И всё хорошо

— Не могла бы ты подать мне стакан воды? Этот голос заставил куклу перестать пялиться в окно, то ли отыскивая кого-то, то ли просто рассматривая территорию института. А может, она просто смотрела куда-то вдаль без каких-либо намерений, просто, от нечего делать, как сказали бы другие. Вот только дел у Мэнди было немало. В любом случае начать их и можно было со стакана воды. Обладатель голоса стоял напротив другого окна. Мэнди же казалось, что тот опять сидел, сложив руки на колени и раздумывая о чём-то с отчасти встревоженным лицом, которое он всегда так старался прятать за лицемерием и холодностью, смешанными с иногда нежными словами в адрес кукол, которые были, на его взгляд, красивее, чем другие. О чём же лидер волновался — Мэнди не было известно. Во всяком случае она особо не задумывалась на этот счёт, пока с такой же встревоженной миной Луис не начал стоять у окна. Непривычно, всё-таки. — Ты никогда не говоришь, о чём постоянно задумываешься перед и после, так сказать, рабочего дня. Другие куклы тренируются на дому, знакомятся и общаются друг с другом, некоторые и вовсе разрабатывают план самостоятельного побега в Большой Мир. Неужели тебе больше нечего делать? Если бы Мэнди не была так близка к Луису, она бы пожалела о последней сказанной фразе. Даже будь хоть она в компании тех трёх девчонок, полностью общие интересы с которыми ей не удалось найти с самого начала. В любом случае общение с ними ей не хотелось прерывать. Из близких друзей ведь у неё только они и были. А если раскрыть всю настоящую себя, что она больше зануда, нежели фанат красоты, то и вовсе потеряет их. Это, наверное, если не считать Луиса... Он же, наверное, и так видит разницу между ней и теми тремя модницами, раз назначил Мэнди своей правой рукой? Прежде чем ответить, Луис немного отпил жидкости и поставил стакан на рядом стоявшую тумбочку. Слегка повернувшись к Мэнди, он выпрямил спину и мягко улыбнулся. Кукла кое-как сдержалась, чтобы не отпрыгнуть или хотя бы не показать испуг. Несмотря на своё плохое зрение, она отчётливо видела то волнение в лице лидера. Как же ему удалось так быстро спрятать свои настоящие эмоции? Он и до этого всегда оставался загадкой для других кукол, но неужели для своей "правой руки" нельзя было сделать хоть какое-то исключение? — Просто вспомнил, что... — сразу же последовал подозрительный смешок. Зря он только это сделал: если другую куклу это свело бы с ума в хорошем смысле, Мэнди так не провести. — Не всё готово к сегодняшнему занятию. Вели роботам по моему приказу будить кукол через полчаса, а сама проверь все тренажёры. Либо сразу иди и "кукарекай", а о роботах не беспокойся. У вас с ними полчаса. Я же подойду где-то... Через час. Мэнди знала, что Лу врал. Как минимум потому что в Институте были и конкретные роботы, будящие кукол и проверяющие по ночам, чтобы они находились в своих домах. Более того, им можно и не напоминать, когда это делать, так как они заранее были запрограммированы. Одной кукле за полчаса других не поднять. В любом случае нужно было делать, что приказано, поэтому девушка решила просто лишний раз проверить тренажёры с другими роботами. — Ты можешь пообещать, что с тобою точно всё хорошо? — спросила Мэнди, прежде чем окончательно уйти. — Определённо. — и всё. Никакого несколькосекундного молчания, вызывающего подозрения. Однако подозрение вызывал лишь такой быстрый ответ... *** В один из учебных дней на Институт надвигался ливень. Обычно этому месту были характерны солнечная и иногда облачная погоды, из-за чего осадки были крайне редки. Все деревья всё равно были искусственные, а дороги просто не могли быть мокрыми, если, конечно, не после ночной уборки. Однако, сколько себя Луис бы ни помнил, он точно не знал, зачем нужна была Институту такая смена погоды, однако вполне предполагал, что... Луис не знал, считать надвигающийся дождь конкретно плюсом или минусом, однако тренировки в такой день он в любом случае допустить не мог. По крайней мере, снаружи. — Как вы можете судить по темнеющим облакам на небе, скоро может испортиться погода. — начал лидер, расхаживая по сцене и бросая взгляд на сидящих за партами кукол. — Я здесь дольше, чем кто-либо из вас, так что могу вас поздравить: ливень не настигал Институт около семи поколений, или же порций кукол двенадцатой модели. Однако должен отметить, что вода может испортить вашу прекрасную или ещё не очень внешность. Вы же не хотите отправиться в стиралку, верно? Так что советую вам оставаться в своих домах и не выходить на улицу. Всё необходимое возможное пропитание вам доставят роботы в районе обеда. — Простите, но как роботы будут работать в дождь? Они ведь гидрофобны. Луис мигом бросил взгляд на посмевшего перебить и не удивился. Это был лиловолосый парень, считавшийся неидеальным, чуть ли не дефектным из-за своих мешков под глазами и, как считал Луис, поведению. Распределитель сделал эту куклу по профессии робототехником, и раньше парень действительно подчинялся больше ей, а не Луису, пытаясь как-то оправдать себя, хоть тому и хотелось в Большой Мир точно так же, как остальным. Блондин не был против, так как в Институте действительно нужны были умелые руки на случай неисправности какого-либо робота, но иногда парень действительно мог вставлять свои ненужные пять копеек, если, по его мнению, лидер мог где-то промахнуться в техническом плане. — Я всё