can you feel my h.

ей виделся сон, слепой и отчаянный. такие сновидения – липкие, вязкие, грязные, как расплавленная под обжигающим солнцем резина, – бывают только после затянувшейся бессонницы. в них падаешь, бесконечно летишь вниз, без возможности ухватиться за край, срываешься в бездну на сумасшедшей скорости, на дне которой нет ничего. абсолютное мёртвое холодное ничего. ей виделся сон, безмолвный и горький. из тех, что по обыкновению умеют сбываться. ёнхо не умел. (ни сбываться, ни. ) джису хочется заснуть. так крепко, чтобы момент, когда она откроет глаза, оказался как можно дальше. ей хочется провалиться в тягучую незыблемую пелену, и больше никогда. никогда никогда никогда не. она зачем-то вспоминает, как они столкнулись (не совсем правильное слово; ёнхо буквально ждал её возле аудитории) после пар истории она одолжила ему книгу, а он на игре в следующий вторник накинул на её озябшие плечи свой безразмерный бомбер. как знал начал – всё, что до, и всё, что после. ей виделся сон, в котором ветер ерошил её волосы, огромный пустынный дикий пляж был от одного края мира до другого, а волны били о берег так, что казалось море вот-вот разобьётся. а оказалось, что не море. в кармане кожанки лежит сложенный пополам полароид, (после колеса обозрения ей всё-таки удалось тогда уговорить его зайти в фотобудку). привкус вишнёвой колы на языке, смешавшийся с металлическим холодом невысказанных слов. коньки напрокат, закаты на набережной и поцелуи без конца на бирюзовых трибунах опустевшего футбольного поля. ёнхо оставляет её имя в виде чёрного росчерка-шрама на рёбрах, а джису остаётся рядом. ждёт с тренировок, заваривает чай с лимоном в предрассветные четыре утра, когда за окном персиковый рассвет и старается не слушать то, что ей слышать не хочется. обрывками: нужно уехать на сколько – не знаю просто нужно и всё. нужно всё, но только не джису. она ничего не говорит, но наверное понятно и так. ёнхо просит прекратить. пытается остановить её, пока она сметает свои вещи с полок в шкафу. говорит что-то вроде: ну может хватит? не делай из этого такую трагедию. трагедии нет, думает джису. нет вообще ничего. она это знала с самого начала, но. прикидываться дурочкой у джису всегда получалось откровенно плохо. ей снится сон, в котором она не просто красивая глупая девочка, которую не стыдно показать всей футбольной команде. в котором она действительно та, кто она есть, а не та, кем кажется большинству. но джису ошибается сама в себе. уходя, она не чувствует вообще ничего. её сердце невозможно разбить. его у неё нет. и самое страшное то, что это ей совсем не снится.