Верные решения

— Я женюсь, — говорит Фэн Синь. Бросает так просто, невзначай, будто это незначительная новость о том, что завтра будет дождь.              Му Цин удерживает на лице бесстрастное выражение, но пальцы дёргаются и сильнее стискивают сигарету. Спасительную паузу приходится брать, поглубже затянувшись. Фэн Синь не смотрит на него. Завязывает галстук, стоя перед зеркалом, поправляет манжеты белоснежной рубашки, зачёсывает набок волосы и только после этого оборачивается.              — Решил сказать тебе раньше, чем ты узнаешь из прессы.              — Ну что ж, — Му Цину кажется, что он прилип лопатками к стене. И ноги становятся подозрительно ватными. Но привычная маска безразличия и пренебрежения так сильно в него врастает, что почти не нужно прикладывать усилий, чтобы она сейчас не затрещала и не свалилась к ногам Фэн Синя, обнажая растерянность и непонимание. — Поздравляю, — выдавливает он. Получается нейтрально. Му Цин мысленно себя хвалит и делает ещё одну затяжку.              Фэн Синь подходит ближе. Становится напротив и смотрит немного неуверенно, пытаясь просканировать взглядом его лицо. Как будто у него хоть когда-то получилось.              — У нас с тобой в любом случае с самого начала не могло получится ничего серьёзного, — произносит он. — Мы договаривались, что…              — Я помню, о чём мы договаривались, — прерывает его Му Цин. — Никаких обязательств. Поэтому тебе не надо передо мной оправдываться. Долг перед семьёй важнее секса. Она хоть тебе нравится?              Пожав плечами, Фэн Синь берёт с вешалки пиджак, натягивает его и отвечает:              — Я её видел только пару раз, но она кажется неплохой. Она дочь одного из партнёров отца, так что этот союз выгоден для наших семей. Это важнее всего остального. Поэтому нам лучше прекратить встречаться… так. Конечно, мы можем видеться, всё-таки у нас общие знакомые, но… — он не договаривает. Му Цин понимает его без слов.              Конечно. Он усмехается и раздавливает окурок о дно пепельницы. Делает шаг к Фэн Синю, поправляет ему галстук и легко толкает ладонью в грудь:              — Я тебя понял. Не переживай об этом. В конце концов, это был всего лишь секс.              Фэн Синь уходит, и Му Цин, закрыв за ним дверь, прижимается к ней лбом и медленно выдыхает. Всего лишь секс. Правильно. Они договаривались об этом с самого начала. Им обоим было удобно. Не вина Фэн Синя в том, что Му Цин как дурак привязался. Глупый, глупый дурак. Ему изначально ничего не светило. Не с Фэн Синем точно. У того были обязательства перед семьёй, холдинг компаний, который он унаследует позже, ему нужны были нормальные отношения, которые не осудят в прессе и обществе. Даже если бы Му Цин не был мужчиной, он бы в любом случае не смог составить Фэн Синю удачную партию. Так что надеяться было глупо. Му Цин и не надеялся.              Только легче от этого не становится. В груди всё равно что-то болит и ноет, а горло раздирает желанием напиться до беспамятства, чтобы очнуться через несколько дней с больной, но пустой головой.              Но вместо этого Му Цин идёт в комнату, садится за планшет и отрисовывает эскизы к новой коллекции одежды. Нужно успеть к концу недели, чтобы в начале следующего месяца начать шить. Работа всегда его отвлекала, но сейчас мысли разбегаются, а экран перед глазами расплывается. Му Цин дёргает головой, раздражённо выдыхает и, запрокинув голову к потолку, трёт переносицу.              Так глупо. Он глупый. И Фэн Синь тоже глупый.              — Ты как? — спрашивает Се Лянь, усаживаясь в кафе, где они договорились встретиться, напротив. Даже не здоровается. Смотрит с беспокойством и слегка хмурится.              Му Цин поднимает на него взгляд и кривится.              — Всё в порядке.              — Я так не думаю. Ты плохо выглядишь, — Се Лянь качает головой и благодарит кивком официанта, который приносит ему чай.              — У меня была трудная неделя. Сроки поджимали, — Му Цин дёргает плечами, цокнув языком. — Он тут ни при чём.              Се Лянь крутит в руках чашку, от которой идёт ароматный пар, кусает губы и продолжает смотреть так, будто Му Цин при смерти. Очень раздражает. Се Лянь всегда был слишком проницательным, но сейчас он совершенно точно лезет туда, куда Му Цин не просит.              — Я думаю, если бы у него был выбор… — начинает Се Лянь.              — Мне плевать, — обрывает его Му Цин. — Всё в порядке, правда. Никто из нас никогда не думал, что у нас может получится что-то серьёзное. Мы просто спали вместе. Единственное, что меня беспокоит — это то, что сейчас надо будет искать кого-то другого.              Вздохнув, Се Лянь опускает взгляд и делает глоток чая. Му Цин пьёт свой кофе и крепко стискивает зубы. Он знает, что Се Лянь хочет как лучше, волнуется за него. У него есть на это все права. Он всегда был таким. Но от этого лучше не становится. Му Цин думает, что он просто привязался, завёлся ещё одной дурной привычкой, как курение или пара литров кофе в день, но он слышал, что для того, чтобы избавиться от привычки, необходимо потерпеть двадцать один день. Семь уже прошло. Он на верном пути.              Когда они прощаются, Се Лянь снова закусывает нижнюю губу и предлагает:              — Позвони мне, когда…              Когда он поймёт, что теория про двадцать один не работает? Когда захочется биться головой об стену, чтобы выбить из неё Фэн Синя? Когда Му Цин в который раз понимает, что он так сильно облажался в том, чего усиленно избегал всю жизнь?              Отношения его никогда не привлекали. Он их сторонился. Сначала, потому что не чувствовал тяги к девушкам, и на редких посиделках, где его школьные приятели включали порно, он предпочитал уходить раньше всех, не чувствуя в себе ни грамма возбуждения, а только отвращение к происходящему на экране. Позже, потому что осознание, что подтянутые бёдра одноклассников в раздевалке привлекают его гораздо больше голых коленок одноклассниц, которые те обнажали, задирая форменные юбки повыше. Му Цину мучительно хотелось быть как все. Он старался. Несколько раз ходил на свидания с девчонками, но каждый раз понимал, что это бесполезно. Даже поцелуи и секс вызывали в нём только тошнотворное ощущение собственной неправильности.              Стадия принятия пришла в университете, и тогда Му Цин попробовал впервые с парнем. Ему понравилось гораздо больше, но с отношениями не складывалось. Секс был для него просто приятным времяпрепровождением, а такой чуши, как свидания, он старательно избегал. Привязанность к людям — худшее, что могло с ним случиться. Он был уверен в этом всю сознательную жизнь, видя как происходит у других. И почти все они разочаровывались, расставались, страдали. Му Цин так не хотел. Он до сих пор уверен, что многие годы счастливые Се Лянь с Хуа Чэном — исключение. Им повезло. Му Цин везением никогда не отличался.              Теория не работает. Мысли к Фэн Синю то и дело возвращаются, и Му Цин устаёт от этого. Он ведь полностью осознаёт, что не влюблён в Фэн Синя. У них не те отношения. Фэн Синь раздражает в обычной жизни, он ставит кружки в раковину и не моет их, он кладёт вещи не на свои места, он пользуется его шампунем и может позвонить прямо с утра, когда Му Цин только-только лёг спать. Представить себя с ним в отношениях невозможно. Но секс был хорошим. Помимо этого между ними ничего не существовало. Их обоих это устраивало.              Му Цин не звонит Се Ляню. Он едет в бар, в котором не появлялся уже почти два года, с тех пор, как начал регулярно спать с Фэн Синем, и садится за стойку, пренебрегая столиками. Его желание очевидно, потому к нему подсаживаются достаточно быстро — он не выпивает даже одного стакана виски.              — Скучаешь?              Скосив взгляд, Му Цин смотрит на незнакомца оценивающе. Ему нужен секс, нужно отвлечься, потому что алкоголь не помогает, а незнакомец кажется вполне приятным внешне и улыбается понимающе. Вряд ли придётся объяснять свои желания.              — Допустим, — Му Цин проводит пальцем по ободку стакана и смотрит из-под ресниц. — Можешь предложить альтернативу?              — Допустим, — передразнивают его, и Му Цин невольно фыркает.              Его имя — Пэй Мин. Это Му Цин узнаёт спустя пару минут. Ещё через несколько ему рассказывают ничего не значащую информацию о работе, о том, что он старше на четыре года, о том, что он в этом баре завсегдатая, а Му Цина видит в первый раз.              — Я… — тот неторопливо облизывает губы и улыбается одними уголками рта. — Не было нужды.              — А сейчас появилась? — Пэй Мин вздёргивает брови.              — Вроде того.              Очевидно, что да. Он в гей-баре сидит один и пьёт. Естественно, он тут не ради пары коктейлей.              Они снимают номер в отеле неподалёку. Му Цин неторопливо раздевается перед тем, как пойти в душ, и ловит на себе задумчивый взгляд Пэй Мина.              — Что? — спрашивает он, оставляя рубашку на спинке стула.              — Ты красивый, — тот просто пожимает плечами. — Я же говорил, что фотограф. Могу оценить чужую внешность. Ты — красивый, — звучит не комплиментом, а фактом. От этого Му Цин немного теплеет, но всё равно усмехается:              — Мы сюда не за оцениванием внешности друг друга пришли.              В душе он проводит немного дольше времени, чем необходимо. Держит лицо под струями тёплой воды и настраивается. Ему давно не приходилось вот так искать партнёров. С тех пор, как они с Фэн Синем начали спать, внезапно поймав себя на сексуальном влечении друг к другу, когда вместе уехали с дня рождения Се Ляня и долго целовались в машине перед тем, как всё-таки подняться наверх и перешагнуть ту черту, после которой к прежним отношениям было уже не вернуться, Му Цин отвык от отелей, от незнакомых партнёров. Теперь чувство неуверенности слегка нервирует.              — Ты не похож на того, кто знакомится на один раз в барах, — говорит ему Пэй Мин, когда подсовывает ему ещё один стакан с виски, взяв бутылку из бара в номере.              — Да что ты? — Му Цин щурится. Падает на кровать и, закинув ногу на ногу, призывно выставляет голые коленки, выглядывающие из-под халата, на обозрение. — И на кого я похож?              Пэй Мин облизывает его взглядом, не скрываясь. Он так и стоит, опершись на стену, тоже пьёт виски и откровенно рассматривает. Но отвечает неожиданно честно:              — На того, кто запутался. Или в отчаянии.              — Хватит, — Му Цин закатывает глаза, отставляя стакан. Ему достаточно проницательного Се Ляня в своей жизни. От партнёра на одну ночь он не хочет никакого психоанализа. — Иди сюда.              Послушавшись, Пэй Мин нависает над ним, целует и, навалившись ещё сильнее, раздвигает бёдра коленом и спускается губами на шею. Му Цин прикрывает глаза и пытается расслабиться. Он уже отвык от кого-то другого, кроме Фэн Синя. Тело реагирует странно и напряжённо, хотя Пэй Мин не груб и аккуратен. Он сжимает его ягодицы, переворачивает на живот и скользит поцелуями вдоль позвоночника до поясницы. Му Цин упирается лбом в согнутую в локте руку и шумно дышит, кусая губы.              Он не знает, сколько времени проходит, может, пару минут, а может, и целая вечность, но осознаёт, что что-то изменилось, когда не чувствует больше на себе тяжесть тела. Вместо этого он ощущает, как его гладят между лопатками. А ещё он дрожит. И всё ещё напряжён — почти до судороги.              Резко обернувшись, он смотрит непонимающе на Пэй Мина и требовательно спрашивает:              — Почему ты остановился?              — Потому что я не насильник, — тот выразительно поднимает брови. — Ты бы себя видел.              — Но я хочу.              — Твоё тело иного мнения.              Му Цин опускает растерянный взгляд вниз и понимает, что у него не стоит. Даже намёка нет. Хотя обычно ему не нужно много, чтобы возбудиться. Он со стоном закрывает лицо ладонью и снова чувствует себя полным идиотом.              — Расскажешь? — Пэй Мин поднимается — Му Цин это чувствует по тому, как качнулся матрас.              — Нечего рассказывать, — Му Цин подгребает к себе подушку и натягивает простынь. Неожиданно хочется прикрыться, хотя своего тела он никогда не стеснялся.              Кинув на него полный сомнений взгляд, Пэй Мин не настаивает. Поправляет собственную одежду, глотает ещё немного виски и кладёт на тумбочку визитку:              — Позвони, как разберёшься с этим. Можешь даже до этого, я бы тебя отснял для своего проекта, мне нравится, как ты выглядишь.              Му Цин не отвечает. Только мрачно сверлит взглядом стену и кусает губы. С ним такого никогда не было. Несмотря на то, что он не слишком ладит с людьми и не жаждет упасть в отношения, секс ему всегда нравился — после того, как он полностью принял свои потребности и желания. Его либидо было выкручено на максимум. И раньше, ещё до Фэн Синя, он часто практиковал секс на один-два раза. Он не считал количество партнёров, но его всё полностью устраивало. А потом появился Фэн Синь, и искать кого-то ещё отпала необходимость. Теперь же тело, сведённое в напряжённой судороге, отказывается принимать чьи-то чужие прикосновения.              Зарываясь лицом в подушку, Му Цин снова стонет. Это похоже на какой-то абсурд. Как он мог так вляпаться? Даже если это просто привычка, то разве он не должен был среагировать хоть как-то на чужие действия? Пэй Мин — привлекателен и приятен. Он не отторгает. Раньше бы Му Цин первым на него запал и проявил инициативу, потому что тот как раз в его вкусе. А сейчас в голове один Фэн Синь, его жаркое, слишком жаркое тело и сильные пальцы, сжимающие бёдра и натягивающие на себя.              Сумасшествие какое-то.              Му Цин продолжает отрицать очевидное вплоть до того, как Се Лянь при очередной встрече не кладёт перед ним белый конверт с аккуратной надписью «приглашение».              — Это от Фэн Синя, — объясняет он. — Он не может заехать сам, много забот перед… — Се Лянь заминается, но продолжает. — Церемонией. Попросил передать.              Му Цину кажется, что у него сердце вывалится на этот проклятый конверт, который обжигает одним своим видом. Он смотрит на него, не в силах отвести взгляд, и боится дотронуться. Вдруг накрывает пониманием, что всё происходит на самом деле. Фэн Синь правда женится. Фэн Синь правда больше не придёт, потому что слишком правильный, ответственный и ни за что не станет изменять жене. Фэн Синь правда больше не будет принадлежать ему ни в каком ключе. Даже как секс-партнёр.              От прикосновения к ладони Му Цин вздрагивает и убирает руку. Се Лянь не повторяет попытку. В его глазах слишком много понимания, сожаления и сочувствия:              — Тебе ведь необязательно идти. Не нужно делать себе ещё хуже.              Звучит здраво и разумно. Му Цин подцепляет конверт ногтем и едва ли не удивляется, когда тот не рассыпается в его руках.              — Я говорил Фэн Синю, что не стоит отправлять тебе приглашение. Это всё неправильно, — вздыхает Се Лянь.              От этих слов внутри леденеет. Му Цин вскидывается и на несколько мгновений перестаёт дышать. Фэн Синь мог не отправлять, но отправил. Значит, он должен пойти. Если он не пойдёт, будет слишком очевидно, что его слова, те, которые он сказал в коридоре во время их последней встречи, о понимании и том, что Фэн Синю не следует переживать, были ложью.              — Я пойду, — едва разлепляя губы говорит Му Цин. — Мне нужно идти.              Он не хочет, чтобы Фэн Синь догадался. Он должен быть на его свадьбе. Поздравить, вручить подарок и, может быть, выдавить пару улыбок его невесте.              — Му Цин, — Се Лянь прикрывает на мгновение глаза и трёт виски. В его голосе слышится просьба, но Му Цин упрямо сжимает губы. Се Лянь снова гладит его по руке и больше не заговаривает об этом.              Его забирает Хуа Чэн, который молчаливо окидывает Му Цина взглядом и выгибает одну бровь. Но никак не комментирует. Может, потому что Се Лянь удерживает его за ладонь, предупреждающе сжимая, может, потому что Му Цин выглядит настолько жалко, что даже Хуа Чэн решает не бить лежачего.              Собственная квартира его встречает тишиной и запахом не выветрившегося табака — он забыл открыть окно с утра. Му Цин стоит в коридоре несколько минут, медленно втягивая воздух через нос в попытке заставить сердце биться хоть немного медленнее. Не помогает.              Не помогает и половина бутылки виски. И разорванное в клочья приглашение. Му Цин собирает обрывки горкой и поджигает их. Но тоже не помогает. В голове исступленно бьётся только то, что он умудрился влюбиться в того, в кого никак нельзя было влюбляться. В того, кто никогда бы не смог быть с ним, потому что есть семья и обязательства, которые важнее. И Му Цин понимает и принимает это. Но боль, сковавшая рёбра, от этого не отступает, а становится лишь сильнее.              Му Цин курит до ломоты в висках и горечи в горле. Ему уже дурно, когда он в попытках найти другую зажигалку вместо той, которая перестала работать, роется в тумбочке и натыкается на забытую визитку Пэй Мина. Он не планировал ему звонить. Слишком позорно закончился тогда вечер. Но сейчас хочется чьего-то присутствия. Отчаянно хочется забыться в нём, утонуть, чтобы не думать и не вспоминать.              Он звонит, сползая по стене и садясь прямо на пол, вытянув ноги, и вслушивается в длинные гудки. Ему даже почти не стыдно. Пэй Мин и так видел его в самом невыгодном свете, хуже уже не будет.              — Привет, это Му Цин, — говорит он, когда наконец поднимают трубку. — Помнишь меня?              — Помню, — Пэй Мин говорит удивлённо. — Уже не думал, что ты позвонишь. Решил всё-таки сняться у меня?              — Нет, — Му Цин рассматривает себя в отражении зеркала, которое висит напротив, занимая собой пространство от пола до потолка. Он выглядит жалко. Смотреть не хочется. Бледный, с покрасневшими глазами, искусанными губами. Растрёпанный и несчастный. Как бездомный пёс.              Вряд ли такого захочется уложить в постель и поиметь. Но Му Цин не хочет отступать.              — Давай встретимся?              Пэй Мин недолго молчит. На заднем фоне слышны звуки то ли телевизора, то ли чужие голоса. Му Цин не может разобрать. Да ему и не надо.              — У тебя всё в порядке? — вдруг спрашивает Пэй Мин. — У тебя странный голос.              Это злит. Му Цин хочет потрахаться, а не чтобы о его состоянии кто-то спрашивал. Ему хватает заботы Се Ляня, который за вечер присылает два сообщения с вопросом «как ты?». Возможно, после третьего он заставит Хуа Чэна поехать к нему, и Му Цин точно не хочет с ними видеться. Не сейчас. Он может предстать в таком виде перед едва знакомым Пэй Мином, потому что на его мнение плевать. Они не друзья и даже толком ничего не знают друг о друге. Если Се Лянь начнёт переживать больше, чем он переживает сейчас, Му Цин будет чувствовать себя виноватым. Он не хочет.              — У меня всё отлично, — отрезает он. — Так что, потрахаемся? — он намеренно грубит, чтобы ему больше не задавали вопросов.              — Я дома. Если хочешь, можешь приехать ко мне. Нет желания выбираться в отель…              — Скинь адрес, — прерывает его Му Цин и вешает трубку.              Ему не кажется, что он совершает ошибку ни когда он стоит под душем, ни когда едет в такси, ни когда поднимается в лифте на нужный этаж и давит на кнопку звонка. Пэй Мин открывает почти моментально — наверняка ждал с того момента, когда открыл дверь подъезда. Он открывает рот, чтобы поздороваться, но Му Цин не даёт. Шагает внутрь, сразу же целует и, захлопывая дверь ногой, прижимается всем телом к нему.              — Где у тебя спальня? — едва оторвавшись, спрашивает он. Пэй Мин перехватывает его за пояс одной рукой, второй зарывается в волосы и немного отстраняет. Смотрит с прищуром, но толкает в нужную сторону, ничего так и не сказав.              В этот раз всё проходит лучше, чем в прошлый. Му Цин реагирует, сам перехватывает инициативу, седлает бёдра Пэй Мина и двигается на нём, откинувшись назад. Ему хорошо, потому что в голове пусто. По телу разливается тягучее наслаждение — и от движений внутри, и от того, как Пэй Мин обхватывает ладонью его член, заваливая на спину и толкаясь в него уже сам.              Му Цина выгибает в оргазме даже слишком быстро. Он сжимает пальцами плечи Пэй Мина, стонет и подставляет шею под поцелуи, а после задыхается, когда чужие губы накрывают его рот. Пэй Мин отстраняется от него несколькими минутами позже, двигая рукой по члену и кончая ему на бедро, а потом падает рядом и шарит рукой по тумбочке. В полутьме щёлкает зажигалка, тлеет уголёк сигареты, и Му Цин тянется к ней, чтобы тоже затянуться. Он курит прямо из рук Пэй Мина, выдыхает дым и возвращается на подушку. Внезапно ловит себя на том, что ему действительно легче. Мысли уже не долбятся об череп, а тупая боль в груди утихает. Му Цин с облегчением вздыхает и поворачивает голову в сторону Пэй Мина. Тот как раз тушит сигареты и оборачивается к нему.              — Расскажешь, в чём дело?              — Тебе что-то не понравилось? — Му Цин лениво щурится. Нужно снова идти в душ и ехать домой. Мышцы между ягодиц тянет и саднит, всё-таки прошло достаточно времени с последнего раза. Но это не проблема. Он быстро придёт в норму. К тому же Пэй Мин действительно оказался достаточно аккуратным, несмотря на напористый характер.              Пэй Мин приподнимается на локте и заглядывает ему в лицо. Проводит пальцами по щеке и не реагирует, когда Му Цин морщится. Лишних прикосновений он не любит вне секса — тем более со случайными партнёрами. Фэн Синь был контактным и постоянно лез обниматься то после того, как они закончат, то просто прижимался сзади на кухне, пока Му Цин готовил кофе, то затаскивал к себе на колени просто во время просмотра телевизора. Му Цин раздражённо хмурится — он только избавился от этих воспоминаний, а они снова лезут в голову.              — Ты странный, знаешь об этом? — Пэй Мин вроде спрашивает, а вроде в его голосе нет вопроса. Он обводит большим пальцем губы Му Цина и хмыкает: — Мне всё понравилось, но я хочу знать, что произошло. Почему ты приехал?              — Только не надо беспокоиться, ты мне никто.              — Но ты приехал именно ко мне.              — Только по причине, что мы почти не знакомы.              Испытывающий взгляд Пэй Мина Му Цин терпит и победно усмехается, когда Пэй Мин отворачивается первым.              — Будешь ужинать? Я собирался поесть перед тем, как ты приехал.              Му Цин пожимает плечами — он не против. Кроме виски и съеденных ещё с утра яиц в его желудке сегодня ничего не было.              В кухне Пэй Мина светло и просторно. Окна практически в пол, как и в спальне. И Му Цин с удивлением осматривается, только сейчас замечая, что квартира вполне себе. Она явно больше его собственной.              — Не думал, что фотографы так много зарабатывают.              — Я работаю в фэшн-индустрии, — Пэй Мин ставит на стол тарелки с разогретой едой. — Работаю давно. Там неплохо платят. Я же говорил в первую встречу.              — Я не запомнил, — Му Цин берётся за палочки и жуёт. Аппетита особо нет, но поесть всё-таки надо. К тому же вкусно.              Еда не выглядит так, чтобы поверить, что её готовили дома, а Пэй Мин не выглядит тем, кто мог бы тратить время на готовку, и Му Цин приходит к выводу, что еду Пэй Мин заказывает.              — Я дизайнер одежды, — говорит он. — Часто участвую в показах у нас в городе и иногда езжу по стране. Пару раз выбирался за границу с коллекциями. Странно, что мы не пересекались.              — Может, и пересекались. На работе обычно не до знакомств, — Пэй Мин снова смотрит на него и коротко хмыкает: — Хотя тебя бы я запомнил.              Му Цин только закатывает глаза, а Пэй Мин тут же вставляет:              — И по этому тоже бы запомнил.              Они заканчивают есть в тишине. Му Цин грызёт палочки и ждёт, когда Пэй Мин тоже доест, после этого спрашивая:              — Как насчёт того, чтобы встречаться периодически? Мне не очень хочется менять партнёров каждый раз, а ты кажешься неплохим вариантом.              — Ну спасибо, — Пэй Мин откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. — Без обязательств? Типа друзья с привилегиями, ты это имеешь в виду?              — Не друзья, — Му Цин качает головой. — Но с привилегиями. У меня достаточно друзей, не хочу заводить новых.              — Ты выглядишь так, будто у тебя нет ни одного друга.              Му Цин кидает в него оскорблённо-раздражённый взгляд:              — Не угадал.              По крайней мере, у него есть Се Лянь. Он точно его друг.              — Хорошо, — Пэй Мин подставляет ладонь под подбородок. — Я не против. Ты красивый. Мне нравятся красивые. И то, что ты не будешь делать мне мозг, потому что характер у тебя отвратительный, тоже нравится. Секс так секс. Ты был хорош. Останешься на ночь? — он шевелит бровями в недвусмысленном намёке. — Я могу тебя удивить.              Долго думать не приходится. Му Цин кивает сразу же. Ещё один заход ему не повредит. Может, окончательно поможет выбросить из головы Фэн Синя с его проклятой свадьбой и обязательствами перед семьёй.              Встречи с Пэй Мином становятся регулярными. Му Цина это устраивает. Его немного отпускает. Может, дело в том, что Пэй Мин и правда может отвлечь, может, потому что наваливается работа с новой коллекцией, и Му Цину банально не до страдания из-за безответных чувств. Се Лянь продолжает интересоваться его делами, раз за разом звонит, пишет, вытягивает на встречи, но Му Цин стоически выдерживает его осаду и не сдаётся.              У него всё в полном порядке.              Он говорит это себе каждый день, глядя в зеркало. И повторяет раз десять, когда случайно обнаруживает в шкафу рубашку Фэн Синя. Не то чтобы это первая забытая им вещь. За два года их набралось довольно много. Но впервые Му Цина прошибает так сильно, когда он вытягивает с полки тёмно-серую рубашку, от которой ещё пахнет кондиционером для белья и парфюмом, которыми пользовался Фэн Синь.              Му Цин садится с ней на кровать, смотрит и мысленно повторяет: «всё в порядке, всё в порядке, всё в порядке». А потом прижимает рубашку к лицу и жадно втягивает запах.              Он соскучился. Он соскучился до рези в глазах, и это настолько отвратительно, насколько только может быть. Так неправильно. Так не должно быть. Фэн Синь был просто удачным партнёром, чтобы провести время. Как Пэй Мин, которому Му Цин звонит через несколько минут, отшвыривая от себя злополучную рубашку. Надо выкинуть, избавиться, сжечь. Не держать в своём доме.              Но вместо этого Му Цин уходит из дома сам. Едет к Пэй Мину и вдруг осознаёт, что может влипнуть повторно. Просто потому что сейчас он в себе не уверен. Потому что Пэй Мин тоже удобный и приятный, но ведь и с Фэн Синем сначала было так.              — Разверните машину, мы возвращаемся, — говорит Му Цин водителю такси и пишет сообщение, что не приедет. Пэй Мин спрашивает, всё ли хорошо, но Му Цин не отвечает. Хватит. Он опять ошибся — не нужно заводить постоянного партнёра. Он сейчас в настолько шатком положении, что может привязаться. Снова.              У него и так достаточно проблем.              Машина останавливается, и Му Цин, расплатившись, выходит и стоит, не чувствуя в себе сил вернуться туда, где лежит проклятая рубашка Фэн Синя. А ещё зубная щётка, шампунь, полотенце и любимая кружка, которую он притащил с какой-то рекламной кампании. Огромная, похожая на супницу, нелепая и дурацкая.              Му Цин выкуривает две сигареты перед тем, как решиться и позвонить по номеру, который не набирал уже почти полтора месяца. Фэн Синь отвечает сразу же, но в трубку выдыхает удивлённое:              — Му Цин? Что-то случилось?              Приходится раздражённо сжать зубы. Почему все считают, что у него что-то случилось?              — Нет, — говорит он. — Мы можем встретиться? Я хочу тебе отдать твои вещи. У меня нет желания хранить твой хлам.              — О, — Фэн Синь молчит только мгновение. — Хорошо. Давай завтра в восемь? Я заеду. Ты будешь дома?              Кивнув своим мыслям, Му Цин говорит:              — Да, хорошо. Можешь не подниматься. Просто позвони, я спущусь.              Он не пустит Фэн Синя больше к себе. Достаточно. Он и так полностью занял его мысли. Хотя, казалось, начало легчать. Действительно — казалось.              Весь следующий день Му Цин как на иголках. Он не хочет, но сердце всё равно сжимается и чаще бьётся в предвкушении встречи. Он чувствует себя глупым старшеклассником, которые впервые идёт на свидание, хотя никакого свидания не планируется. Он даже от кофе откажется, впрочем, вряд ли Фэн Синь предложит. Просто отдаст ему коробку с вещами и уйдёт.              К вечеру получается немного успокоиться, хотя он и скуривает почти пачку сигарет. Но от звонка вздрагивает и мешкает перед тем, как поднять трубку.              — Я внизу, — говорит Фэн Синь.              — Хорошо, — Му Цин отключается, хватает вещи, которые сбросил в картонный ящик, и, накинув тонкое пальто, спускается.              От вида Фэн Синя, который вышел из машины, и стоит, опершись на неё, перехватывает дух. Так никогда не было. Но сейчас, когда он его не видел несколько недель, даже в горле сохнет. Му Цин призывает всю свою выдержку, чтобы сохранить нейтральное выражение лица и сунуть коробку в руки с сухим:              — Вот.              — А, — Фэн Синь рассматривает содержимое и растерянно переводит взгляд на Му Цина. — Спасибо.              — Ну, — тот пожимает плечами, — это всё. Увидимся.              Он делает шаг, но Фэн Синь, едва не выронив коробку, перехватывает его за локоть. Держит крепко, поэтому Му Цин поворачивается и вопросительно вскидывает брови. Фэн Синь выглядит всё таким же растерянным и немного взволнованным.              — Ты ужасно выглядишь, — говорит он, и Му Цин закатывает глаза — как же ему надоело это слышать. — Точно всё хорошо?              — У меня был тяжёлый месяц, — говорит он.              — Это из-за…              — Это из-за новой коллекции, — Му Цин говорит раньше дурацкого, но наверняка правдивого предположения Фэн Синя. Это из-за него. Но он никогда не признается в этом.              — А-а, — снова тянет Фэн Синь и разжимает пальцы. Му Цин сразу же отшатывается. Снова чувствует аромат его парфюма. Только этого ему не хватало. — Тогда… увидимся, да. Ты же придёшь на свадьбу? Се Лянь говорил, что неправильно тебя приглашать, но я посчитал, что ты захочешь прийти. В конце концов, все мои друзья будут. Ты… тоже друг, — на этих словах Му Цин скептически хмыкает, но оставляет их без комментариев. Фэн Синь дёргает ртом, замечая смешок, но тоже ничего не говорит. Только продолжает: — К тому же будет много известных людей, можно будет найти спонсора для твоего бренда.              — Какая забота, — Му Цин снова фыркает.              — Я серьёзно. Это хороший шанс, — Фэн Синь выглядит таким простым и прямолинейным, что его хочется погладить по голове. Желание такое сильное, что Му Цину приходится стиснуть ладони в кулаки.              — Я приду, Фэн Синь, — вздыхает он. — Но не ради спонсора.              — А… — Фэн Синь снова «акает», но в этот раз Му Цин его не собирается слушать:              — Езжай домой. У тебя много дел сейчас. Не стоит тратить время на бестолковые разговоры. Увидимся на церемонии.              Фэн Синь медленно кивает, забрасывает коробку на заднее сиденье и, сев в машину, скрывается с глаз через пару десятков секунд. Му Цин осознаёт, что всё это время практически не дышал. Он судорожно втягивает воздух и кусает себя за внутренние стороны щёк. В глазах снова режет. Но, к счастью, он не плачет, словно подросток, которого отвергли. Было бы совсем глупо.              Поднявшись к себе, Му Цин залезает в душ и долго стоит там, вслушиваясь в шум воды. Он перекрывает его собственные мысли. И от этого становится легче.              На свадебную церемонию он действительно приезжает. На входе встречается с Се Лянем и Хуа Чэном, и те смотрят на него, как на привидение.              — Ты всё-таки пришёл, — говорит Се Лянь. Снова выглядит обеспокоенным, и Му Цин чувствует укол вины. Потому что это лишнее. У Се Ляня своя жизнь и свои заботы. Ему пора перестать волноваться за всех подряд. За него в том числе.              — Я же говорил, что приду, — Му Цин ведёт плечом. — Тем более Фэн Синь сказал, что тут могут быть предполагаемые спонсоры. Глупо упускать такой шанс.              Хуа Чэн щурится, и в его глазах читается откровенное: «кого ты пытаешься обмануть?». Му Цин знает ответ. Себя. Он пытается обмануть себя.              Лучше так, чем прожить ещё месяц, как в аду. Он надеется, когда он увидит Фэн Синя с невестой, его отпустит. Убедится, что всё, точно всё. И спокойно продолжит жить дальше. Как раньше. До того, как Фэн Синь появился в его жизни и постели.              Невеста оказывается очень красивой. Совсем молодая. Му Цин слышит от кого-то из гостей, что ей едва исполнилось двадцать. Она смущённо краснеет в ответ на комплименты и выглядит умиротворённой. Возможно, у неё действительно чувства. Возможно, она так же, как и Фэн Синь, с самого начала знала, что её брак будет по расчёту, выгодному для родителей. Возможно, она просто хорошо притворяется, и тогда Му Цин завидует её актёрским способностям. Его самого трясёт.              Он замечает это, только когда опустошает залпом бокал с шампанским, видя, что к нему приближается Фэн Синь. Торопливо сглатывает и отставляет бокал в сторону, чтобы не выдать дрожь в руках. Стискивает пальцы в кулаки и навешивает на лицо вежливую улыбку. Фэн Синь не удивится — он знает, что Му Цин терпеть не может массовых сборищ и чувствует себя на них неуютно.              — Поздравляю, — Му Цин говорит раньше Фэн Синя. Не хочет снова выслушивать замечания о своём внешнем виде. Тот уже наверняка собирался. — Вы красивая пара. Думаю, ваши родители сделали хороший выбор.              — Да, — Фэн Синь кивает и больше ничего не говорит. Только смотрит на него. Взгляд странный, не такой, как обычно. И Му Цину неуютно и от него. Он отводит свои глаза и хватается за ещё один бокал с шампанским. Вообще-то, шампанское ему не нравится — сладкое и газированное. Но больше под руку ничего не попадается.              Фэн Синь шагает ближе и оказывается вдруг так рядом, что это даже неприлично. Му Цин отходит и оглядывается, пытаясь понять, не увидел ли кто. Он не хочет скандала — тем более в главной роли с собой. Ему не нужны проблемы. Особенно с семьёй Фэн Синя.              — Му Цин, — зовёт Фэн Синь.              — Ты переволновался? Отойди, — шипит Му Цин. — Кто-нибудь может увидеть.              Вздрогнув, Фэн Синь будто приходит в себя. Тоже оглядывается, но недолго. Вдруг хватает Му Цина за предплечье и тащит за собой. Му Цин даже понять ничего не успевает, когда они оказываются в тесной подсобке, забитой хозяйственным инвентарём.              — Что ты творишь? — Му Цин всё ещё пытается вывернуться, но Фэн Синь внезапно прижимается к нему, утыкается лицом в плечо и просто стоит, крепко удерживая за пояс. Му Цин цепенеет. Это — последнее, что он ожидал.              Это — последнее, что ему нужно.              — Фэн Синь, — вновь говорит он. — Прекрати. Нас могут увидеть.              Фэн Синь не двигается ещё несколько долгих минут, но потом отстраняется, жарко опалив голую шею дыханием. Он становится напротив, близко — достаточно, чтобы Му Цин чувствовал тепло его тела в узком пространстве. В полутьме тяжело разглядеть выражение его лица, но Му Цин и не хочет. Он даже отворачивается, чтобы не смотреть.              Он не для этого столько недель боролся с собой, чтобы обжиматься с женатым Фэн Синем в какой-то каморке рядом со швабрами.              — Ты же знаешь, что я бы не женился, если бы не родители? Я должен был…              — Я знаю, Фэн Синь.              К чему сейчас говорить об этом? Му Цин смотрит на узкую щель между дверью и косяком через которую пробивается полоска света и хочет поскорее выйти отсюда. Уехать домой, снять душащий галстук, набрать полную ванную воды и захлебнуться в ней.              — Это был только секс, мы оба так думали, — напоминает Му Цин.              — Никто из нас так не думал, — Фэн Синь берёт его руки в свои. Гладит большими пальцами по тыльным сторонам ладоней, и Му Цин вновь забывает, как дышать. Мысли в полном хаосе. Какого чёрта Фэн Синь делает? Он не понимает, что от его слов только хуже? Лучше бы дальше делал вид, что верит в их изначальную установку и придерживался её.              Но Фэн Синь никогда не слушает голос разума. Он всё делает в пылу эмоций, легко воспламеняющийся и не думающий о последствиях. Даже сейчас, когда затащил его сюда.              Му Цин осторожно высвобождает одну руку и, протянув её, коротко гладит Фэн Синя по голове.              — Ты сделал всё правильно. Поэтому иди и сделай свою жену счастливой. Это теперь самое важное для тебя.              Кому-то из них нужно быть взрослым, чтобы напомнить им обоим про обязанности.              — Я правда понимаю, Фэн Синь, — Му Цин убирает руку и освобождает из чужих пальцев вторую. — Если бы у меня был похожий выбор, я бы поступил так же, как и ты. Семья важнее всего остального.              У него нет семьи. Отца он никогда не видел, а мать умерла, когда ему исполнилось девятнадцать. Но именно она дала ему самое главное — понимание и важность семейных ценностей. Фэн Синю повезло родиться в полной и богатой семье, которая дала ему всё. Не повезло с тем, что он вынужден ради этой семьи жениться на ком-то, кого не то что не любит, а даже толком не знает. Но в каждой семье свои недостатки.              — Иди первым, — Му Цин подталкивает Фэн Синя к двери. — Нам лучше не выходить отсюда вместе, чтобы не вызвать подозрений.              Фэн Синь послушно делает шаг к выходу, даже открывает дверь, но рывком притягивает к себе Му Цина за запястье и целует — коротко, но жадно. Прикусывает губы, вылизывает ему рот, прижимает так, что у Му Цина разом слабеют ноги и подкашиваются колени. Он понимает, что все эти недели скучал по этому, хотел этого. И ему приходится приложить всю силу воли, чтобы оттолкнуть и повторить:              — Иди.              Фэн Синь уходит. Му Цин остаётся. Это тоже правильно.              Он едет в такси домой, а приезжает к дому Пэй Мина. Зависает на несколько минут, разглядывая кнопки домофона, и набирает номер квартиры. Ответа нет, и Му Цин хлопает себя по карманам в поисках телефона. Его тоже нет. Его должно это волновать, но не волнует. Он опускается на холодные ступеньки, прячет нос в вороте пальто и, кажется, отключается от всего мира. Внезапно накрывает волной таких эмоций, что становится больно физически. Му Цин сгибается пополам и зажмуривается.              У него никогда так не было. Даже когда в старших классах он случайно засматривался на парней, не отдавая себе отчёт в том, какого рода эти взгляды, а несколько одноклассников заметили и, поймав после занятий, избили, методично с каждым ударом рассказывая, какие и на кого взгляды стоит кидать.              Му Цину тогда сломали пару рёбер и вывихнули запястье, но даже в те дни не было так больно, как сейчас.              Он понятия не имел, что может столько чувствовать одновременно. Фэн Синю не следовало говорить того, что он сказал. Он должен был делать вид, что его не волнует. Что для него это был действительно только удобный секс. Фэн Синю не стоило затаскивать его в подсобку, обнимать и целовать. Тогда бы Му Цин смирился — не сразу, но через какое-то время. Теперь кажется, что не смирится никогда.              Чувство глубокой несправедливости и обиды на само мироздание прочно укрепляется в нём. Му Цин думает, что всё могло быть иначе, будь он девушкой. Или будь из влиятельной семьи, как Фэн Синь. Или… ещё хоть кем-то. Но только не собой.              — Эй, — он чувствует, как словно во сне его тянут наверх за локти и ставят на ноги. Перед глазами расплывается лицо Пэй Мина, и Му Цин с удивлением ведёт по щекам пальцами, понимая, что он плачет. Впервые за много лет. Наверное, впервые с самого детства. Он не плакал даже на похоронах матери, держался. А сейчас из-за чертового Фэн Синя рыдает, словно школьница.              — Му Цин? — Пэй Мин поднимает его лицо за подбородок. Он хмурится и выглядит сбитым с толку. — Что случилось?              Му Цин открывает рот, но вместо хоть чего-то связного только всхлипывает, а потом сдаётся, цепляется за одежду Пэй Мина и утыкается лицом в его грудь, сползая вниз, потому что ноги почти не держат. Ощущение собственной ничтожности пожирает без остатка. Пэй Мин подхватывает его, удерживая в вертикальном положении, и ведёт за собой. Практически тащит, потому что Му Цин едва ли переставляет ноги.              Он усаживает его на диван в гостиной и вливает в горло почти целый стакан коньяка. И сам опускается возле его ног на пол, заглядывая в глаза. Он действительно выглядит взволнованным и слегка растерянным. Му Цин утирает тыльной стороной ладони рот, чувствуя, как небольшие ранки жжёт алкоголем, и растирает по щекам остатки слёз. А потом его прорывает и он вываливает Пэй Мину всё от начала до конца: про то, как они с Фэн Синем познакомились благодаря Се Ляню, как впервые переспали, как стали спать регулярно, постоянно напоминая друг другу, что это ничего не значит. Как в квартире Му Цина стали появляться чужие вещи, как совместные ужины стали привычкой, как от этой привычки оказалось так тяжело отказаться. И как Фэн Синь прижимался к нему сегодня, отчаянно целуя напоследок.              Пэй Мин ничего не говорит. Заставляет выпить ещё и наблюдает, как он держит дрожащими пальцами сигарету. Му Цина отпускает после того, как он выкуривает две. Он не чувствует облегчения, только сильнее хочется спрятаться. И ещё невыносимо стыдно. Пэй Мину наверняка это не нужно. Он подписывался на секс, а не на выслушивание чужих проблем и подтирание соплей, которые он тут распустил.              — Извини, — хрипло говорит Му Цин.              — Не парься, — Пэй Мин переползает к нему на диван, садится рядом и продолжает молчать. Му Цин тоже тишину не нарушает. Смотрит прямо перед собой и изучает стыки ламината между собой. Узоры продолжают плыть перед глазами, но теперь уже не от слёз, а алкоголя.              — Я поеду. Вызови мне такси, — просит Му Цин. — Я где-то потерял свой телефон.              Его хватает за запястье мягко, но уверенно, вынуждая остаться на месте. Он оборачивается и встречается со спокойным взглядом Пэй Мина.              — Куда ты поедешь? Вскрывать себе вены или топиться в ванной?              — У меня была такая идея, но нет, — слабо фыркает Му Цин. — Я не совсем идиот, чтобы выкинуть что-то подобное из-за… него.              — Тогда оставайся на ночь тут.              — Тебе это зачем надо? — Му Цин пытается привычно закатить глаза, но сил на это не находит.              — Потому что ты заявился ко мне в таком состоянии. Я не могу тебя отпустить, — Пэй Мин сводит брови к переносице и упрямо поджимает губы. Му Цин впервые видит такое выражение на его обычно расслабленном, слегка смешливом и приветливом лице.              — Всё уже нормально.              — И всё-таки я прошу тебя остаться, — Пэй Мин ненавязчиво гладит пальцем тыльную сторону его запястья, и Му Цин сдаётся.              Он думает, что, возможно, от него хотят получить то, зачем он приходил сюда в прошлые разы. Но это даже в голове звучит глупо. Сексом он сейчас не собирается заниматься, а Пэй Мин при всей его раскованности не похож на того, кто будет от кого-то его требовать. Он остановился в самый первый их раз, поняв, что Му Цин не в состоянии, ничего не говорит и сейчас. Только отправляет в душ, а потом поит крепким чаем. Задумчиво рассматривает его, сидя напротив, пока Му Цин пьёт небольшими глотками, и наконец нарушает тишину:              — Ты будешь видеться с ним, если он попросит?              Му Цин непонимающе моргает, осознавая вопрос. И сразу же качает головой:              — Не наедине. Он женат, я не хочу попасть в скандал и между жерновами этих семей. Они сотрут меня в порошок.              — Это единственная причина?              — Конечно, нет, — Му Цин мрачно усмехается. — Но я не могу избегать с ним встреч, потому что у нас есть общие знакомые. Послушай, — он вскидывается и серьёзно смотрит на Пэй Мина, — если ты думаешь, что я влипну в отношения с тобой, то…              — Не думаю, — успокаивающе улыбается ему Пэй Мин. — Меня не интересуют такого рода отношения, не сейчас и не с тобой. Секс — да, отношения — нет. Поэтому не волнуйся на этот счёт.              Му Цин выдыхает. Насчёт себя он тоже уверен. Пэй Мин не такой, как Фэн Синь. Он точно не привяжется к нему в таком смысле. Он просто не в его вкусе. Но благодарность всё равно разливается теплом по телу. Говорить «спасибо» Му Цин не умеет, поэтому, немного помолчав, предлагает:              — Я возьму у тебя мерки и сошью тебе что-нибудь.              Вздёрнув брови, Пэй Мин удивлённо смотрит на него:              — Зачем это?              — Ну… в знак признательности, — выдавливает Му Цин и морщится, когда Пэй Мин откровенно смеётся, быстро догадавшись, почему ему предлагают нечто подобное.              — Ладно, — отсмеявшись, он кивает, — мне как раз нужен костюм. Что-нибудь классическое, но не скучное. Не люблю сливаться с толпой.              Кивая, Му Цин невольно сразу же отвлекается на мысленный эскиз, проходясь по фигуре Пэй Мина взглядом. И только уточняет:              — Сроки?              — Конец месяца, — Пэй Мин жмёт плечами. — Я буду на каком-то приёме приятеля, он жуткий брюзга, поэтому костюм обязателен.              Подготовка новой коллекции и заказ от Пэй Мина действительно помогают отвлечься. Му Цин с головой уходит в работу и почти не вспоминает о Фэн Сине. Се Лянь пару раз приезжает к нему в ателье, а потом и домой, и только вздыхает, видя Му Цина в состоянии агонии шитья. Все первые образцы он всегда шьёт исключительно сам, не доверяя никому. Уже потом, когда начинаются заказы, он нанимает швей. Но на первоначальном этапе работает один, приглашая только моделей для примерок.              — Так нельзя, Му Цин, — Се Лянь протягивает ему стакан кофе, купленный в ближайшей кофейне. В этот раз он беспокоится не о Фэн Сине и их отношениях, а о том, что Му Цин сидит в ателье безвылазно, так как сроки нещадно поджимают. У него остаётся буквально неделя, чтобы её представить на показе, а перед этим надо отфотографировать для каталога. Времени в обрез, поэтому Му Цин только кидает на Се Ляня хмурый взгляд. Как будто у него есть выбор. Он и так позволил себе из-за собственных чувств работать слишком медленно. Теперь пожинает плоды.              — Давай я попрошу Сань Лана помочь тебе? — предлагает Се Лянь, поддевая обрезок ткани. Му Цин замирает над швейной машинкой и поджимает губы, буркнув:              — Нет. Я справлюсь сам.              — Ты погибнешь тут сам. Раньше ведь тебе помогал Фэн… — он не заканчивает и кусает себя за язык, потому что Му Цин напрягается ещё сильнее. Его спина со стороны выглядит каменной. Се Лянь опускает голову: — Извини.              Они не заговаривали о Фэн Сине со дня свадьбы ни разу. И сейчас его имя прошибает электрическим разрядом. Му Цин склоняется ниже над машинкой и, глубоко вздохнув, роняет:              — Не бери в голову. Всё нормально.              Му Цин прикусывает щёки и морщится, когда рука дёргается, и строчка получается кривой. Он откидывается на спинку стула и, запрокинув голову и упёршись взглядом в потолок, спрашивает:              — Как он?              Неуверенность Се Ляня, кажется, можно даже пощупать. Тот явно не хочет говорить об этом и думает, что это плохая идея — вообще заводить разговоры о Фэн Сине. Но всё же отвечает:              — Он… держится. Его родители довольны.              — А его жена?              — Му Цин, — предупреждающе окликает Се Лянь. — Я правда не считаю, что нам стоит это обсуждать.              — Это просто вопрос.              — Она неплохая, — Се Лянь ещё ниже опускает голову и теребит в пальцах лоскуты. — Она не виновата… Они оба не виноваты, что так произошло.              Му Цин изучает взглядом едва заметную трещину на потолке, которая уходит к люстре, и не может выбросить из головы тот разговор в кладовке. Он винит Фэн Синя только за него. Если бы он держал язык за зубами, если бы сдержался и ничего не сказал, Му Цину бы сейчас было спокойнее. Гораздо проще отпустить безответную влюблённость, чем знать, что влюблённость была взаимной, но просто не судьба. Просто он, Му Цин, недостаточно хорош для удачной партии. А ещё он не женщина. В той стране, где брак обязательно должен быть разнополым, это действительно угнетающее обстоятельство.              — Я знаю, — тихо говорит он и уже для себя повторяет: — Я знаю.              Коллекцию он заканчивает вовремя. Даже успевает в срок отфотографировать и сдать, а ещё через неделю встречается с Пэй Мином, чтобы отдать его костюм. Он примерял всего один раз, но в себе уверен. У него редко бывают промахи.              Они пересекаются в небольшом ресторанчике, чтобы заодно и поужинать. Му Цин чувствует себя выдохшимся, но удовлетворённым. Поэтому заказывает сначала вино, а потом разглядывает строки в меню, пока Пэй Мин шуршит пакетом.              — Ого, выглядит отлично, — заявляет он, вытаскивая пиджак наружу. Тот глубокого синего цвета, однобортный, классического покроя, но только с одной большой металлической пуговицей посередине и несколькими такими же на рукавах. Му Цин довольно улыбается самому себе, прикрываясь меню. Ему нравится, когда кто-то хвалит то, что он делает, но открыто признавать этого не любит.              — Я подумал, что если твой друг, как ты сказал, брюзга, то мне не стоит слишком сильно экспериментировать. А тебе и пуговиц с головой хватит. Померишь сегодня вечером, я переделаю там сразу у тебя там, где не будет сидеть по фигуре. Я взял с собой швейный набор.              Пэй Мин кладёт ладонь на меню сверху и заставляет его опустить.              — Спасибо, — говорит он. — Ты действительно знаешь толк в своей работе.              Краска приливает к щекам Му Цина совершенно неожиданно даже для него. Он смешивается из-за этого и несильно пинает Пэй Мина под столом, чтобы перестал смеяться из-за его реакции на обычную благодарность.              Му Цин не влюбляется и не влюбится в него — с каждой встречей он это понимает всё сильнее. Просто Пэй Мин такой простой и дружелюбный, не боящийся говорить то, что думает, открыто выражающий желания — это в новинку. У Му Цина был похожий Се Лянь. Но Се Лянь — совсем другое. Се Лянь просто святой в его глазах. А Пэй Мин порочный и чертовски развратный, но тоже искренний. Это действительно смущает.              За ужином они болтают обо всём и ни о чём. Му Цин не очень охотно рассказывает о своей коллекции и даёт ссылку, где можно посмотреть каталог, потому что Пэй Мин неожиданно заинтересовывается, а Пэй Мин почти час жалуется на капризную модель, с которой он работал во время последней съёмки для модного журнала. Они уже собираются уходить, и пока Пэй Мин оплачивает счёт, сказав, что костюм слишком хорош, чтобы за него не заплатить хотя бы так, раз деньги не принимают, Му Цин отправляется в туалет. Он моет руки, когда слышит, как хлопает дверь за спиной, не слышит шаги.              Подняв голову, он замирает, потому что видит в отражении зеркала Фэн Синя. Это не то, к чему он мог быть готов, хотя ожидал, что рано или поздно они пересекутся. Но не так. Не сейчас. Он ещё не может. Резко обернувшись, он натягивает нейтральное выражение лица и хочет поздороваться, но вместо этого спрашивает:              — Что ты тут делаешь? Разве молодожёны не должны провести где-нибудь на островах совместный отпуск?              — Мы уже вернулись, давно, — Фэн Синь говорит мрачно. Он сам — хмурый и совсем недружелюбный. Смотрит так же. — Я ужинал с коллегами, у одного из них сегодня день рождения. Не мог не пойти, он мой ближайший подчинённый.              — Ладно, — Му Цину на самом деле всё равно. Он сам не знает, зачем спросил. Наверное, боялся, что Фэн Синь здесь с женой. Это было бы слишком неловко. — Хорошего вечера.              Он идёт к двери и уже почти достигает её, когда Фэн Синь снова бесцеремонно хватает его за локоть и толкает в ближайшую кабинку, тут же щёлкая замком.              — Ты спятил? — Му Цин округляет глаза и не верит, что это действительно происходит. Фэн Синь всегда был несдержанным, но такое — за рамками даже его поведения.              — У тебя свидание? — прямолинейность тоже одна из черт его характера, но в этот раз в голосе сквозит чем-то злым и агрессивным.              Му Цину совсем это не нравится. Он не боится Фэн Синя. Он с лёгкостью даст ему отпор, если понадобится. Но драться в туалете ресторана — чересчур. У него есть репутация начинающего дизайнера, которую может очень подмочить скандальная драка с сынком богатеев.              — Я видел тебя с тем парнем, — Фэн Синь сжимает его запястья — крепко, до боли. — И ты смеялся. Ты никогда так не смеялся со мной.              — Ты… ревнуешь? — догадка бьёт неожиданно. Му Цин недоверчиво смотрит на него. — Ты точно спятил, Фэн Синь. Пусти меня.              — Ты не ответил, — Фэн Синь хватает его за подбородок и заставляет смотреть на себя.              — Это мой приятель, — выдыхает Му Цин.              — С которым ты спишь?              — А ты спишь со своей женой, — Му Цин не выдерживает и с силой отбрасывает его руку от своего лица. Его терпению тоже есть предел. — Или ты думал, что после того, как ты женишься, я уеду в Шаолинь и посвящу себя буддизму?              Лицо Фэн Синя вытягивается, но только на мгновение. В следующее он уже наваливается на Му Цина, пригвождая его к стене, но больше ничего не делает. Так и стоит. Му Цин невольно вспоминает, что примерно в такой же позе они были в той кладовке.              Надо оттолкнуть и уйти. В зале его ждёт Пэй Мин, который наверняка волнуется, почему его так долго нет. Му Цин не хочет втягивать ещё и его — больше, чем уже успел втянуть. Но и двинуться не может. От Фэн Синя знакомо пахнет, веет таким же жаром, как и всегда, а ещё он загнанно дышит ему в шею, и сжимает в руках почти до хруста в рёбрах.              — Фэн Синь, — тихо окликает Му Цин. — Так нельзя.              — Я знаю, — Фэн Синь отвечает сразу же, но даже на миллиметр не сдвигается.              — Тогда возьми себя в руки и возвращайся к своим коллегам. Мне тоже надо идти.              — Я не хочу.              Му Цин закрывает глаза и тут же распахивает их, когда чувствует чужие губы на своих. Фэн Синя надо оттолкнуть, но вместо этого он отвечает на поцелуй — в этот раз такой же отчаянный, как и тогда, на свадьбе, но более глубокий, более чувственный, от которого по телу расползается жар и неконтролируемое желание усадить на унитаз, наплевав на все нормы общественного порядка, стянуть штаны и как минимум отсосать прямо тут. Или даже дать себя отыметь. Без смазки, растяжки и резинок.              Кажется, думает Му Цин, я тоже псих.              Они не отлипают друг от друга, даже когда в туалет заходит кто-то ещё. Шумит сливной бачок и вода в раковине. Вошедший разговаривает по телефону, потом снова шумит водой. А Му Цин никак не находит в себе сил оттолкнуть, выйти, избавиться. Фэн Синь отстраняется первым, и, кажется, проходит целая вечность.              — Извини. Я действую эгоистично, — совсем тихо говорит он, снова утыкаясь лбом в плечо и не отпуская от себя. Му Цин сам хватается за него руками — неосознанно. Но не разжимает пальцы, даже когда ловит себя на этом. — Се Лянь говорил, что у тебя был тяжёлый период из-за коллекции.              — Ты спрашивал обо мне у Се Ляня? Не стоило.              — Я не мог спросить у тебя. Твой телефон был отключён.              — Я потерял его. Пришлось заодно сменить номер, не удалось восстановить старый. Ты звонил? — Му Цин заставляет его отодвинуться и, положив ладони на щеки, испытывающе смотрит: — Что ты творишь, Фэн Синь? Ты женат.              Фэн Синь отводит взгляд и окольцовывает его запястья пальцами. Греет их пару минут и отпускает, делая шаг назад.              — Я жалею, что мы не разобрались во всём раньше. В том, какие у нас отношения.              — Тебе бы всё равно пришлось жениться, — качает головой Му Цин.              — Но у нас было бы время побыть вместе по-настоящему.              Му Цин вздыхает. Рука сама тянется к Фэн Синю, чтобы огладить его щёку. Он понимает его желание. У Му Цина было такое же. Но он понимает и кое-что ещё.              — Тогда бы нам сейчас было ещё хуже. Ты же сам прекрасно это знаешь.              Перехватив его ладонь, Фэн Синь удерживает её на мгновение и оставляет на ней короткий поцелуй, а после окончательно отступает и щёлкает замком. В этот раз Му Цин выходит первым, потому что Фэн Синь останавливается у раковины и плещет себе в лицо водой. Му Цин тоже бы не отказался, но не уверен, что может находиться рядом с Фэн Синем ещё хотя бы минуту. Он и так на грани того, чтобы броситься на него, наплевав на весь мир, запереться в этой кабинке и предаться всем желаниям, которые так нещадно атакуют его всё время.              Пэй Мин встречает его настороженным взглядом. Видимо, весь вид Му Цина говорит о том, чем он только что занимался. Но его это сейчас мало волнует. Он забирает со стола телефон и бумажник, запихивает в карманы, и говорит:              — Прости, я поеду домой. Мне что-то нехорошо. Ты можешь приехать ко мне завтра, чтобы я доделал костюм, — он рассредоточен и растерян.              Внутри целая буря эмоций, которая никак не желает улечься, несмотря на его почти трезвые поступки, когда он был с Фэн Синем. Пэй Мин понимающе кивает, тоже встаёт и, ненароком подталкивая, ведёт к выходу.              — Я тебя отвезу.              — Не стоит.              — Мне по пути.              — Ты живёшь в другой стороне, — выдыхает Му Цин. — Прекрати придумывать поводы.              — Тогда прекрати спорить, чтобы я прекратил придумывать поводы.              Спорить и правда сил нет. Му Цин падает на пассажирское сиденье, сразу тянется за сигаретами. Пэй Мин закуривает рядом.              — Это ведь был он? Тот парень, который зашёл вслед за тобой в туалет и вышел после тебя?              — Что? — Му Цин не сразу понимает суть вопроса, а после устало кивает: — Да, это он.              — И? Вы поговорили?              — Вряд ли это можно назвать разговором.              — Понятно, — Пэй Мин заводит машину и трогается с места. — Уверен, что хочешь домой?              Му Цин на всякий случай прислушивается к себе и опять кивает. Да, он хочет побыть один. Желательно целую вечность. Может, тогда ему удастся избавиться от мыслей о Фэн Сине.              Всё это — неправильно. Так не должно быть. Фэн Синь не должен так себя вести, он сам не должен так реагировать. Это не похоже на Фэн Синя ровно настолько, насколько не похоже на него. Му Цин пытается вспомнить, когда он в последний раз влюблялся в кого-то, кроме Фэн Синя, и не может. Все его отношения всегда состояли из голого секса, и его это полностью устраивало. Он до сих пор не знает, как так вышло, что именно Фэн Синь стал тем самым человеком, в которого он умудрился влететь с размаху и застрять.              — Не утопись в ванной, — напоследок говорит Пэй Мин, перегнувшись через пассажирское сиденье, чтобы выглянуть в окно.              — Хорошо, — Му Цин невольно усмехается и кивает на прощанье. — Заезжай ко мне завтра с костюмом.              — Хорошо, — передразнивает его Пэй Мин. Му Цин снова усмехается. У Пэй Мина какая-то совершенно особенная аура, и, наверное, ему, Му Цину, повезло встретить тогда в баре именно его.              Дома он действительно набирает полную ванну, погружается в неё с головой и лежит, прижавшись затылком ко дну столько, сколько позволяет размер его лёгких. Это помогает избавиться от мыслей и эмоций совсем не надолго. Му Цин выныривает и убирает с лица прилипшие волосы. Он глубоко дышит, пополняя запас кислорода, и зачем-то вспоминает, как ещё пару месяцев назад они с Фэн Синем в этой же ванне устроили очередной заход, не добравшись после душа до кровати. Было неудобно, душно из-за клубившегося пара, потому что вода лилась чересчур горячая, руки скользили по влажному кафелю, но никто из них не собирался отрываться друг от друга хотя бы на минуту, чтобы всё-таки дойти до спальни.              Му Цин морщится из-за воспоминаний. Он пытается стереть из памяти всё, что касается Фэн Синя и их совместного времяпрепровождения, но вместо этого предаётся ностальгии, как полнейший идиот. Только этого не хватало.              Завернувшись в халат, он, выйдя из ванной, наливает себе виски и неторопливо пьёт. Алкоголь обжигает горло и немного язык, и этого достаточно, чтобы дать себе мысленную пощёчину и прийти в себя. Может, Пэй Мин не зря спрашивал, уверен ли он в том, что хочет остаться один. Тогда Му Цин точно хотел. Сейчас не очень. Но к Пэй Мину не едет — хватит с того чужих проблем. У Му Цина тоже есть совесть, хоть и просыпается она редко.              — У меня есть предложение для тебя, — Пэй Мин курит прямо в кровати, в его, Му Цина, кровати, даже не спросив разрешения. Проходит почти неделя с их последней встречи, когда он приезжал, чтобы усадить костюм по фигуре, и Му Цин рад его видеть. Не соскучился, у него работы достаточно — новая коллекция понравилась людям, заказов много, и Му Цин, несмотря на нанятых швей, сам сидит днями и ночами за машинкой, чтобы не напортачить со сроками.              Наверное, это к лучшему. Всё меньше времени на какие-то другие мысли, кроме рабочих. И никаких желаний, кроме как добраться хоть раз в двое суток до собственной квартиры, а не вырубиться на маленьком неудобном диване прямо в ателье.              — Какое предложение? — Му Цин распахивает окно и смотрит на сигарету в руках Пэй Мина с осуждением. В его кровати он сам курит без разрешения, но в своей — никогда. Поэтому подходит ближе и вынимает сигарету из чужих пальцев, затягивается сам и тушит в кружке с остатками воды, которую он забыл убрать ещё, кажется, вчера. Точно не помнит — последние дни смешались в кучу.              — Рабочее, — Пэй Мин двигает бровями, и Му Цин устало закатывает глаза, возвращаясь обратно в постель. Из окна дует, и он забирается под одеяло, зевая и удобнее устраиваясь на подушке. Если Пэй Мин вдруг захочет уехать домой, то где выход он знает. А незапертая дверь Му Цина сейчас волнует в последнюю очередь.              — Я уже говорил, что не стану тебе позировать.              Он говорил несколько раз. Пэй Мин предлагал почти при каждой встрече, но Му Цин только фыркал. Его это совершенно не интересовало. К тому же он прекрасно знал, что перед камерой он выглядит совсем не так, как в жизни — откровенно робеет и превращается в статую. Все его снимки с показов или презентации коллекции, когда журналисты просили посмотреть в камеру, выглядят абсолютно одинаково и безжизненно — в лучшем случае. В худшем, он смотрит с фотографий так, будто ненавидит весь мир.              — Не, считай, тут я сдался, — Пэй Мин смеётся. Тянет руку и касается его волос, заводя несколько упавших на лицо прядей за ухо. Му Цин лениво приоткрывает глаза и даже немного проявляет интерес.              — Тогда что?              — Тот костюм, который ты мне шил, он понравился моему другу. Я показал ему твой каталог, и он хочет тебя спонсировать. Точнее, для начала он хочет, чтобы ты сшил небольшую коллекцию, приуроченную к десятилетию его компании. Что-то вроде эксклюзивного мерча, а потом будет готов обсудить дальнейшие условия работы.              Сон как рукой снимает. Му Цин приподнимается на локте и удивлённо таращится на Пэй Мина. В последнюю очередь он ожидал подобных предложений от него или кого-то из его друзей. Пэй Мин улыбается и растягивается на кровати сильнее, видя такую открытую заинтересованность.              — Твой друг… это тот брюзга, о котором ты говорил?              — Ага, — кивает Пэй Мин. — Но он хоть и брюзга, а в кое-каких вещах разбирается. Цепкий и видит выгоду во всём. И в том, что ты делаешь, тоже увидел. Соглашайся, это хорошая возможность заработать себе имя.              Му Цин щурится и подозрительно спрашивает:              — Как зовут твоего друга?              — Ши Уду, — Пэй Мин отвечает так просто, будто называет совершенно неизвестное имя, а не то, которое знают почти все в стране — молодого, быстро поднявшегося с самого низа бизнесмена, в безраздельном владении которого была сеть популярных и модных торговых центров, которые были разбросаны по всей стране.              — Ты сейчас серьёзно? — Му Цин изо всех сил старается держать себя в руках, но всё равно подскакивает на месте и садится. — Тот самый Ши Уду, который входит в сотню богатейших людей страны и занимает первое место в топе холостяков, твой друг?              — Ну, жених он незавидный, — Пэй Мин фыркает. — Характер у него отвратный, буду честен. Но у тебя тоже не сахар, так что вы сработаетесь. Я дам ему твой телефон. Ты ведь согласен?              Му Цин рефлекторно кивает, продолжая переваривать полученную информацию. Он и подумать не мог, что когда-то ему так повезёт. И что он не напросится сам, с этим бы никак не получилось — Му Цин просить не умел, а ему предложат.              Конечно, он согласен. Кто откажется от такого шанса? Му Цину нравится то, чем он занимается сейчас, ему нравится создавать новые дизайны, экспериментировать, даже сам процесс шитья нравится, когда не приходится гнаться за сроками. Но он может больше, чем просто шить для небольшого интернет-магазина, с помощью которого продаёт свои вещи.              Ши Уду — выигрыш в лотерею. И Му Цин не может поверить, что удача наконец-то развернулась к нему лицом, а не выставила зад.                     Ши Уду оказывается довольно высокомерным, но деловым. Он оценивающе проходится по Му Цину взглядом, кивает на стул напротив себя и пододвигает стопку распечатанных листов.              — Это техническое задание. Список того, что мне нужно.              — Я знаю, что такое техническое задание, — Му Цин усмехается. Такой подход ему нравится. Без предисловий, сразу к делу.              Он склоняется над бумагой, проходится по строчкам взглядом и листает туда-сюда.              — Я примерно понял, что вам требуется, — нарушает он повисшую тишину. — Но мне кажется, что это не лучший вариант для того, чтобы это можно было продавать. Вы ведь хотите открыть временные точки продаж на тот срок, когда будете анонсировать десятилетие компании? То, что вы хотите, обычно или продают гораздо дешевле, или вовсе просто раздают. Футболки, кепки, очки… Добавьте сюда кружки — и любой желающий слепит себе это на сайте в интернете. Никакого эксклюзива и ничего оригинального.              Ши Уду смотрит на него испытывающе, и в его взгляде чудится недовольство. Му Цин знает, что ему иногда стоит быть чуть мягче, критикуя кого-то, но язык двигается быстрее, чем разум может его контролировать. По крайней мере, в таких ситуациях. Да и он сказал правду. Он здесь не за тем, чтобы отшивать серию обычных футболок с логотипами, которые можно заказать на любом заводе.              — Хорошо, мне нравится то, как ты говоришь об очевидных вещах, — Ши Уду забирает у него стопку листов и вышвыривает в мусорную корзину под столом. Му Цин приподнимает брови:              — Так это была проверка?              — И ты с ней справился, — на тонких губах Ши Уду появляется подобие сухой улыбки. — Какие у тебя есть идеи? Я готов потратить на их обсуждение около получаса. Если не уложимся, пришли мне на почту готовые варианты. Я внесу коррективы.              «Или сразу одобришь», — самодовольно думает Му Цин. В его эскизы и предоставленные дизайны никто никогда не вносил коррективы. И он считает, что имеет полное право этим гордиться.              В общей сложности, он проводит в офисе Ши Уду около двух часов. Обсуждение требований и пожеланий слегка затягивается, потому что Му Цин скрупулёзно задаёт вопросы, а потом его ведут в переговорную, где он не менее скрупулёзно читает контракт, который ему надо подписать. От предложенной суммы у него дёргается глаз. Хочется, не читая остальное, сразу поставить подпись, но он сдерживается и на всякий случай начинает сначала, чтобы точно ничего не пропустить.              Даже удивляется, что нет никакого подвоха. Взгляд снова прилипает к цифрам, и сердце взволнованно трепещет — ему ещё никогда не предлагали за работу такие деньги. Пожалуй, он действительно выиграл в лотерею.              Правда, один он не справляется в этот раз. Приходится обратиться за помощью к Се Ляню и Хуа Чэну. И если от Се Ляня в шитье толку мало, он больше работает моделью для примерок, то Хуа Чэн — тот невероятный человек, у которого получается делать всё настолько хорошо, насколько возможно. Му Цин иногда думает, что он вообще не принадлежит к людскому роду, фыркает и язвит по этому поводу, получая ответные шпильки, но вместе они работают удивительно слажено и быстро. Что важнее, Хуа Чэн — к неудовольствию Му Цина — единственный, кроме самого себя, естественно, кому он может доверить отшивание первоначальных образцов, которые нужно представить заказчику.              — Это очень хорошо, — говорит в один из вечеров Се Лянь, когда они с Хуа Чэном вновь приходят на подмогу и сидят в его ателье. Се Лянь на том самом неудобном диване, ожидая очередной примерки, Хуа Чэн за одной из швейных машинок, ища в ящике нужные нитки.              — Что именно? — Му Цин бросает быстрый взгляд то на одного, то на другого и говорит Хуа Чэну. — Красные сбоку.              — Там только тонкие, — недовольно отзывается тот.              — Глубже в ящике поищи, я покупал несколько новых наборов. Нужные точно должны быть.              