продумал, уважаемая кукла. Я собственноручно когда-то запрограммировал роботов в такую погоду доставать зонты. Эта система ещё никогда не подводила. — Луис специально спустился и направился к лиловолосому. — Если же ты сомневаешься — будь добр сам разносить пропитание по Институту, а затем отсиживать в стиралке. Не ты ли сейчас на грани простого несовершенства и дефектности? Луис словно впился взглядом в глаза парня, таким образом делая акцент на его мешки под глазами. Робототехник старался оставаться спокойным, вот только всего его охватывал ужас. Даже Мэнди становилось страшно, хоть та и не могла на таком расстоянии и с таким зрением рассмотреть этот взгляд. Возможно, она просто так хорошо чувствовала блондина, словно делила с ним мозговую клетку. — Я действительно не хочу, чтобы вы теряли совершенство, ведь некоторые из вас ещё и вправду после одного только прогона могут отправиться в топку. Поэтому вы сейчас же обязаны разойтись по домам. Как только Луис закончил речь, все куклы тут же встали из-за парт и быстрым шагом направились по местам проживания, словно какие-то зомби или те же запрограммированные роботы. Все, кроме Мэнди. Она же, как все остальные покинули площадь, двинулась к нему. — Для нас же сегодня — просто выходной. — блондин приподнял уголок губ. — Так как делать, по крайней мере нам с тобой, особо-то и нечего сегодня, дух добрейшего и великодушного лидера велит мне показать кое-что особенное своему, так сказать, заместителю. Отчасти Мэнди хотелось провести этот день в спокойствии, в окружении книг. Тем не менее отказать Луису было трудно. Статус "правой руки" лидера иногда был для неё небольшой обузой, в то время как многие куклы просто мечтали оказаться на её месте. Ну, или же быть в компании с теми тремя девчулями. Дорога до места жительства Луиса от сцены всегда занимала не более пятнадцати минут, да и до дождя они дойти успели. Когда девушка закрыла за собой дверь, тут же стали падать с неба небольшие капли, хоть ей и не удалось слицезреть их. Здание изнутри можно было бы описывать либо часами, либо одним словом — "Луис". Повсюду плакаты с ним, статуи, бюсты, даже нашлась одна фотография с сидящем на лошади и с оголённым туловищем лидером. Ни для кого и не было секретом, что блондин действительно знал себе цену (скорее, уж слишком хорошо знал). Только Мэнди захотелось спросить, что же, собственно, Луис желал показать, как тут же он за руку повёл её в какую-то комнату с ну очень непримечательной входной дверью. Поначалу девушке показалось, что это должна была быть своеобразная кладовая, но всё оказалось куда наоборот. Куклы оказались в красивой пекарне с белыми стенами и кафельным полом, отчего стук туфель отчётливо был слышен, возможно, даже за пределами "комнаты". На потолке в самом центре висела шикарная люстра, — казалось, небольшой порыв ветерка мог бы заставить её упасть и разбираться вдребезги. К стенам были прикреплены такие же белые и чутка полупрозрачные полки, на которых, словно только из печи, расположились разнообразные булочки и пирожные. Даже простой хлеб смотрелся здесь, как произведение искусства выпечки. Интересно, как же Луису за день удавалось съесть абсолютно всё, если простым куклам подобное удовольствие не было легко доступно? — Ты имеешь право взять то, что тебе по вкусу. Мэнди растерялась. Не сказать, что она не была голодна, но ведь выбор был так велик... К тому же, тот самый страх сделать неправильный выбор. Она точно не знала, что любили куклы её модели, однако решила делать акцент больше на "изысканной" выпечке: макаруны, безе, тортики, круассаны... Девушка остановилась на последнем, взяв одну из стоявших на полках тарелку и лопаткой подложив на неё парочку французских булочек в форме полумесяца, стараясь не промахнуться из-за отсутствия очков. — Прекрасный выбор. — отметил блондин, в свою очередь взяв себе кусочек "Красного бархата". Столик с двумя, что показалось Мэнди очень странным, стульями располагался прямо по центру всей пекарни. По центру стола находился своеобразный железный стакан с ложками, вилками и ножами. На удивление все они являлись пластиковыми. Луис, взяв вилочку и ножик, по всем правилам этикета отломил немного от тортика и направил вилку в рот. Девушке же никакие приборы не были нужны, поэтому она начала помаленьку откусывать от круассана, стараясь не крошить. Через какое-то время и робот, словно из ниоткуда, подъехал и расположил перед куклами две кружки и чайник с напитком. — Не слишком сухо? — поинтересовался блондин, параллельно наливая себе чай. По всей комнате разнёсся аромат душистых трав и... Клюквы? Мэнди плохо разбиралась в подобном, так как у неё не было каких-либо предпочтений в чае. Тем не менее та, дождавшись, пока Луис возьмёт чашку уже в обе руки, всё же взяла чайник и налила себе немного напитка. Пробовать сразу не стала, поскольку не любила горячие жидкости. За время, пока чай остывал, можно было бы и круассан отложить. — Не против, если я поинтересуюсь? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Почему у тебя такая шикарная пекарня, которую ты держишь в тайне? Вся выпечка выглядит максимально свежей, неужели тебе действительно удаётся столько съесть за сутки? — Обычно мне не нужно так много, но я специально попросил робота приготовить столько сегодня. Во-первых, в "комплекте" с простыми продуктами куклам будут привезены такие печености. Во-вторых, я заранее запланировал, что это день ты проведёшь у меня, так как сначала мне хотелось привести тебя сюда, а после трапезы, вероятнее всего, уже пошёл бы дождь. Вполне возможно, что он начался и сейчас. — ответ последовал сразу и чёткий. Одна из тех черт, из-за которых Мэнди отчасти и боялась лидера. — То есть, ты сегодня специально где-то раздобыл второй стул? Теперь страшно стало блондину. Он тут же слегка отодвинул тарелку и кружку. Глаза его резко распахнулись, а зрачки сузились, дыхание участилось. Состояние отчасти напоминало то, когда он сидел, положив руки на колени, со встревоженной миной. Мэнди была умнее других кукол и теперь уже смогла догадаться, что второй стул мог принадлежать бывшему заместителю, который уже мог отправиться в Большой Мир, либо в топку. Известно стало лишь одно — этого бывшего заместителя Мэнди никогда бы уже не смогла увидеть. Но почему это так задело Луиса? — Лу, всё хорошо? Мэнди чуть приподнялась и положила ладонь на его руку, чтобы убедиться, что тот окончательно не ушёл в себя. Парень резко дёрнул руку, однако после этого сразу "очнулся". Резко. Глаза его вновь стали полузакрыты, а на лице красовалась, хоть и лёгкая, но слишком пугающая девушку улыбка. Девушка знала, какой ответ теперь ожидать. "Определённо", "Естественно", "Коне-"... — Само собой. На пару секунд Мэнди посетили самые разнообразные мысли. Ей и вовсе хотелось уйти из пекарни, а то и вовсе из дома блондина. Плевать, что под дождём можно было потерять лишнее совершенство. Пока никто не знал про её плохое зрение, её не отправят в топку, но зато из такого статуса можно было бы выйти запросто. Чего девушке захотелось с такой силой, что та сама чуть не встала, однако вдруг приподнялся сам лидер. — Мы можем вернуться к трапезе чуть позже. Пока что можем пройти в мой кабинет. *** Луис был абсолютно прав — за окном Институт уже действительно настиг ливень. Капли словно барабанили, а за окном не было абсолютно никого. Ну, разве что какой-то оборудованный зонтом робот проехал мимо. Территория Института казалась серее, чем обычно: даже в простую облачную погоду экран с круглосуточной "рекламой" Большого Мира хоть как-то скрашивал атмосферу, а теперь и он в целях безопасности был отключён. — Сколько должен будет продлиться этот дождь? — Навряд ли больше суток протянет. Максимум во время занятий ещё будет веять петрикором, если никого не угораздит выйти на улицу до утра. Мэнди никогда не видела дождь, в отличие от Луиса, который наверняка уже несколько раз его, как сказать, пережил. Тем не менее, она читала, что в Большом Мире дождь обычно может идти несколько часов, но при этом не очень редко. Для такого было и научное объяснение, если опираться на круговорот воды. Сами осадки в большинстве своём нужны растениям, а в Институте все они искусственные. — Как думаешь, зачем вообще у нас может идти дождь? — Вполне вероятно, что фабрика просто хочет нам напомнить, что... — он на секунду взглянул на девушку, а затем вновь пристроился к окошку. — Погода тоже может быть несовершенной. Однако это не повод принимать её такой и продолжать обучение на улице. Более того, кукла понесёт наказание в стиралке, если высунет нос. — Но ведь куклы продолжают обучение на дому. Получается, мы прогибаемся под это "несовершенство" и продолжаем движение. — уточнила Мэнди. — Ну... — по глазам и тону Луиса можно было судить, что тот, хоть и осознал, по его мнению, неправильность сравнения, но совсем не хотел признавать это. — Либо фабрика решила какие-то отдельные поколения кукол готовить к жизни в Большом Мире. Ты кукла умная, наверное, читала, что дождь там — не всегда такое редкое явление, как здесь. — К жизни в Большом Мире?.. Разве ты сам не говорил, что после дождя кукла выглядит менее совершенной, из-за чего её нужно стирать? — Мэнди приподняла бровь. — Не думаю, что, если ребёнок так сильно будет любить куклу, он не будет брать с собой на прогулку даже в дождь. — Мх... — блондин сделал глубокий вдох, хоть и постарался оказаться незаметным. Он опустил взгляд, дабы девушка не увидела в нём некую тревожность, однако тут же выпрямился. — Фабричные отходы. Мэнди хоть и понимала, что парень действительно подобрал неподходящие сравнения, но и не подозревала, что в тот момент Луису хотелось выгнать девушку на улицу. Её мозги — то, почему именно её он избрал правой рукой, не считая прекрасную внешность. И то, почему ему иногда бывало некомфортно с ней. Он был чёртовым эгоистом, и даже осознавал это, так как это качество для него попросту необходимо, поэтому блондин никогда бы не признался в своём уважении к ней. Нет, он уже давно принял этот факт, вот только никогда бы не сказал Мэнди прямо в лицо, что находиться в таком "дуэте" почтение отчасти не только для неё, и что он хоть чуточку гордится иметь такого заместителя. За всё время, кроме Мэнди, никто не был так близок лидеру. Разве что... — Как думаешь, с ним всё хорошо? — С к-кем?.. — Луис даже не на шутку встревожился. Не хватало ещё, чтобы она каким-то боком разузнала о нём. — Тот роботехник... Который тебе сегодня перечил. Что-то мне подсказывает, он всё же выйдет на улицу. Вдруг какой-то робот окажется неисправен? — Ты сомневаешься в моей системе? — Луис приподнял бровь. — Все роботы прекрасно работают, у всех встроены зонты. Мэнди слова лидера казались не совсем правдоподобными, так как совсем недавно он, вероятнее