Раскаяние

Гермиона сидела на кровати, чувствуя, как колотится в груди сердце. Она сбежала, когда Том приблизился к ней. Убежала, чтобы не отвечать на вопрос, почему его сила, его могущество, всеразрущающая манера поведения так возбуждали и пленили её. И он не стал задерживать её — просто молча расслабил хватку, никак не пытаясь её остановить. Наверное, чувствовал то же самое, что и она: знал, что, если не даст ей уйти, может случиться нечто, что не должно случаться в довольно публичном месте. В конце концов, у него ещё оставалась репутация, которую по-прежнему требовалось поддерживать. Очень медленно пульс возвращался к нормальному ритму. Собравшись, Гермиона положила обе руки на мягкую ткань покрывала, словно для того, чтобы убедиться, что вокруг неё реальность, а не иллюзия. Бесполезно и дальше отрицать правду. С того момента, как чёрная бездна в её душе разверзлась перед ней в наивысший момент их близости, её отношения с Томом изменились. Она больше не хороший человек. Ни в каком нравственном смысле, как трактуют философские трактаты. Том обещал силу, силу такого масштаба, которая до того момента была ей неизвестна. И хотя раньше она презирала эту мощь, ненавидела всё, за что Том — или точнее лорд Волдеморт — боролся, теперь всё стало иначе. Шаг за шагом он ослабил цепи внутри неё, продемонстрировал ей, что в ней гораздо больше магии, чем она представляла. Несмотря на то, что она ещё не освоила её, одно только знание этого опьяняло. И она понимала Тома. Стоит увидеть, какая магия в тебе таится, и становится сложно противостоять искушению. И как мальчик, выросший в приюте, никогда не знавший любви, научится склонять голову перед общественными нравами и воспротивится искушению силы? Вздохнув, она упала на покрывала и уставилась в потолок. Так зачем она здесь? За тем ли, чтобы раскрыть свою силу и научиться ей пользоваться? Она должна научиться противостоять Тому в дуэли, чтобы победить потом? Гермиона повернулась на бок и сжала подушку. Эта мысль пугала. Дамблдор смог победить Гриндевальда, но Тома в дуэлях никогда явно не превосходил. Если Дамблдор не мог победить, каковы шансы, что она сможет? Или у него не было шансов, потому что он дрался не в полную силу? Или дрался и всё равно был Тому не ровней? Гермиона с раздражением осознала, что мысли закружило в вихре, внутри которого не осталось ничего продуктивного. Она зарыла лицо в подушку. Наконец-то, возможно, нашёлся способ, как ей вернуться домой, однако Гермиона чувствовала ещё больше смятения от того, что именно должна представлять из себя её миссия. Она должна приблизиться к Тому, чтобы он раскрыл её силы и она могла их использовать против него в будущем? А сможет ли она? Гермиона с ужасом распахнула глаза и откинула подушку. Откуда вообще взялся этот вопрос? Конечно, она сможет убить Тома в дуэли, появись у неё достаточно сил на это. Он Лорд Волдеморт, причина бесконечных страданий всех, кого она любила. Конечно, она сможет убить его. Вопрос об этом даже не стоял. — Я убью его, — прошептала она. — Прямо или нет, но убью. Я убью Тома Реддла. Ледяная рука сжала сердце. Гермиона уже так много времени провела с Томом, что одна мысль о мире, где нет его, казалась почти немыслимой. О мире без хладнокровного убийцы, без монстра. Без унизительных замечаний. Без обмена знаниями. Мире без вдохновения и страсти, ненависти и пламени. Гермиона медленно закрыла глаза. Выдохнула. Раскинула руки. Мир без Тома Реддла — лучший мир. Она убьёт его, убьёт без сомнений. Нет нужды сомневаться. Нет причин сомневаться. Она убьёт его.