Хуа Чэн продолжает перебирать катушки, а Се Лянь всё ещё улыбается.              — Хорошо, что почти как раньше. Навевает воспоминания, — он подставляет ладонь под подбородок и умиротворённо смотрит на профиль Хуа Чэна. — Когда ты только начинал, и мы тоже сидели у тебя и помогали с заказами. Только Фэн Синя не… — Се Лянь кусает себя за губу и не заканчивает, виновато глядя на Му Цина.              Тот только отмахивается:              — От него всё равно были одни неприятности, когда он приходил помогать. То иголки рассыплет, что с магнитом потом ползаешь, собираешь, то ещё что-нибудь.              Рядом слышится одобрительный смешок. Наверное, единственное, в чём Му Цин с Хуа Чэном сходились — это в оценке навыков Фэн Синя. Если тот неплохо справлялся в их семейном рекламном бизнесе, то руками ничего делать не умел и только мешал.              Уже прощаясь с ними и садясь в такси, Му Цин понимает, что у него впервые со дня расставания с Фэн Синем и его объявления о женитьбе, от упоминания о нём ничего внутри не сжалось. Он прислушивается к себе и пытается поймать отголоски того глухого отчаяния, которое сопровождало его все эти недели. Но внутри только усталость и желание поспать.              Тоже неплохо. В конце концов, его метод с работой действует. От этого одни плюсы: выгодное сотрудничество, деньги и никаких несчастных влюблённостей.              — Выглядишь лучше обычного, — Пэй Мин встречает его в халате и бокалом вина в руке. Завтра у него явно планируется выходной или поздняя работа, потому что если рано вставать, он не пьёт совсем.              Му Цин снимает пальто, разувается и говорит:              — Я и чувствую себя так же. Я привёз ужин из европейского ресторана.              — Как раз вовремя, — Пэй Мин пропускает его внутрь квартиры и кивает в сторону кухни. — Я собирался делать заказ. Случилось что-то хорошее?              На секунду застыв, Му Цин медленно качает головой:              — Ничего не случилось. Наверное, всё дело в этом.              В этот раз они занимаются сексом совсем медленно. Му Цин, наверное, впервые после разрыва с Фэн Синем чувствует настолько правильное удовольствие от самого банального секса, когда сидит сверху и двигается на члене, не думая совершенно ни о чём. Не пытаясь не думать и сознательно идя к полному вакууме в голове, а когда пустота в мыслях накатывает сама собой, вместе с наслаждением, пронизывающим его до кончиков пальцев. Склонившись над Пэй Мином, он целует его глубоко и неторопливо, поддаваясь его рукам на бёдрах и двигаясь в том темпе, который нравится им обоим — глубоко, до упора, неспешно.              — Действительно, лучше обычного, — говорит Пэй Мин, когда после того, как они оба кончают. Он оставляет поцелуй в изгибе плеча Му Цина и ещё пару секунд лежит рядом, восстанавливая дыхание.              Му Цин зарывается в его волосы ладонью и ведёт по ним несколько раз, пропуская сквозь пальцы.              — Сегодня Се Лянь заговорил о Фэн Сине, и мне впервые не стало обидно или… — слово «больно» сказать невозможно, потому он говорит: — Как-то не так. Просто было никак.              — Это же хорошо? — Пэй Мин ставит подбородок ему на грудь и заглядывает в лицо. — Значит, всё идёт так, как надо.              — Да, — задумчиво кивает Му Цин. — Да, наверное.              Почему он сомневается и не говорит увереннее, он и сам не знает. Пэй Мин, впрочем, никак это не комментирует. Поднимается с него и отпускает в душ. Ночевать Му Цин у него всё равно не планирует оставаться — от себя гораздо быстрее добраться до ателье.              Подготовка заказа для Ши Уду подходит практически к концу, остаётся буквально несколько вещей, и то, что в один из вечеров Хуа Чэн и Се Лянь не могут прийти, не беда. Му Цин знает, что теперь точно справится сам. Обещает себе, что отправит этим двум корзину с фруктами в благодарность за помощь, потому что — себе он готов признаться — без них бы он не справился.              От внезапного стука в дверь Му Цин вздрагивает. Он точно никого не ждёт, поэтому идёт ко входу с опаской. Не то чтобы он верит, что кто-то решил ограбить небольшое ателье, где из ценного — только ткани и фурнитура, да ещё и предварительно постучать, но интуиция заходится в истерике.              И не зря.              — Какого чёрта ты тут делаешь? — спрашивает Му Цин, когда распахивает дверь и видит на пороге Фэн Синя. Выглядит тот ужасно. Ещё хуже самого Му Цина несколькими неделями ранее.              — Се Лянь сказал, что они не смогут сегодня помочь, поэтому приехал я.              Му Цин недоверчиво щурится и не собирается его пускать. Это просто невозможно. Он только-только пришёл в себя и, кажется, окончательно смирился, отпустил ситуацию, а Фэн Синь, будто почувствовав это, появляется на его пороге и пускает все его усилия коту под хвост.              — Се Лянь не мог отправить тебя сюда вместо себя, — Му Цин крепко сжимает пальцы на ручке двери. До боли. Руку почти сводит от напряжения.              — Он сказал, что мне не надо приходить, — Фэн Синь не пытается шагнуть вперёд. Так и стоит в полуметре и просто смотрит. Му Цин чувствует, как к горлу подкатывает ком. Надо же, он был уверен, что отпустило. Оказывается, только временно. Интересно, если бы они не виделись дольше, сработало бы так, чтобы это чувство сдавливающих грудь тисков не вернулось?              — И ты вместо того, чтобы послушать его, пришёл? — Му Цин кривит в усмешке губы. Это слишком сложно ему даётся. Казалось бы, он почти всё время отпускает скептические и язвительные комментарии, морщась и закатывая глаза, а сейчас едва управляет собственным телом, которое, кажется, вросло в пол.              Фэн Синь всё-таки шагает к нему. Тело тут же поддаётся внутренней панике, и Му Цин отшатывается. Хочет захлопнуть дверь, но не успевает — нога Фэн Синя оказывается в проёме и мешает.              — Я хочу помочь.              — Ты хочешь меня наизнанку вывернуть, тебе мало, что ли? — в отчаянии почти шепчет Му Цин. Он действительно боится, что если сейчас простоит тут с Фэн Синем ещё хотя бы тридцать секунд, то отбросит все обещания, которые давал сам себе. А потом сделает то, о чём пожалеет, стоит Фэн Синю уйти.              А он ведь уйдёт. Потому что не сможет остаться, даже если захочет. Му Цин не станет его винить, но окончательно похоронит себя под работой, чтобы не думать. А потом сляжет вместе с выкройками в гроб и попросит засыпать себя землёй — прямо так. Задохнуться комьями грязи, лишь бы больше не возвращаться к этому.              — Прости, — Фэн Синь говорит почти неслышно. И снова делает шаг. А потом ещё один. Кладёт руки на плечи и повторяет, глядя прямо в глаза: — Прости.              Ему не нужно извиняться. И всё существо Му Цина сопротивляется этому. Фэн Синь не должен извиняться за то, что между ними было — они оба виноваты. Не нужно извиняться за женитьбу — он ничего не мог сделать. Но нужно извиниться за то, что продолжает появляться в его жизни, когда на это нет причин. Му Цин давно сказал себе, что не станет избегать с ним встреч, если они будут необходимыми — встречи у общих знакомых или неожиданное пересечение на каком-нибудь фуршете, куда сам Му Цин изредка выбирается. Он надеялся, что и Фэн Синь будет придерживаться этого плана. Что не будет специально приходить, нарочно разговаривать, ковыряться в ране ржавым гвоздём, делая им обоим хуже, чем есть.              — Прости, — снова шепчет Фэн Синь и, сжимая пальцы на его плечах сильнее, вдруг тянется вперёд и накрывает его губы своими.              Му Цин задыхается. Он стоит как вкопанный и только открывает рот, чтобы поглубже вдохнуть, потому что разом забывает, как дышать носом. Но Фэн Синь не даёт сделать и этого. Он сразу же толкается языком внутрь, сталкивается с его собственным и давит на затылок, не позволяя отстраниться. Му Цину нужно несколько десятков секунд, чтобы найти в себе силы — и совсем не найти желания — и с силой отпихнуть от себя. Фэн Синь врезается спиной в так и не закрытую дверь, захлопывая её.              Грохот оглушает, но только на мгновение. Му Цин встряхивается и вытирает рот тыльной стороной ладони.              — Ты точно спятил! — восклицает он. — Что ты вытворяешь?              Фэн Синь со стоном сползает вниз и закрывает лицо ладонями. Молчит. Му Цин смотрит на него и тоже не знает, что сказать. Только одно:              — Иди домой.              Но в ответ получает только покачивание головой.              — Думаешь, мне просто, Му Цин? — спрашивает Фэн Синь, отнимая руки. Но взгляд не поднимает.              — Думаю, тебе не просто. Но ты не решишь эти проблемы, если будешь приходить ко мне.              Фэн Синь молчит. Му Цин чувствует, как сильно бьётся его собственное сердце — словно желает выпрыгнуть, проломив рёбра, попасть прямо в руки Фэн Синю, и пусть делает с ним, что хочет. От таких мыслей становится тошно. Му Цин опускается на пол рядом с Фэн Синем и трогает его за коленку, привлекая внимание.              — Нам нужно что-то с этим делать, — говорит Му Цин. Фэн Синь кивает. Это всё так глупо и неправильно. Они не должны себя так вести. Они не договаривались так. С самого начала им обоим было просто удобно иметь постоянного партнёра, который подходил в постели, и не иметь никаких обязательств в отношениях. Тогда почему они сейчас сидят здесь и смотрят друг на друга голодно, жадно. И срываются со своих мест одновременно. Будто в голове что-то щёлкает, перемыкает, выключает все разумные доводы и смывает из памяти голос Се Ляня, призывающий к адекватности.              Му Цин целуется так, как, наверное, никогда до этого. Чувствует, как вылизывают его рот, отвечает тем же и сдёргивает вниз одежду. Путается в ремне, который никак не желает расстёгиваться, злится и шипит в поцелуй из-за этого. Фэн Синь сам перехватывает его руки, толкает к столу, на котором разбросаны лоскуты ткани, и усаживает, сдвинув ненужное в сторону. Оно валится с грохотом, и Му Цин не думает, что потом будет разгребать, убирать и злиться ещё сильнее, потому что не нужно оно только сейчас.              — Что мы делаем, подожди, стой, — Му Цин с трудом отстраняется, загнанно дыша. Фэн Синь тоже останавливается, уткнувшись носом ему в шею, обжигая кожу дыханием.              — Может, мы не сможем без этого двигаться дальше.              — Ты сам-то в это веришь?              — Нет.              Они в тупике. И Му Цин понимает, что не может отказать. Он сам хочет. Его тянет всем существом к Фэн Синю, который рядом, так близко, что обжечься об него можно. Противостоять этому невозможно. Как же он раньше не замечал? Почему пропустил такое важное чувство? Или оно стало таким острым только сейчас, когда им нельзя?              — К чёрту, — бросает Му Цин и вновь целует. И позволяет делать, что угодно.              Фэн Синь настойчивее и немного грубее, чем он помнит. Наверное, тоже срывает тормоза. Му Цин только обхватывает его ногами за пояс, откидывается на руки и сам насаживается, позволяя входить рывками — резко, до упора, до кругов перед закрытыми глазами. Фэн Синь продолжает целовать его — везде, куда дотягивается. Губы, подбородок, шея, плечи, грудь. Му Цин может только скрести по его лопаткам короткими ногтями и стонать — от удовольствия, от облегчения, потому что он чувствует себя на своём месте, от неправильности происходящего, от того, что слишком хорошо. Хоть и сиюминутно.              Оргазм такой оглушительный, что Му Цину нужно несколько минут, чтобы прийти в себя и разлепить влажные ресницы. Фэн Синь продолжает нависать над ним, прижимается покрытой испариной грудью. Дышит возле уха и гладит по задней стороне шеи. У Му Цина сбегают по позвоночнику мурашки, и он невольно льнёт ещё ближе, пытаясь привести мысли и чувства в порядок.              Получается откровенно плохо.              — Не приходи больше ко мне, — он говорит негромко, но его голос звучит оглушительно в почти звенящей тишине.              — Не приду, — обещает Фэн Синь. Но не двигается. Так и стоит, будто прилепленный. Му Цин тоже не опускает рук с его плеч. Он ведёт пальцами вниз, натыкаясь на собственные отметины от впившихся в кожу ногтей, и обводит их по очереди.              — Тебе не будут задавать вопросы по поводу этого?              — Не волнуйся об этом, — Фэн Синь наконец отодвигается, но совсем чуть-чуть. Смотрит пронизывающе и одновременно непонятно. И тоже трогает следы — только у Му Цина они на шее и ключицах. — А тебе не будут задавать вопросы?              Хочется рассмеяться, потому что Фэн Синь всё ещё думает, что у него с Пэй Мином есть что-то, кроме секса. Хочется рассмеяться, но не смешно.              — Не волнуйся об этом, — возвращает ему фразу Му Цин и слезает со стола. По бёдрам течёт влага, и он морщится от этого ощущения. Фэн Синь просто смотрит.              Удивительно, они оставили отметин друг на друге, будто желая заклеймить, но это так бессмысленно и бесполезно.              — Уходи, — Му Цин опускает веки и трёт переносицу. — Мне ещё надо работать.              Фэн Синь кивает. Медленно, словно в прострации, застёгивает рубашку и натягивает обратно пальто. Поправляет шарф. Снова смотрит тем самым непонятным Му Цину взглядом. И вдруг касается его губ большим пальцем, оглаживает их короткое мгновение и шепчет:              — Извини.              Из горла Му Цина рвётся злой смешок. Как будто извинениями можно что-то изменить. Он сам должен просить прощения. Это и его вина тоже. В конце концов, всегда виноваты оба.              — Ты был с ним, — Пэй Мин даже не спрашивает. Ему хватает только бросить взгляд на покрасневшую от проявившихся засосов шею, когда Му Цин на следующий день приезжает к нему, окончательно вышибленный из колеи. Всё то, к чему он успел прийти за это время, всё то спокойствие, которое он обрёл, рухнуло в один момент — вчера ночью. Когда ему так и не удалось вернуться к работе, когда он так и просидел до утра, глядя в развёрнутую выкройку, и не нашёл в себе ни желания, ни возможностей сделать хоть что-то.              — Так вышло, — бросает Му Цин и не хочет объясняться. — У тебя есть выпить? Что-нибудь покрепче.              Только девять утра, но он себя не укоряет — в конце концов, у него за плечами бессонная ночь, в голове миллион мятежных мыслей, а на шее засосы Фэн Синя.              У Пэй Мина взгляд тоже странный. Нечитаемый. Хотя обычно он весь открытый и простой — как на ладони. Му Цину даже напрягаться не надо, чтобы узнать, о чём он думает. В отличие от проклятого Фэн Синя, который со всей своей упёртой прямолинейностью, всё ещё непонятный, и Му Цин до сих пор не знает, как себя с ним вести. Знал бы, не позволил произойти ничему, что было вчерашним вечером.              Опустошая виски из бокала залпом, Му Цин снова замечает, что на него смотрят. Пэй Мин хмурится, и теперь уже можно понять, что он недоволен.              — Что-то не так? Извини, что вломился, — Му Цин падает на стул и закуривает. — У тебя, наверное, дела. Но мне просто захотелось кого-нибудь увидеть.              — Ничего страшного, — качает головой Пэй Мин. — Оставайся, сколько захочешь. Но мне нужно заняться работой.              Он обрабатывает фотографии, сидя за столом в гостиной. Му Цин не впервые это видит, но в первый раз подходит и смотрит. Садится рядом и ставит подбородок на плечо, разглядывая улыбчивого парня на экране. У того смешливый взгляд, и волосы кажутся золотистыми из-за запутавшихся в локонах солнечных лучей.              — Красивый, — задумчиво говорит Му Цин. — И выглядит привлекательно. В том смысле, что с ним легко можно продать что угодно.              — Это точно, — хмыкает Пэй Мин.              Он щёлкает мышкой, но на фотографии мало что меняется. Парень на нём действительно хорош собой, его явно любит камера, потому и обработка нужна минимальная. Разве что немного свет подправить и сгладить кое-где тени.              — Кто это? — спрашивает Му Цин. И облегчённо замечает, что мысли снова переключаются на работу. Может, в нём говорит выпитые двести граммов виски и отсутствие сна, может, потому что так легче не провалиться в очередной приступ рефлексии.              — Заинтересовал? Не хочу огорчать, но у вас ничего не выйдет.              — Не мой типаж, — Му Цин фыркает. — С ним можно было бы поговорить по поводу работы в проекте Ши Уду. Он хорошо подойдёт на роль модели для рекламы. Думаю, Ши Уду сможет заплатить ему достаточно.              Пэй Мин опять странно смотрит, скосив на него взгляд. Но всего лишь секунду. Му Цину даже кажется, что ему привиделось.              — Ши Уду не придётся платить ему за работу.              — Почему?              — Это его брат. Он и так бы снимался для этой рекламы, а Ши Уду и так покрывает все его расходы.              Сузив глаза, Му Цин внимательно вглядывается в лицо Пэй Мина. Снова замечает скользнувшую по нему тень и не может удержаться от вопроса:              — Тебе не нравится этот парень?              — Нет, — расслабленно смеётся Пэй Мин. — Он приятный и с ним хорошо работать. Ты сам убедишься, когда будет съёмка.              — Тогда почему такая реакция? В чем дело?              Пэй Мин только невесело хмыкает и коротко отвечает:              — Вероятно, во мне.              И, может быть, от него можно было бы добиться чего-то ещё, но Му Цин видит, что не стоит. Видимо, не у него одного есть болезненные раны, в которых не хочется лишний раз ковыряться. Пэй Мин его раны не трогает, и он не станет.              