Игра с ненулевой суммой

Синджэ сползает по стенке, плюхаясь на пол. Он откидывает голову на холодную бетонную стену и пытается заставить непрошеные слезы остаться в глазах. Он вздыхает и до боли вцепляется руками в колени - это немного отвлекает. Не так сильно, как хотелось бы, но получается хоть немного собраться с мыслями. Все что он сейчас чувствует - это апатичная обреченность. Такая же, какая поселилась бы в глазах Тэыль, если бы он не отдал ей флейту. Сейчас у нее все-еще есть надежда. А он все-равно все забудет. Так что какая разница в конце-то концов? Синджэ думает, что если он все забудет, то наверное будет не так больно. Он никогда и не верил, что у них с Тэыль может что-то получиться. Если бы верил - давно бы признался. Если бы шанс был - Тэыль что-то да заметила бы. Перед глазами вдруг встает Ён. Который вроде и бесит до чертиков, а вроде единственный человек, который его понимает. «Твои чувства к Тэыль не заметит только слепой» - сказал как-то Ён. «Твои чувства к Ли Гону не заметит только слепой» - хотел тогда ответить Синджэ, но удержался. Это забавно. Они оба любят людей, которые любят друг друга. Встретились два одиночества, блядь. Ёна забывать почему-то не хочется. Синджэ даже не помнит разговаривали ли они по-человечески хоть раз. С Ли Гоном то как-раз, как ни странно - да, разговаривали. А с Ёном только по делу, да еще и переругиваясь. И тем не менее, что-то в нем не давало Синджэ покоя. Что-то на удивление близкое. «Ага, гребаная безответная любовь» - думает Синджэ. И невольно сбивается на мысль, что Ён наверняка найдет способ сохранить воспоминания. Если не подставится, защищая Ли Гона. - Твою мать, - зло цедит Синджэ и трет лицо руками, - Ебанутый преданный придурок. Хотя и сам бы наверное подставился ради Тэыль. На самом деле, есть еще причина по которой он не хочет ничего забывать. В душе все-еще отчаянно скребется обида на мать, которая его бросила, которая почти столкнула его, ребенка, в реку. И любовь к другой женщине, что растила его как сына. Что считает его своим сыном даже теперь, когда узнала, что это не так. Ему стыдно за это чувство, но он не хочет любить свою настоящую мать. Не хочет прощать. Не хочет забывать. Это кажется нечестным. И то, что его больше не будет у его не матери тоже кажется… не то чтобы нечестным. Скорее он переживает, справится ли она. Справится ли она без него. Гребаная жизнь. Гребаный Ли Рим. «К черту» - думает он и подрывается с пола. Если возьмет патрульную машину - может успеть. У него нет ни четкого плана, ни представления, что он вообще собирается делать, но он вдруг осознает, что не хочет забывать. И Тэыль тоже. В конце-концов кроме безответной любви у них было много хорошего, слишком много, чтобы он был готов так запросто с этим проститься. Синджэ вдруг понимает, что не хочет быть Хенмином. Он хочет быть собой. Покореженным, с кошмарами и переодически накатывающей тоской, но собой. Синджэ едет с мигалкой, нарушая к чертям все правила. Слава Богу, он знает куда ехать. Когда он выскакивает из машины посреди бамбукового леса, Тэыль, целясь Ли Риму в затылок, холодным безэмоциональным тоном приказывает тому двигаться вперед. Синджэ успевает. Этот проход выглядит не так, как тот, через который он ходил с Ли Гоном. Никаких воздушных шариков, вместо них десятки зависших фотографий. Ну да - Ли Рим и воздушные шарики - было бы странно. В идеале он не хотел бы показываться на глаза Тэыль, но прятаться здесь негде, так что он просто подходит ближе. Тэыль вздрагивает, когда замечает его. Ли Рим, отловив удивление в ее глазах, тоже оборачивается и растягивает губы в издевательской улыбке. - Какая удивительная преданность, - тянет он, - Жаль, что такая безнадежная. Синджэ хочется впечатать свой кулак в его самодовольное лицо, он он лишь сжимает его крепче, впиваясь ногтями в ладонь, и игнорирует мужчину. - Я подумал, что возможно смогу сохранить воспоминания, если буду здесь, - говорит он Тэыль. Вообще-то он уверен в том, что это сработает, хоть и сам не знает почему. - Ты… - начинает Тэыль, но похоже сама не очень понимает, что хочет спросить. Синджэ пожимает плечами. - Я хочу остаться собой. Ли Рим смотрит на них с насмешливым любопытством. - Так забавно наблюдать эту не угасающую надежду в ваших глазах, - он почти смеется, - Вы же понимаете, что если моему племянничку удасться воплотить его план, вы все забудете. Во взгляде Тэыль появляется отчаянное упрямство. Синджэ грустно улыбается. - Не узнаем, пока не попробуем, - жестко говорит он, - Ты бы лучше задумался о том, что сам скоро сдохнешь. - Или заполучу