Раскаяние

Верить ли ей? Слишком резко изменилось её поведение. Более того, она до сих пор так и не объяснила, почему так сильно его ненавидела. По крайней мере, не сказала ничего, во что бы он поверил. Плохой опыт и недоверие ко всем и вся — это одно, но они не объясняли её открытую ненависть. Том лениво листал учебник по зельям. Он не читал, но книга в руках отбивала у сокурсников желание как-либо беспокоить и трогать его, поэтому он пользовался возможностью и невозмутимо наблюдал за гостиной. Краем глаза Том заметил Гермиону, которая без всякого воодушевления читала свою книгу. Ему не нравилось, как часто с начала года он ловил себя на мыслях о ней. И опять же, каждое столкновение с ней лишь подкрепляло решимость не спускать с неё глаз. Раньше ему приходилось волноваться только из-за Дамблдора, потому что из всех преподавателей только он подозревал его. Тома не радовало, что он больше не мог уделять планам всё своё внимание и время. Почему Гермиону Дамблдор интересовали Тёмные искусства? Её голос звучал удивительно уверенно, когда она заявляла, что не делала что-то незаконное, но, стоило ему напомнить о соблазне и влечении к Тёмной магии, она тут же смутилась. Неужели Гермиона думает, что сможет изучать Тёмные искусства, не подвергаясь их влиянию и никак не меняясь? Мог ли человек, который упомянул Некрономикон не моргнув и глазом, быть настолько наивен? Вчера, сразу после их разговора, Том подумал о том, чтобы сблизиться с ней, однако сегодня, по прошествии ночи, сомнения вернулись. Её поведение в начале их знакомства доходило до крайности. А ещё он не забывал о её типично гриффиндорских замашках, и совсем неважно, как сильно она интересовалась Тёмными искусствами. Том нетерпеливо выпрямился в кресле. Почему Гермиона полна противоречий? Насколько рискованно сближаться с ней или даже посвящать в некоторые из своих планов? Много ли он выиграет, если она станет его союзницей? Том не любил, когда не получалось рассчитать риск или выгоду, и никогда раньше это не казалось таким тяжёлым, как сейчас с Гермионой Дамблдор. — У меня что-то с лицом? Том раздражённо посмотрел на Гермиону через стол. — Прошу прощения? — Вы уже какое-то время пристально смотрите на меня, мистер Реддл, и единственный вывод, который я могу сделать, что вы заметили на мне что-то необычное, — сухо объяснила Гермиона. Том не упустил, что Беатриса, которая тоже сидела за столом, с любопытством навострила уши и прислушалась к их разговору. Раздражённый из-за того, что вёл себя так открыто, он наклонился к Гермионе и холодно ответил: — Я просто пытаюсь понять, почему моя самая ценная сокурсница притворяется, что делает домашнее задание, когда прекрасно видно, что её мысли где-то далеко. Ничуть не смутившись, Гермиона улыбнулась сладкой, но неестественной улыбкой. — Могу задать вам тот же вопрос, поскольку вы занимаетесь чем угодно, только не чтением. Что, правда, несильно удивляет, поскольку материал из этой главы относится к учебному плану прошлого года, если я правильно помню слова профессора Слизнорта. Вполне понятно, что это не могло вам не наскучить. Том раздражённо опустил взгляд на книгу в своих руках. Он обращал так мало внимания на то, что читал, что не заметил, что открыл уже пройденную главу. Он никогда не вёл себя столь рассеянно, и то, что Гермиона заметила это, да так, что он не увидел, что она наблюдала за ним, разозлило его не на шутку. Даже взбесило. — Вы стали больше интересоваться мной или как иначе объяснить то, что вы заметили такую мелочь? — с любопытством поднял бровь Том, пытаясь изобразить равнодушие к её словам. — Не требуется много усилий, чтобы заметить это, — ответила Гермиона ровным и скучающим тоном, словно она тоже пряталась за маской безразличия. — Достаточно одного взгляда. Или вы хотите, чтобы я поверила, будто вы и в самом деле считаете мою наблюдательность выдающейся способностью? Из всех людей именно вы? Гермиона с весельем заметила вспышку раздражения в глазах Реддла, после чего на его лицо вернулась привычная маска прохладной отстранённой вежливости. Их разговор в библиотеке вернул ей уверенности. Не в том дело, что она действительно наслаждалась их стычкой, но интерес, который показал Том прошлым вечером, был не из тех, что пугал её. Именно поэтому вновь дала о себе знать отважная, более провоцирующая часть её личности. — К чему вы клоните? — вклинилась в разговор Беатриса, очевидно, больше не удовлетворявшаяся ролью молчаливого слушателя. Подавив