Сказать, что они находились в полной жопе, значит ничего не сказать. На вид приличный, хоть и слегка перекошенный, домик мог быть прекрасным убежищем от непогоды, но никак не от бродящих кругом трупов. Заколоченные окна помогали скрыть свет пламени от тупых, но чрезмерно любопытных зомби — хоть какой-то плюс.
Но долго задерживаться здесь всё равно было нельзя: нужно было спешить в страну, которая некогда занимала большую часть мира, однако теперь она стала такой же бесполезной разрухой, как и все другие. Где-то там, на просторах Сибири, спрятались оставшиеся в живых учёные, разрабатывая вакцину от этого ужаса. Донхун слабо верил, что волшебная ампула существовала, а вот Ючан со всем энтузиазмом надеялся на других людей, несмотря на все неприятные случаи с этими самыми людьми.
В первые дни катастрофы какой-то мужчина схватил его, пытаясь закрыться им от своей мёртвой дочери. Если бы Донхун тогда не уложил обоих, то Кан давно бы кормил червей внутри себя. Правда после этого храброго поступка старший на протяжении часа отмывал руки от чужой крови, даже, когда мыть было нечего.
— Какова вероятность, что они ворвутся сюда в течение следующих суток? — негромко поинтересовался Ли, грузно падая на пол, попутно хватаясь за стенку, чтобы звук не выдался слишком громким. В конце концов, им сегодня и так досталось: какой-то смертник начал стрелять посреди поля, вызвав бурный восторг среди местного, мёртвого населения, и им пришлось уносить ноги с места ночёвки в срочном порядке.
— Если ты продолжишь также шуметь, то очень велика, — проворчал Ючан, через щель между досками разглядывая парочку бродящих мертвецов. Местность сельская и, если в первые дни этого кошмара в таких местах было по минимуму зомби, то спустя три года, когда кончилась пища в городах, они нацелились на скот.
— Как ты можешь обижать своего раненого хёна? — хмыкнул Донхун, хватаясь за бок. Местами драная, но в целом неплохая куртка была порвана чьими-то когтями и не скрывала кровь, вытекающую из раны. Во время побега в том самом поле перед его лицом неожиданно возник местный представитель тупых трупов и задел его руками, умудрившись разодрать бок. Перед глазами парня всё ещё стояло лицо Ючана, который с жаждой чужой смерти на лице и усердием в руках вбивал нож в черепушку внезапного гостя — его глаза сверкали чистой яростью, но он не мог позволить себе ни звука, чтобы не привлечь никого ещё, хотя, будь его воля, его грудь разрывалась бы от вопля. А затем выражение лица младшего резко изменилось, когда он увидел кровь на чужой куртке.
— Раненый хён слишком много болтает для истекающего кровью, — проворчал Ючан, присаживаясь рядом со старшим и задирая чужую футболку. Его лицо, казалось, побелело ещё сильнее, когда он увидел глубокие следы ногтей на боку друга.
— Ну что, доктор? Жить буду? Или можно сразу к моим друзьям на улицу выйти? — усмехнулся Донхун, пытаясь разрядить атмосферу. Он понимал, что ему крышка. Джунхи погиб точно также: пока они перебегали от дома к дому, чтобы обогнуть стадо идиотов, его схватил лежащий на земле мертвец, а друзья просто не подоспели вовремя. Три дня тот провёл в лихорадке, на последний же взмолился, чтобы ему дали пистолет, и он смог прекратить свои мучения. Каждый из их маленькой компании плакал, не решаясь это сделать, именно поэтому Донхун взял эту ношу на себя. Он всё ещё помнил, каким исхудавшим казался Джунхи, как устало он улыбался, держа в руке пистолет. Он всё ещё это помнил и не забудет никогда.
Оставлять мелкого один на один с этим миром ему совсем не хотелось. Донхун всеми силами избегал тупые останки, но вот так случайно из-за какого-то кретина подставился под удар. Сердце сжималось от вида Ючана, сдерживающего слёзы и упёрто накладывающего повязку.
— Не неси херни. Я тебя вытащу. Мы доберёмся до учёных, и я взорву к чёрту их лабораторию, если они не вылечат тебя, — голос младшего звучал приглушённо, но уверенно, однако Донхун видел, как дрожали чужие губы.
— Ючани, ты—
— Молчи, — резко прервал его Ючан, закрывая чужой рот окровавленными руками. — Я знаю, что ты хочешь сказать, поэтому просто заткнись, — смотря ему в глаза, снова приказал младший. Он чувствовал, что, если позволит ему говорить, то тот обязательно попросит пистолет, как Джунхи, а этого он сделать не мог. — Ты не умрёшь. Я тебе не позволю. Я вытащу тебя своими же руками из земли, понял?
— Хорошо, Ючани, — улыбнулся ему Донхун, когда тот отпустил его рот. — Мог бы и не пачкать меня. Как будто на мне и так мало крови, — в ответ Ючан закатил глаза, кидая ему тряпку не первой свежести, но какая есть, и принялся обыскивать помещение.
— Я помогу тебе, — прокряхтел Донхун, поднимаясь с пола.
— Сиди, тебе нужно отдыхать, — попытался его остановить Ючан, да только толку не было — если уж он что вбил себе в голову, то никто его не остановит. Однажды Донхун решил, что их кучке обязательно необходимы лезвия, причём качественные, а не те, которые они нашли в разваленном домишке, поэтому без предупреждения слинял в ближайший магазин спортивных товаров, надеясь найти там охотничьи ножи. И не прогадал — прекрасно заточенное орудие убийства, в их случае — спасения, украшало витрины.