всего, соврал о том, что с ним было всё нормально. Тем не менее, спорить всё равно было бесполезно. Луис — само совершенство, а значит, и пойти не так что-либо не должно было... *** — Что здесь произошло? Перед Мэнди была просто ужасающая картина: шкаф был распахнут, по всему полу были разбросаны одежда и книги, кровать расправлена. Спасибо ещё, что хоть окно не было выбито. Лишь прикроватная тумбочка оставалась нетронутой. Подозрительно нетронутой, словно там было что-то такое, чего никто не имел права видеть. И девушка уже пошла бы жаловаться роботам или лидеру, что в его дом ворвались, если б не увидела по центру комнаты самого Луиса... Луис стоял, чуть пошатываясь, с чуть взъерошенной причёской, отброшенным пиджаком, а главное — с красными глазами, полными гнева и... Презрения? Неодобрения? Что угодно, только не ненависть. Либо Мэнди во всех смыслах её не видела, либо видеть не хотелось. Она не верила, что блондин мог бы так злиться. Особенно разбросав всё к чертям. — Что ты здесь забыла? — тон у него был отчасти спокойный, вот только казалось, что Луис вот-вот сорвётся на крик. А девушка уже и не помнила, ведь зашла не вовремя, отчего всё из головы и вылетело. Так же невовремя она это поняла. Вместо того, чтобы тут же уйти, извинившись, та только и вовсе вошла в комнату, медленно продвигаясь ближе к блондину, словно ко льву в зоопарке, боясь, что в любой момент сорвётся и сожрёт. — Ты не в себе. Никто ещё не видел тебя таким... — Каким? — в его голосе уже явно было слышно, что до крика осталось недолго. Сама Мэнди ощутила этот комок в горле. — Рассерженным. Уставшим. Чувствительным. Девушке хотелось добавить "неаккуратным", но она ведь не знала самой ситуации. Возможно, произойти могло такое, отчего любой другой кукле захотелось бы перевернуть с ног на голову вообще весь Институт. К тому же, это бы точно окончательно разозлило блондина. Вот только, возможно, последнее слово уж точно было лишним... Луис вдруг попытался выпрямиться и выдавить из себя ухмылку, вот только чуть не упал на кровать — Мэнди успела подбежать и придержать того. Тот сразу вырвался, однако на кровать уселся. На злобу уже не оставалось сил. Она сменилась некой... Обидой? Мэнди никогда не понять, что Луис прочувствовал за своё существование всё, что может простая кукла. Кроме всего, что эта кукла может ощутить в Большом Мире. Не понять, несмотря на то, что порою она видела парня насквозь, даже если и клевала на отговорки. Потому что она получит ту любовь, какую получат другие совершенные куклы. А потом он понял, что не всё прочувствовал. Точнее, было что-то подобное, но не настолько искреннее, да и то так давно, что Луис уже начинал немного забывать, каково это. Впервые за такое время к нему прижались и обвили обоими руками. Это было так неописуемо приятно... Интересно, если это делает кукла, насколько же тепло может обнять ребёнок, любящий ребёнок? Блондин не стал обнимать в ответ, однако поддался, прикрыв глаза. Луис никогда не верил в подобное но от одного такого обхвата у него мигом улетучилась вся злость. На пару секунд он даже забыл причину своего раздражения, ведь теперь это уже было не так важно. Наверное, он уже и не помнил в абсолютно всех подробностях. Заключали его не впервые, хоть и не так чувственно. Было другая кукла, с которой они обнимались каждый день. Если это существо вообще можно назвать куклой. Поэтому блондину казалось, что это не было чем-то таким особенным. Лишь благодаря Мэнди он понял, как его здорово. Понял, что теряет, будучи ненастоящей куклой... По крайней мере, он рад, что это всё-таки Мэнди. Во-первых, вряд ли бы это было так же комфортно, будь на её месте даже Тьюзди, что так сильно помешана на блондине, а если простая кукла — возможно, даже менее эмоционально, чем с куклой, с которой он прижимался раньше. Во-вторых, ни в ком Луис не был так уверен, как в этой девушке. Будь это кто-либо другой, даже любая из той троицы, по всему Институту разлетелись бы слухи, что, о Боже!, Их лидер способен по-настоящему сердиться, обижаться, чувствовать. Даже Мэнди была удивлена видеть его в таком состоянии, вот только она бы не стала говорить такое даже стене у себя в доме. — Ответь честно, всё хорошо? Мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит, правда. И опять-таки этот вопрос. Разве ей не понятно, какой ответ ожидать? Но Мэнди нужно было убедиться. В конце концов, она подчеркнула "ответь честно". Она надеялась, что блондин её послушает и хотя бы намекнёт на то, что произошло. Не случайная для него кукла, всё-таки. Однако, правда или нет, ответа ждать долго не пришлось: — Да. *** По всему уродливому городку кипела работа: то и дело можно было встретить на пути экскаватор, а если это прибрежная зона, то подготовку ко всяческим соревнованиям, танцам и трапезе. В последнем плане особо досталось Вэйдж, которая, даже несмотря на кучу работы, всё равно хотя бы немного радовалась грядущему празднику. Казалось бы, обычный вечер в Агливилле, если бы этим уродцам не помогали куклы двенадцатой модели. Ребята трудились сообща, и все они смеялись, шутили и в большинстве своём обсуждали лишь одну главную тему, в честь чего весь этот праздник. Со следующего дня начиналось объединение Агливилля и Несовершенства и отправление в Большой Мир всех тех, кто хотел бы почувствовать любовь ребёнка. Со следующего дня кукол ждало бесконечное счастье. Всех, кроме