***

Что он делал здесь? Зачем он здесь? Молча стоять в комнате, где никто не говорит? Ради чего он тут? Том Реддл ходил прямо перед ним, очевидно, глубоко задумавшись, хотя выражение его лица ничего не выдавало. Зачем Том пригласил его в эту комнату, если не собирался с ним говорить? Или уже забыл о его присутствии? Наверное, стоит просто уйти? Орион неуверенно скользнул взглядом на дверь. Она была заперта, и не просто на ключ, а заклинанием. Он видел, как Том наложил заклинание, и предположил, что Том хочет посвятить его во что-то новое. Вместо этого, он просто стоял, не удостоившись даже приглашения сесть на стул — абсолютно ничего. И Том ходил назад и вперёд. Если бы он только не чувствовал себя так неуютно в присутствии Тома. Не то, чтобы он ему не нравился. Нравился, без вопросов, в конце концов он уважал Тома. Более того, смотрел на него снизу вверх, восхищался им. Но нервозность, учащённое дыхание, которые он ощущал рядом с Томом, особенно наедине, безумно раздражали. И именно поэтому Орион чувствовал себя неуютно. Ведь нет никаких причин ощущать учащённый пульс в его присутствии. Том был парнем. Мужчиной. Привлекательным, умным, уважаемым, и невероятно талантливым волшебником, но в первую очередь мужчиной. Быстрое сердцебиение совсем не к месту. — Орион. Он удивлённо моргнул. Орион уже перестал ждать, когда Том окликнет его. Распахнув глаза, юный Блэк ответил: — Да? — Ты когда-нибудь задумывался о природе человека? Орион неосознанно открыл рот. Какого рода был этот вопрос? Мгновение он мог только смотреть, но затем вспомнил, где и с кем находился, и решил, что у Тома должны быть веские причины для такого вопроса. Он задумчиво почесал затылок. — Честно, не очень. Люди… просто люди. Есть волшебники, а есть магглы. Том в одночасье встал напротив. — Да, определённо. Но если оставить магию за скобками, что останется? Что движет людьми? Что стоит за их действиями? Нервничая от внезапной физической близости, Орион на какое-то время растерялся. О, Мерлин, он должен найти способ не реагировать так не Тома. А он не мог, ни при каких обстоятельствах, показать Тому, как тот на него действует. Какое же он позорище. Орион закрыл глаза, чтобы хотя бы зрительно отрезать себя от своего собеседника. Он по-прежнему мог ощущать его мимолётное присутствие, запах, тепло тела, слышать тихое дыхание. Чувствовать присутствие. Орион неохотно покачал головой. — Без понятия, — наконец сказал он, сумев хотя бы наполовину собраться и найти в себе смелость посмотреть Тому прямо в глаза. — С нами, змеями, всё очевидно, думаю. Мы идём за величием. В наших действиях просматривается расчёт, мы никогда не делаем ничего, что не принесёт нам кратко- или долгосрочной выгоды. Что касается прочих… Ну. Хаффлапаффцы никогда ни о чём не думают, поэтому мне трудно судить. В Гриффиндоре ведущий мотив, вероятно, показаться как можно более достойным. Рейвенкловцы больше всего, наверное, похожи на нас, они думают, прежде чем действовать, но я всё же не могу судить их тоже. В уголках губ Тома заиграла усмешка, отчего у Ориона создалось впечатление, будто он ляпнул что-то очень глупое, что, однако, вполне удовлетворило его визави. Кивнув, Том положил руку ему на плечо: — Полагаю, вполне естественно, что мы судим людей по принадлежности к факультету, и, даже если они никогда не ступали ногой в Хогвартс, их вполне можно определить в один из них. Кожа в местах, где касался Том, горела, но Орион старался держать себя в руках. Он нервно облизнул губы: — Я так думаю. — Если бы тебе надо было выбрать лидера, — продолжил Том, не убирая руки, — представителем какого факультета он бы являлся? Орион не мог отрицать, что цель этого разговора по-прежнему ускользала от него, но не ему расспрашивать Тома. Думал он недолго, прежде чем осторожно ответил: — Наверное, это будет зависеть от моих целей. В первую очередь, вероятно, скажешь Гриффиндор, ведь это они такие все храбрые, сильные, героические. Но они же и безрассудны, слишком быстрые, слишком твердолобые. Они никогда не смогут вместе хорошо продумать план. Хаффлпафф не рассматривается по понятным причинам. Что же касается Рейвенкло… Ну. Я не могу сказать почему, но мне