Всё было вполне тихо, пока парень не заметил в дальнем углу шевелящийся комок мяса. Донхун решил, что вот он — шанс, чтобы испытать сталь, поэтому перехватил поудобнее рукоять и с довольной ухмылкой двинулся вперёд, стараясь не шуметь. Ходячее разложение выглядело откровенно жалко — в прошлом мужчина неловко пытался поднять своё разъезжающееся в разные стороны тело, но получалось у него не ахти, потому как с оторванными ногами это сделать оказалось весьма проблематично. Ещё сильнее ухмыльнувшись, Донхун слегка подкинул нож и, подойдя ближе, вонзил его в чужую голову.
Будучи полностью довольным от своих приобретений, он поплёлся на улицу через задний выход, надеясь пробраться по крышам до их небольшого укрытия. Всё шло как по маслу, пока на него не прыгнула орущая девушка — на ней сияли многочисленные укусы, одежда едва прикрывала наготу, а сама она была, кажется, в грязи, крови и остатках чьих-то мозгов. Донхун, конечно, многое повидал за три года, но ему всё равно стало мерзко, и он еле отодрал руки незнакомки от себя.
—
Девушка, если Вы сейчас же не заткнётесь, то это придётся сделать мне или вон тем красавчикам, — закрыв ей рот рукой, прошипел тогда Донхун, указывая на посматривающих в их сторону двух зомби, от которых их отделяла буквально одна изгородь из проволоки.
—
Прошу, спасите меня. Мне ужасно больно уже несколько суток. У Вас есть лекарство? Пожалуйста, спасите меня! Вы должны спасти меня!!! — молила его она, хватаясь за чужие руки. Донхун в брезгливости отодрал костлявые пальцы от себя.
—
Вас укусили? — чёртово воспитание, заложенное ещё родителями, не хотело испаряться даже в такой патовой ситуации. Брать с собой даму было равносильно смерти — она явно уже заражена и превратится через пару суток, а у него вообще-то друзья, которых он может подставить, если приведёт эту полоумную с собой, поэтому оставался лишь один вариант — как-нибудь отвязаться от неё и смыться. Джентльменом он перестал быть, как только на его глазах собственный отец вгрызся в руку мамы.
—
Нет! Меня не кусали! Я абсолютно здорова! О-они съели моего сына, но я бросила его и смогла спастись. Но сейчас я чувствую себя нехорошо, прошу помогите! — молила девушка, повышая тон голоса, привлекая к ним внимание. Донхун поморщился от отвращения к ней. В его принципах было костьми лечь, но близких не бросать. Да он скорее перережет толпу зомби собственноручно, чем пожертвует кем-то ради своей задницы.
Скрежет решётки привлёк их внимание, и девушка завопила так, будто её уже грызут. Донхун закатил глаза и, схватив её за грязные плечи, встряхнул.
—
Так, слушайте меня внимательно. Сейчас Вы бежите на другой конец двора и хватаете тот фонарь и палку. Я даю вам нож на всякий случай, а потом возвращаетесь к этой двери, закрываясь изнутри. Я буду ждать Вас, — уверенно проговорил Донхун, на что девушка покивала и бросилась, куда было указано.
Естественно, спасать почти мертвеца он не собирался, поэтому, как можно быстрее, он взобрался на пожарную лестницу, укрывшись на очередном пролёте, чтобы можно было рассмотреть паникующую девушку снизу. Он не был садистом, но любопытство — выживет она или нет — брало верх.
Как показал конец — не выжила. Сначала девушка из-за паники не могла вытащить деревяшку, затем зацепила фонарь за гвоздь, а, когда трупачина была совсем рядом, уронила нож. Донхун вздохнул устало, а в следующий момент увернулся от вылезшего из окна мертвеца, помогая отправиться ему в свободный полёт.
Добрался до их укрытия он без особых проблем, правда затем получил выговор от рассерженного Джунхи.
—
Ты вообще думаешь, как рискуешь вот так, без предупреждения, выбираясь в город?! Если ты погибнешь, то что прикажешь нам делать? — распылялся Джунхи, за плечом которого стоял Ючан, сдерживая слёзы, и взгляд Донхуна был прикован лишь к нему. Хотелось извиниться перед младшим и пообещать никогда так не делать, но вместо этого он перевёл взгляд на ворчащего друга.
—
Идти дальше я вам предлагаю. У нас правило: нет два дня — не появится никогда. И ты, мистер лидер, прекрасно знаешь, что вам придётся уйти, если однажды я не вернусь, — с нажимом ответил Донхун, стараясь не смотреть на то, как плачет Ючан, сосредотачиваясь лишь на яростной буре в глазах напротив, которая сменяется постылой водной гладью.
—
Эти правила придумал ты. Никто из нас бы не бросил тебя. Мы бы пошли на поиски, — уже не так вспыльчиво, скорее устало, произносит Джунхи, но разгорячённый Донхун лишь выплёвывает в ответ:
—
И сдохли бы все до одного! Правила придуманы как раз для того, чтобы мы выжили, — он не замечает, как вздрагивает Бёнкван, сидящий рядом с Сэюном и поддерживающий его повязку на глазу, как слёзы Ючана начинают капать всё сильнее. Он видит лишь, как дёргается лицо Джунхи, будто от удара, и, наконец, яростный туман в голове проясняется, и он понимает, что сморозил.
—
Мы лучше все сдохнем, чем бросим кого-то из наших. И правила также включают в себя то, что мы не рискуем своими жизнями просто так, — заканчивает свою точку зрения Джунхи, отходя проверить, как держится Сэюн, оставляя Донхуна с виной на сердце.