одной. — П-простите, Вы не видели мэра? — спрашивала буквально каждую встречающуюся на пути куклу Мэнди, пробегая по городу в явной спешке. — Его здесь после дачи указаний не было. Может, спать отправился? Зачем тебе? — Мне нужно обсудить кое-что важное... Немного личное. — Возможно, у меня получится помочь? К куклам вдруг подошла красная летучая мышка, сложив крылья. На вид Лакибэт выглядел уж очень уставшим: ему действительно пришлось поработать. Быть могло, он сам взялся за такой объём, являясь заместителем мэра. Мэнди и он плавали в отчасти похожих морях, только характер у их "боссов" был разный. Пока идеальная кукла только и делала, что командовала, зелёный кролик всегда был готов помочь, просто, видимо, в тот вечер сильно устал. Было простительно. До домика мудреца было не так далеко, да и было у него то, что выделяло его от всех других цветастых зданий разнообразной формы: Мэнди ещё не видела чайникообразных домиков, носик которого служил бы трубой. Внутри место жительства Лакибэта выглядело не хуже: повсюду находились всякие шкафчики, тумбочки, полки. На последних стояли всякие бутылки, кружки, банки. Летучая мышь действительно знал толк в чае. — Чаю? — как раз то, что он предложил с порога. — Какого сорта? — Да, пожалуйста. Травяной с клюквой, если имеется. Мэнди сказала первое, что пришло в голову, но удивительно, что баночка с такой заваркой нашлась очень быстро. В этой "чайхане", казалось, и вправду были все сорта. Совсем как все виды выпечки в той пекарне... — Как дела с порталом? — спросил тот с чуть громким голосом, так как вода кипела не слишком тихо. — Всё прекрасно, полностью восстановлен, работает отлично. По крайней мере, одна кукла уже пробежала внутрь, кое-как удалось заметить, но не остановить. Ну и ладно, её право. — А эта кукла случайно не... — Нет, Лакибэт. Не он. Тем не менее о нём мне бы и хотелось немного поговорить. Лакибэт вдруг стал серьёзен, пока разливал чай по кружкам. Поставив их на стол, стоявший по центру, он уселся за него и немного отпил. Мэнди же, сев напротив, чай отодвигать не стала, но пить пока не решалась, ибо кипяток. Все ощущения были так знакомы... — Что ж... Что тебя интересует? — Мне просто хотелось бы узнать дальнейшую судьбу Лу. Я знаю, что сейчас он предположительно уже вышел из стиральной машины. Придёт ли он после такого в Агливилль-Несовершенство, как бракованный? — Ну, Мэнди, мы с тобою ребята неглупые. Я тоже испытываю, хоть и малейшую, но каплю жалости к прототипу. Но вряд ли после попытки поломки портала ему будет дано вернуться. Да и что ему здесь делать? Все будут презирать блондина, да и через портал ему пройти не дано. Вполне возможно, что на нём это может оказаться губительно, так как у прототипов вряд ли может быть идеально подходящий ребёнок. А так, портал перенёс бы парня попросту на переработку. Но это я так думаю. — Хорошо, тогда что ему делать оставшуюся вечность? — Насколько мне известно, ему было приказано драить пол в разрушенной части Института под присмотром робопса, дабы Лу мог словно наглотался этими идеально вымытыми полами. Мы уже стали называть эту часть... Обломками Института или Обломками Совершенства. Вряд ли кому-то захочется туда идти, да и тебе особо не советую. — Ясно... Спасибо за информацию. Мэнди больше нечего было сказать. Они просто молча выпили чай, и девушка покинула здание. На улице уже была почти ночь, да и веяло прохладой. На удивление за такое небольшое время всё вдруг стало прибрано и готово к завтрашнему дню. А только добравшись до небольшого домика, который ей выделила Мокси, та додумалась, почему на самом деле Луис сломал портал... Домик Мэнди не выглядел как-то примечательно, как, к примеру, у Лакибэта. Разве что внутри было очень много книг. Некоторые из них были перенесены из её старого дома, некоторые были разобраны из дома Луиса, другие — из библиотеки Агливилля, что хоть свою открывай. Ничего читать девушка не собиралась на тот момент. Ей просто хотелось подумать перед сном... Мэнди не стала расстилать кровать, а просто прилегла на такую, какая и была. Завтра предстоял насыщенный день. Она была уже готова пройти в портал и встретить своего ребёнка. Более того, она всё равно всегда была в состоянии вернуться в Агливилль-Несовершенство, пока ребёнок спал, а домики выделялись для того, чтобы можно было расположиться на случай если ребёнок уедет куда-то надолго без возможности взять с собой игрушку. И это её радует. Возможно, она бы и вовсе чувствовала себя самой счастливой куклой, если бы не... Она понимала, что Луис разрушил портал не только из-за того, что он специально хотел напакостить всем куклам. В нём слишком долго хранилась вся эта злость, вся эта обида, из-за чего вдруг стало понятно, почему он являлся таким эгоистичным. А вспоминая рассказ зелёного кролика, можно сделать вывод, что раньше блондин был красив не только внешне. Он давал шанс даже уродцам, не говоря уже о куклах с мельчайшими дефектами, такими как небольшая торчащая нитка, единственная веснушка, пёстрый цвет волос. Мэнди вдруг показалось, что именно после ухода бракованной игрушки Луис вдруг стал настолько закрытым. Прятать за нарциссическим лицом слёзы, ужасную нечестность. Это о нём он мог задумываться, сидя и положив руки на колени, либо смотря в окно, с ним блондин проводил время в пекарне, сердился на его счёт, разбросав всё. Хотя, может, последнее