***
Ночь. Она в своих комнатах, это точно, как и всегда в это время. Грозный рык означал, чтобы они оставили ее одну, а затем дверь захлопнулась с такой силой, что эхо прокатилось по всему дому. Хороший знак, что её лучше не беспокоить. Для Тилля это просто отличный знак. Насколько он обожает ее и любит быть с ней, когда она милосердна, он был измотан и не настроен играть в угадайку — будет он избит, если осмелится коснуться ее руки или неправильно причешет. Она очень непредсказуемая. Вместо этого они собрались в комнате для помыва. Шесть кадок были расположены повсюду. Деревянная полка из толстых полотенец расположена в том углу, где они обычно сваливают свою грязную одежду в отдельный ящик. Их нужно очищать после того, как помоются. Стоя у входа в комнату, Тилль начал стаскивать с себя жилет, осматривая остальных. Олли и Флаке уже очищали свои кадки*. Шнайдер сидел у камина, ожидая, пока его вода станет тёплой, задумчиво встрёпывая короткие волосы — грязь и пыль падали на пол вокруг его босых ног. У Пауля голова была погружена в таз с прохладной водой, руками держась за края. Тилль наблюдал, как он поднимает голову, задыхаясь от нехватки воздуха, его волосы и лицо полностью были залиты водой. Грязь стекала с его мальчишеского лица, пачкая воду внизу. Его сухая рубашка постепенно впитывала воду, стекающую по шее. Пауль вытер лицо, тело повторно склонилось над тазом. Тилль отвернулся, положив свой жилет и майку в ящик грязной одежды, за ним последовали штаны, нижнее белье, а его ботинки и защитное снаряжение были отброшены в сторону. Без лишнего веса, чувствуя жар печи на своей коже, Тилль тяжёлой походкой направился к своей кадке — он уже был полон холодной воды. Учитывая то, что Рихард ненавидит приводить в порядок свою одежду, они заключили сделку, что он должен будет наполнить все кадки водой, а взамен они очистят его одежду для него. Это не так просто, как заполнение кадок. Он должен был нести ведра из колодца. Он действительно ненавидит процесс стирки. — О да! — громко простонал Рихард, впервые за ночь погружаясь в свою горячую воду. Тилль поднимает взгляд, чтобы увидеть, как он глубже погружается в ванну, его ноги были поджатые, руки лежат вдоль края кадки. Пар поднимается из воды. Горячая кадка это хорошо, но у Тилля на это не бывало терпения. Он привык к холодной воде — его дом окружали водоемы и он часто плавал. Не колебаясь, он вошёл в свою кадку с водой, холодная вода пронзила его кожу, а затем сел в неё. Холодная вода пронзила всё его тело, но он довольно быстро привык к такой температуре. Схватив губку и кусок мыла, он принялся за помывку.***
После мытья они были с розовой кожей и полностью очищены. Теперь они должны постирать свою одежду, но все согласились с тем, что нужно немного расслабиться, а затем встать и почистить их. Но, зная группу, можно быть уверенными, что они больше не встанут, и им просто придется надеть грязную, высохшую от пота одежду на следующий день. Группа измученных гномов возвратилась в столовую. Флаке и Олли тихо разговаривали между собой, пока шли рядом. Рихард приставал к Шнайдеру, но тот упрямо молчал, а Пауль шёл один, с нечитаемым лицом. Гномы надели свои пестрые спальные штаны и соответствующую рубашку с выцветшими цветами, купленные на рынке, казалось бы, много лет назад. Это единственная пара одежды, которая у них есть, кроме рабочей. Первым делом они направились в столовую. Как и предполагалось, на плите стоял закрытый горшок со стейком и картофельным супом — просто нужно разогреть на огне. Взяв буханку свежеиспеченного хлеба, его нарезали на разделочной доске в ожидании приготовления. Тарелка с фруктами огромного размера уже была поставлена на удлиненный стол. Виноград, яблоки, бананы. В животе у Тилля заурчало. Затем он услышал бурчание в животе у других. Постепенно они расселись по деревянным скамьям, извлекаемая из-под стола, заполняя комнату, которая сопровождается громким заявлением Рихарда о том, что он голодает. Шнайдер рыкнул на него, а Флаке громко зевнул. Олли протянул руку через стол, чтобы взять виноградную лозу. Тилль сел напротив Пауля. Пауля обычно болтал, не затыкаясь, но он этого не делал. Вместо этого он