желание закатить глаза, Гермиона заставила себя улыбнуться шире и повернулась к сокурснице. — Вы, кажется, огорчены, однако я просто хотела сделать комплимент нашему дорогому старосте. Я просто хотела сказать, что его сосредоточенность и внимание настолько великолепны, что ни одна, даже малейшая деталь не ускользнёт от его глаз. Именно поэтому он так хорошо понимает людей и разрешает конфликты. — Похвала Тому от тебя — это действительно редкость, Гермиона, ты должна признать это, — вдруг сказал Абраксас. Он сидел в дальнем конце стола, по-видимому, работая над эссе по Трансфигурации. От взгляда Гермионы не ускользнуло, как дёрнулся от этих прямых слов Реддл. Она с трудом удержалась от улыбки, пока пыталась справиться с удивлением. Чего, по мнению Абраксаса, он добьётся этим? Когда она наконец ответила, девушка постаралась вложить в свой голос как можно больше тепла и восхищения: — Вы несправедливы ко мне. У меня нет ничего, кроме уважения к мистеру Реддлу и всему, что он делает как староста. Это так несправедливо с вашей стороны публично обвинять меня в том, что я его недолюбливаю. Вполне очевидно, что её слова запутали Абраксаса. Он запутал её своими действиями не меньше. Судя по всему, Том вмешался в их дружбу, чтобы не допустить никаких доверительных отношений между своим ближайшим соратником и ей. И, к её сожалению, это сработало, поскольку Абраксас обращался с ней гораздо холоднее, чем раньше. Наверное, он боялся, поэтому уступил воле Реддла. Тогда почему он коснулся именно этой темы — да ещё при всех! — темы, которая неминуемо приведёт к конфликту с человеком, который его пугал? Не успел Абраксас придумать достойный ответ, как снова вмешался Том. — Вынужден согласиться с мисс Дамблдор. Ты несправедлив к ней, — сказал он с теплотой в голосе, которая казалась настолько фальшивой, что Гермионе вновь стало интересно, почему никто, кроме неё, не видел сквозь его маску. — Боюсь, ты неправильно понимаешь наши отношения. Я абсолютно уверен в уме и изобретательности мисс Дамблдор, точно так же, как она видит черты, достойные похвалы, во мне. Кажется, ты хочешь найти трения там, где их нет. В этот раз Гермионе пришлось постараться, чтобы не уставиться на него, открыв рот. Том Реддл только что публично признал, что между ними сложились плохие отношения. Если даже она смогла распознать скрытый смысл его слов, то другие студенты, которые хорошо разбирались в громоздком словоблудии того времени, точно поняли его. И неудивительно, что за этими словами последовала оглушительная тишина. Девушка почти чувствовала, что все взгляды обратились к ней. Гермиона торопливо собрала вещи. Ей нужен свежий воздух, подальше от всех этих студентов, которые внезапно осознали, что их любимый лидер не значился среди поклонников племянницы профессора Дамблдора. Она почти вошла в комнату, когда заметила, что кто-то последовал за ней. Конечно. На мгновение Гермиона закрыла глаза, после чего обернулась к Реддлу. — Зачем ты это сделал? — Что ты имеешь в виду? — просто ответил Том, но Гермиона видела за его невинным выражением лица злобную усмешку. — С таким же успехом ты мог объявить меня изгоем! — Она едва могла сдерживать гнев. — Почему? Ещё вчера ты счёл меня достаточно важной, чтобы предложить мне помощь, а сегодня швыряешь мне в лицо перчатку? — О, теперь я понимаю, откуда такое удивление, — скучающим тоном произнёс он, шагнув навстречу. — После нашей вчерашней беседы ты предположила, что я вдруг начну доверять тебе? Как наивно! — промолвил Том. От его голоса внезапно почувствовался холод, который снова и снова вызывал дрожь по телу. — Как наивно с твоей стороны. Она никогда, даже на секунду не предполагала, что Реддл перестанет думать о ней как об угрозе просто так. Но его поведение вселило надежду, что он по крайней мере отбросит мысли об убийстве. Это действительно настолько наивно? Не успела девушка осознать, что Том собирается сделать, как он схватил её, открыл дверь и втолкнул внутрь. — Как ты смеешь входить в мою комнату? — запротестовала Гермиона, но сама слышала, что её голос звучал больше испуганно, чем уверенно. Почему он мог входить в коридор, ведущий в спальни девочек? Это его привилегии старосты? — Я снова и снова замечаю, что тебе не хватает жизненно важных черт змеи. Как любопытно, — задумчиво протянул Том, не обратив внимания на её вопрос. — Ты обвиняешь меня в том, что я точно так же мог объявить тебя изгоем, но не понимаешь, что именно это я и делаю. Дыхание