уже лишнее, ведь скорее всего тогда он злился на несправедливость к себе. Да и первое тоже вполне подходило. В тот момент Мэнди почувствовала какую-то связь с бывшим лидером Института. Словно он каким-то образом в тот момент рассказывал всё, что ощущал все те годы с помощью телепатии, с помощью поделённой мозговой клетки, хоть куклы и находились далеко друг от друга. — Всё хорошо? — привычный вопрос, но уж на то и пошло... — Конечно. Возможно, Мэнди просто предсказала такой ответ уж очень быстро, однако ей вдруг стало обидно. Ложь. Даже насчёт того роботехника соврал однажды, отчего она больше ничего от того парня не слыхала. Она резко встала с кровати и начала смотреть в стену, сжимая покрывало. Почему Луис не мог отвечать что-то по типу "Нет, оставь меня в покое"? Можно было предположить, что ему попросту не хотелось заставлять девушку волноваться, но ведь нельзя было настолько скрываться. Она была ему самой близкой куклой, как никак. Нельзя было сказать, что ей было необходимо знать, почему Луис постоянно учил кукол и переживал столько поколений годами за существование фабрики, но ведь можно было хотя бы рассказать, что "у него был друг, которого пришлось отправить в топку по личным причинам, и теперь мне от этого бывает не очень хорошо"... Хотя нет, честно говоря, ей хотелось знать, пусть и не необходимо. Но разве нельзя было делать хоть какие-то намёки на то, почему иногда ему было плохо? Неужели Луис настолько закрылся, что никого не хотелось больше близко подпускать? Или в противном случае Мэнди пришлось бы тоже отправиться в топку, но не по причине очков, как это случилось относительно недавно? — Разве для него ничего не значило то объятие? Неужели я для него в каком-то смысле такая же кукла, как все остальные? Кукла, которая, пройдя куклорубку, покинула бы его, как все остальные. Кукла, которая осудила его, когда тот совершил ошибку, как все остальные. Кукла, у которой тоже оказался дефект, как у всех остальных. Мэнди чувствовала в тот момент всё, что только можно. От этого болела голова и хотелось плакать. Она сняла очки, чтобы те не запотели, и хотела положить на тумбочку, но её руки застяслись, и очки упали на пол. Нащупав их, девушка с облегчением вздохнула, что те не разбились, однако мостик нужно было прикрепить получше, да и вообще починить очки в целом... *** Поначалу Мэнди не знала, пожалела ли она о том, что приняла просьбу Мокси прийти на концерт какой-то "новоприбывшей талантливой куклы", или нет. Концерт проходил на сцене Обломков, где когда-то преподавал бывший лидер Института, недалеко от границы с Агливиллем-Несовершенством. Девушка не очень хорошо разбиралась в музыке, но могла сказать, что жанр исполняемой колебался между роком и металом. На сцене двадцать минут играли до боли знакомый паренёк с русыми короткими волосами и, если приглядеться через очки, зелёными прядями в роли басиста, за барабанами сидело существо с чёрными кудрявыми волосами, похожее на куклу, а с электрогитарой возилась как раз та самая "новоприбывшая талантливая кукла". Играла она прекрасно, голос был чертовски сильный. Вот только выступала она под псевдонимом "Недооценённый Лузер" почему-то. Быть может, потому что сами песни были какими-то агрессивными, кроме последней, словно в них эта кукла и вправду выливала всего себя. Большинству кукол концерт понравился, а на последней песне Лузер попросил двух своих товарищей пройти на кулисы. Он остался один на сцене. Недалеко стоял стул, который он быстро пододвинул на середине и, устроившись поудобнее, начал играть и напевать что-то спокойное, умиротворяющее... И именно в этот момент у Мэнди заколотилось сердце. Голос... Девушка словно на иголках ждала пять минут до завершения концерта, а затем ещё минут сорок, чтобы все разошлись, включая трёх подруг-шпионок, которые мигом зафанатели от музыканта. Это тоже показалось до жути странным совпадением (а совпадением ли?), но оставалось только терпеливо ждать. А уже когда сцена опустела, и лишь слышалось, как за кулисами что-то громыхало, она уже подошла ближе. — Нолан? Насчёт басиста девушка, видимо, точно не ошиблась, хоть тот и был весь в чёрной одежде. Веснушчатый чуть не отпрыгнул, как услышал своё имя, но тут же выпрямился и улыбнулся, плохо скрывая волнение. — Мэнди? П-привет. А у нас тут... Концерт. — Видела. Ты неплохо играл, кстати. Как ты вообще попал в группу? — Ну-у, я... Однажды встретил Лузера, и мы так скорешились и всё так пошло-поехало, ну ты понимаешь. — Здорово. Можно ли поговорить с Лузером? Очень хотелось бы... Автограф попросить. — Знаешь, не хочу казаться грубым, но это наш первый концерт, и он только ото всех отбился, не думаю, что ему будет... — Здравствуй, можешь проходить за кулисы. Мэнди вдруг обернулась. Неужели надо было делать круг и со сцены так пугать? Перед нею была кукла в расстёгнутой и с засучёнными рукавами рубашке, у которой также был разорвал подол. Под рубашкой было что-то вроде клетчатой майки, а у чёрных брюк одна штанина засучена. Совсем не было похоже на пример для подражания идеальным куклам. Тем не менее она испугалась ещё сильнее, когда осознала свою неправоту в этом плане. Сам по себе цветом парень стал чуть бледнее и грязнее, волосы стояли торчком и напоминали грязную швабру, а голос... Голос был совсем немного грубее и чуть охрипшим. Вокруг глаз были неаккуратно нанесены чёрные тени, а сами глаза