней, но они перестали и это делать. Гермиона только покачала головой. Она наколдовала зеркало и Драко отпрянул от увиденного. Мерлин, он был скелетом. Если бы Грейнджер не приносила бы ему еду, он, вероятней всего, был уже мертв. Блять, он выглядел так, будто он и был мертв. Его волосы больше не были такими блестящими как раньше и доставали почти до плеч, все лицо было впалым. Его глаза были понурыми, а синяки под глазами были даже больше, чем на шестом курсе, когда он не спал целыми днями. – Я не защищала тебя на суде, хотя должна была, – призналась Грейнджер. – Визенгамот не смог бы пойти против меня и Гарри, но я подумала, что одного Гарри будет достаточно. Я не хотела бы говорить о том, что произошло, поэтому я просто должна вытащить тебя отсюда. – Вытащить меня? – спросил Драко. – Ты хочешь устроить еще одно слушанье? – Нет, – ответила Гермиона. – Я помогу тебе сбежать отсюда. Было бы честно признать, еще одно слушание закончилось бы также. Визенгамот никогда не отменял выдвинутого приговора, и точно первым не был бы Драко Малфой. Он подумал, что даже если это было бы его разыгравшееся воображение, немного надежды ему не помешает. Он знал, что охранники рассчитывают, что он уже мертв, и он будет жить назло им. – Итак, насколько это будет трудно? – Он рассчитывал, что это прозвучит как шутка, но это же была Гермиона Грейнджер. Кто если не она способен вытащить его отсюда. – Если ты реальная, значит ты сюда как-то проникаешь. – Самая сложная часть не войти, Драко, никого не волнует, кто сюда входит. Ты должен совсем головой тронуться, чтобы прийти сюда по собственному желанию. – Я всегда знал, что ты немного тронутая, – сказал он. – А я всегда знала, что ты задница, поэтому мы оба правы, – возразила она. – Стража знает каждый выход. Я все искала и искала какую-нибудь лазейку, перечитала каждую книгу, которая только мне попадалась, но пока я не смогла придумать как тебя вытащить отсюда. Но я это сделаю! – добавила она, заметив унылое выражение лица Драко. – Я бы предпочел побыть один, – сказал Драко. Грейнджер кивнула и достала конверт из своего плаща. Она сказала, что это от Тео, он взял конверт и открыл его, как только она исчезла. Внутри была маленькая фотография и Драко всхлипнул, когда ее увидел. Он рассматривал ее, пока все цвета не смешались воедино. Тогда он убрал ее под матрац для сохранности. Это была фотография жены Тео, Трейси, сидящей с близнецами на диване во время чтения его книги. Тео написал записку на обороте: «Мы не забудем тебя», – пообещал он. Теперь мне есть за что жить. Сентябрь – Где, черт возьми, ты это взял? Один из охранников поймал Драко, пока он рассматривал фотографию. Дверь его камеры лязгнула по стене, когда охранник открыл ее. Он наклонился к сгрудившемуся в углу Драко и своими жирными пальцами вырвал фото из его рук. Драко потянулся к нему, но обнаружил чьи-то руки на своем горле. Охранник ударил Драко головой о стену, и он поморщился. Охранник кричал на него, но Драко лишь рассмеялся. Тогда страж спросил у него, какого черта, и пнул его, не получив ответа. – Т-ты… видишь это? – спросил Драко. Он улыбнулся и застонал. – Вы можете ее видеть. – Ты гребанный сумасшедший, – сказал охранник, выходя и осторожно закрывая за собой дверь. Грейнджер пришла позже этим же днем. Она опустилась на колени перед ним, так как Драко чувствовал, что не сможет встать. Кончиками пальцев она коснулась синяков на его шее, он поморщился. – Прости, – крикнула она, после чего приложила ладонь к своим губам. Драко велел ей не беспокоится, так как между ними и следующим заключенным было три камеры. Грейнджер вздохнула и сказала: – Ты очень сильный, раз продолжаешь с ними бороться. – Все считают, что они сильны, пока их лицо не впечатывают