флейту. - Если у Ли Гона не получится, тебя убью я, - уверенно говорит Тэыль. - Девочка, тут все замирает, ты не сможешь тут выстрелить. - Посмотрим, - Тэыль поудобнее перехватывает пистолет, - Никто не пробовал здесь стрелять. По большому счету, все это - пустой треп. Они не могут ничего сделать - только ждать. Ждать не совсем понятно чего. Знака, что что-то изменилось. Или не изменилось. Синджэ опускается на песок. Тот выглядит откровенно влажным, но сейчас это последнее о чем Синджэ беспокоится. Ли Рим продолжает пытаться задеть Тэыль, та что-то отвечает ему сквозь зубы. Это продолжается до тех пор, пока флейта в руках Тэыль не рассыпается в прах. Ли Рим смотрит непонимающе, а потом улыбается - удовлетворенно, победно. - Я заполучил ее, - с восторгом говорит он, - Целый Манпасикчок. Тэыль стреляет, пули застревают в дуле пистолета, так и не вылетая наружу. Улыбка Ли Рима становится шире, пока в один момент что-то не меняется, словно кто-то переключил тумблер. Выстрелы гремят почти оглушительно и пуля наконец прошивает грудь Ли Рима. Он неверяще смотрит на кровь на своей рубашке, с его губ срывается стон боли, и он, покачиваясь, оседает на землю. Тэыль смотрит на тело, похоже не до конца веря, что у нее получилось. Синджэ, в общем-то, испытывает нечто похожее. Через пару минут тело Ли Рима превращается в прах, который немедленно подхватывает ветер, становящийся все сильнее. Фотографии тоже исчезают, проход неуловимо меняется. Синджэ поднимается, готовый в случае чего делать что-то. Не то чтобы было понятно что именно, но защищать Тэыль это что-то, что определенно въелось в подкорку, несмотря на то, что вообще-то часто получается наоборот. Мысли Синджэ неведомым образом сбиваются на Ёна и он про себя материт его, приказывая не сметь сдыхать. Хрена с два он будет молиться за этого придурка. Но если тот посмеет сдохнуть, он его откопает, воскресит и прибьет снова, уже своими руками. Синджэ понятия не имеет откуда это взялось и это последняя его осознанная мысль, до того, как он проваливается во тьму. ~ Приходит в себя он в незнакомой комнате - она светлая и вполне похоже, что его. Мысли в голове путаются, воспоминания мелькают и накладываются друг на друга. Он сжимает руками переносицу и пытается сосредоточится. Тэыль. Ли Рим. Проход. Ён. Все, будто по щелчку, встает на свои места. У него очень странное ощущение: он помнит сразу две жизни - от начала до настоящего момента, но воспоминания больше не путаются. Есть его жизнь с Тэыль и полицейским участком. А есть жизнь здесь - в Корейском Королевстве. С Луной. Он дергается, но потом осознает, что ничего ближе профессиональных отношений с намеком на дружбу их не связывает. Луна не Тэыль, и это правильно. Хотя, похоже, в этой реальностей он ей нравится - Луне. «Жизнь та еще сука» - думает Синджэ. Спустя два месяца Синджэ проходит отбор в королевскую охрану. Ему совсем не улыбается идея лицезреть Ли Гона каждый день, но он вроде как смирился. В конце-концов, помимо Короля он, очевидно, иногда будет видеть Тэыль и эта мысль греет. С безнадежностью своих чувств он смирился давным-давно, но она все-еще его лучшая подруга. И он не собирается это терять. Синджэ, к собственному удивлению, с трудом сдерживает улыбку, когда оказывается на финальном собеседовании с капитаном королевской гвардии. Чо Ён смотрит на него несколько дольше и пристальнее, чем положено в подобных ситуациях. Однако его голос профессионально бесстрастен, когда он произносит: - Кан Хёнмин. Синджэ уже не может сдерживаться и усмехается. - Кан Синджэ, - говорит он, смотря Ёну в глаза, - Я рад, что ты не сдох, придурок. В глазах Ёна отражается непонимание - первые секунд двадцать, потом он удивленно моргает и приподнимает бровь. - Решил, что будет нечестно оставлять тебя любоваться на нашу сладкую парочку в гордом одиночестве, - говорит Синджэ. - Как ты умудрился? - спрашивает Ён, с него слетает его обычная железная выдержка и Синджэ замечает усталость и немножко грусти. - Проскочил в проход вместе с Тэыль и Ли Римом. Ён вскидывается. - Ты отдал ей флейту? Синджэ пожимает плечами, мол - чего сейчас-то волноваться, все же обошлось. - Так что, я принят? - спрашивает он. Ён с минуту смотрит на него нечитаем взглядом, а потом вздыхает, бурчит себе что-то под нос про придурков-полицейских и говорит, - Да. - Не хочу страдать в одиночестве, - уточняет он. Синджэ дергает уголком губ, ерошит рукой волосы на затылке, и в конце-концов, решившись, в два шага сокращает расстояние между ними, прижимаясь губами к губам Ёна. - Я тоже, - отстранившись, говорит он.