выглядели даже ярче, чем раньше... Всё это не давало сомневаться в личности Лузера. — Здравствуй, Лу. Нолан, поняв, что дела повернули не туда, куда ему хотелось, нервно рассмеялся и убежал на другую сторону сцены, а там же и за кулисы. — Здравствуй, Мэнди. Я предполагал, что ты меня узнаешь. Почему-то Мэнди была точно уверена, что Луис не прятал за собой волнение. Либо это уже выработанный за недели, а может, и месяцы пения трюк (так как Мэнди понятия не имела, когда ему пришла в голову делать музыку и петь, а с момента открытия портала прошло не так уж и мало времени), либо блондин попросту был в этом уверен. Почему-то девушке, что бы она о нём ни думала, склонялась ко второму варианту. И теперь она действительно была права. За кулисами не было ничего необычного: оперевшись на лестницу стояли гитары, недалеко от них и ударная установка, а в какой-то расстёгнутой сумке лежала нормальная форма Нолана. — А где ты живёшь? — Чуть ли не бок о бок со стиралкой. Она же в половине мили от этой сцены, как раз и особо времени не тратится на путь к ней. — То есть, ты собираешься ещё устраивать концерты? — Мэнди, я только начал набирать свою популярность. Удалось уговорить мэра дать разрешение на первый концерт — даст и на второй, третий, четвёртый... У меня огромные планы. Да и песни у меня не пропагандистские: никого от Большого Мира отрекать не имею умысла. По дороге домой Луис шёл с совсем слегка прикрытыми глазами, улыбаясь и немного ссутулившись. Девушка просто не могла не посматривать на его лицо каждую минуту. Он действительно изменился... Дом, а точнее дряхлая хижина стояла действительно недалеко от стиралки, да и размером была чуть выше. Построена она была из обломков студгородка, даже потрёпанное искусственное дерево опиралось верхушкой на крышу. — Я тут вспомнил... Должен тебе кое-что отдать! Он распахнул и так кое-как держащуюся дверцу из досок и начал что-то искать. Мэнди же стала рассматривать его маленькую хижину. Повсюду были развешены какие-то ноты, вырванные страницы из книг, рисунки, сундучки... Где-то в уголке стояла табличка "Ugly", ранее принадлежавшая Нолану. А девушка думала, что та золотая одноимённая доска не копия, а реконструкция старой. В другом углу стоял столик с тремя стульями, видимо, на каждого члена группы по одному. — А где ты находишь еду? — Обычно Нолан приносит каждый день. Всей группой трапезничаем, только он сам, конечно, чаще в Агливилле ест. Я же стараюсь распределять всё на весь день, а долгосрочку откладываю в сундуки на чёрные дни, когда ему приходится на несколько дней с ребёнком отлучиться. Думаю, так продолжится до того, пока мне точно не придётся убедиться, что больше никто меня ни в чём не подозревает уж точно, а там уже и свободно смогу гулять по городку. Луис рассказывал с такой лёгкостью, продолжая поиски. Он словно не был на себя похож... И вправду, что же его сподвигло так измениться? — А почему именно рок играешь? Почему играешь музыку вообще? — задалась вдруг Мэнди, расхаживая по комнатке. — Однажды Нолан прогуливался по Обломкам, и я его зацепил. Он научил меня играть, и мы сдружились. Позже решили организовать рок-группу, кое-как найдя барабанщика и изменив мой имидж. Нам всем нравится. Особенно мне. В такой музыке я могу изливать все свои накопившиеся переживания и обиды так, что никто и не узнает, кем я был в прошлом. Ну, кроме мэра, кстати, Нолана и... Тебя. Крольчонку будет опасно упоминать о Лу, Нолан мне стал как брат, а в тебе я тоже уверен. Всегда был уверен и буду. Он на пару секунд отстранился от поисков и посмотрел прямо на девушку. Он тепло улыбался, так, как улыбался только ей. И Мэнди стало вдруг приятно. — Как бы ты ни поменялся, амбициозность — твоя ничем не изменяемая черта характера. Что в самом начале ты стремился помочь всем куклам, что в относительно недалёком прошлом ты стремился сохранять свой статус, и сейчас, несмотря на такой моральный груз и отказ от прошлых принципов, таких как совершенность, продолжаешь идти дальше, и твоя новая вторая, а может, судя по ранее мною сказанному, третья жизнь только начинается. — Я — прототип. Мне не дано почувствовать на себе любовь ребёнка. Поэтому я боролся, борюсь и буду бороться за любовь к себе ото всех этих куколок. Просто хватаюсь за всё то, за что могу ухватиться. Более того, портал теперь открыт всегда, и я могу не бояться, что смогу потерять Нолана... И тебя, наверное. Луис было шагнул ближе к девушке, но тут его взгляд устремился вверх. Странно, очки Мэнди были на месте, как она не заметила на потолке немаленькую дырку по центру? Блондин прокричал что-то вроде "Вспомнил!" и, подойдя к центру и подпрыгнув, он ухватился за верёвку, и на него упала верёвочная лесенка. Лучше распрямив её конец, тот начал залезать. — Давай наверх. Только не порви ничего, тебе ведь к ребёнку скоро, вдруг заметит. Мэнди кивнула и, как только Луис взобрался и заранее подал руку сверху, та стала аккуратно лезть. Ей приходилось испытывать вещи намного хуже, особенно в топке, поэтому в целом взобраться времени особо не заняло. Наверху было что-то вроде чердачка с окошком с неаккуратно вставленным стеклом, нежели второй этаж, где можно было без проблем встать в полный рост. По центру располагался матрас, рядом — небольшая и очень знакомая тумбочка, а где-то в уголке потрёпанная гитара. Мэнди села на матрас, дабы не стукнуться, встав полностью на