в землю, – возразил он. – Точно, твое лицо выглядит так, как будто тебя ударили, – заметила Грейнджер. – Я могу подать прошение в Визенгамот за неправильное обращение с заключенными. – Нет. – Драко, они морят тебя голодом! – Никто этому не поверит, а стража просто вернется к тому, что будет приносить мне дерьмо на подносе. – Что мне сделать? – Слезы начинали скапливаться в уголках ее глаз. – Скажи, что мне сделать, чтобы помочь тебе! – Вытащи меня отсюда. Что бы Драко не ожидал услышать в ответ, он точно не ожидал, что Гермиона наклонится к нему и поцелует. Это длилось лишь мгновение, легкое прикосновение губ, после чего она прислонилась своим лбом к его: – Я вытащу тебя отсюда, – пообещала она. Драко положил ладонь ей на затылок, чтобы притянуть ее поближе и насладиться ее запахом. Она закрыла свои глаза, и он почувствовал, как она улыбается совсем рядом с его губами, когда он обнял ее за талию. Он понимал, что должно быть из его рта пахнет просто ужасно, все-таки в Азкабане не было зубной пасты. Но, черт возьми, Гермиона Грейнджер казалась такой реальной, стоящей напротив него, такой живой. Дальше по коридору они услышали шаги, Гермиона провела дорожку поцелуев по его скуле и дальше вниз по шее, пока полностью не исчезла. Теперь мне есть за что жить. Октябрь В этот месяц Драко действительно начал ее видеть. Она снова обняла его пару раз, но ничего подобного тому, что было до этого. Он не держал ее. Драко хотел быть сильным, когда в следующий раз она бы оказалась в его объятиях. Достаточно сильным, чтобы она перестала смотреть на него, как на кусок стекла, который разбился бы, прикоснись она к нему не так. Гермиона принесла ему много еды, больше не боясь быть пойманной, так как охранники решили, что Драко сошел с ума. Черт, иногда даже он верил в это. Но Гермиона Грейнджер была настоящей. Она перестала носить плащ и перестала стягивать волосы сзади, поэтому она снова выглядела как Гермиона Грейнджер. Она принялась за чтение в его камере и принесла книги для него, чтобы он мог помочь ей. Ему казалось, что она что-то уже выяснила, но не мог предположить, что это было. Лучше оставить все как есть, потому что он все равно все испортит. Она задавала вопросы и время от времени переводила ему руны. Ему было так комфортно с ней, что Драко начал считать Гермиону своим другом. Когда он сказал ей это, она просто застенчиво улыбнулась и перевернула страницу в своей книге. У Грейнджер были отличные сиськи. Он никогда не замечал этого раньше, но она стала носить джемперы с большим вырезом и узкие джинсы. Он может и был потрепанным жизнью, но он определенно не был слепым. Глаза Гермионы всегда были широко открыты, как будто она пыталась проанализировать каждую часть своего окружения. Привычка, оставшаяся после войны, предположил он. Драко уже знал, как ощущаются ее губы на его собственных, теперь он представлял, какого будет ощущать ее губы вокруг его… – Малфой, ты на меня пялишься, – заметила она. Драко покачал головой и извинился: – Прости, просто я на мгновение потерялся в тебе. Если бы он знал ее лучше, он бы сказал, что Гермиона покраснела. Ее взгляд никогда не покидал страницы книги перед ней, но она мягко улыбнулась. Драко счел это победой. Она была так красива, с носом залезшая в книгу, морщившись каждый раз, когда ей приходилось перечитывать строки. В ее волосах застряло перо, а на ее челюсти появилось пятно от чернил. Сердце Драко вздрогнуло, когда она наконец подняла голову, чтобы поймать его взгляд снова. Гермиона поцеловала его на Хэллоуин. Это был настоящий поцелуй, с рукой Драко, лежащей на основании ее шеи около плеча. Самый правильный поцелуй, после которого он остался с опухшими губами и заметной проблемой в штанах. Когда она снова исчезла, Драко