— Хён, ты держишь этот нож полвечера. О чём задумался? — спрашивает его Ючан, сидя в покосившемся домике и поедая консервы.
— Да так… Помнишь, когда я за этим ножом выбрался в город? — рассматривая ободранную рукоять, спрашивает Донхун.
— Кто ж забудет. Ты повёл себя, как придурок, — прихлёбывая жижей из банки, ответил Ючан.
— Не поспоришь, — хмыкнул парень. — Я тогда сильно обидел Джуна. Наверное, он ненавидел меня до самой последней секунды, — тень вины набежала на лицо Донхуна, пока он рассматривал отблеск свечи в лезвии.
— Не говори ерунды, окей? Он простил тебя сразу же, я уверен. Ты иногда несёшь всякую херню, но плохим же человеком от этого не становишься. Глупым — да, но не плохим, — пропустив мимо ушей ворчание Донхуна на эту тему, он продолжил. — Этот самый нож спас жизнь каждому из нас и не раз. Бёнкван не смог бы выжить без тебя.
— Он и так не выжил, — прикрыв глаза, Донхун откинул голову назад.
— Ты этого не знаешь. То, что мы разделились с ним и Сэюном, ничего не значит. Они хорошо справлялись, будучи с нами. Вдвоём выжить ещё проще, чем впятером, — убеждённо сказал Ючан, открывая бутылку воды и отпивая из неё.
— Однако посмотри на нас. Я почти присоединился к нашим братьям, но чуть более тупым, а ты пытаешься меня всячески увести от их компании. Разве у нас получается выживать? — хмыкнул вновь Донхун, передавая свою порцию младшему — аппетита не было от слова совсем.
— Ты не умрёшь. Я тебе, засранец, не позволю! А ваукваны вполне крепкие ребята, так что выживут. Может, даже встретимся с ними в конечном пункте, — проворчал Ючан, обратно отдавая еду. — Ешь. Мне плевать, что ты не хочешь. Я сказал — засунь эту чертову еду в рот или это сделаю я.
Спорить с младшим было выше его сил, поэтому Донхун взял банку и начал методично жевать. В его голове перемешались образы, и он не мог точно сказать, кому принадлежали ладони, которые гладили парня по голове, пока Сэюн зашивал ему рану на руке, а кому — яркая улыбка с острыми клыками. Он даже на секунду подумал, что возможно видел эту улыбку у какого-нибудь трупака, а затем резко рассмеялся, когда вспомнил, что она принадлежала покойному Джунхи.
— Хён, ты чего? — замер от внезапного всплеска веселья Ючан, корпусом повернувшись к недалеко лежащему ножу. Донхун усмехнулся, поняв, что тот готов в любой момент схватиться за него. «Меня убьют моим же ножом. Ирония. Однако я хорошо его подготовил, это радует и успокаивает» — пронеслась мысль в голове парня, и он перестал смеяться.
— Да так, вспомнил весёлую ситуацию, — улыбнулся Донхун, заметив, что Ючан расслабился.
— Какую же? — вздохнул Ючан, подходя ближе и, жестами заставив парня поднять руки, стаскивая с него футболку.
— Ещё из наших спокойных деньков. Помнишь, как красиво двигался Кван? Люди застывали, чтобы посмотреть, как плавно он скользит под музыку, — улыбнулся Донхун, заражая лёгкой дозой ностальгии и Ючана, который уже скинул футболку с курткой в таз с мыльной водой и пытался отстирать этот кошмар.
— Хорошее было время. А главное — спокойное. Тогда мы переживали лишь об очередном альбоме или концерте, — улыбаясь, ответил Ючан.
Радостное выражение приклеилось к лицу Донхуна, а глаза будто превратились в стеклянные. Он вспомнил, как тяжело было восстанавливаться Квану, когда безмозглое существо укусило его за запястье и пришлось отрезать кисть. На удивление, вызвался Сэюн, который любил парня больше них всех. Время от времени Донхун видит в кошмарах то, с какой нежностью Сэ целует в лоб бледного Квана, а затем уверенно и слишком спокойно берёт пилу. Нечеловеческий крик будит его каждый раз.
Каждый из них лишился надежды. Но Джунхи продолжал подталкивать их вперёд, сжав зубы. Ему было тяжелее всех, но он знал, что должен вытащить свою семью, состоящую из четырёх ребятишек, из этого кошмара, что они должны справиться и выжить. Он верил в это, даже с пистолетом в руках, лёжа в чужой постели.
— Какой-то бред в голову лезет, аж бесит, — как можно незаметнее Донхун вытер слёзы, засевшие в уголках глаз и уже готовые скатиться по исхудавшим щекам.
— Давай ложиться спать. Тебе нужно отдохнуть, — Ючан расстелил им на полу найденные в шкафах одеяла и кинул сверху потрёпанные, пахнущие затхлостью, но всё же подушки, потому как кровать была занята прежним владельцем — мужчиной с простреленным черепом. Донхун еле дополз до их временного ночлега, отодвинувшись подальше, чтобы, в случае чего, Ючан не попал ему под руку сразу. — Ты меня бесишь, ложись ближе, — проворчал Ючан, положив нож рядом с подушкой, а затем заваливаясь на Донхуна, сразу же складывая на нём ноги и голову.
— Ючани, это небезопасно, — сил спорить не было, но парень попытался.
— Мне плевать. Спи.
Ночь прошла относительно спокойно, если не считать кошмары, которые заставляли Донхуна дрожать всю ночь, а ещё усилившийся жар. Пару раз за ночь старший вскакивал, пытаясь найти нож, потому что во сне на его глазах съедали Ючана, а оружия под руками не было. В такие моменты младший тоже просыпался и долго гладил чужую макушку, прижимая тяжело дышащего друга к себе, успокаивая и баюкая его.