плюхнулся на скамейку рядом с Рихардом и устало потёр лицо. Он безвольно опускает руки на стол и поднимает взгляд, чтобы встретиться с глазами Тилла. Мужчина подарил ему легкую улыбку. Пауль просто смотрел на него. Затем он дал ему яркую улыбку, его глаза светились. Опустившись на локоть, Пауль повернулся к остальным четверым и громко спросил: — Ну и кто встанет, чтобы взять суп, когда он будет готов?! Не я! Я сейчас не сдвинусь с места! Тилль нахмурился. Для него одного осознание странного поведения Пауля слишком очевидно? Наблюдая за тем, как маленький мужчина смеется и шутит с Рихардом, Тилль легко мог распознать ложность всего этого. Как будто он просто выполняет роль, а не реально чувствует радость.***
После того, как они все вымыли свои лица и почистили зубы, Флаке взобрался на свою верхнюю койку над кроватью Тилля, сразу засыпал, учитывая то, что он зевал без остановки последний час. Шнайдер отошёл от Рихарда с бормотанием о спокойной ночи. Он взял свою книгу — заветная книга, которую он читал снова и снова, пока страницы не становятся тоньше, и пока нижняя койка не переставала скрипеть. Рихард протягивает руку, чтобы погладить его по груди, и он встречаестся с пронзительным синим взглядом. Рихард пожелал ему спокойной ночи и устало улыбнулся. Как он и надеялся, Шнайдер выдохнул и слабо улыбнулся. Эта улыбка была тонкая и скованная. Затем Рихард поднялся на свою верхнюю койку. Учитывая, что у него нет никаких обязанностей по стирке, он решил идти спать. Тилль сел на нижнюю койку, наблюдая за Паулем. Он стоял у двери, которая вела наружу. Пауль смотрел на маленькое окно, сжимая подушку в руках. Его короткие волосы были спутаны, растрепаны, как будто он не расчесывал их после ванны. Это было довольно мило. Тилль молча оценивал его профиль, со слабой улыбкой на лице. Затем Пауль выдохнул, а затем направился к двухъярусной кровати. Он встретил взгляд Тилля и слабо улыбнулся ему. Тилль смотрел на него. Пауль выглядел измученным,. Пауль подошёл к своей общей койке с Олли и заполз на нижнюю, чтобы укрыться под одеялом. Как и предполагал Тилль, никто не обладал ни энергией, ни мотивацией стирать одежду. Он тоже. Кровать звала его.***
Он не мог заснуть. Мысли о Пауле кружились в его голове. Тревога мучила его разум. Не только от другого гнома, но и из-за того, что она давно не выходила из своих комнат с тех пор, как они вернулись из туннелей. Хотя Тилль особо не скучал по ней. Он смотрел на верхнюю койку над собой, где Флаке спал свернувшись калачиком. Он барабанил пальцами по животу и обдумывал, что делать. Для других уже стало очевидно, что дух Пауля становится слабее. Пауль мог быть волевым и упрямым, но каждый человек рано или поздно изматывается. Что можно с этим сделать? Чтобы помочь? Обязательно же должен быть ответ. Просто нужно его найти. Тилль лежал там полчаса. Учитывая, как долго он так лежал, можно сделать вывод, что уже за полночь. Внезапно он услышал странный звук. Рваный вдох, дрожащий выдох. Приглушенный звук, как если бы кто-то пытался сдержать рыданий. Тилль тихо поднялся на локоть, всматриваясь в темноту в сторону койки Пауля и Оливера. Его сердце сжалось. Судя по рыданиям и рваным дыханием, это, несомненно, был Пауль. Тилль напряг слух, прислушиваясь. Сопение Рихарда и мягкий храп Шнайдера немного заглушали, но он слышал это рыдание. Ещё один всхлип убедил Тилля в правильности мыслей. Он тихо откинул одеяло и встал с кровати. Всхлипы прекратились. Тилль подошёл к нижней полке Пауля, тело которого было завёрнуто в одеяло, лицо повёрнуто к стене. Пауль не двигался. Он притворился, что спал. Ждал, пока не забудут о нём. Слишком много ночей прошло в бездействии. Пауль был прижат достаточно близко к стене, чтобы Тилль мог легко забраться на кровать позади него. Пауль зашевелился: он вяло повернулся, чтобы взглянуть на него. С острым зрением Тилль мог видеть его красные глаза с помощью лунного света. Пауль выглядел смущенным, но его смущение переросло в гнев. Он не выглядел довольным тем, что Тилль увидел его. Не обращая внимания на его взгляд, Тилль приближался достаточно близко, чтобы он мог обхватить вокруг тонкой талии Пауля. — Тилль, что ты делаешь? — спросил Пауль резким шепотом. Его голос был приглушённым от слез. Пауль это понял сразу, потому что его раздражение постепенно исчезло. Тилль прижал его и двигался, чтобы удобно лечь. — Не плачь, — пробормотал Тилль, наклоняясь достаточно близко, чтобы шепотом сказать это ему на ухо, чтобы другие не услышали, — Мы вместе. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — Стой, — рыкнул Пауль рваным голосом, — перестань вести себя так, будто вы можете что-то изменить. — Поговори со мной, — настаивал Тилль, упираясь лбом в затылок Пауля, его длинные темные волосы щекотали шею Пауля. — Скажи мне, что тебя беспокоит. Тишина была между ними. Пауль напряжённо лежал, плотно зажатый в его объятиях. Тилль чувствовал, когда Пауль начал дрожать. Он опустил голову, избегая взгляда Тилля. А потом Тилль снова услышал это. Пауль просто содрогался в его объятиях. Когда Пауль резко поднял руку, чтобы вытереть лицо, Тилль глубоко выдохнул — он не хотел видеть, как плачет Пауль, который покачал головой. — Я так устал, Тилль, — шепчет он, двигая рукой, чтобы схватить Тилля за запястье, сжимая. Тилль может чувствовать влагу на пальцах. Пауль ещё сильнее сжался, словно он пытался просто исчезнуть. Он говорил слабо, как будто не говорил очень долго. — Я опустошен. Я… я так по ней скучаю. Почему она так жестока с нами? Я просто хочу… Я хочу ее. Я хочу ее любви. Но как мы её получаем? Через кровь и пот? Золото, которое она требует, только убивает ее, Тилль. Почему мы должны принести ей что-то, что причиняет ей боль? Я не хочу причинять ей боль, Тилль. Я… я скучаю по ней. Я чувствую себя таким потерянным. Я не знаю. Я не знаю, что я делаю больше. Какой смысл в этой жизни, если она не… Он замолчал. Тилль прекрасно понимал его чувства. Он знал это ноющее чувство тоски, как будто ничто не могло заставить его уйти, кроме ее любви. Тилль не знал, что сказать. Поэтому он пытался выразить это с помощью физических нагрузок. Он сжал Пауля в своих руках и наклонился, чтобы прижаться к его шее, с закрытыми глазами. Пауль вздрогнул и выдохнул: — Тилль, нет! Ты не должен быть здесь! Ты знаешь, что тебе нужно спать. Тебе нужна энергия на завтра. Почему ты еще здесь? Пожалуйста, иди спать. Тилль понимал, что храп Шнайдера прекратился. Рихард завозился. В комнате стало тихо. Желудок Тилля заворчал. — Нет, — рыкнул он, — я тебя не оставлю. Пауль вырывался из его объятий, шепча: — Иди. Я не хочу, чтобы ты остался. Протянув руку, Тилль обнял его и потянул назад. Рука Пауля поднялась вверх, чтобы схватить его за запястье, пытаясь отодвинуться с загнанным, всхлипывающим звуком, вырывающимся из него. Пока Тилль не поднялся на локти, перенеся вес на меньшего, чтобы он не смог убежать. Пауль смотрел на него с широко раскрытыми глазами, в которых отражался лунный свет. Тилль смотрел в них. Он говорил медленно и низким голосом, настойчиво и строго. — Я не уйду. Пока я не буду уверен, что тебе станет лучше. Ты думаешь, я слепой и не замечаю твоего поведения? Твой отказ пить воду или есть? Работаешь чуть ли не до потери сознания? Мне нужно, чтобы ты понял, что я забочусь о вас. Я здесь для тебя. — Нет! — огрызнулся Пауль на него, пытаясь вырваться из его захвата, но не смог. — Вы здесь для нее! Ты это знаешь! Мы все это знаем! Он даже не пытался больше молчать. Остальные уж должны были проснутся от шума. Тилль зарычал от разочарования. Он протянул руку, чтобы схватить Пауля за челюсть одной рукой, успокаивая его. Пауль смотрел на него с загнанным выражением лица, глаза были широко раскрыты, его грудь вздымалась, когда он задыхался. Тилль посмотрел в его лицо. Затем он наклонился, зажимая рот Пауля рукой. Пауль захрипел, откидывая голову обратно на подушку. Одна тонкая рука соскользнула с одеяла и вцепилась в плечо Тилля сквозь рубашку. Тилль целовал его крепко, надеясь, что его догадка верна. Все, что нужно Паулю, — это якорь. Место, где можно получить близость, которая не исходит от такого нездорового и оскорбительного источника, как она. Это заняло мгновение. Тилль нежно коснулся губами губ Пауля, который не проявлял активности. Но Тилль заметил, что больше его незачем удерживать. Его рука застыла, сжимая широкое плечо