сказал: – Спасибо за все, Грейнджер. Ноябрь Он снова отправился на прогулку. Охранники подозрительно посмотрели на него. Они спросили, как он умудрился набрать вес и прийти в себя. Драко держал рот на замке, потому что слова бы только дискредитировали его. Он мельком увидел свое лицо в зеркале, когда они проходили мимо туалета охранников. Он снова стал похож на себя, благодаря Гермионе Грейнджер. Он чувствовал себя собой. Он все еще не выиграл бы ни одного боя, но Драко уже не был скелетом, который Гермиона встретила во время своего первого визита. Он снова обнял ее шестнадцатого. Они просматривали книги, сидя у него на кровати, один том был раскрыт, лежа у нее на коленях, когда Драко осторожно потянул ее за локон. Она рассеянно наклонилась к нему, а Драко воспользовался моментом, чтобы приообнять ее за плечи. Она одобрительно напевала, пока ее пальцы гладили страницы книги. – Что ты хочешь сделать, когда выберешься отсюда? – спросила она. Драко на мгновение задумался перед тем, как ответить: – Для начала я хочу увидеть свою семью, а после я хочу увидеть небо. Это просто ужасно, сидя здесь, ты даже не знаешь, когда день, когда ночь, идет ли дождь. Я всегда ненавидел дождь, но сейчас я скучаю по возможности ненавидеть его. Гермиона засмеялась и бросила свою книгу на пол. Драко нахмурился, она никогда не была так небрежна с книгами. Затем она повернулась, чтобы поцеловать его. Это длилось достаточно долго, ни один из них не отстранился в течение нескольких мгновений, пока Гермиона не опустилась перед ним на колени. Драко усмехнулся и сказал: – Лучше не стой на коленях, иначе твои друзья неправильно поймут, чем ты здесь занимаешься. – Или, наоборот, правильно. Одного только выражения ее лица было достаточно, чтобы заставить его член подняться. Он приподнял свою задницу, чтобы у нее была возможность стянуть с него штаны, его трусы последовали за брюками. Гермиона не теряла времени, она подалась вперед и облизала его член по всей длине. Драко откинул свою голову к стене и попросил ее продолжить. Он не хотел подгонять ее, но ему не хотелось, чтобы стража нашла его в таком положении. Прошло много времени с того момента, когда Драко хотя бы задумывался о сексе. Он предупредил Гермиону, что не продержится долго, на что она произнесла что-то неразборчивое. Он засмеялся, пока ее язык не прошел по чувствительному месту снизу головки. Драко был бы безумно благодарен, если бы он продержался еще хотя бы шестьдесят секунд. Грейнджер медленно вобрала его в себя. Драко провел рукой по ее волосам, направляя ее вверх и вниз, пока не толкнулся в ее горло в последний раз. Он прикусил свободную руку, чтобы сдержать крик, вырвавшийся из его горла. Гермиона отстранилась с громким звуком. Затем встала и вытерла остатки спермы с уголка рта. Драко внезапно почувствовал усталость, его подушка стала выглядеть очень соблазнительно. – Надень брюки. Не хочу, чтобы охранники пришли и нашли тебя со спущенными штанами. Драко зевнул и сказал: – Разве я не должен ответить тебя взаимностью? Ты и так слишком много для меня сделала. – Ты сможешь отплатить мне, когда вернешься домой, – ответила она, подмигнув. Теперь я точно знаю, что сплю. Декабрь Драко Малфой был влюблен в Гермиону Грейнджер. Это было довольно постепенное осознание, которое началось, когда она рассказала ему о снеге. Гермиона любила делать снеговиков и даже имела специальные шарфы для этого случая. Ей нравилось смотреть в окно своей квартиры, чтобы увидеть нетронутый белый снег, покрывающий улицы. Ебаный Мерлин, Драко отдал бы все, чтобы увидеть заснеженные улицы Лондона. Она провела ночь с ним в канун Рождества. Она принесла небольшое дерево с маленькой звездочкой на вершине и даже наколдовала снег. Драко рассмеялся