Но сама ночь почти ничем не отличалась — кошмары преследовали каждого, кто жил в этом ужасе больше трёх секунд, а эти двое протянули три года, поэтому в каком-то смысле уже привыкли. Пару раз Ючан менял мокрую тряпку на лбу Донхуна, чтобы хоть немного сбить температуру, а затем укладывался тому под бок и какое-то время смотрел бессмысленным, обречённым взглядом в стену, прижимаясь к чужой неровно вздымающейся груди. Он тоже понимал, что им не выжить вдвоём.
Ючан был далеко не глупым парнем. Он видел столько же ужасов в этом мраке, сколько и все остальные, но пытался сохранять оптимизм, потому что просто боялся лишиться рассудка. Парень прекрасно знал, что даже с такой незначительной, по сути, раной, Донхун не выживет — если бы это была рука или нога, они бы могли её отрезать, но что делать с рёбрами? Однако, сдаваться и просто опускать руки было не в правилах Ючана, поэтому он поклялся, что сделает всё возможное — потащит на своём горбу, если придётся, но не даст пистолет в чужие руки.
Разбудил его скрип старой двери, и Ючан сразу же схватил нож, сев на подобии кровати.
— Мелкий, успокойся, это я, — Донхун неспешно скинул ещё сырую куртку, чтобы не потревожить рану, и прошёл к столу, кидая на него пару мёртвых кроликов. — Следов укусов нет, они чисты. Я проверил. Сейчас почищу ножи и приготовлю нам поесть.
Ючан смог выровнять дыхание, которое от страха сбилось, и положил нож, заворачиваясь в одеяло.
— Ты собрался там лежать весь день, соня? — спросил Донхун, тыкая свёрток из одеяла, в ответ слушая недовольные стоны.
— Хён, сколько часов? — недовольно спросил Ючан, предполагая, что около пяти.
— Понятия не имею. Четыре? Недавно был рассвет. Ох, видел бы ты, как красиво выглядит солнце сквозь дырень в башке ходячего, — изображая вид высшего блаженства, пропел Донхун, получив в ответ звук отвращения, походящий чем-то на «фу, твою мать».
— Вот почему тебе не спится нормально? Каждое утро встаёшь ни свет, ни заря, — вздохнул Ючан, поняв, что поспать у него не выйдет, как минимум пока этот засранец, который хён, тыкает его под рёбра.
— Потому что чем раньше встанем, тем больше успеем. Тем более эти кретины на рассвете двигаются ленивей и медленнее, — скинув куртку, Донхун завалился на свёрток из одеяла, закинув на него руки и ноги, заставив Ючана пискнуть.
— Скажи это тому трупу, который вчера укусил тебя на рассвете, — пробубнил младший, но почувствовав, как вздрогнул Донхун, он вылез из-под одеяла, виновато говоря. — Прости меня, я не хотел.
— Ничего. Рано или поздно мы должны были об этом поговорить, тем более моя теория и правда дерьмо, раз меня укусили именно в то время, — садясь на полу, ответил с лёгкой улыбкой Донхун, начиная чистить нож.
— Тут не о чём говорить, — отрезал Ючан, садясь, но не выпутываясь из одеяла.
— Ты же прекрасно знаешь, что есть о чём. Рано или поздно вирус возьмёт надо мной верх, и я даже могу попросить у тебя наш пистолет, — на этих словах Ючан вздрогнул всем телом, отводя глаза, и Донхун нежно улыбнулся. — Я знаю, как тебе больно вспоминать тот момент. Поверь, мне не менее плохо от одного его имени, но такова наша реальность — рано или поздно каждый из нас окажется рядом с этими ходячими костями. Мы должны решить, как тебе лучше действовать, когда ты останешься один.
— Я не хочу это обсуждать! — крикнул Ючан, всё же сдерживая громкость голоса, чтобы не привлечь случайно кого любопытного. — Я совершенно не знаю, что мне делать, если я останусь один! Блять.
— Именно поэтому мы должны поговорить об этом, Ючани, — нежно улыбнулся Донхун, которому было не менее болезненно это обсуждать.
— Почему ты оставляешь меня? Ты же обещал, что мы выживем вместе! Ты говорил, что тебя так просто не убить, что ты не станешь таким же, как Джунхи. Ты обещал, что больше не будешь рисковать, но почему так глупо ты должен умереть?! Я не понимаю, почему должен бросить тебя, а не попытаться хоть как-то спасти?! Объясни мне! Может я и глупый, но именно поэтому и не собираюсь тебя оставлять просто так, — слёзы катились по щекам младшего, а его глаза так отчаянно смотрели на Донхуна, что у того сердце сжалось и, казалось, не разожмётся никогда вновь.
— Прости меня. Я виноват, что так легко подставился, — сказал старший, не отводя взгляд, желая запомнить каждую черточку на лице Ючана.
— Блять, я не хотел тебя обвинять. И ты точно не должен извиняться за весь этот пиздец! Я… я просто хочу, чтобы ты не опускал руки, и мы попытались хоть что-то сделать. Пожалуйста, хён. Давай попробуем добраться до учёных, — умолял его Ючан, укачивая чужие ладони в своих руках. — Я не могу потерять тебя.
