Мотыльки

— Самое главное — захватить пленников. Хельга Фламмер молчит и пожимает плечами. Она совсем недавно работает вместе с ними, и почти всегда — с младшим Тайлером, этим глупым маленьким братцем. Сатурн не знает о ней почти ничего, кроме того что она — сестрица Эрика, а еще — едва не сожгла Дублин, хотя совсем не является пироманткой. Сатурн только хмыкает чуть заметно себе под нос каждый раз, когда Эрик говорит об этом. Кровь — не водица, а даже самого сильного заклинания недостаточно для того, чтобы едва не уничтожить целый город. Нет, тут что-то совсем другое. Страх, неприятие себя, задавленный дар, который совсем не согласен с таким раскладом и рано или поздно обязательно начнет пробивать даже самые крепкие психологические блоки пожирая свою носительницу изнутри. А ещё — следы магического воздействия, словно кто-то помогает ей не проявлять своих особенностей. Сатурн даже знает кто — каждая магия уникальна, а настолько близко младшая Фламмер подпускала к себе только одного… возможно, сама же об этом и попросила. В любом случае его это не касается. Ему нет никакого дела до чужих любовниц и младших сестер, в этом мире нельзя полагаться ни на кого кроме себя, да и на самого себя тоже — нельзя. Потому что человеческое не вытравливается, потому что любопытно до ужаса — Фламмер смотрит на него своими темно-карими омутами, и в их глуби Сатурн упорно видит отражение своей собственной трагедии. Его тянет к ней как магнитом, но совсем не из желания переспать. Она так похожа на Уран, она так похожа на него. Ему хочется исполосовать ей спину ножами, использовать её как холст для создания прекрасного. Он не сомневается — она оценила бы. У неё в глазах — тлеющие угли безумия и Сатурну кажется преступлением запирать его. Каждое безумие — прекрасно. Женское безумие — особенно. Больше всего на свете ему хочется сорвать с неё все блоки, все препятствия — даже если она сожжет мир, он не будет ей мешать. О нет, он станет ей помощником и соратником, который будет направлять энергию хаоса в нужном направлении и вытачивать из неё произведение искусства. Но не сейчас. Сейчас ещё рано — между ними нет ничего кроме парочки равнодушных бесед и одного наполовину выполненного задания. Ирма Блэк хотела, чтобы девочка не скучала, пока глупый маленький брат выполняет свою первую (а возможно и последнюю) индивидуалку. Ирма Блэк даже не представляла, какой подарок она сделала ему. Сатурн широко зевает, мимолетно погладив своего серебрянного приятеля, свернувшегося кольцом у него на пальце. Он конечно мог бы сказать маленькой Фламмер, что индивидуальные задания — знак немилости, и что очень маловероятно что ее ненаглядный Лорас возвратится к ней живым. Но зачем? Яд расплывается по крови постепенно, а если хочешь втереться кому угодно в зону доверия, никогда не стоит рубить с плеча. Сатурн хорошо понимает в ядах. Он прекрасно умеет уподобляться им. — Но это не значит, что нам нужно себя сдерживать для того, чтобы вырезать остальных. — Я не хочу, — Хельга говорит тихо, почти что шепчет. Сатурна это раздражает до чертиков, но он успокаивает себя тем, что это пока что. Нужно время. — Я знаю, что ты жалеешь их, — говорит он, мимолетным движением заправляя ей выбившуюся из прически прядь. Хельга вздрагивает и отшатывается, смотрит на него широко распахнув глаза. Сатурн примирительно поднимает руки и ласково улыбается, показывая, что совсем не хотел её пугать. — Но они не пожалеют тебя. В волчьем мире — волчьи законы, а твои близкие совсем не скажут мне спасибо, если я вернусь домой один и пополню тобой свою коллекцию. А когда вернется твой ненаглядный, то… — Ты думаешь, он вернется? — теперь она смотрела на него с надеждой. — Я так боюсь что он не вернется. Ведь одиночные задания это так опасно! Я даже не смогу его прикрыть… — Вспомни, чей он брат. Он сильный волшебник. Он справится, — теперь она не отшатывается, позволив ему зайти со спины. Глупая, наивная девочка. Сатурн переходит на шепот. Его дыхание теплым ветром опаляет ей шею. — Ему придется переступать через себя. Ломать себя. И тебе тоже. Это просто твоя обязанность — сломать себя… ради него. — Но я… — Это только на словах страшно, — он обошел её с левой стороны и теперь держал за руки, доверительно заглядывая в глаза. — Человеческая жизнь ничего не стоит, до тех пор пока ты сама не придашь ей цену. Ведь в конце концов… — настало время идти ва банк. — Тот человек, благодаря которому ты устроила пожар и оказалась здесь, не пожалел тебя. По расширившимся зрачкам и пробежавшей дрожи мужчина понял, что попал в самую точку. Яд наконец-то попал в кровь. Теперь он начнет действовать. — Меня тоже не пожалели. А я был еще большим альтруистом чем ты. Любил однокурсницу и всерьёз раздумывал жениться сразу после выпуска, собирался стать целителем и принести родной Сицилии процветание. Иногда я думаю, что лучше бы меня тогда убили. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, превратившись в кошмар наяву. Но потом… Хельга дрожала мелкой дрожью положив руку ему на плечо в желании поддержать. Это так напомнило ему Уран, что к горлу подступил предательский комок. Сатурн почти пожалел о своем намерении, но отступать не привык. Тем более, что срыв цепей даст ей свободу, а он сможет правильно её направить. Он достаточно хорошо знал историю, и умел проводить языковые аналогии. Он прекрасно понимал кто перед ним и всегда считал, что драконов на цепи держать нельзя. Хельга по прежнему молчала, ожидая продолжения. — Потом я подумал, что если я умру, то сделаю большое одолжение врагам. И тогда я сломал себя и стал тем, кто я есть. Это сделало меня сильнее. Ведь пока ты силен — ты ценен. Пока ты ценен — ты жив и можешь лепить тесто вселенной так, как хочется тебе, потому что никто тебя в этом не заподозрит. — И я смогу… — Защитить всех, кого ты хочешь. Или отомстить. — Значит, — говорит она наконец после затянувшегося молчания, — самое главное — оставить пленных? — Нам нужна информация. Без неё мы не сможем… — Сможем, — говорит она, закрыв глаза, словно решаясь на что-то. — Нам нужна только кровь. Я знаю достаточно ритуалов… хотя никогда не хотела по настоящему их использовать. Маджере только поэтому и согласилась учить меня, ведь под руководством всегда надежнее… Я ведь получается предаю ее. Я ведь получаюсь ничем не лучше чем они! — Тогда нам нужно захватить пленных. — Ох Сатурн… — она сжимает свои волосы, но сразу же отпускает их, отчаянно заламывая руки. — Я боюсь. А что, если я не смогу сдержаться, ведь Лорас всегда старался чтобы я не ввязывалась в битву, потому что в Дублине я попросту не сдержалась! — И ты позволяешь ему руководить тобой? Ты казалась мне более… самодостаточной. — Я самодостаточна! — рявкнула девушка, сотрясаясь всем телом в подступившей тихой истерике. — Он просто оберегает меня. — Или ставит в зависимость от себя. — Перестань. — Потому что он боится тебя, — Сатурн сделал ей жест заткнуться. Хельга, уже готовая пуститься в новый спор, подчинилась. — Ты почти сожгла целый город, девочка. Ты представляешь, сколько мощи в тебе сокрыто? Да ему просто легче, когда ты полностью под его контролем, ты понимаешь? Может быть он действительно считает, что любит тебя и заботится так, как он это понимает, но это вовсе не повод слепо доверять ему, если только не хочешь услышать однажды, что ты ему не нужна, так как ты похожа на его бывшую. Робин говорила мне о ней. Он очень её любил, но все равно перешагнул ради себя. А она боготворила его и это очень плохо для неё кончилось, думаю ты и сама знаешь. Я не призываю тебя бросать его, просто не дай собой верховодить. Учись отстаивать и защищать себя. Иначе это плохо аукнется. Понимаешь? Мэй бы сейчас обязательно спросила — а какая его выгода в том, чтобы сообщить ей все это. Но Хельга Фламмер — не Мэйфорд Мэй, она не спрашивает ничего, только кивает и погружается в молчание на весь остаток пути, пока они движутся по направлению к нужной деревне. Глупая, наивная, маленькая девчонка. Совсем как Уран. Совсем как он сам, до того как его семью стерли с лица земли. Колючие февральские звезды постепенно проступают на темнеющем небосводе. Пар от дыхания прозрачным облаком поднимается к небесам и оседает инеем на ресницах и волосах — горные зимние ночи очень холодны. Где-то вдалеке слышится волчий вой, пока полная луна заливает небосвод своим потусторонним светом. … Они вырезают всех. Сатурн честно пытается сдержать себя, но эйфория от ощущения власти над чужими жизнями ударяет в голову, а на так некстати всплывающие воспоминания он уже давно научился не обращать внимания. — Да ты уже убил меня, понимаешь?! Убил! Палочка в руке дрожит, теряя контроль над марионеткой. Это неважно. Он прекрасно умеет сражаться и обычными заклинаниями, чтобы не повторять ошибок своего деда. От крови поднимается пар, снег окрашивается в ярко-красный, и это почему-то напоминает о Рождестве. И ещё эти огни домов — как праздничные гирлянды. Так красиво… Ему хочется прыгать на месте и хлопать в ладоши от восторга, как в детстве, но вместо этого Сатурн заходится смехом и в два прыжка подскакивая к напарнице закруживает её в безумной смеси тарантеллы и вальса. Девушка все еще не очень уверена, как на это реагировать, но смех заразителен, и она тоже — хохочет, звонко, заливисто, запрокинув назад голову. Сатурн пускает авадой в захваченного ею пленника действуя на чистом эмоциональном приливе. Потом они возможно пожалеют о содеянном, а маленькая Фламмер опять закатит свою истерику (спасибо, что без слез), а сам он будет чувствовать себя подозрительно паршиво из-за этого, но это будет потом. Сейчас они танцевали на кровавом снегу, то и дело спотыкаясь о трупы и заходясь во все новых и новых взрывах хохота, чувствуя как вся эйфория мира уместилась где-то внутри, бурля и разливаясь наружу словно опрокинутый кипящий котел. Они смотрели друг другу в глаза и каждый из них видел в другом отражение собственного безумия.