перехватило. Гермиона должна была признать правоту его слов. Она просто недостаточно подлая, чтобы увидеть истинные намерения за его злостными поступками. Пытаясь вернуть себе самообладание, девушка положила сумку и книги на письменный стол. Затем повернулась к Тому, опустив руки на бёдра. — У меня ещё не возникало действительной нужды в том, чтобы полагаться на других в вопросах, которые касаются только меня. Ответом ей послужил смешок, даже казавшийся весёлым. — И в этом твоя проблема: никогда не помешает узнать, поддержат ли тебя другие в случае чего. И когда ты знаешь, что абсолютно каждый поддерживает тебя, ты получаешь настоящую силу. Девушка сглотнула от его холодных слов. — Поэтому ночью ты решил, что не сам избавишься от меня, а пошлёшь за мной… какого-нибудь подхалима? — И снова ты не видишь сути, дорогая, — промурчал Том. Медленными, расчётливыми шагами он двинулся в её сторону, пока не встал напротив и не взял её руку. — Ты так много о себе думаешь, полагая, что ты такая умная, когда всё, чем ты обладаешь, это образованность и мёртвые знания. Тебе не хватает умения соединять точки между собой, твой кругозор узок и не позволяет увидеть то, что скрыто под поверхностью. — Он медленно поднял их руки. — Твой опыт сказал тебе подвергнуть сомнению моё дружелюбие, но это твой предел. — Он мягко поцеловал обратную сторону её ладони. Дрожь пробежала по спине. Гермиона вдруг осознала, что находится один на один с Томом Реддлом в своей спальне. Как кролик, столкнувшийся лицом к лицу со смертельно-опасным змеем, она стояла, парализованная, пока он продолжал говорить: — Пока я отношусь к тебе со всей учтивостью, мои друзья будут вести себя точно так же. Если я, тем не менее, увижу хоть одну причину изменить отношение к тебе… Он не закончил предложения. Вместо этого ладонь, удерживающая её за руку, внезапно больно обхватила её запястье. Не нужно было продолжать. Гермиона прекрасно поняла его посыл. Или она склонится перед ним, или он натравит на неё весь слизеринский факультет. «Помни! — приказала она себе мысленно. — Помни, что ты хочешь быть с ним в хороших отношениях! Покажи ему, что ты не угроза!» Гермиона решительно заставила себя опустить взгляд. В этот момент ей показалось, что будет мудро дать ему поверить в свою победу. Дрожащим голосом, который и не надо было имитировать, она прошептала: — Я понимаю. Пожалуйста, отпусти. Том очень медленно опустил руку, которая всё ещё сжимала её запястье, затем отпустил. Выдохнув с облегчением, Гермиона уже готова была отступить назад, как вдруг почувствовала его холодные пальцы на своём подбородке. Девушка растерянно подняла взгляд. Почти дьявольский блеск сиял в его глазах, и от неё не ускользнуло, как на мгновение подчёркнуто и демонстративно скользнул к кровати его взгляд. С дерзкой усмешкой на губах он произнёс: — Хотелось бы выяснить, настолько ли ветреный ваш стиль жизни, как утверждает Беатриса. Гермиона в шоке отпрыгнула от него. — Ты шутишь! Ты же несерьёзно! — Кто знает? — просто ответил Реддл. Внезапно его взгляд стал напряжённым, словно он мог видеть сквозь её одежду. Его глаза очень медленно и нарочито прошлись по её телу вниз и обратно. Гермиона невольно обхватила грудь руками, словно надеясь спрятаться от его взгляда. Он наконец добавил изменившимся голосом: — Ты обладаешь уникальным очарованием для мужчины, вроде меня. Кто знает, что принесёт будущее? До того, как она успела среагировать, Том одним движением покинул комнату, и дверь захлопнулась вслед за ним. Гермиона, дрожа, откинулась на спинку кровати. Ледяная тошнота сковала её тело, стоило подумать о смысле его прощальных слов. Девушка знала, что он точно не заинтересован в ней. Однако он показал, что отлично знал, что ничего не даст больше власти над другим человеком, кроме секса. Он открыто заявил, что не погнушается воспользоваться этим средством, чтобы поставить её на колени. Дело не в похоти и не в любви — дело лишь во власти. Ещё больше ухудшало ситуацию то, что на её стороне никого не осталось. Слёзы против воли потекли по щекам. Гермиона могла принять, что она здесь на миссии; и до этого она не раз рисковала своей жизнью ради Гарри, добровольно и с полным пониманием того, что делает. То, что происходило сейчас, прорастало в нечто, что девушка не могла ни осознавать, ни контролировать. Она осталась одна, абсолютно одна, и где-то снаружи, по подземельям Слизерина, гулял человек, который изнасилует её, только чтобы доказать своё превосходство.