Совсем не страшно

Рей относится к тем, кто не верит в судьбу. Среди агентов мнения на этот счет разнились. Служащим ФБР не пристало верить в то, что все ходы человеческих жизней известны заранее и отмечены свыше; обычно так считали те, кто слишком устал или не хотел нести на своих плечах чрезмерно тяжелый груз. Или же так проще рисковать — ведь нет смысла бояться попасть под случайную пулю, если от своей судьбы все равно не уйдешь. Рей не согласен ни с тем, ни с другим. — Я буду осторожен, — говорит он перед каждым заданием. Быть осторожным вовсе не значит быть трусливым, они оба соглашаются в этом. Поэтому он всегда обещает ей, что не будет лезть на рожон. Незачем умирать молодым, когда впереди много планов — и женитьба, и переезд, и еще столько, столько всего. — Не бойся, — он обнимает ее за плечи, и его руки очень теплые. — Это совсем не страшно. Мисора не боится заданий. Она может постоять за себя, может сохранять рассудок даже в самым опасных ситуациях, но, как оказалось, бояться за кого-то — совсем не то же самое, что опасаться за собственную жизнь. Как оказалось, это гораздо мучительнее. Мисора счастлива, что может испытывать эту муку. — Я знаю, что это не страшно, — отвечает она. — Всего лишь небольшая перестрелка и парочка заложников. Совершенно ничего интересного. — Рей смеется и кивает: — Да, а главное, совершенно ничего опасного. Они прощаются, и он возвращается точно к ужину. За все время их знакомства он еще ни разу не опоздал. — Не бойся, это совсем не страшно, — вновь и вновь говорит ей Рей; иногда кажется, что это его любимая фраза. — Конечно, тебе не страшно, — вздыхает Мисора. — Ведь ты там родился и вырос. Это твой дом. Переезд в Америку кажется ей одновременно самым ужасным и самым желанным событием, которое только могло случиться в ее жизни. Он все ближе, и ближе, и кажется, только одно последнее дело отделяет их, но это дело грозит затянуться. У Мисоры плохое предчувствие, но если она поделится им с Реем, тот скажет, что нет ничего страшного, и, наверное, в первый раз Мисора ему не поверит. — Думаешь, я смогу найти там работу? — она пытается вернуться к прежнему руслу разговора, убеждая саму себя, что перспектива остаться без заработка — ее главный страх. Рей фыркает, будто она спросила что-то очень смешное. — Тебя оторвут с руками в любом детективном агентстве, — говорит он. — Разве есть хоть какая-то тайна, которую ты не раскрыла? Она надеется, что подобной тайны не появится — никогда. И дело вовсе не в работе. — Тебе будет хорошо там, — настаивает Рей, хотя ему не нужно настаивать — она верит, она всегда верит ему. — И мы будем часто возвращаться в Японию. Так часто, как только ты пожелаешь. Мисора не уверена, что хочет возвращаться в Японию, где происходят такие страшные вещи, и один-единственный жестокий преступник таинственным образом убивает десятки и сотни людей. Если бы только они поскорее закрыли это дело… если бы только все закончилось хорошо, тогда они поженятся и уедут отсюда — навсегда, и Мисора, наверное, совсем не будет скучать. — Ты не хочешь покидать Японию? — спрашивает Рей, очевидно, встревоженный ее печальным видом. Мисора качает головой. — Наоборот, хочу уехать как можно скорее, — признается она. — Я боюсь этого Киру. Мне кажется, наши поиски не закончатся ничем хорошим. Она знает, что Рей верит в женскую интуицию ничуть не больше, чем в судьбу. Она и сама раньше не верила ни во что подобное. Впрочем, еще совсем недавно она не поверила бы и в то, что обычный человек может так легко убивать других — без улик, без усилий, как по злому волшебству. Это так чудовищно странно, что ей не стыдно рассказать о своем страхе. Боится ли Рей? Если да, сможет ли он тоже признаться? Но пока он ничем не выдает своих опасений. — Я уверен, очень скоро мы его отыщем и обезвредим, — Мисора пытается отыскать в его голосе нотки сомнений, неуверенности, боязни, но не находит. — Знаю, это дело выглядит странно… даже сверхъестественно странно, но нам уже не раз попадались такие. Мисора может возразить, что такого им не попадалось ни разу. Но ей не хочется спорить, только хочется, чтобы Рей повторял ей, что во всем этом нет ничего страшного, и никакие мистические, потусторонние силы не замешаны в происходящем; Рей не верит в них, как не верит в гороскопы, жизнь после смерти и многие другие вещи, а Мисора… наверное, она уже не знает, чему именно верить. — Не беспокойся обо мне, — говорит он в тот день, когда его новое задание кажется Мисоре особенно неприятным. — Это будет совсем не страшно, — она уже почти привыкла к этим словам, они кажутся такими же обыденными, как пожелание доброго утра. — Я вернусь к ужину и не опоздаю, — его ладони лежат у нее на плечах. — Может быть, сходим в тот ресторан недалеко от дома? — Может быть, — отвечает Мисора, и ее губы почти не шевелятся. Ей страшно, страшно, страшно. И она почти не удивляется, когда узнает, что этим вечером Рей впервые не придет на ужин вовремя, потому что не придет больше никогда. Они не переедут в Америку, и она не будет носить на пальце свадебное кольцо. Она даже не станет вдовой. Она обещает отомстить, но и это у нее не выходит. Смогла бы она сохранить свою жизнь, если бы не Кира? Мисора уже знает, какая сила толкает ее на страшный поступок, но со стороны все будет выглядеть совсем иначе, и ей интересно — насколько хоть что-либо может быть интересно ей в этот миг, — смогла бы она удержаться от подобного, не раскрой Лайт ее имя? Кира знает, что ее смерть не вызовет подозрений. Случается так, что невесты уходят следом за скоропостижно ушедшими женихами; но была ли Мисора одной из них — по-настоящему? Ей кажется, что она предпочла бы жизнь, но проверить это никак нельзя. Ей придется умереть, и ее руки уже живут своей жизнью: проверяют узел на петле, затягивают потуже. Никто не найдет ее тела — но так даже лучше; тело Рея ей привезли в сохранности, и что это изменило? Ей чудятся прикосновения его пальцев к своим плечам. Может быть, он зря не верил в судьбу, и таинство смерти, и другие, чужие миры. — Не бойся, — говорит он, пока Мисора натягивает веревку, чтобы вздернуть на ней уже чужое, не принадлежащее ей, почти мертвое тело. — Это совсем не страшно.