Сложно быть с двумя садистами.

Белый потолок, белые стены. Нет сил, чтобы подняться, нет сил, чтобы сжать в руках зонт. Глаза еле-еле открываются, во рту всё пересохло, хочется просто лежать… лежать, спать и не двигаться. Но неожиданно по телу побежали мурашки, чувствуется лёгкое прикосновение к правой и левой рукам, что-то теплое, обжигающее и знакомое находиться рядом. - Эй, Китаёза! – с правой стороны послышался голос надоедливого садиста, капитана первого отряда Шинсенгуми, того, кто, как не крути, всегда был рядом и помогал в нужный час, не дал упасть в пропасть тьмы и грустных, ненужных мыслей и чувств. - Эй, мелочь моя, сестра. – ещё один до боли знакомый голос, голос рыжего тупого братца, который ранее охотился на свою прекрасную сестрёнку, голос того, кто в самый опасный момент прикрыл девчушку своим телом. - Что? – вымолвила с трудом Кагура, продирая свои глаза и чётче видя потолок больницы. Ято медленно поворачивает свою рыжую голову, которая чуть не разлетелась в щепки недавно, и видит, что справа от её постели сидит со спокойным видом Сого, крепко держа её руку и смотря прямо в глаза девушки. Ещё один поворот головы, но в противоположную сторону, и девушка видит лежащего на соседней кровати с капельницей Камуи, который также схватил руку сестры и не отпускал её, пока девушка не открыла глаза. - Очнулась? – в дверях палаты и с большой пачкой суконбу появились Гинтоки, Шинпачи, Хиджиката, Кондо, Ямазаки и отряды Шинсенгуми. - Перепугали вы нас, Аманто рыжие, однако. – прохрипел Хиджиката. - Поправляйтесь скорее, рыжая семейка. – улыбался лучезарно Кондо. - Рассказывайте, как спаслись от взрыва бомбы? – продолжал Хиджиката, усаживаясь на стул, напротив больничных коек двойняшек. - Это допрос, улитка-сан? – по-детски ухмылялся Камуи. - Ах ты! – взбесился Тоширо. – И почему улитка? - Вы же такой медленный… - Ну… - окончательно пришла в себя Кагура, учуяв запах своего любимого лакомства. – Мы прикрылись нашими зонтами и обнялись. – пыталась встать с постели девчонка из Ёрозуи. - Лежать! – рявкнул Окита и снова «приковал» девушку к постели, удерживая несносную Китайку за плечо. - Что это ты мне приказываешь, а, садюга?! - Да. Мы обнялись в этот момент. – лыбился братец Ято. – Это нас спасло. Однако, сестра, ты всё равно вырубилась от потери крови в машине на руках у твоего садиста. Он, бедный, тряс тебя и тряс, как погремушку, боялся, что ты коньки отбросишь раньше времени. - Он не мой садист! – ругалась Кагура, от злости в ответ крепко сжимая руку Сого. - Дааа…? Я думаю наоборот, Чайна. Смотри, ты даже отпускать меня не хочешь! - Ты! Собиратель налогов чёртов! – пыталась вырвать свою руку Ято, но парень сдерживал её, как мог. – Отпусти! - Окей. – Окита резко разжал свой кулак, отпустив на свободу перемотанную руку девушки, отчего Кагура дёрнулась, парень наклонился к её лицу и произошёл поцелуй на глазах у всех: Шинсенгуми, Ёрозуи, Камуи и… отца братца и сестры Ято, который прибыл на землю, услышав о недавнем происшествии от своих Ято-друзей на земле, а точнее от Абуто, который также стоял в дверях палаты, как и Умибозу, открыв рот. Кагура вся покраснела, смотря на закрывшего глаза Сого, который страстно засасывал её розовые губки, даже не замечая ревностных взглядов братца Чайны и её папаши. «Эх… Угораздило ж меня, короля садистов, влюбиться в эту рыжую свинку с другой планеты, так и отдать ей свои первый и второй поцелуи. Но… я люблю её, за её несносный и грубый характер, за её нелепые, смешные выражения. Она будет моей, только моей обжорой. И никакой рыжий братец, а уж тем более её блудный папаша мне не страшны. Кагура, ты моя, ты будешь смотреть только на