— Мы обязательно попытаемся, но нам нужен план Б. Если всё-таки у нас не получится. Нет, послушай и не перебивай, — прервал открывшего уже рот Ючана Донхун. — Для начала тебе нужно будет идти не в Сибирь, а в ближайший лагерь, о котором мы слышали, и попробовать влиться в их среду. Там будут люди, там будут лекарства и более удобные условия, чем здесь. Однако всегда помни, что доверять ты можешь только самому себе. Люди намного умнее трупов, поэтому они с лёгкостью убьют тебя, если ты будешь мешать им. Будь намного умнее их всех вместе взятых, я знаю, что ты способен на это. И ещё ты должен забрать мой рюкзак с припасами. Не забывай тренироваться, чтобы были силы. У тебя всё получится, даже если ты будешь в одиночку, — Донхун крепко сжимал чужие пальцы и уверенно смотрел в зарёванные глаза напротив. Сердце разрывалось от одной мысли, как этот ребёнок будет один одинёшенек, но таковы их обстоятельства, и нужно было действовать, исходя из них.
— Я понял тебя, но не думай, что мы не пойдём к учёным! — поставил ультиматум Ючан, придвигаясь ближе и обнимая друга. Даже будучи подростком, он любил утыкаться носом в шею Донхуна и сопеть. Старший улыбнулся. Всё-таки какие-то вещи не меняются даже в зомби-апокалипсисе.
— Ладно, сейчас мы едим и отправляемся к твоим загадочным учёным, — произнёс Донхун, напоследок оставив поцелуй на чужой макушке. Возможно, последний поцелуй.
***
Сказать, что они оказались в ещё большей жопе, значит ничего не сказать. Декорации разве что сменились — теперь на смену ветхому домику пришло здание в центре города, в которое их загнало стадо мёртвых кретинов.
— Почему нам так в последнее время везёт на суицидников? — пробормотал Донхун, удерживая дверь, в которую ломилось, по меньшей мере, десять зомби, пока Ючан побежал искать что-нибудь, чем можно заблокировать проход.
— Понятия не имею. Никак госпожа Удача, — ответил Ючан, поместив деревяшку и закрыв дверь на ключ, заодно придвинув ещё и кресло, чтобы наверняка.
— Нет, ну это правда не смешно. Вторые сутки подряд кто-то решает свести счёты с жизнью посредством наших братьев мёртвых, а страдаем мы! Вот кто ставит будильники в апокалипсисе?! — возмущался Донхун, пока они поднимались по лестнице.
— Может сработал случайно? — предположил Ючан, заглядывая в квартиру на третьем этаже.
— Ну конечно. Спустя три года после начала этой жопы? Ни один будильник не продержался бы так долго, — закатил глаза Донхун, проходя в квартиру и показывая Ючану, чтобы тот остался снаружи и подождал, пока он проверит. В помещении оказался лишь один труп, который был пристёгнут к холодильнику наручниками и попеременно стонал. Донхун самодовольно хмыкнул и, подкинув нож, удобнее схватился за рукоять в предвкушении от того, как тот войдёт в эту безмозглую головку, как в масло. Но затем его взгляд упал на оторванную кисть, а затем и на украшение, свисающее с полусгнившей шеи.
В ужасе Донхун узнал в этом несчастном Бёнквана.
— Хён, ты чего так долго? — прошептал Ючан, проходя в квартиру. Он недоумённо посмотрел на бледного Донхуна, у которого дрожали руки.
— Ючани… Иди следи за дверью, потому что, в случае чего, мы не сможем выбраться отсюда, — строго сказал ему Донхун, и тому пришлось послушаться.
Когда младший ушёл, парень вздохнул ещё несколько раз, успокаивая дрожь в руках и подошёл ближе к мертвецу. Следов укуса видно не было — настолько сгнила кожа. Видимо, он был заражён достаточно давно.
— Как же так вышло? — прошептал Донхун, рассматривая бессмысленный взгляд стонущего бывшего друга. — Бёнквани, веришь или нет, но скоро я присоединюсь к тебе. Иронично, что мы так желали выжить, а в итоге ничего не получилось, правда? — грустно усмехнулся Донхун. — Передавай привет Джунхи, я скоро увижусь с вами, — улыбнулся напоследок парень и воткнул нож в чужую голову, сжимая губы в тонкую полоску до такой степени, что те побелели. Пара слезинок упала на заляпанный кровью ковёр, прежде чем Донхун позвал Ючана войти.
— Так что, переждём, пока толпа рассосётся? — спросил младший, устраиваясь на более или менее чистом диване.
— Не думаю, что они скоро уйдут. В городе еды не осталось, поэтому они будут караулить нас, — вздохнул Донхун, оставляя на Ючана ужин и уходя в соседнюю комнату.
Спальня, по-видимому, выглядела более чистой, и парень надеялся найти хоть какие-нибудь следы друзей, чтобы узнать, что же произошло. В покрытой пылью тумбочке Донхун нашёл пару фотографий, сделанных, очевидно, здесь Сэюном и Бёнкваном. На снимке двое счастливо улыбаются. Их сердца всегда питали надежду на то, что после того, как этот кошмар закончится, они, наконец, перестанут скрывать свои чувства и будут уже жить ради самих себя, а не для кого-то. Жаль, что теперь это вряд ли получится.
Донхун задался вопросом — смог ли Сэюн пережить потерю Квана? Или выстрелил себе в висок сразу же? Всё-таки он не знал никого, кто любил друг друга настолько же сильно, как эти двое.
Оставив этот вопрос на потом, Донхун решил продолжить осмотр комнаты. На полу он нашёл ветровку, в которой видел в последний раз Сэюна, а на ней следы крови, но след вёл к Бёнквану, значит, кровь была не его собственная, а возлюбленного.