и удивился, какая адская удача улыбнулась ему в этой заброшенной камере. Охранники в основном отдыхали в зоне отдыха, и по всему комплексу слышались крики «Двенадцати дней Рождества». Драко обнимал ее, прижимая Гермиону собой к стене, если охранники вдруг решат пройти мимо. Гермиона сплела их пальцы и уставилась на стену, пока Драко старательно пытался вытащить ее волосы из своего рта. – Как ты смог пережить это? – спросила она. – Ничего не делая, просто проводя свои дни в ожидании увидеть свет. – Без тебя я бы умер еще несколько месяцев назад, Грейнджер, – заметил Драко. – О, мы снова вернулись к Грейнджер? – Гермиона. – Уже лучше. – На самом деле, я не ожидал, что продержусь так долго. Однажды я пришел на кладбище, и понял, что я останусь там, и никто обо мне не вспомнит. Тогда ты пришла и спасла меня. Она развернулась, чтобы поцеловать его. – И я сделаю это снова. Они так и уснули с теплым дыханием Гермионы на шее Драко. Он любил ощущение ее тела на своей груди. Она была более живой, чем кто-либо, кого он когда-либо встречал. Гермиона Грейнджер была тем человеком, который продолжал бы проходить к нему что бы ни случилось. Они проснулись на следующее утро, и Гермиона сказала, что она оставила подарки под кроватью. Она начала исчезать, а Драко проваливаться обратно в сон: – Я люблю тебя. – Я тоже тебя люблю, счастливого Рождества. Как это все могло быть реальным? Январь Она появилась из ниоткуда, когда Драко перечитывал свои письма. Он посмотрел на нее снизу вверх, когда она подошла к нему. – Пять… Четыре… Три… Два… Один, – она начала громко считать. Гермиона опустилась к нему для одного долгого поцелуя, прежде чем снова исчезнуть. – С новым годом. Она исчезла на следующие несколько недель. Драко не знал была ли это одна неделя, две или три. Он осознавал время только потому, что Гермиона ему говорила – без нее дни больше не имели значения. Ее новогодними подарками были письма от его друзей и семьи. Тео приложил несколько других фотографий близнецов и несколько рисунков, которые они нарисовали. На одном был изображен Драко, сбегающий из Азкабана на драконе. Он смеялся, потому что он выглядел так, как будто Гермиона его избила до этого. Блейз отправил целое эссе, сообщив, что он обучался в качестве помощника Райли Уиллингема, лучшего адвоката в Волшебной Англии. Блейз пообещал никогда не прекращать борьбу за свободу Драко. Панси послала карту и немного порно. Его родители тоже написали, что было для него самым важным. Не потому, что они написали ему, а потому, что Гермиона по собственному желанию контактировала с его родителями, чтобы передать ему их письма. Она вновь появилась в ночь на 28 января. Что-то в ней было другим. Драко никогда не видел ее улыбку такой. Она пробежала через камеру и потянула его за воротник, чтобы приблизиться к нему. Драко мгновенно ответил на поцелуй, затем оттолкнул ее назад и спросил, какого черта она так долго отсутствовала. – Я поняла! – она сказала. – Я знаю, как вытащить тебя отсюда, ты просто должен довериться мне. – Никогда не сомневайся в этом, - настаивал Драко. – Как ты собираешься… – Нет, – настаивала Гермиона, качая головой. – Мне нужно, чтобы ты доверял мне. Она крепко обняла его и снова исчезла. Однако ее тепло из него никогда не уходило. Он улыбнулся и подумал о том, что Гермиона чувствует из-за него. Мерлин Всемогущий, он был обязан ей своей жизнью. Если бы у него была такая возможность, он всегда бы был рядом с ней, доказывая, что она приняла правильное решение. Теперь она мой дом. Февраль – С днем Святого Валентина! Гермиона появилась с коробкой конфет в форме сердца. Драко с жадностью приблизился к конфетам, быстро вставив три в рот. Лицо Гермионы побледнело. – О, я, наверное, должна была упомянуть, что