Моя большая британская коммуналка

      Ранним утром по пути в свой новенький офис на Чатерхаус-стрит, адвокат Джеймс Макгилл, для клиентов Сол Гудмен, размышлял о том, как хороша жизнь в Лондоне по сравнению с Альбукерке. Воистину, афера с “исчезновением” в Штатах и переездом сюда была одной из лучших его идей. Адвокат-американец с низкобюджетной рекламой, но высокой квалификацией, не брезгующий ничем для достижения цели, быстро стал известен в определенных кругах.       Его визитки передавались от банкиров из Сити политикам из Вестминстера, к нему советовали обращаться для решения “проблем деликатного характера” в закрытых джентльменских клубах вроде “Диогена” (исключительно на языке жестов) и “Танкервилля” (главное, не забыть обвинить в своих бедах лейбористское правительство) и все прекрасно понимали, что означает совет “Лучше звоните Солу”. Слегка подгнившее высшее общество, коррумпированные чиновники, плутоватые банкиры — все они, в той или иной степени, нуждались в нем,а и старина Джимми был счастлив решить любую проблему этих снобов в твидовых пиджаках, за определенную плату, разумеется.       Однако, все же была в этой бочке меда охренительно огромная ложка дёгтя — пронырливый журналист по имени Флетчер. Этот скользкий говнюк последние полгода стабильно появлялся в жизни Сола раз в неделю, чаще всего в пятницу, с непристойными предложениями. Однажды у него выгорело и Джим позволил Флетчеру отсосать у него. Минет был фантастическим, как потом шутил сам Флетчер: “Журналист обязан хорошо работать языком”, но большой любви между ними не случилось, к великому сожалению Флетчера. Макгилл считал его своей личной персонификацией геморроя, который ему в свое время пророчил Говард Хэмлин, и не ждал от встреч с этим писакой ничего хорошего.       Поэтому сейчас, войдя в свой кабинет, Джеймс сделал глубокий вдох и мысленно сосчитал до десяти, чтобы с порога не отправить непрошенного гостя в далекое путешествие с чемоданом не самых приятных пожеланий.       — Заставляете клиентов ждать, мистер Гудмен. Нехо-ро-шо. — Протянул Флетчер, вальяжно развалившийся на диване для посетителей, том самом, на котором отсасывал Джеймсу, и одарил адвоката ослепительной улыбкой в тридцать два фарфоровых винира.       Мужчина проигнорировал посетителя, молча пересек кабинет, швырнул портфель из крокодиловой кожи на стол, устроился в своем кресле и только после этого задал Флетчеру вопрос, который тот слышал с начала своей журналистской карьеры. — Флетчер, с чего ты взял, что я буду с тобой работать? — Сол внимательно следил за своим плутоватым посетителем. — Все просто: я — хитрожопый продажный журналюга, а ты — хитрожопый адвокатишка. Мы идеальная пара, Джимми, дорогой. — Флетчер игриво подмигнул адвокату со своего места. — Использовать оскорбления в качестве доказательств так себе идея, говорю тебе как юрист. — Сол раздраженно вздохнул и потянулся к коробке с сигарами. — Но, darling, я же сказал чистую правду. — Журналист улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, от чего Гудмена передернуло, и выразительно посмотрел на коробку с сигарами. — А если ты хочешь взять в рот что-нибудь длинное и толстое, то у меня есть предложение получше, чем твои дрянные сигары. — Блядь! Вы, бриташки, всегда о хуях думаете? — Сол с громким стуком закрыл коробку с сигарами и отодвинул подальше от себя. — Только когда рядом горячий мужчина, Джимми, дорогой. — Флетчер адресовал собеседнику еще одну улыбку. — Флетчер, кобелина ты озабоченная, что мне сделать, чтобы ты перестал катить ко мне свои яйца? — Гудмен устало провел ладонью по лицу. — О, самую малость, Джим. Просто согласись стать моим адвокатом. Тебе даже не придется защищать меня в суде, просто потому что я могу не дожить до суда. — Мужчина встал с дивана, в два шага пересек кабинет и, облокотившись на край стола, наклонился к лицу собеседника. — Просто составишь мое завещание, отдашь одному серьезному мужику парочку бумажек и всё. Мы разойдемся как в море корабли. Гудмен недоверчиво хмыкнул. Он не первый день был в этом бизнесе, чтобы повестись на разговоры этого журналюги о том, что все будет так просто. — Во многом знании многие скорби, но я предпочитаю знать все, так что скажи мне, Флетчер, кому ты перешел дорогу в этот раз? Даже имея компромат на Микки Пирсона, ты заявился ко мне с приглашением на свидание. — Адвокат откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, внимательно посмотрел на мужчину. — Мне нужно быть уверенным, что мне самому не понадобится завещание. — Тогда можешь выписать чек на поминальную службу по своей уверенности уже сейчас. Я, как ты выразился, перешел дорогу Ричарду Роуперу. — Ричарду Роуперу? Будь добр, освежи мои воспоминания: это тот британский аристократишка, который подмял под себя половину вашей разведки, полиции и все каналы сбыта оружия в Восточной Африке? — Мой дорогой Джимми, не все гении преступного мира “британские аристократишки”. По крайней мере, Роупер к ним, аристократам, не относится, но в остальном ты прав. Видишь ли, я слил МИ-6 кое-какую информацию о нем, раньше, чем успел слить Роуперу информацию о его драгоценном новом протеже по имени Джонатан, поэтому мне необходимо завещание. Завещание и человек, который после моей кончины в стиле лучших фильмов о шпионах, передаст Ричарду доказательства порочной связи некоего Джонатана Пайна и МИ-6. — И ты считаешь, что у меня настолько атрофирован инстинкт самосохранения, что я соглашусь на это? — Я считаю, что сто пятьдесят миллионов в качестве гонорара смогут ненадолго заткнуть твой инстинкт сохранения твоей шикарной задницы, Гудмен. Адвокат Сол Гудмен многое повидал в своей жизни, провернул сотни афер и не раз был на волосок от смерти, но никогда еще ему не предлагали такой гонорар. Сол Гудмен первым назвал бы себя конченным кретином, если бы хоть на мгновение подумал об отказе Флетчеру. — Думаю, я могу взяться за ваше дело, мистер Флетчер.