— Чёрт, уверен, что этот придурок до последнего не мог убить его после укуса, поэтому возможно получил ранение, но это же Бёнкван, он мог сделать всё сам, — пробормотал себе под нос Донхун, вспоминая, как уверенно Кван попросил Сэюна отрезать ему кисть, чтобы не умереть. Он знал, что больше не сможет двигаться также, что это оставит на нём неизгладимый след, но всё равно озвучил эту мысль первым. — Он мог ночью вытащить нож из сумки Сэюна, и попытаться убить себя. Возможно, у него не получилось сразу. Может быть, Сэюн пытался остановить кровотечение, но после того, как понял, что парня не спасти, они решили приковать его наручниками.
Как наяву, Донхун представил сидящего на полу Сэюна, укачивающего в своих объятиях Бёнквана, по горлу которого стекала алая кровь. Слёзы катились по щекам парня, но он молчал, смотря в любимые глаза и запоминая их блеск. Он хотел кричать и молить небеса, чтобы хоть кто-нибудь помог Бёнквану, чтобы они смогли и дальше бороться с этим миром вдвоём. Но Сэюн знал, что никто не услышит их в этой маленькой квартирке, окружённой забытыми Господом мертвецами. А Бёнкван улыбался той самой нежной улыбкой, которую всегда дарил в тяжёлые моменты своей родственной душе, как бы говоря, что всё обязательно будет хорошо.
— Блять. Я же говорил, что они не смогут выжить. Почему же мне так больно? — Донхун схватился за грудь в области сердца и сжал куртку, надеясь, что это облегчит боль хоть немного, но на самом деле он знал, что она никогда не исчезнет. Как может исчезнуть что-то настолько сильное и разрывающее твои внутренности?
— Ты в порядке? — заглянул в комнату Ючан и заметил сидящего на корточках Донхуна, сжимающего с силой куртку.
— Да… я в норме. Как еда? — восстановив сбившееся дыхание, произнёс Донхун.
— Всё готово. Пошли есть, — Ючан помог ему подняться.
***
Лёжа на кровати, которая когда-то была постелью его лучших друзей, Донхун обнимал Ючана и смотрел в потолок, погружённый в свои мысли. Он вспоминал улыбки Джунхи, Бёнквана и Сэюна. Вспоминал, но не мог сконцентрироваться и чётко их представить. Перед его глазами стояла усталая улыбка Джунхи и его болезненный взгляд на пистолет в собственной руке, и бессмысленное лицо Бёнквана с отсыхающей кожей. Даже лицо Сэюна он мог вспомнить лишь по фотографии, которую нашёл в этой квартире.
Донхуну стало страшно. Он забывал важные вещи и не мог это остановить. Из его памяти улетучивались счастливые моменты, на замену им приходили мёртвые тела и море крови на собственных руках.
Из мыслей его вытащила усилившаяся хватка Ючана, которому, по-видимому, снился кошмар. Донхун, улыбнувшись, обнял его сильнее и поцеловал в макушку. На место страху пришла умиротворённость и воспоминания о том, как Ючан впервые признался ему. Они ещё были трейни, когда младший, безбожно краснея, пробормотал быстрое «я-люблю-тебя». Столько времени прошло, а Донхун всё ещё не дал ему ответа, даже странно. Он всегда заботился о мелком, бросался буквально грудью на амбразуру, чтобы защитить его, но никогда не говорил, что тоже вообще-то чувствует пресловутых бабочек в животе.
Под эти тёплые мысли он и уснул.
Утро встретило его не так радостно, как хотелось бы. Мало кто будет рад стонам тупого мяса, которое пробралось в вашу квартиру и покусывает твой сапог, вот и Донхун рад не был. Вместо этого он схватил нож и одним чётким движением вонзил его в лоб нежданному гостю.
— Блять, я предпочитаю, чтобы меня будили поцелуями или вкусным завтраком, а не игривым покусыванием ноги, — вздохнул Донхун, после того как осмотрелся и не заметил больше никого столь же тупого, как их визитёр.
— Я тоже, — усмехнулся Ючан, держась за голую лодыжку.
— Тебя поцарапали? — встрепенулся Донхун, отцепляя чужие пальцы, на которых красовалась кровь, а на ступне — порез. — Твою мать. Мы ещё можем успеть отрезать её? — неуверенно предложил Донхун, рассматривая глубокую царапину от ногтей трупа.
— Донхуни, смысла нет. Без ноги я долго один не протяну, так что лучше, если я просто останусь с тобой до самого конца, — улыбнулся нежно Ючан, смотря в залитые беспросветным отчаянием глаза напротив.
— Как же так… Нет, этого быть не может. Ты должен был стать тем, кто выживет несмотря ни на что! — лицо Донхуна исказилось в ещё большем отчаянии.
— Хён, не делай из меня супергероя, — хихикнул Ючан, который чувствовал небывалую лёгкость от случившегося. Теперь ему не придётся бросать Донхуна или тащить через пол страны ради одной надежды. — Я такой же человек, как и ты. Даже послабее буду. Это же ты у нас мастер выживания, а всё равно весь горишь от лихорадки из-за укуса.
— Твою мать. Я не верю в это дерьмо, — выплюнул зло Донхун, вскакивая с кровати и проходя в гостиную-кухню, замечая еще парочку зомби, которые, видимо, прорвались через их вчерашнее укрепление. — Как же вы удачно пришли. Я как раз не знал, на ком сорвать злость, — со зловещей улыбкой прошипел Донхун, хватая нож с ближайшего стола и рассматривая ходячую тупость на ножках: один полз без нижней половины туловища у самой двери, зацепившись за что-то одеждой; второй заинтересованно рассматривал что-то у сломанного телевизора в конце комнаты; а последний, запнувшись о тело Бёнквана, беспомощно валялся на полу, пытаясь подняться.