я накачала их зельем Живой Смерти, так что, может быть, полегче с… Все, что она сказала потом, исчезло. Весь мир исчез, когда он упал на свою постель. Он протянул руку к Гермионе, когда она наклонилась к его уху и сказала: – Я обещаю, мы вытащим тебя отсюда, Драко. Я люблю тебя и обещаю, когда ты проснешься, у тебя будет именно то, что ты хочешь. Он умирал. Драко почувствовал, что теряет контроль над своим телом, прежде чем погрузиться в глубокий сон. Все в порядке, рассуждал он. Жизнь могла закончиться в более худшем месте, чем на руках у Гермионы Грейнджер. *** Затем он проснулся. – О БОЖЕ! – Драко узнал этот голос. Это был его отец. Драко открыл глаза и прищурился от яркого света комнаты, в которой он находился. –Я мертв? – прохрипел он. –Нет, сын мой, нет! Драко немедленно сел и увидел свою мать у подножия кровати. У него не нашлось слов ни на английском, ни на французском, чтобы сказать, что нужно было сказать. «Я скучал по тебе!» или «Я люблю тебя!» или «Ты уверен, что я не умер ?!», но все получилось так: – МАМА! – Он яростно обнял ее, решив никогда не отпускать. Он кивнул своему отцу через плечо и заплакал. – Я не в Азкабане, – произнес он вслух. – Нет, нет, – сказал отец. Драко наконец отпустил свою мать и спросил: – Где я? – Ты дома, сын мой, – сказала она, положив руки ему на щеки. – Ты вернулся в поместье, в котором вырос, и сам Мерлин не сможет снова забрать тебя у меня. – Я дома? – он повторил. Мать кивнула, и Драко нахмурился. – Где Гермиона? – Девушка Грейнджер? – Отец спросил. – Она в саду и ждет, когда ты проснешься. Я сделаю так, чтобы один из эльфов забрал ее… – Нет! – Драко настоял. – Я хочу пойти к ней один. Прогулка по Малфой-менору была странной. Его не было год, но ничего в доме не изменилось. Это были те же коридоры, те же портреты и та же мебель. Драко просто чувствовал себя по-другому. Он ценил стены, в которых было так много жизни, и дом, который обещал ему полноценную жизнь. Это всегда был его дом, но Драко вдруг отчаянно захотелось жить в нем. Он вздрогнул, когда вышел в сад. Прошло пять минут ходьбы, прежде чем он увидел Гермиону, сидящую на скамейке. Она даже не вздрогнула, когда он сел рядом с ней. – Как тебе это удалось? – Я тоже рада тебя видеть, Малфой, – сказала она без злости. Драко засмеялся. – Клянусь, я думал, что умираю. – Ты упомянул при мне кладбище на Рождество, помнишь? – Он кивнул, и Гермиона продолжила. – Я знала, что вот он – наш выход, но мне потребовались недели, чтобы понять, как все это провернуть. Затем еще четыре недели, чтобы сварить зелье Живой Смерти. Я не могла купить его, конечно, это оставило бы бумажный след. Как только ты «умер», тебя должны были похоронить на кладбище в Азкабане. Однако мы с Гарри направили особые запросы министру Брустверу, который согласился с тем, что твое тело должно быть похоронено с остальной частью семьи Малфоев в склепе здесь, в поместье Малфоев. Драко улыбнулся и сказал: – Ты гений, Гермиона Грейнджер. – С Днем Святого Валентина, - ответила она. Драко наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, почти невесомо так же, как и в их первый раз. Она улыбнулась и поправила: – Сейчас шестнадцатое, но это должно было быть моим подарок ко дню Святого Валентина. – Черт возьми, плевать, шестнадцатое, четырнадцатое, Гермиона, я буду любить тебя каждый день. – Ммм… мне нравится как это звучит, Драко Малфой, – поддразнила она. – Я обещала, что у тебя будет все, что ты хотел, когда проснешься. Драко поднял голову и увидел ночное небо впервые за триста сорок пять дней. Гермиона прислонилась к его плечу на скамейке, как она делала это много раз прежде на его тюремной кровати. Драко улыбнулся и сказал: – Спасибо, Гермиона. Я просто хотел снова увидеть звезды.