Ши Цинсюань действительно оказывается приятным. А ещё шумным, потому что врывается в студию ураганом, едва ли не переворачивая оборудование и одежду, приготовленную для съёмки. Он широко улыбается и громко здоровается, бросая рюкзак куда-то в угол. Му Цин наблюдает за ним издалека, не слишком желая знакомиться близко. Такие люди его напрягают — слишком громкие и энергичные. Он от них слишком быстро устаёт.              Но с лёгким любопытством наблюдает за Пэй Мином. Тот не выглядит подавленным, даже скорее более собран, чем обычно. Раздаёт команды по освещению и вполне дружелюбно здоровается с Ши Цинсюанем, когда тот усаживается перед визажистом.              — А ты Му Цин, да? — Ши Цинсюань открывает один глаз, пока ему подкрашивают второй, и, не дожидаясь ответа, заявляет: — Я видел образцы, которые ты присылал брату. Очень круто выглядит! Гораздо лучше того, что ему предлагали до этого. Уверен, мы сработаемся.              Му Цин не очень уверен в этом, но не спорит, лишь кивает и продолжает наблюдать. Ши Цинсюань не отлипает от телефона, когда ему завивают волосы, превращая их в слегка небрежный водопад, спадающий волнами на плечи, а потом снова улыбается и оборачивается к Пэй Мину:              — Хэ-сюн скоро будет. Так что давай начинать.              В ответ Пэй Мин хмыкает:              — Тогда переодевайся.              Изначально Му Цин не планировал быть на съёмке — одежда, сшитая им для коллекции Ши Уду, довольно бесхитростная, справились бы и без него. Но сейчас он чувствует потребность занять себя чем угодно, лишь бы только не оставаться наедине с мыслями и воспоминаниями. После последней встречи с Фэн Синем он нарочно избегает одиночества, хотя обычно всегда к нему стремился. Видимо, приходит время сделать исключение. Поэтому он не отказывается от встреч с Се Лянем, хотя обычно он выбирается с ним куда-то от силы раз-два в месяц, чаще видится с Пэй Мином и, вот, приезжает на съёмку, чтобы проконтролировать всё, в чём особой нужды нет.              И теперь наблюдает за тем, как Ши Цинсюань, проворно переодеваясь, крутится перед камерой, отрабатывая быстро и профессионально. Смотрится так естественно, будто он родился только для этой работы. Му Цин почти любуется и почти завидует, потому что его оцепенение перед объективом фотоаппарата никуда не пропало. И вряд ли когда-то пропадёт.              Двери в студию вновь распахиваются, и на пороге показывается высокий парень с поднятыми на макушку солнцезащитными очками, хотя солнца сегодня на улице никакого нет. Ши Цинсюань сразу бросается к нему, виснет на шее и восторженно восклицает:              — Хэ-сюн, ты пришёл! Рад, что мы снова работаем вместе!              Му Цин не сдерживается и хмыкает. Судя по виду «Хэ-сюна» тот никакой радости не разделяет. Впрочем, Ши Цинсюаня не отталкивает, так и идёт вместе с ним к гримёру. Пэй Мин лишь вздыхает и командует девушке-модели приступить к съёмке. Всего их трое, кто будет красоваться на рекламных плакатах — Ши Цинсюань, явно затмевавший остальных, симпатичная и неразговорчивая Бань Юэ и этот «Хэ-сюн», которого на самом деле зовут Хэ Сюань, мрачно смотрящий на всех вокруг. Довольно колоритное комбо, думает Му Цин, зевая и делая глоток из стакана с кофе.              Но, стоит признать, выбор Ши Уду хорош — одежда на них троих смотрится отлично, а вместе в тех нескольких кадрах, которые Му Цин рассматривает на экране ноутбука, пока Пэй Мин делает завершающие снимки, они выглядят гармонично, дополняя друг друга.              — Не жалеешь, что приехал? — спрашивает Пэй Мин, подходя к нему после. Му Цин качает головой:              — Нет. Кое-что мне ведь пришлось перешивать прямо на них, чтобы лучше смотрелось. Так что я не был совсем уж бесполезен. Они точно братья?              — Ши Цинсюань и Уду? — уточняет Пэй Мин, удерживая в зубах сигарету, когда откладывает фотоаппарат и оборачивается на собирающего свои вещи Ши Цинсюаня. Бань Юэ уже уходит — самой первой. Почти неслышно прощается и незаметно исчезает. Му Цин даже вспомнить не может, когда это произошло. Хэ Сюань же стоит в дверях, привалившись к косяку, и явно чего-то ждёт. Скорее, кого-то.              — Да, они такие разные.              Пэй Мин задумчиво кивает. Тушит сигарету и машет рукой на прощанье Ши Цинсюаню, который ускакивает таким же ураганом, каким и пришёл, но в этот раз утаскивает за собой и Хэ Сюаня.              — Разные, согласен. Как бы Ши Уду не отрицал, он сам на это повлиял в большей степени.              — Расскажешь? — откинувшись на спинку стула, Му Цин смотрит на то, как Пэй Мин собирает камеру и объективы. В студии они остаются одни, и спешить особо некуда.              — Да нечего рассказывать, — Пэй Мин жмёт плечами. — Они рано остались без родителей. Ши Уду много работал и делал всё, чтобы Ши Цинсюань ни в чём не нуждался и не подозревал, насколько плохи их дела. Помню, он иногда заходил к нам в гости, мы тогда ещё школу не закончили, и родители угощали его чем-нибудь, а он всё равно тащил это Ши Цинсюаню.              — Он тебе нравится, да? — в лоб спрашивает Му Цин.              — Кто?              — Ши Цинсюань. В тот раз, когда мы впервые переспали, ты сказал, что отношения пока не для тебя. И не со мной. Значит, с ним? Он красивый и подходит тебе по характеру, вы были бы неплохой парой, — Му Цин рассуждает без особой серьёзности, но внимательно следит за вытягивающимся лицом Пэй Мина.              Пэй Мин смеётся так весело и искренне, что никаких сомнений не остаётся — Му Цин ошибся.              — Даже если бы это было правдой, Ши Уду меня бы прикончил за то, что покусился на его самое драгоценное.              — Того парня, Хэ Сюаня, не прикончил же.              — А ты проницательный, — Пэй Мин бросает на него очередной бесхитростный взгляд.              — Я просто вижу очевидное, — пожав плечами, Му Цин снова зевает. Ему явно стоит отоспаться после стольких недель бесконечного забрасывания себя работой. Может, если он измотает себя ещё сильнее, то даже сниться ничего не будет.              — Хэ Сюань зубами выгрыз себе право оставаться рядом с Цинсюанем, — говорит Пэй Мин и крутит в руках фотоаппарат, который не успел уложить в кофр. — Полагаю, Ши Уду в какой-то момент его даже зауважал за упрямство, но до сих пор терпеть не может. Ты бы видел его лицо, когда Цинсюань уговаривал взять на эту съёмку Хэ Сюаня.              Му Цину внезапно тоже становится весело. Кто бы мог подумать, что тот самый Ши Уду, о котором все отзываются, как о грозном тиране, не может противостоять собственному младшему брату.              — Иди сюда, — вдруг манит его Пэй Мин. — Давай ради разнообразия и тебя сфотографируем. Студия арендована до десяти, ещё куча времени.              — Я не люблю фотографироваться.              — Тебя просто не фотографировал я. И, — Пэй Мин склоняет голову набок, — в конце концов, я хочу это сделать с самого первого дня. Так что не капризничай.              В первое мгновение хочется отказать. Да и во второе тоже. Но Му Цин всё равно поднимается на ноги и жмёт плечами. От пары минут его стояния перед объективом ничего не изменится — Пэй Мин только убедится в том, что его не обманывают по поводу оцепенения.              Но Пэй Мин вместо того, чтобы поставить его возле фона или декораций, тащит к креслу, которое до этого было завалено вещами визажиста, и усаживает туда. Смотрит критически и усмехается в ответ на вопросительный взгляд:              — Не напрягайся.              Он протягивает руку, перекидывает порядком отросшие волосы Му Цина на одну сторону, расстёгивает несколько пуговиц его рубашки и стягивает её с левого плеча, обнажая ключицу. Подтащив одну из ламп поближе, он командует:              — Теперь наклони голову вбок и ничего не делай. Просто сиди, как сидишь обычно. И так сойдёт.              — Ты снимаешь порно со мной в главной роли? — приподнимает бровь Му Цин.              — Если только ты согласишься, — Пэй Мин выразительно на него смотрит и повторяет: — Наклони голову.              Му Цин слушается. Потом ещё и ещё. Пока Пэй Мин не оставляет его совсем без рубашки, не растрёпывает волосы и не расстёгивает джинсы, сдёргивая их вниз так, чтобы было видно косточки внизу живота. Он не пытается заставить Му Цина измениться в лице или хотя бы улыбнуться. Иногда бросает несколько комментариев по поводу его вида или пошло флиртует, вызывая саркастические смешки, после чего усиленно жмёт на кнопку фотоаппарата.              — Ну точно порно, — Му Цин без особого энтузиазма разрешает стащить с себя джинсы. — Продашь эти снимки каким-нибудь извращенцам?              — На тебя встанет и не у извращенца, если ты не станешь лишний раз язвить, — Пэй Мин вновь откладывает камеру, когда раздевает Му Цина до нижнего белья.              Опустившись перед ним на пол, он заставляет приподнять одну ногу, ведёт по ней губами и прикусывает кожу под коленом. Скользит носом по бедру и останавливается возле кромки белья, скользнув под краем ткани языком. Му Цин не сводит с него глаз, цепляясь пальцами в подлокотники. Это неожиданно заводит. Он не любит заниматься сексом где-то за пределами квартиры и не позволит этим играм зайти слишком далеко, но возбуждение жгучее и яркое уже греется внизу живота.              — Ты же не думаешь, что мы будем трахаться прямо тут? — спрашивает он, но ногу из чужой хватки не выдёргивает.              — Конечно, нет, — Пэй Мин обхватывает губами приподнявшийся член через ткань трусов и поднимается ещё выше. Прикусывает косточки выше резинки, оставляет едва заметный след от зубов на животе и, коснувшись рёбер и шеи, равняется с лицом Му Цина. — Ты же такой педант. Но видел бы ты себя сейчас. С такими лицом и взглядом тоже можно продать всё что угодно.              — Ты предвзят, — фыркает Му Цин.              — Ага, — Пэй Мин легко соглашается и отстраняется окончательно. — Посиди так ещё. Я сделаю пару кадров. Сам посмотришь и скажешь.              Позже Му Цин листает фотографии и действительно удивляется. Он никогда не думал, что может выглядеть настолько привлекательно. Да и никогда не оценивал себя со стороны. На тех снимках, которые у него были, он получался отвратительно — определённо хуже, чем в жизни. Но те фотографии, которые сделал Пэй Мин, совсем другие. Му Цин на них расслабленный, почти вальяжный и очень сексуальный.              — У тебя действительно талант, — говорит Му Цин, возвращая фотоаппарат. Пэй Мин смотрит на него пару секунд и улыбается:              — Я ничего не сделал. Просто ты такой и есть. Хотел тебе показать это. Это не свет особенный, не ретушь и не ракурс.              Закончив приводить одежду в порядок, Му Цин убирает волосы с лица и рассеянно смотрит на себя в зеркало. Там он видит себя самого обыкновенного. Пэй Мин точно предвзят.              — И зачем?              — Просто, чтобы ты знал. Вряд ли тебе это поможет перестать цепляться за того единственного, но, может, ты поймёшь, что у тебя есть все шансы двигаться дальше, а не застрять, зациклившись на одном человеке.              Сначала Му Цин только усмехается, но быстро осознаёт, что Пэй Мин впервые даёт какой-то совет и как-то оценивает сложившуюся ситуацию. До этого он всегда отмалчивался и просто слушал. Или успокаивал, поил виски и снова слушал. Теперь он высказался, и у Му Цина внутри что-то сжимается, когда он смотрит на то, как Пэй Мин заканчивает убирать оборудование, накидывает на плечи куртку и кивает в сторону двери.              Догадка настигает внезапно. Му Цину хочется самого себя ударить за то, что он сообразил слишком поздно.              — Почему ты никогда не говорил о своём отношении к Фэн Синю?              Пэй Мин замирает с вытянутой в сторону выключателя рукой. Оборачивается и отвечает не сразу.              — Это бы ничего не изменило. Я не хочу влиять на твои решения. Это только твоё и его дело.              — Но тебе не нравится то, что он делает, — щурится Му Цин.              — Не совсем, — мягко поправляет его Пэй Мин. — Я бы просто не поступал так, как он. Это вредит вам обоим.              Легко пересекая расстояние в несколько шагов, Му Цин встаёт рядом с ним и, глядя прямо в глаза, чтобы не упустить ни одной реакции, говорит:              — Ты уже не поступил так, как он, верно? Я говорил, что тебе нравится Ши Цинсюань, но на самом деле ты ведь по уши влюблён в Ши Уду, — он не спрашивает. В этот раз — нет. Ему не нужно. По тому, как меняется выражение лица Пэй Мина, легко догадаться, что сейчас он угадал. Му Цин сам не знает, зачем давит и продолжает расспрашивать, но ему кажется, что, вызнав правду и вывалив то, что и так Пэй Мину известно, ему самому станет немного легче.              Вероятно, он действует слишком эгоистично. Пэй Мин очевидно не хочет рассказывать об этом. Обсуждать тоже. Но Му Цин садистки сыплет на рану соль, чтобы убедиться — не он один в их странном тандеме не любовников и не друзей, но кого-то на грани, когда без романтических чувств, но с осторожной привязанностью к встречам и разговорам, калека, лишённый возможности на нормальные отношения с тем, в кого действительно влюблён.              — Даже если так, — Пэй Мин улыбается, но в этот раз без веселья. — Что из этого?              — Он ведь не знает?              — И не узнает, — всё же выключив свет, Пэй Мин подталкивает Му Цина к двери. — Я ведь уже сказал, что не стану поступать, как твой Фэн Синь.              — Почему? — Му Цин не может перестать спрашивать, даже когда они садятся в машину. — Зачем ты это скрываешь, ведь вы близки?              — На это много причин. И то, что он не интересуется мужчинами — не самая главная.              Закурив, Пэй Мин заводит машину, но не двигается с места. Сидит, глядя перед собой и сбрасывая пепел в окно. Он говорит обо всём не напряжённо, хоть и с неохотой. Но спокойно, даже голос не ломается. Му Цин, упоминая Фэн Синя пусть даже мысленно, так не может. Наверное, действительно нужно время, чтобы свыкнуться. Язык не поворачивается спросить, сколько лет прошло с тех пор, как Пэй Мин осознал чувства и до сих пор в них не признался, живя рядом с Ши Уду, общаясь с ним и поддерживая максимально близкие отношения.              Му Цин думает, что так даже хуже, чем у них с Фэн Синем.              — Он слишком любит брата, — вдруг говорит Пэй Мин. — Даже когда у Цинсюаня появилась своя жизнь, он продолжает о нём заботиться и не отходить ни на шаг, делая всё только ради него и для него. Ему и дела нет до остального мира. Это главная причина, почему я ничего не скажу. Я и без этого знаю ответ, который получу. Мои или чьи-то другие чувства его не волнуют, потому что в его мире существует только Цинсюань.              Повисает молчание. Му Цин не знает, что на это сказать. У Пэй Мина точно хуже, чем у него. Он вздыхает и, протянув руку, гладит пальцы Пэй Мина, вцепившиеся в руль.              — Поехали. Моя очередь угощать тебя ужином и поить виски.                     Коллекция для Ши Уду выстреливает ожидаемо удачно. Му Цину приходит несколько хороших предложений после, Ши Уду не отказывается от дальнейшего сотрудничества, но назначает встречу на конец следующего месяца, чтобы обговорить подробности. Му Цин не торопится — его неожиданно начинают тащить во все стороны звонками от журналов и попытками взять интервью. Давать интервью Му Цин не спешит. Он не уверен, что стоит, хотя Хуа Чэн говорит, что если он хочет больше внимания к себе и, как следствие, своей одежде, то ему нужно вытерпеть. Му Цин в ответ скептически хмыкает.              — Ты и сам-то не слишком часто появляешься в поле зрения журналистов.              — Мне и не надо, — с лёгкостью отбривает его Хуа Чэн. — Мой статус от отношения аудитории не зависит, а тебе это нужно.              — Мне не нужно, — Му Цин закатывает глаза и замолкает, признавая правоту Хуа Чэна. Да, ему и внимание, и отношение людей к нему совершенно не нужно, но к его одежде — необходимо. А одно с другим слишком тесно связано.              Поэтому выйти на контакт с журналистами приходится. Однажды слишком внезапно и тесно. Он просто с утра обнаруживает, что у него закончился кофе, а в холодильнике шаром покати, и собирается прогуляться до ближайшей кофейни, чтобы перекусить там и уже после доехать до ателье, но не успевает сделать и шаг от подъезда, как на него налетает толпа репортёров. Они гомонят и подсовывают к его лицу микрофоны, наперебой спрашивая:              — Как вы можете прокомментировать ситуацию?              — Рады ли вы, что всё обнаружилось?              — Вы до сих пор состоите в отношениях?              Му Цин совершенно не понимает, что происходит, поэтому спешит скрыться обратно в подъезде, отгораживаясь от шума металлической дверью подъезда. Оценить ситуацию не удаётся — от взбудораженных и растерянных мыслей отвлекает телефонный звонок. Му Цин ожидает увидеть какой-нибудь неизвестный номер, раз его вдруг атаковали журналисты, но звонит Се Лянь.              — Ты уже знаешь? — взволнованно спрашивает он, даже не поздоровавшись. Для Се Ляня это странно, и Му Цин нервничает ещё сильнее.              — Ты о том, что я не могу выйти из дома, потому что вдруг стал звездой?              — Ох, — Се Лянь с той стороны трубки тяжело вздыхает. — Так ты не в курсе. Я тебе сейчас пришлю ссылку, позвони мне, как прочитаешь.              