— Хён, давай помогу, — тихо прошептал Ючан из комнаты, получив в ответ полный ярости и предвкушения взгляд.
— Не суйся. Я сам, — отрезал Донхун и двинулся к первой жертве. Тот беспомощно пытался встать, но получалось так себе. — Ну что, подонок, весело тебе, когда я могу прикончить тебя одним движением? Ты вряд ли меня понимаешь, ведь ты чертовски тупой, поэтому я помогу тебе, — жестокая улыбка окрасила его губы, и он воткнул нож в чужую голову, затем брезгливо стряхнув остатки мозгов с ножа.
Тот красавчик, который «смотрел» телевизор, видимо, заметил его и двигался в сторону парня, запинаясь обо все валяющиеся вещи на полу. Донхун плавно обошёл большой диван, который разделял их и, свистнув, снова привлёк внимание трупа. Тот резко, как может зомби, повернулся и полетел через спинку дивана. Донхун прижал тяжелым ботинком чужое горло к полу.
— Боюсь тебя огорчить, но сегодня ужина у тебя не будет, мразь, — тянущиеся к нему исхудавшие руки-палки резко упали, когда парень воткнул нож в голову мертвецу. — Красавец, смотрю ты у нас самая лёгкая мишень? Это что, моё день рождения? Такие подарки! — веселился Донхун, подходя к лежащему, стонущему трупу и подбрасывая нож в руке. Сев на корточки перед ним, он пообещал. — Это будет не больно. Как комарик укусит, честно, — улыбнулся он и вонзил нож, сразу же вытаскивая его с противным звуком клацающего мозга.
— Всё будет хорошо, — на его плечи опустились тёплые ладони, и Донхун резко потерял всю свою весёлость.
— Твою мать. Я не хочу верить в это всё. Я хочу, чтобы ты, чёрт возьми, жил! — резко заваливаясь назад и садясь на пол, пробормотал Донхун.
— Я тоже хочу, чтобы ты жил, но, как видишь, миру плевать на наши желания. Я рад хотя бы тому, что умру рядом с тобой, — Ючан встал на колени, обнимая парня со спины за шею.
— Не говори так,
прошу тебя… — голос Донхуна звучал надломлено, и Ючан спрятал своё лицо в его шее, чтобы он не видел, как по лицу текут слёзы. Старший болезненно улыбнулся и откинул голову на чужое плечо — он чувствовал влагу не только на своих щеках, но и на ключицах. — Мы как-нибудь справимся с этим. Как-нибудь…
Они просидели в такой позе несколько часов, пытаясь свыкнуться с мыслью, что совсем скоро этот чёртов вирус заберёт и их жизни. А затем Донхун встал, помогая подняться и Ючану, и пошёл готовить им еду. Рутинными делами он пытался привести мысли в порядок и вытеснить ту боль, которая жгла ему грудь.
— Знаешь, мне всегда было интересно, почему вы не ладите с Джунхи, — уплетая остатки еды, произнёс Ючан.
— Он просто слишком упрямый осёл, — усмехнулся Донхун, развалившись на диване. — Никогда не уступал мне в спорах, а ещё он считал, что я испорчу тебя.
— Кто кого тут ещё портит, — захихикал Ючан. — А вообще я думаю, что он просто слишком похож на тебя. Вот ты и бесишься.
— В каком это месте? — заинтересовался парень.
— Ну, сам посуди: он такой же упрямый в спорах, как и ты, а ещё не хуже тебя стремится всех нас защитить. Он отчитывал тебя, когда ты свернул трупаку шею, чтобы Сэюну не откусили чего лишнего, а ты орал на него, когда Джун с разбегу впечатался в ходячего и откинул его от меня. Вы стоите друг друга, — улыбался Ючан.
— Может ты и прав… — задумчиво произнёс Донхун, вспоминая множество таких моментов. Они столько раз рисковали своими жизнями, чтобы спасти остальных, — не сосчитать. Однажды им пришлось обмотать Джунхи верёвкой и спустить с крыши, чтобы достать сумку с медикаментами со стола амбара. Толпа трупов, бродящих внутри вообще не способствовала поднятию духа, но в итоге всё разрешилось вполне неплохо — верёвка, на удивление, не порвалась.
— Знаешь, раньше я всегда мечтал о том, что однажды смогу жить с тобой. Иронично, что этому поспособствовали ходячие трупы, — усмехнулся Ючан, смотря на заходящее солнце.
— Мы жили вместе в общежитии? — утверждение вышло вопросом, и усмешка Ючана стала ещё шире.
— Да, жили, но я хотел, чтобы мы были вдвоём. Ну, знаешь, как ваукваны, — ваукваны в понимании их компашки были мерилом истинной любви и дружбы. Они не расставались друг с другом даже после всего это пиздеца, а в их общежитии выбили себе одну комнату и почти не вылезали оттуда. За этой дверью всегда можно было услышать радостный смех или, если не повезёт, стоны. Это был их маленький оазис, на котором они восполняли силы после напряжённого графика.
— Мы можем жить так сейчас, — неуверенно предложил Донхун, наслаждаясь удивлённым лицом Ючана, который покраснел ушами.
— Можем? — будто не веря собственному слуху, переспросил он.
— Раз у нас осталось всего пара дней в запасе, мы вполне можем немного поваукваниться, — улыбнулся уже более уверенно Донхун.
— Пиздец… Я что, уже умер? И всё это происходит на небесах? Или куда там люди после смерти попадают, — проведя ладонями по лицу, пробормотал Ючан.