меня. Кхм, похоже, я схожу с ума, раз разговариваю сам с собой.» - Окита неожиданно открыл глаза и понял, что проговорил это вслух. Как так получилось? Кагура, заметив, как паппи и Камуи смотрят на них, целующихся чуть ли не в постели, кое-как отодвинула от себя Окиту, а тот, замечтавшись, произнёс все свои пошлые мысли вслух. Капитан первого отряда Шинсенгуми посмотрел на лежащую практически под ним Кагуру, красную, словно она только что вылезла из печи или побывала в аду, хотя её место в раю, как подумалось сейчас садисту. - С-сад-дюга-а… - Ято-младшая закрывала рукой своё через чур румяное личико. – Я-я, з-значит, с-свинка, да? – взорвалась от злости, смущения и неожиданности девчонка из Ёрозуи. - Да. – проговорил уверенно Сого, но по его красному лицу можно было всё понять: от тоже сильно смущается, признавшись в любви этой Китаёзине перед её друзьями и семьёй. - Ах так…?! – зонт треснул в руках Умибозу. – Сого, верно? Ты правда любишь мою дочурку? Я, как её «блудный папаша», буду защищать Кагуру до последнего. - Паппи… - проговорила понимающе девушка. - Но… Я вижу, ты серьёзен, кровожаден и… сможешь… справиться с моей… любимой дочуркой! – на последнем словосочетании папаша расплакался крокодильими слезами и начал биться головой о стену. - Хм… Эй, Кагура, давно вы с Сого-куном, ну это, того… - начал расспрос Гинтоки, успокаивая раненого прямо в сердце Умибозу. - Н-нет! С чего вообще…! – а девушка всё краснела и краснела. - Кагура-чан, поздравляю. – опустив голову в пол и спрятав свои глаза под очки, произнёс Шинпачи, а затем также бросился биться о стену пустой башкой. – Наша Кагура-чан выросла! – выл очкарик. - Сого, я рад, что ты нашёл себе жену! Вот бы и нам с Отае-сан так… - пускал отцовскую слезу Кондо. - Поздравляю. – сухо произнёс Хиджиката. - Да с чем нас поздравлять-то? Паппи, подставка под очки, Горилла, хватит ныть! – вскочила с кровати Кагура. – Я… - Помолчи, плакса. – сильные, мужские руки брата обхватили талию рыжей Ято, отчего она дёрнулась… - Я рад. Рад, что теперь есть тот, кто по-настоящему будет заботиться о тебе, ну или бить тебя, любя… - добавил он в конце, скрежа зубами. – Я… тоже всегда буду рядом, даже если буду бороздить космос, всё равно, в любую минуту, в любой ситуации, я, как твой глупый любимый братец, помогу тебе, Кагура. – талию сжали ещё сильнее, но девушке было приятно слышать все эти слова от своего несносного и кровожадного братца. - С чего это считаешь себя любимым мной, Камуи? Но… Ты мне дорог, братик! – очень давно Ято-младшая не назвала Камуи «братиком», с тех пор, как он покинул родной дом и стал пиратом, бросив свою сестрёнку на произвол судьбы, и теперь он хочет загладить свою вину, хочет стать её второй опорой, а первой будет… Сого, садист, что уже долгое время не даёт покоя сердцу девушки, что дерётся с ней и мешает её жить спокойной жизнью, любимый садист. - Хватит брато-сестринских нежностей. – сзади к двойняшкам подкрался Окита, слышав практически весь их разговор. – Кагура, ты не хочешь мне что-то сказать? – парень оттолкнул прилипшего к его девушке братца, а все вокруг, в этот момент, обернулись на девчонку из Ёрозуи, ожидая её ответа. - Что сказать? Что ты – садист, тупой садюга, вечно бесишь меня, отбираешь моё суконбу, ц-целуешь, извращенец, ты… - ругалась Кагура, а Сого уже трясло, не это он ожидал услышать, - ты… ты тот, кто выводит меня из себя, тот, кто мешает мне жить, тот, кого я люблю! – в последней момент Кагура закрыла глаза и громко крикнула на всю палату, чтобы каждый услышал, что она также хочет, чтобы Окита принадлежал только её. Два садиста – это сила. Два садиста – это любовь. Два садиста – это любящая семья. Конец.