ноги. — Так вот, я, наконец, нашёл то, что хотел... Луис пробрался к тумбочке и нашёл там очки, затем уселся на матрас рядом с куклой. Абсолютно идентичные очкам Мэнди, только не сломанные. У Мэнди вдруг словно остановилось сердце, а затем начало биться в бешенном ритме. Откуда?.. — Возможно, я уже говорил что-то немного похожее или намекающее на то, что я о тебе знаю всё. И о твоём плохом зрении я знал с самого начала. Даже в курсе, какой у тебя минус на каждом глазу. Так что вот... Те, что на тебе сейчас, были сломаны, а эти вообще новые. Они у меня всегда в прикроватной тумбочке хранились, кое-как удалось стащить её и их, пока мой старый дом окончательно не разрушили. — Как?.. Разве у идеальной куклы не должно быть идеальное зрение? — Знаешь, это не играет особой роли. В отличие от полностью бракованной куклы, которая действительно может выглядеть некрасиво, зрение не должно играть особой роли. Игрушка сама по себе большую часть жизни с ребёнком должна быть в окукленном состоянии: как неживая, но живая. Скрывать от Большого Мира то, что мы можем двигаться и разговаривать — правило всех игрушек, так что если бы куклорубки не существовало, технически даже слепая, но красивая кукла, смогла бы попасть в Большой Мир. Мокси же вообще доказала, что каким уродом ни была бы игрушка, главное, чтобы она могла проявлять любовь и сострадание. Мэнди вдруг вспомнила не самое удачное сравнение Лу, связанное с дождями в Институте. А ведь это действительно могло что-то значить. — Тогда почему ты бросил меня в топку, увидев на мне очки? — Я отправил тебя туда и разбил твои окуляры от злости, от чувства, что меня предали. Не было бы на тебе очков, исход был бы точно такой же. Да и вообще, в целом, тебя принимали бы не за свою, носи ты очки. Если б я делал для тебя исключение, другие могли бы меня осуждать, а ты сама знаешь, как сильно я борюсь за всеобщую любовь. Я не хотел отправлять тебя на переработку, но посчитав, что ты предательница, мне пришлось тебя скинуть. Всё это время Луис мягко улыбался, чуть посмеиваясь. Тот снял с девушки очки и аккуратно одел её в новые, немного поправляя волосы со взлохмаченной кубышки. Новые очки были даже лучше старых: в них было видно более чётко. Было очень здорово, что они были одинаковы в оправе, а заклеенный мостик мало отличался от нормального, хорошего. Поэтому ребёнок куклы, тоже обладая не самым хорошим зрением, вряд ли бы заметил. — Мэнди, я... Правда рад, что ты есть. Даже несмотря на твоё зрение, ты остаёшься лучшей для меня куклой. Я не знаю кого-то умнее тебя, рассудительнее... Даже не знаю, какие прилагательные подобрать. Мне бы даже хотелось извиниться за случай с топкой. Ты... Не представляешь, как же сильно я тебя... Мэнди больше не могла сдерживаться. Она крепко обняла Луиса в слезах, не обратив внимания, что совсем новые для неё очки могли запотеть. Блондин кое-как завёл руку назад и аккуратно убрал их, а затем и сам ответил на объятие, немного потирая её спину. Это было даже лучше, чем несколько месяцев назад... Он уже и не помнил именно дату его последних объятий, но точно помнил, что они были с Мэнди. — Уважаю. — наконец, закончил фразу Луис, хотя продолжать было необязательно: девушка сама всё поняла. Поняла ещё и то, что за этим "уважаю" скрывалось много других хороших чувств к кукле. — Взаимно. Ты самая морально сильная кукла, несмотря на тот срыв, когда ты разрушил портал. Вдруг Мэнди краем глаза заметила гитару в углу, к которой появились небольшие вопросы ещё с самого начала, но решила на тот момент не задавать. Она немного отстранилась и смахнула слёзы. — Не хотелось прерываться, но... У тебя здесь инструмент стоит, а как же тот, что за кулисами остался? — Наш барабанщик обещал через пару часиков занести ко мне. Это касается и басухи Нолана. А этот инструмент мне Нолан подарил. Он говорил, что ему эту гитару дали шпионки. Поигрываю на ней что-то незамысловатое поздними вечерами. Ты не представляешь, как это здорово... Можно играть здесь, смотря в окно, можно просто выйти на улицу и наслаждаться вечерней прохладной атмосферой... Здесь часто бывает облачно, но ближе к ночи облака всегда расходятся. Ты не представляешь, как же это здорово. — Сейчас, конечно, не поздний вечер, но пока не наступит время возвращаться к ребёнку, сможешь сыграть что-нибудь? Блондин кивнул и, добравшись до гитары, подвинулся обратно, немножко постукивая ею. Струны оставались на месте, значит, всё нормально. Он устроился прямо напротив окна, куда подвинулась и Мэнди. Тем не менее это не особо помешало ему нормально расположить гитару, руки, пальцы и начать что-то бренчать. Звук был чист, а глаза даже прикрыты. Луису словно и не нужно было смотреть, какую струну он зажимал. То, что и было характерно настоящему гитаристу. Сначала было что-то спокойное незамысловатое, а затем он заиграл что-то энергичное. Он по-настоящему чувствовал гитару, по-настоящему был счастлив, как много раз ни пришлось бы говорить это. — Луис... Извини, что прерываю. — М? — он продолжал играть, но уже спокойнее. — Всё хорошо? — Хм... — блондин вновь продолжил бодро играть. — Нет. — Лжец! — девушка рассмеялась и толкнула парня в плечо, в то время как то назло не обратил внимания и прибавил темп, уже чуть ли не натирая пальцы в пух. И это был единственный раз, когда он соврёт ей, будучи Лузером. И всё будет только продолжать налаживаться. И всё хорошо.