— Я помогу тебе принять это, — улыбнулся Донхун, оказавшись в одно мгновение рядом, и, отведя чужие пальцы, прижался своими губами к чужим. Нельзя сказать, что он прям был неопытен в этом деле, но сейчас чувствовал себя мальчишкой, который никогда не целовался. Волнение накрыло его с головой, и он только спустя пол минуты решился захватить чужую губу своими, наконец, целуя. Ючан очень быстро принял реальность, закидывая руки на его плечи, и активно участвуя в поцелуе.
Слёзы потекли совершенно непроизвольно — в груди младшего вместился такой огромный комок из чувств, что он просто не мог сдержать эмоции. Он грезил об этом моменте столько лет и получил его буквально перед самой смертью. Иронии слишком много стало в жизни парня.
Перебирая короткие волосы Ючана, которые они состригли ещё в первые дни этого «веселья» и поддерживали всё это время, Донхун думал о том, какой же он придурок, раз раньше не сделал этого, и провёл языком по нижней губе парня. Восторг наравне с возбуждением пробежал по всему его телу, когда Ючан прижался к нему всем телом, роняя его на диван и укладываясь сверху. Донхун положил руки на чужую талию, забираясь под свободную футболку парня и касаясь пока тёплой кожи. Он и сам горел, но преимущественно от лихорадки из-за укуса. Останавливаться из-за такого пустяка никто, естественно, не собирался.
В одно тягучее нежное движение Донхун проложил мокрую дорожку от подбородка Ючана до его же губ и протиснул колено между ног. Ючан задохнулся от испытываемых чувств, двинув бёдрами вперёд.
— Твою мать, — выдохнул он и сам поцеловал усмехающегося парня, прикасаясь к его стояку рукой. Теперь терять оставшийся воздух в лёгких предстояло Донхуну. И это чередование продолжалось на протяжении многих часов, полных нескончаемого удовольствия.
Проснулись они посреди ночи от удушливого кашля Донхуна, который хватался за рёбра. Всё его тело горело в огне.
— Ты как? Больно? — обеспокоенно спросил Ючан, глазами бегая по искажённому от боли лицу.
— Ючани, а ты как думаешь? — просипел Донхун, складываясь пополам в надежде ослабить боль. Рана горела так, будто к ней прижали раскалённую сковородку.
— Что мне сделать? — беспомощно спросил Ючан, поглаживая оголённую спину парня.
— Наверное, этот момент настал. Я чувствую, что, если мы будем медлить хоть секунду, то я уже вряд ли буду что-то соображать, — очень медленно проговорил Донхун, пытаясь абстрагироваться от боли. — Возьми нож.
Дрожащими руками Ючан взял лезвие с прикроватной тумбочки и присел рядом с парнем, которого трясло от лихорадки и боли.
— А теперь, прошу тебя, убей меня. Я понимаю, как это звучит, но мы должны оставить последнюю пулю тебе, — уговаривал замотавшего в отрицании головой Ючана Донхун, удерживая его лицо в своих ладонях. Приступ прошёл и стало чуть легче дышать.
— Я не могу, хён, — умоляюще проскулил парень, даже не пытаясь сдерживать слёзы. — Только не тебя. Я не могу убить тебя.
— Знаю, родной, знаю. Это страшно, — прижав к себе дрожащего младшего, прошептал в его висок Донхун. — Но ты должен это сделать, сам я вряд ли справлюсь, а если не получится, то тебе всё равно придётся заканчивать это. Пожалуйста, это моя последняя эгоистичная просьба.
— Блять, почему это должно быть так? — прошептал Ючан, целуя в отчаянии горячие губы Донхуна, получая ответ, о котором раньше мог только мечтать. — Ладно, я сделаю это, но только потому что я люблю тебя слишком сильно, чтобы заставлять страдать и дальше.
Донхун вздохнул и снова поцеловал парня, беря себя в руки и заталкивая страх подальше. Смотря на плачущего Ючана с ножом в руках, он боялся не смерти, а того, что заставляет младшего проходить через всё это. Боялся той боли, которую ощутит его родной человек, когда для него самого всё будет кончено. Боялся даже представлять, как Ючан возьмёт следом пистолет и пустит пулю себе в висок.
Однако миру было плевать на их страхи.
Послав последнюю ободряющую улыбку Ючану, он прошептал одними губами «давай», а затем последним, что Донхун испытал, была лишь острая боль в виске и она же, но намного сильнее, на чужом лице.
***
Резко распахнув глаза, Донхун вскочил на кровати и судорожно огляделся по сторонам. Не успокаивающееся сбитое дыхание выровнять оказалось труднее, чем он думал, поэтому лишь спустя пять минут у него получилось это сделать. Спокойствие окатило его с головы до ног в тот самый момент, когда он заметил Ючана, обнимающего парня поперёк живота и сладко сопящего.
Донхун слегка потрепал его, будя.
— Что случилось, хён? Кошмар? В последнее время они слишком часто тебе снятся, — сонно пробормотал Ючан, открывая глаза.
— Я люблю тебя, ты же знаешь? — быстро выпалил Донхун.
— Конечно, знаю. И я тебя люблю, хён. А теперь ложись-ка ты спать, у нас завтра репетиция к предстоящему альбому, — подарив старшему лёгкий поцелуй куда-то в бок, на котором раньше зияла рана от когтей зомби, Ючан увлёк его снова на подушку и уснул, посильнее прижавшись.
«Больше я фильмы про зомби-апокалипсис на ночь не смотрю» — решил про себя Донхун и закрыл глаза, мирно засыпая.