Тилля. Наконец губы Пауля медленно и неохотно стал отвечать на поцелуй Тилля. Он с облегчением выдохнул через нос. Рука Пауля скользнула вверх, чтобы коснуться щеки Тилля, пальцы касались его лица, ногти слегка царапали кожу. Он сделал тихий выдох в поцелуе. Глаза были закрыты, Тилль видел, как у Пауля ладони были сжаты в кулак, его брови были сведены к переносице. Они то ослабевали поцелуй, то усиливали, пока Пауль не задохнулся. Внезапно, Пауль оторвался от его губ, поворачивая голову в сторону. — Мы не можем, — выдохнул Пауль, тяжело дыша, его грудь вздымалась, а рука обвилась вокруг шеи Тилля. Тилль тяжело дышал сам, глядя на него с тёплой улыбкой. Пауль продолжал дрожа, со страхом, звенящим в его голосе, с широко раскрытыми глазами: — Мы не можем! Она узнает, Тилль. Она это выяснит. О Боже. Что ты наделал? Он начал дрожать, его ужас настолько был искренним, что это отразилось на Тилле. Он выглядел напуганным. Тилль протянул обе руки, чтобы схватить его за голову, пальцами гладя его короткие волосы, касаясь виска. Он наклонился вперед, чтобы прислониться лбом к Паулю. — Успокойся, — пробормотал Тилль. — Она не узнает. Ее сейчас нет. Пауль, все в порядке. Как она узнает? — Она узнает, — шептал Пауль, глядя так, словно он только что увидел призрака, обнимая Тилля, — она всегда может узнать, Тилль. Она узнает. — Нет, — прямо ответил Тилль, — она не узнает. Просто прими это, Пауль. Почему ты позволяешь ей себя пугать? Я тоже ее люблю, но не буду ее бояться. Учись не бояться. Учись принимать. С принятием данной ситуации вы будете чувствовать себя свободно. Она не сможет это контролировать, Пауль. Единственный способ, которым она может это делать, — это если ты позволишь ей собой управлять. Не дожидаясь ответа, он наклонил голову и снова прикоснулся к губам. Пауль рыдал, рыдание застряло в его горле. Глаза закрылись от слёз, грозящих скатиться по щекам, Тилль продолжал удерживать голову Пауля в своих руках, нежно обнимая и страстно целуя. Тонкие, мозолистые руки Пауля коснулись щеки Тилля. Он резко поцеловал его в ответ, прижимаясь к губам Тилля, тяжело дыша через нос. Тилль почувствовал, что его маленькое тело наконец обмякло под его собственным. Расслабилось. Напряжение рассеялось. Когда Пауль начал задыхаться, оторвавшись от губ, Тилль медленно приходил в себя. Он откинулся назад, вздрагивая и задыхаясь, глядя на Пауля. Сквозь тусклый лунный свет Тилль видел, что его глаза закрыты, а рот был открыт. Пауль открыл глаза, чтобы посмотреть на него. — Пожалуйста, не уходи, — шепнул он, обнажая слабость и отчаяние в глазах, обхватив Тилля руками, цепляясь за него, — я не могу снова спать один. Точно не сегодня. Я хочу чтобы ты остался. Тилль легко улыбнулся. Он кивнул. Пауль все еще выглядел довольно подавленным, взволнованным, напуганным, но слабый намек на облегчение и благодарность блестели в его глазах. Тилль погладил щеку Пауля, рассматривая его лицо, и тихо пробормотал: — Я обещаю, что останусь. Хочешь, чтобы я тебя обнял? Выдохнув, Пауль взглянул на губы Тилля, не в силах встретиться с ним взглядом. Он кивнул. Тилль наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. Пауль прерывисто вздохнул, фыркая, а затем оторвался от Тилля, чтобы повернуться на бок лицом к стене. Тилль придвинулся к нему. Он лёг близко позади него. Обняв Пауля за талию, Тилль крепко прижал его к себе. Пауль полностью расслабился в его объятиях. Он опустился на подушку, рука слабо сжала руку Тилля. Чтобы успокоиться, Тилль положил голову близко к Паулю, касаясь носом его растрепанных волос. Он закрыл глаза, вдыхая запах. Он чувствовал тепло в руках. Тилль не мог уснуть. Он знал, что это намного опаснее, чем делиться поцелуем. Она может вернуться утром и найти их спящими вместе. Пауль выдохнул, как будто он избавляется от беспокойства, которое ещё было у него. Достаточно скоро, через пять минут в его объятиях, тело Пауля расслабилось. Он слабо дышал под рукой Тилля. Пока он не услышал медленное, более глубокое дыхание Пауля. Его рука безвольно лежала на руке старшего. Довольная улыбка мелькнула на лице Тилля. Он рад, что мог помочь ему немного поспать. Слабая цепь в звене может привести к гибели их всех.