всегда казалось, что никто из рейвенкловцев никогда не стремился вести за собой других. Они одиночки, заинтересованные только в учёбе. Поэтому, думаю, остаётся только Слизерин. Мы можем строить планы, видеть общую картину, ясно видеть будущее, брать во внимание все возможные варианты развития событий. Усмешка не покидала лица Тома, но его рука скользнула с плеча вниз по руке, всё время плавно касаясь её. Мурашки пробежали по телу, и дыхание участилось. Что Том делал? Орион со всей решительностью смотрел вперёд на кровать, чтобы не поддаться искушению и не повернуться к Тому. Таким образом он только ощущал Тома, который находился прямо за спиной, так близко, что Орион почти упирался затылком ему в грудь. Блэк чувствовал, как рука, только что скользившая вниз по локтевому изгибу, вернулась на плечо. Тёплое дыхание, касавшееся шеи, свидетельствовало, что Том двинулся чуть ближе к его правому уху, словно чтобы рассказать некий очень личный секрет. Горячая дрожь пробила позвоночник. Что если Том был на него похож больше, чем он думал раньше? Что если… — Не каждый на факультете Слизерин подходит, однако, на роль лидера, — прервал его мечущиеся мысли Том. — Ты так не думаешь? Орион сердито выдохнул. Он не мог думать в таком ключе, он должен перестать чувствовать это. Том определённо таким не был. Он просто хотел ответы, Том просто хотел с ним поговорить. Это с ним что-то не так, раз он неправильно интерпретировал поведение Тома. Ему лучше уйти. — Ты так не думаешь, Орион? — повторил Том вопрос, стоя сейчас так близко, что Орион мог ясно ощущать его грудь сзади. Большой палец Тома, что до этого лежал на плече, немного сместился в область основания роста волос у шеи. Орион, дрожа, закрыл глаза, сжал кулаки и отчаянно попытался побороть своё тело. Но бесполезно. Жар остался, дрожь осталась, мурашки никуда не ушли. — Том, я… — начал Орион, но его немедленно оборвали — Как вижу, твои мысли где-то далеко, — медленно проговорил Том и опустил руку ниже, не забыв, словно случайно, провести ею по спине. Дрожь только увеличилась. — Какая жалость. Я думал, ты человек с большей концентрацией, — пробормотал Том с ясно осязаемым разочарованием в голосе. Слёзы стыда горели в глазах, но Орион приказал себе ни в коем случае не показывать их. Он стоял, опустив голову, пока Том обходил его, затем Реддл отошёл в сторону и сел на кровать. Скрестив ноги и положив подбородок на правую руку, посмотрел на Ориона. — Ты хороший парень, Орион, — наконец сказал Том со вздохом, — Но тебе по-прежнему нужно многому научиться. Я думал, ты готов. Я думал, ты поймёшь меня. Возможно, я ошибался. — Это не так, Том! Правда, поверь мне, я готов, я могу… — воскликнул Орион с мольбой в голосе, но Том лишь приподнял руку, давая ему знак замолчать. Орион в отчаянии понурил голову. Кого он пытался провести? Пока он не в состоянии держать свои неестественные чувства под контролем, он ничего не сможет сделать для Тома — напротив, он его больше обременяет. И, зная Тома, Орион был уверен, что тот разглядел его метания давным-давно. Верно ведь? Напуганный внезапной мыслью, он посмотрел на своего друга. Мягкая улыбка Тома сказала всё за себя. Том видел его насквозь. Видел насквозь, но молчал, чтобы не смущать ещё больше. — Том, поверь мне, это не то, о чём ты думаешь, — пролепетал отчаянно Орион, но Том вновь заставил его замолчать одним лишь простым жестом. — Да, Орион, это именно то, о чём я думаю, — твёрдо сказал Том, его взгляд потяжелел и пронзал насквозь. — Но не бойся. Твой секрет в безопасности. Я никогда не сделаю ничего, что бы причинило тебе вред. Я твой друг, Орион, как и ты мой. Ты можешь положиться на меня, как и ты на меня. Никогда не забывай об этом. А теперь иди. Орион, распахнув глаза, неотрывно глядел на него. Том хороший человек. Каким бы решительным и хладнокровным он ни был, он будет последним, кто раскроет его секрет. Ориону стоит чувствовать благодарность. На ватных ногах он повернулся и прошёл в сторону двери, которую Том открыл мановением палочки. Орион действительно должен чувствовать благодарность за понимание. Однако он не мог побороть ощущение, что его погубит то, что Том так много знал о его чувствах.