Сообщение от него приходит ровно в тот момент, когда Му Цин возвращается в квартиру. Заперев дверь и даже не разувшись, он сразу переходит по ссылке и забывает, как дышать. На весь экран открывается фотография — полутёмный чулан со швабрами, открытая дверь и он сам, целующийся с Фэн Синем в свадебном костюме. Воспоминания сразу же ударяют обухом по голове: да, дверь изначально была закрыта, но Фэн Синь уже уходил, когда полез целоваться. Это было слишком быстро, и Му Цин даже предположить не мог, что их в эти несколько мгновений близости кто-то успел сфотографировать.              Внизу фотографии разместили статью, но Му Цин не читает — и так всё понятно.              Это скандал, который ударит не только по семье Фэн Синя, но и по нему. Он вовсе не хотел прослыть тем, кто разбивает чужие браки и вмешивается в отношения. Кому он тогда будет нужен со своими коллекциями? Кто с ним ещё захочет работать при такой репутации?              Му Цин стонет, прикрывая рукой, в которой держит телефон, глаза, и сползает по двери на пол. Телефон снова звонит — опять Се Лянь. Но Му Цин трубку не берёт. Ему надо всё переварить. Скинув звонок, он всё-таки проходится взглядом по статье. «Набирающий обороты дизайнер», «наследник немалоизвестной семьи Фэн», «хотел ли господин Му выбиться в высокие круги с помощью этой интрижки?», «переживёт ли молодая семья подобное варварство?» — ничего из этого не радует и заставляет только сильнее переживать. Во всём обвиняют только его, выставляют коварным соблазнителем, который решил воспользоваться Фэн Синем для своей выгоды. Даже последнюю коллекцию с Ши Уду приплели.              Растерянность постепенно вытесняется злостью. Он не виноват в случившемся. Это Фэн Синь полез целоваться, это Фэн Синь затащил его в ту кладовку, это Фэн Синь на собственной свадьбе решил предаться отчаянию и забыл про открытую дверь. Но шишки полетели в него.              Телефон снова даёт о себе знать. Му Цин рассеянно смотрит на экран и крепче сжимает зубы. Теперь на экране светится имя Фэн Синя. И нашёл же номер. Се Лянь дал? Ещё как-то узнал? Да без разницы, в общем-то. Трубку брать Му Цин всё равно не собирается. Скинув звонок, он медленно поднимается и с ненавистью смотрит на вновь подавший признаки жизни телефон. В этот раз сообщение. «Надо поговорить, ответь», — от Фэн Синя.              Му Цин разговаривать не хочет, хоть и понимает, что стоит. Всё-таки это их общая проблема, они вдвоём попались, а у Фэн Синя наверняка штат адвокатов и консультантов, которые кинулись помогать. Только никакой гарантии, что, вытаскивая своего клиента, они не повалят всю вину на Му Цина. Да и просто говорить с Фэн Синем сейчас не хочется. О чём тут говорить? Что Фэн Синь ублюдок и полный идиот, который втянул его в это?              Дойдя до кухни и, оседлав табуретку, он закуривает и вновь берётся за трезвонящий телефон. В этот раз это уже Пэй Мин, и Му Цин наконец отвечает.              — Ты как? — сразу спрашивает он. — Видел сюжет по телеку показывали. Обычно там всякие певички мелькают со случайными романами и беременностями, а тут ты. Я был удивлён. Как ты умудрился так вляпаться?              Му Цин устало выдыхает, потирая переносицу.              — Понятия не имею. Сможешь приехать?              Пэй Мин молчит пару секунд. Видимо, соображает, стоит ли ему в это вмешиваться. Му Цин реагирует сразу же:              — Я пойму, если не захочешь. Всё-таки ты тоже на слуху, вряд ли…              — Идиот, — добродушно прерывает его Пэй Мин. — Я просто вспоминал свое расписание, чтобы отменить. Я приеду в течение часа.              Чувствуя облегчение, Му Цин невольно думает, что ему неприлично повезло иметь в знакомых кого-то вроде Пэй Мина.              — Купи кофе, иначе я свихнусь, — просит от перед тем, как отключиться.              Пэй Мин приезжает и с кофе, и с бутылкой коньяка, и с едой из ресторана. Разувается и всё заносит в кухню, замечая:              — У тебя там под подъездом целое представление.              — Я видел, — вздыхает Му Цин, глядя как Пэй Мин, открыв стакан с кофе, щедро доливает туда коньяк. Одобрительно хмыкнув, Му Цин забирает кофе себе и делает глоток. Мысли никак не желают выстраиваться во что-то нормальное и цельное, и выхода пока не видится.              — Ты уже говорил с ним? — осторожно спрашивает Пэй Мин.              Му Цин медленно качает головой, прекрасно понимая, кого имеют в виду.              — О чём тут разговаривать? Он наверняка будет извиняться, скажет, что не знает, как это произошло, и всё равно начнёт вытаскивать свою задницу. Это понятно. В любом случае, брак для его семьи важнее, чем что-то другое.              — Кто-то другой.              — Что? — Му Цин непонимающе моргает.              — Кто-то другой, — повторяет Пэй Мин, мягко улыбаясь. — Но не ты.              — И?              — Ты уверен, что он не вытащит и твой зад, потому что это ты, а не кто-то другой?              Му Цин его не понимает, поэтому хмурится и закусывает щёки, вопросительно приподнимая брови. Пэй Мин наливает коньяк и себе, но только в кружку, задумчиво делает глоток и дёргает плечами, наконец отвечая:              — Я только предполагаю. Но мне не кажется, что он оставит тебя козлом отпущения.              — Он, может, и не оставит, но его семье так выгоднее.              — И ты думаешь, что его мнение никто не учтёт?              — А его мнение учитывали, когда планировали брак? — Му Цин приподнял брови, Пэй Мин лишь качнул головой, сдаваясь под убедительностью аргумента.              — Я поговорю с Уду, у него есть хорошие юристы. Не думаю, что он откажет в помощи. Ты ему понравился, — переходит на другую, более насущную тему он. Му Цин с благодарностью смотрит. Не соглашаться и трепыхаться самостоятельно глупо.              Телефон, поставленный в беззвучный режим, вдруг опять даёт о себе знать загоревшимся экраном. И Му Цин, и Пэй Мин переводят на него взгляд, синхронно вздыхая.              — Возьми, — советует Пэй Мин. — Вам придётся поговорить об этом.              В этот раз сдаётся Му Цин и всё-таки поднимает трубку. Голос Фэн Синя озабоченный и хрипловатый. Но в нём чувствуется облегчение, когда он понимает, что Му Цин ответил.              — Привет, нужно поговорить обо всём произошедшем, — частит он.              — Говори, — в противовес ему Му Цин нарочито холоден. И пусть его самого слегка потряхивает, но тон ледяной.              Фэн Синь молчит пару мгновений, слышно, как он чем-то шуршит, потом щёлкает зажигалка, и Му Цин качает головой, прекрасно помня, что Фэн Синь курит, только когда его нервы уже на пределе. Но не один он тут попал под раздачу. Му Цин тоже пьёт кофе с коньяком с самого утра.              — Сразу замечу, что я не знал, что кто-то нас сфотографирует.              — Ну ещё бы, — едко замечает Му Цин.              — Мы сделаем заявление, — Фэн Синь пытается говорить примирительным тоном. — Найдём оправдание, и твоя карьера не пострадает.              — А твой брак? Что говорит твоя жена, Фэн Синь?              — Мы ещё не виделись. Она гостит у родителей и должна была приехать к выходным.              — Волнуйся тогда о том, чтобы всё-таки приехала, — невесело усмехается Му Цин. — А я сам как-нибудь разберусь. Плати своим юристам за себя одного.              — У нас должны быть одинаковые версии, Му Цин.              — Как насчёт правды? Я скажу правду. Что ты решил зажать меня прямо на собственной свадьбе, потом повторил это уже после свадьбы в туалете ресторана, а потом приехал ко мне и трахнул. И, представляешь, теперь не я буду коварным и меркантильным соблазнителем, влезшим в брак, а ты изменщиком и ублюдком. То есть, самим собой, — Му Цин заводится и выпаливает это буквально на одном дыхании. Даже Пэй Мин, положивший ладонь на его руку, не успокаивает. Му Цин только рефлекторно и бездумно переплетает свои пальцы с его и пытается глубоко дышать, чтобы окончательно не сорваться в пучину обвинений.              — Му Цин, — голос Фэн Синя теперь звучит виновато. — Мы справимся. Только не…              — Нет никаких «мы», — отрезает Му Цин. — Справлюсь я и, может быть, справишься ты. По отдельности. Никаких «мы» не было, нет и не будет.              Он вешает трубку и сразу же отключает телефон. Разговаривать с кем-то ещё, даже с Се Лянем, не хочется. Сверля взглядом столешницу, Му Цин даёт себе ещё несколько секунд, чтобы принять решение, и наконец поднимает голову, смотря на Пэй Мина:              — Я воспользуюсь твоим предложением. Поговори с Ши Уду, — просит он, и чувствует, как его ладонь крепче сжимают.              Скандал разгорается нешуточный. Му Цина рвут на части, а официального заявления со стороны Фэн Синя нет ни через день, ни через неделю. Посоветовавшись с юристами Ши Уду, Му Цин тоже отмалчивается. Наговорив сгоряча о том, что ему проще рассказать правду, успокоившись, Му Цин вовсе так не думает. Ему очень хочется: проучить Фэн Синя, утереть нос общественности, выйти победителем, но так поступить он не может. Всё просто — он до сих пор любит Фэн Синя, несмотря ни на что. Поэтому просто ждёт, какое заявление последует от него, и уже потом он и юристы Ши Уду придумают, что ответить.              Фэн Синь не звонит больше, зато несколько раз объявляется Се Лянь, названивая до тех пор, пока Му Цин не берёт трубку. Один раз даже приезжает и долго сидит рядом, не зная, что сказать. Му Цин тоже не знает. Поэтому они молчат и лишь иногда перебрасываются короткими и ничего не значащими фразами.              — Может, это к лучшему, — перед уходом наконец говорит Се Лянь.              — Что? — Му Цин непонимающе хмурится, наблюдая за тем, как он обувается. Се Лянь поднимает голову и удивлённо приподнимает брови:              — Ты не знаешь? Я думал, он тебе сказал.              — Что сказал? — сразу же напрягается Му Цин. — Мы с ним не говорили после того, как он позвонил мне в первый день.              — Ох, — Се Лянь трёт переносицу. — Не знаю, должен ли я тогда тебе говорить.              — Говори, — требует Му Цин. Ему это не нравится. Се Лянь никогда просто так не мутит воду и не перетаптывается с ноги на ногу в неуверенности.              — Он разводится, — говорит Се Лянь, и Му Цин почти физически чувствует, как его сердце падает куда-то в желудок.              — Чт…о? — отрывисто переспрашивает он.              — Они расскажут об этом позже, когда будут улажены все формальности. Не знаю подробностей, знаю только, что они оба настаивали на разводе, несмотря на то, что родители предлагали другие способы улаживания конфликта.              — Например, свалить всё на меня? — фыркает Му Цин.              — И дать тебе денег. Много денег, — Се Лянь скупо улыбается и гладит Му Цина по плечу. — Поговори с ним. Думаю, вам обоим это нужно.              Му Цин только пожимает плечами. Но после ухода Се Ляня действительно долго гипнотизирует телефон, раздумывая, стоит ли ему звонить. Выходит, что ни в коем случае не стоит. Что он скажет? «Ты разводишься, но почему не сказал об этом мне?», «ты превратил мою жизнь в ад своими безответственными поступками», «вся моя карьера едва ли не летит коту под хвост из-за твоей несдержанности»? И всё это будет правдой. С Му Цином действительно отказываются работать, ссылаясь на какие-то глупые причины, но правду понимают все. Только Ши Уду не отзывает предложение, и Му Цин ждёт встречи с ним, чтобы обсудить дальнейшее сотрудничество. Сейчас это его единственный шанс остаться на плаву, потому что продажи его коллекции в интернет-магазине падают под гнётом сплетен и слухов в СМИ, и, если честно, Му Цин совсем не понимает, почему Ши Уду до сих пор не против продолжить совместную работу.              — Ему просто плевать на твой имидж, — отвечает Пэй Мин, когда Му Цин задаётся этим вопросом при нём. — Ему и на свой имидж плевать. Его многие самодуром считают, но ему без разницы, — он жмёт плечами. — Пока ему выгодно с тобой сотрудничать, он будет это делать, так что не переживай.              И Му Цин не переживает. Почти. Потому что слухов вокруг него появляется всё больше, а продажи падают. Наверное, именно поэтому он удивляется больше обычного, когда с ним связываются из Тайваня и предлагают поработать там вместе с их местным брендом, создав коллаборацию. Бренд совсем небольшой, но уверенно завоёвывавший Китай, поэтому Му Цин сначала и вовсе думает, что это какая-то шутка. Но на личную встречу, конечно, соглашается. Ему интересно. И это единственное предложение, помимо Ши Уду, которое ему приходит. К тому же появляется возможность на время исчезнуть из объективов репортёров, которые продолжают перемывать ему косточки.              Фэн Синь объявляется накануне встречи. Му Цин совсем не ожидает его видеть, когда распахивает дверь, откликаясь на звук звонка. И замирает как вкопанный, глядя в осунувшееся и бледное лицо.              — Что…              Продолжить ему не дают. Фэн Синь сам втискивается внутрь квартиры и говорит:              — Я развёлся. Сегодня оформили все документы.              — Знаю, — кивает Му Цин. Ещё бы он не знал. Сегодня об этом трубили все интернет-издания и пресса, даже по новостям объявили.              — Я сделал это из-за тебя, — продолжает Фэн Синь. И смотрит прямо, с каким-то тупым отчаянием, с надеждой на что-то. Му Цину не по себе от такого взгляда, поэтому он невольно делает шаг назад.              — Я тебя об этом не просил, — отвечает он, сводя брови к переносице. Ему это не нужно: ни развод Фэн Синя, ни скандал, связанный с ним, ни журналисты, продолжающие заваливать его вопросами.              Фэн Синь как будто не слышит. Он быстро сокращает расстояние между ними, хватает за руки, стискивая запястья, и продолжает:              — Она всё знала. Моя жена. Сразу поняла, когда увидела нас на свадьбе…              — Это она отправила снимок в прессу? — прерывает его Му Цин.              — Нет, — Фэн Синь медленно качает головой. — Всё вовсе не так. Мы… Понимаешь, она хорошая.              Му Цин усмехается, но никак не комментирует. Только слегка морщится, потому что запястья Фэн Синь держит так крепко, что становится больно. Фэн Синь сам его отпускает и, опустив голову, трёт переносицу.              — Нам следовало поговорить раньше. Рассказать ей. Она бы поняла.              — Хочешь сказать, что мы бы пришли к твоей жене за ручки и попросили бы её разрешение на то, чтобы я был твоим любовником? — Му Цин фыркает. — Ты совсем рехнулся?              Он отворачивается и, помедлив мгновение, идёт на кухню. Горло почти дерёт от желания покурить. Щёлкнув зажигалкой и затянувшись, он смотрит в окно и чувствует только одно желание — выставить Фэн Синя за дверь и больше никогда о нём не вспоминать. Это разумно. Му Цин привык поступать разумно. И только в последнее время с ним что-то не так, раз он позволяет своей жизни разваливаться из-за эмоциональной привязанности к кому-то.              К Фэн Синю.              — Кто тогда сделал фотографию? — глухо спрашивает он, выдыхая дым.              Фэн Синь становится прямо за его спиной и кладёт руки на плечи. Му Цин моментально деревенеет. Он не хочет этих прикосновений, они сейчас лишние. От них почти физически больно, но внутри — ещё хуже. Избавиться от ощущения, что его ладони прожигают кожу прямо сквозь ткань рубашки, не выходит. Му Цин дёргает плечами и снова спрашивает:              — Кто, Фэн Синь?              Тот громко вздыхает, и Му Цин чувствует, как его дыхание щекочет волоски на затылке. По телу бегут мурашки, и от этого становится совсем не по себе. Фэн Синь слишком близко. Му Цин не готов. У него и так в голове полный бедлам, наличие Фэн Синя рядом делает всё только хуже.              — Подруга жены, — наконец слышит Му Цин. — Она показала этот снимок ей ещё на свадьбе, но Цзянь Лань не стала ничего говорить. Решила, что так будет лучше для того, чтобы сохранить брак. Ты ведь понимаешь, её же тоже вынудили выйти за меня…              — Дальше, Фэн Синь, — обрывает его Му Цин, не желая слышать оправдания. Он понимает. Он понимает гораздо больше, чем Фэн Синь говорит.              — Она попросила удалить фото, и её подруга сказала, что сделала это. Но потом они поссорились, Цзян Лань не говорит из-за чего, но это уже неважно. И подруга отправила фото в прессу, — Фэн Синь чуть крепче сжимает пальцы на его плечах, и Му Цин вздрагивает.              Резко тушит сигарету о дно пепельницы и разворачивается, сбрасывая с себя руки.              — Ты и твоя жена доставили мне слишком много проблем, — выплёвывает он практически в лицо Фэн Синя.              Тот выглядит жалко. Но Му Цин не собирается смягчаться только из-за того, что тот, надо же, не спал и не ел, настаивая на расторжении брака, которого могло вообще не быть, прояви он твёрдость несколько месяцев назад. Му Цин не злился на него тогда, даже не обижался, принимал как есть. Но теперь чувствовал, как ярость опаляет лёгкие, скручивает их и заставляет выплёскивать весь скопившийся яд наружу.              — Я понимаю, — роняет Фэн Синь.              — Нет, — качает головой Му Цин. — Ты ни черта не понимаешь. Если бы ты хоть немного понимал, то не лез бы ко мне на собственной свадьбе, не трахался бы со мной и не пришёл сейчас, заявляя, что развёлся из-за меня. Ты развёлся из-за себя. Из-за того, что твои хотелки вылезли наружу и стали известны всем остальным. Если бы этого не произошло, ты бы так и был женат, звоня мне периодически, чтобы перепихнуться.              Он не спрашивает — утверждает. И, видя лицо Фэн Синя, покрывающееся красными пятнами, Му Цин знает, что прав в каждом своём слове. Он выдыхает и на мгновение закрывает глаза.              — Обо мне ты даже не думал, верно? — мрачно усмехается он. — Не думал, каково мне получать приглашение на твою гребаную свадьбу, а потом слушать твои признания, зная, что я уже ничего не могу изменить. Каково мне постоянно возвращаться к тому, с чего начал, когда ты бездумно врывался в мою жизнь, потому что своя осточертела, но бросить её ты не можешь. А потом вновь уходил, оставляя меня ни с чем. Я не винил тебя за брак, Фэн Синь, — Му Цин смотрит на него прямо и цепко, не давая отвести взгляд. — Но я виню тебя за всё остальное. Тебе следовало оборвать все контакты со мной и жить так, как тебе полагается. А я бы просто жил дальше, а не откатывался назад с каждым твоим появлением.              Фэн Синь не отвечает, но снова тянет руку к нему. Му Цину снова приходится отступить. Ещё несколько прикосновений — и он забудет обо всём, что только что сказал, и опять позволит Фэн Синю делать всё, что он хочет.              — Зачем ты пришёл? — спрашивает он.              — Я хочу быть с тобой, — Фэн Синь отвечает так просто, прямо, без обиняков, что аж тошнит.              — Ты не слышал, что я тебе сказал?              — Слышал, — кивает Фэн Синь. — И каждое твоё слово говорит о том, что я нужен тебе. Точно так же, как и ты мне. Просто мы слишком поздно это поняли.              Му Цин смотрит на него во все глаза и не верит, что тот действительно говорит именно это. Фэн Синю хочется врезать за то, что он говорит, за то, что творит, за то, что снова заставляет всё внутри Му Цина сжиматься и просить пощады.              — Послушай, — Фэн Синь берёт его за руку и переплетает их пальцы в замок, — не скидывай всю ответственность на меня. Я виноват, я не отрицаю, но до свадьбы ты ведь тоже мне ничего не говорил.              — Потому что я не знал! — Му Цин вскидывается и смотрит, наверное, с таким отчаянием, что Фэн Синь даже крепче сжимает его ладонь в своей.              — Ну и я не знал, — мягко говорит тот. — У меня не было времени взвешивать свои решения и думать, как сильно я подведу семью, если откажусь от брака. А потом ты постоянно твердил, что семья это важно, что я всё сделал правильно. Я не понимал, как мне действовать и надо ли, — он подходит ближе и пальцами свободной руки гладит Му Цина по щеке — едва касаясь, но от этого тело всё равно пробирает дрожь. — Я хочу быть с тобой. Открыто. Я расскажу родителям про тебя и, если ты захочешь, познакомлю их с тобой. Они будут в ярости, они уже в ярости, но это не имеет значения. Они смирятся. Тем более у меня будет наследник, больше им с меня нечего требовать.              — Что? — Му Цин поражённо моргает. — О чём ты?              Закусив губу, Фэн Синь смотрит на него и опять выглядит виноватым.              — У меня будет ребёнок. Срок небольшой, но…              — Ты рехнулся! — Му Цин с силой отпихивает его от себя и шипит, словно кошка.              Он почти сдался под напором красивых слов. Почти поверил и согласился. А Фэн Синь снова выливает на него ведро ледяной воды.              — Это ничего не меняет, — Фэн Синь стискивает его уже за плечи и не даёт отстраниться. — Нашей семье нужен был наследник — он есть. И он никак не повлияет на мои отношения.              — Ты идиот, Фэн Синь? Это ребёнок! Твой ребёнок! Конечно, он повлияет!              — Это решённый вопрос. Мы с Цзянь Лань всё обсудили. Мы не сойдёмся. Дело не только во мне, она тоже этого не хочет, — Фэн Синь едва ли не трясёт его, пытаясь достучаться, но Му Цин вновь отстраняет его, скидывая руки с себя.              У него слишком много мыслей в голове. Он не знает, что теперь делать. Соблазн слишком велик, и Фэн Синь говорит чересчур убедительно. Так, что хочется поверить. Но Му Цин не хочет во второй раз падать в ту же яму, из которой до сих пор не выбрался. Если он вновь в неё свалится, ему останется только поставить сверху надгробие с надписью «самый невероятный глупец в мире». Му Цин не так рассчитывал закончить свою жизнь.              — Мне надо подумать, — говорит он, отворачиваясь. — Уходи.              Фэн Синь не двигается, поэтому Му Цину приходится повысить голос, повторяя:              — Уходи!              — Когда я могу услышать ответ?              Если бы Му Цин мог планировать такие вещи, он бы сказал. Но он сам понятия не имеет, когда он сможет что-то решить и сможет ли вообще, потому что у него только одно желание — зарыться с головой под одеяло, как в детстве, и не выпутываться оттуда примерно вечность.              Поэтому он молчит.              — Я позвоню завтра, — обещает Фэн Синь и наконец отступает, давая Му Цину передышку.              Тот его окликает, только когда он почти достигает входной двери, видимой из кухни.              — Было бы гораздо проще, если бы ты не разводился, — бросает Му Цин. Фэн Синь оборачивается, но ничего не отвечает. Только тихо прикрывает за собой дверь. Замок щёлкает, и вместе с этим звуком Му Цин медленно оседает на табурет, глядя перед собой абсолютно пустым взглядом.              Он окончательно перестал понимать, что происходит с его жизнью.              Нет сил даже на то, чтобы взять телефон и позвонить Пэй Мину, привычно ища спасение в его обществе. Хочется то ли напиться до беспамятства, то ли просто уснуть и проснуться, когда мир вокруг него хоть немного обретёт равновесие.              Уронив голову на сложенные на столе руки, Му Цин протяжно выдыхает и прикусывает щёки, думая о том, что не встреть он Фэн Синя, всё было бы гораздо лучше. Но внутри что-то протестующе сжималось и требовало, чтобы Му Цин сейчас же взял телефон и дал исключительно положительный ответ. Всё его существо тянулось к тому будущему, которое Фэн Синь обрисовывал, приукрашенное романтическими историями о том, как через тернии к звёздам, но Му Цин слишком хорошо осознавал, что романы с хорошим финалом, когда, пройдя все невзгоды, герои обретают друг друга и живут долго и счастливо, это не про него и не для него.              И не для Фэн Синя с его ворохом проблем, обязательств и общественной репутацией, которую он уже угробил, будто давая показательное выступление «как не надо».              Ночью Му Цин почти не смыкает глаз, смотря на потолок перед собой, на котором то и дело вспыхивают блики от фар мимо проезжающих машин. Ему душно, хотя окно открыто и на улице совсем не жарко, но дышать всё равно нечем. Лёгкие словно сжимаются под прессом, и Му Цин вертится до рассвета, едва-едва задрёмывая. Ему удаётся беспокойно уснуть только, когда за окном начинает светать, а уже через полчаса трезвонит будильник, напоминая о том, что его ждёт встреча с представителями тайваньской компании.              Му Цин чувствует себя заторможенным. Будто вчерашний разговор выпил из него все остатки сил и взамен наполнил смутной тревогой и неуверенностью. Мерно водя щёткой по зубам, Му Цин рассматривает себя в отражении зеркала, но видит только усталое и бледное лицо человека, который не хочет принимать ни единого решения.              Но встреча проходит хорошо. Му Цин удивлён и рад, потому что предложение интересное. Не лучше того, что сделал Ши Уду, но его достаточно для того, чтобы на время уехать, прийти в себя и больше никогда не возвращаться к тем мыслям, с которыми он барахтается сейчас.              Ему обещают оплатить билеты и проживание и предлагают вылететь прямо завтра, и Му Цин бездумно кивает, понимая, что это больше походит на побег, чем на осознанное решение влиться в новый рабочий процесс.              Он думает об этом, когда, находясь до сих пор в прострации, выходит на улицу и закуривает, привалившись к стене здания. Знает, что так нельзя. Надо всё хорошенько взвесить. В конце концов, он не из тех, кто трусливо поджимает хвост. А ещё знает, что банально колеблется. Хочет остаться, хочет позвонить Фэн Синю и сказать, что готов с ним встретиться, поужинать и, наверное, провести всю оставшуюся жизнь. Только это будущее не кажется безоблачным. Скорее, слишком трудным — гораздо сложнее поездки в Тайвань, где снова придётся доказывать собственные значимость и профессионализм. Му Цин всегда любил ставить себе непреодолимые задачи, но под напором обстоятельств готов сдаться и признать, что быть вместе с Фэн Синем — слишком сложно. Он не готов к такому. Не хочет влипать в ещё большие неприятности, чем уже.              — Что мне делать? — спрашивает Му Цин, сидя в кухне Пэй Мина и крутя в руках чашку с нетронутым, остывшим чаем.              Тот смотрит на него непроницаемо и одновременно сочувственно. Му Цин заявился к нему сразу же после встречи, поняв, что не готов сейчас оказаться в одиночестве с ворохом неопределённых мыслей и решений, которые надо принять.              Наверное, ему действительно повезло, что Пэй Мин вдруг так внезапно оказался частью его жизни. И Му Цин чуть ли не впервые чувствует настолько сильную благодарность, когда его вновь без всяких вопросов открывают двери, наливают чай и садятся напротив, готовясь выслушать.              Пэй Мин протягивает руку и накрывает его ледяные пальцы, аккуратно освобождая их от чашки. Он берёт его ладони в свои и мягко сжимает, говоря:              — Ты ведь уже всё решил, верно?              Му Цин поднимает голову и смотрит с лёгким непониманием, потому что никогда даже не задумывался о том, насколько Пэй Мин проницательный. Закусив нижнюю губу, он отводит взгляд и упирается им в столешницу. Ему одновременно неловко и хочется мрачно расхохотаться от того, насколько глупо он себя ведёт.              — Я уеду.              — Хорошо, — Пэй Мин улыбается краешком рта.              — Завтра уеду. Мне возместят деньги за билет, — сначала Му Цин сам себе не верит, но с каждой секундой его убеждение в том, что он прав, крепнет. Уехать — самое правильное решение. Простое. Пора прекратить усложнять себе жизнь. Пора перестать цепляться за Фэн Синя, который не стоит ничего из того, что произошло: ни накренившейся карьеры, ни бессонных ночей, ни бесполезных переживаний.              Му Цин вновь хватается за чашку и делает несколько крупных глотков. Терпкий чай оседает на языке и перебивает вдруг возникшую во рту горечь.              — Хорошо, — повторяет Пэй Мин, кивая.              «Ты сбегаешь», — так и остаётся висеть не озвученным фактом в воздухе. Му Цину не стыдно. Совесть его не мучает. Он собирает вещи в чемодан так быстро, будто его самолёт не утром, а через пару часов. А когда его квартира из аккуратно убранной и опрятной превращается в хламовник с раскиданной одеждой и принадлежностями для шитья, Му Цин вдруг ощущает пустоту, в мгновение ока пожравшую его.              На внезапно ставших ватными ногах он с трудом добирается до кровати, садится на неё и осматривается. В голове стучит только: «какого чёрта ты сейчас делаешь?». Ответа Му Цин не знает. Ему швыряет из крайности в крайность, и он думает, что готов уехать на Северный полюс, лишь бы подальше отсюда, а в следующую секунду готов наплевать на всё и кинуться к дому семьи Фэн Синя, чтобы заявить права на их сына.              Застонав, он прячет лицо в ладонях, падает на кровать и переворачивается на бок, впадая в анабиоз. В голове на несколько минут становится совершенно пусто, и эта блаженная тишина не умиротворяет, а только сильнее вгоняет в состояние тревоги. К реальности возвращает телефонный звонок. Му Цин вздрагивает и тянется к телефону. На дисплее имя Фэн Синя, и, прежде чем взять трубку, Му Цин колеблется.              Он не здоровается и даже не даёт что-то сказать самому Фэн Синю.              — Нет, — роняет он. — Мой ответ — нет.              Фэн Синь молчит. Так долго, что Му Цин готов отключить связь и вернуться к сбору вещей. На языке снова чувствуется горечь, и всё существо Му Цина требовательно заявляет, что он делает ошибку. Что «нет» — неправильный ответ. Что нужно его изменить сейчас же.              — Почему? — наконец глухо спрашивает Фэн Синь.              — Завтра я уезжаю в Тайвань. У меня появилось выгодное предложение…              — Я найду тебе другое, — Фэн Синь сразу же его перебивает. — Я помогу тебе.              — Ты себе не в состоянии помочь, — выдыхает Му Цин. Хочет ещё сказать, что Фэн Синь мог сказать это раньше. Предложить раньше. Му Цин всё равно отказался бы, но тогда бы это не звучало настолько жалко.              — Я приеду к тебе.              — Нет, — Му Цин подскакивает на кровати. Если Фэн Синь объявится, если он его увидит, то вся его и без того нестабильная решимость окончательно рухнет. Пальцы сжимают одеяло, сминая его небрежным комом. — Я не дома, — выпаливает он. — Достаточно, Фэн Синь.              Он вешает трубку и сразу же ставит телефон в авиарежим, чтобы больше не было соблазнов. Но сил подняться и закончить укладывать вещи в чемодан так не появляется. Его переполняет слишком много разрозненных чувств, разрывают и тянут в противоположные стороны. А в голове продолжает звучать голос Фэн Синя.              За огромным окном зала вылета аэропорта то и дело поднимались в серое пасмурное небо самолёты. Му Цин провожает взглядом каждый и не может поверить, что действительно делает это. Стоит тут и смотрит, как на взлётной полосе разворачивается и катится белый самолёт с распустившимся цветком сливы на хвосте. Пальцы крепче сжимают рюкзак, взятый в ручную кладь, и Му Цин замечает, что практически не дышал всё это время, когда грудь сжимает болезненными тисками.              Рука тянется к карману, и он достаёт телефон. Колеблется несколько секунд, но всё равно набирает номер.              — Привет, — Пэй Мин отзывается после первого гудка.              Му Цин медленно выдыхает и приваливается к перекладине, которая ограждает окно.              — Заберёшь меня?              — Ты не улетел, — Пэй Мин не спрашивает — утверждает.              — Подумал, что слишком люблю сложности, — невесело хмыкнул Му Цин.              — Я знал, что ты останешься, — судя по голосу, Пэй Мин улыбается. Му Цин не удивлён. Пэй Мин, несмотря на его нарочитую расхлябанность, действительно слишком проницательный. Или просто хорошо его, Му Цина, успел узнать за эти месяцы, наблюдая за его личной драмой, в которую тот в итоге решил окунуться с головой, потеряв остатки рациональности и разумности.              — Ты… — перехватив удобнее рюкзак за лямку, Му Цин разворачивается, чтобы пойти к выходу и хочет уточнить, через сколько Пэй Мин будет, но замолкает на полуслове и едва ли не спотыкается, когда видит в нескольких метрах от себя Фэн Синя. Последнего человека, которого он ожидал здесь увидеть.              — Всё в порядке? — раздаётся в ухе голос Пэй Мина.              Му Цин открывает рот, но не может выдавить из себя ни слова. Только смотрит на Фэн Синя, который тоже не отводит от него глаз. Он держит в руках небольшую спортивную сумку и выглядит так, будто не спал всю ночь. Му Цин скользит по нему взглядом, подмечает и мешки под глазами, и бледность лица, и даже подрагивающие плечи.              — Этот придурок там, верно? — спрашивает Пэй Мин, и Му Цин разом приходит в себя от резкого слова, впервые услышанного от него в адрес Фэн Синя.              — Да, — едва ли не одними губами отвечает он.              — Врежь ему от меня, — со смешком советует Пэй Мин. — За то, что так долго тянул и в итоге использовал самое избитое клише.              — Ты сейчас… — Му Цин его совсем не понимает. Пэй Мин так долго держал нейтральную позицию, не вмешиваясь и не давая никакой оценки происходящему, что слышать от него подобные слова удивительно до сухости во рту. Или сохнет горло из-за вида Фэн Синя, не решающего сделать шаг в его сторону, но смотря, почти не моргая.              — Иди, — усмехается Пэй Мин. — Позвони мне потом.              — Я… — Му Цин чувствует себя окончательно растерянным, но выдавливает искреннее, хоть и тихое: — Спасибо.              Он опускает руку с телефоном в руках и делает шаг вперёд. Ему кажется, что этот шаг такой тяжёлый, что под ним сейчас пол проломится. Но ничего не происходит. Плитка даже не трещинами не идёт, а здание аэропорта стоит на месте.              — Что ты здесь делаешь? — вопрос слетает с губ сам собой. Му Цин даже не успевает осознать, что ответ ему не нужен — он и так знает.              — Решил поехать за тобой, — Фэн Синь всё-таки отвечает, глядя ему прямо в глаза. Теперь они стоят в полуметре друг от друга, и Му Цину кажется, что даже на таком расстоянии он чувствует чужое напряжение.              — Ты ведь даже не в курсе, куда именно я направлялся.              — Я бы нашёл.              Му Цин медленно качает головой, смотря на него, и хмыкает. Фэн Синь — идиот. Каким образом он бы его нашёл? Стучался бы в каждую квартиру, в каждый тайваньский дом или гостиницу? Объявил бы в розыск? Развесил по всей стране объявления?              Он мысленно язвит в своих предположениях, но ощущает, как все его внутренности обдаёт жаром. И наружу сама собой просится улыбка, которую приходится прятать, опустив голову и кусая себя за губы.              — Послушай, — говорит Фэн Синь и в один шаг преодолевает оставшееся расстояние между ними, — знаю, я должен был сказать раньше…              — Замолчи, — командует Му Цин, поднимая на него взгляд. Фэн Синь слушается, и Му Цин, глубоко вдохнув, ныряет в ту яму, из которой собирался выбраться. Качнувшись вперёд, он утыкается лбом в твёрдое плечо Фэн Синя и, закрыв глаза, просит: — Отвези меня домой, — и чувствует, как тёплые пальцы зарываются в его волосы, одним прикосновением окончательно убеждая в том, что он принял глупое, но единственно верное решение.