***
Утром следующего дня Чимин влетел в здание университета и схватил своего лучшего друга, по совместительству одногруппника и коллегу по работе Тэхёна в охапку и заявил: — Мне нужно тебе кое-что сказать. Кажется, я в дерьме. — Чего? — непонимающе спросил Тэхён. Чимин выпустил его из хватки и тяжело вздохнул, подбирая слова. Все оставшиеся несколько часов работы и потом ещё полночи Чимин думал о произошедшем. У него за всю жизнь было не так много отношений, и потому флирт Чимин практически никогда не применял — он даже не был уверен, что умел им пользоваться, как и распознавать его. Но эта ситуация с кофе и с кофейными глазами не давала ему покоя. Ему нужно было рассказать всё Тэхёну и услышать его совет, хотя не то чтобы Тэхён сам был гуру в подобных вещах. — Ты помнишь кофейню в нашем торговом на нашем этаже? — пробормотал Чимин. — Предположим, — нахмурился Тэхён. — Там есть бариста. Я не знаю, как давно он там есть, но… — Чимин быстро облизнул губы, и они уселись на деревянную лавочку в сером холле корпуса. — Он просто… — Пак сделал голос максимально тихим и наклонился к Тэхёну, чтобы студенты вокруг них не услышали. — Такой горячий. Тэхён ступорно моргнул. — И? — И вчера я купил кофе. Маленький латте. А он налил мне большой. Я сказал, что это ошибка, а он просто сунул его мне с такой приторно-странно-загадочной улыбкой, что у меня до сих пор волосы дыбом, как вспомню. — Это же круто, — Тэхён усмехнулся и заиграл бровями. — Горячий бариста, вау. Ты что, в сказку попал? — Что мне делать? — хмуро спросил Чимин. — Может, он просто… не знаю, настроение хорошее у него было. — Чимин-а, ну ты как обычно, — Тэхён похлопал друга по плечу. — Попробуй повторить эксперимент. Если он сделает это ещё раз, я думаю, это не просто так. Чимин отвёл взгляд на покрытый серой плиткой пол и сглотнул, будучи не совсем уверенным в том, хотел ли он того на самом деле. Он помолчал, пока Тэхён уставился в экран мобильника, заходя в свою любимую игру, и пробубнил: — Ну, а вдруг это всё не серьёзно? — Боже, вы даже имён друг друга не знаете, — Тэхён закатил глаза. — Да и что, если так? Перепихнётесь и разойдётесь. В этом ничего такого нет. Если он и вправду горячий, чего тебе жалеть? Тебе давно пора расслабиться, Чимин-а. И Чимину действительно нужно было расслабиться — очень, очень сильно. Пару месяцев назад он пережил расставание со своим парнем, с которым он был аж четыре года в отношениях, но вместе со взрослением к ним обоим пришло и осознание того, что они всё же разные. Чимину было тяжело, так тяжело, что он до сих пор не отошёл от этого — всё-таки четыре года и практически вся сознательная его жизнь, переход из подростка во взрослого человека, становление личности — всё это он пережил с бывшим.***
Послушавшись Тэхёна и поведясь на собственное любопытство, через пару дней, в очередную свою смену Чимин попёрся к корнеру кофейни на перерыве. Там снова была очередь, и снова горячий бариста плавил воздух вокруг себя одним своим существованием; Чимин никогда бы не подумал, что его влажной мечтой может стать сотрудник мест, в которые он так не любил ходить. Он стоял в линейке из людей, сжимая банковскую карточку и кусая губу, наблюдая, как виртуозно парень загружает новые зёрна в кофемашину, как дёргает за ручку, измельчая их, как подбрасывает закрытую упаковку с молоком. Чимин не имел ни малейшего понятия, как и что там делается, но что бы этот бариста с засученными рукавами своего чёрного лонгслива ни делал, это выглядело горячо. Мышцы перекатывались под гладкой кожей с рисунками, тонкие губы с чёрным колечком пирсинга были чуть приоткрыты, сосредоточенный взгляд направлен на творящие пенкой на кофе рисунки руки, влажноватые прядки чёрных волос заправлены за играющие металлическим блеском уши. Чимин, казалось, пропустил вопрос кассира раза два или три. Он снова заказал маленький латте и снова встал чуть поодаль от бара, то и дело бросая кроткие взгляды на работающего парня, прикрываясь заинтересованностью в экране мобильника. Чимин чувствовал смущение каждой клеточкой тела из-за того, как сильно его привлекал этот парень, как ему хотелось бы быть сжатым этими сильными руками с выступающей паутинкой вен. Никогда прежде и ни к кому Чимин не испытывал подобных ощущений. Подошла его очередь, он неловко приблизился к бару и поднял глаза на закрывающего белой пластиковой крышкой большой стакан бариста; пальцы его, тонкие и длинные, с покусанными заусенцами, выглядели… хорошо. Так хорошо, что Чимин отложил воспоминания о них в ящичек картинок для одиноких сессий в душе для расслабления. Он глянул выше, очерчивая фигуру парня так, будто не таращился на него минутой ранее, и застопорился на долю секунды на татуировке на шее. Она казалась не очень качественной, но на широкой карамельной шее, влажной от рабочего пота у горячей кофемашины, смотрелась безумно сексуально. За неё хотелось укусить, её хотелось лизнуть, в неё хотелось впиться губами. Чимин сжал мобильник в руке и пересилил свой внезапный всплеск подростковых гормонов, и всё же посмотрел парню в лицо. Тот приветливо улыбался. У Чимина от волнения почти подогнулись колени. Он выдавил из себя ответную улыбку, совсем невинную. — Привет. Пак похлопал ресницами, удивлённый оттого, что они уже перешли на «ты». — П-привет, — ответил он. — Твой латте. Чимин прикусил губу и взялся за горячий стакан; бариста вскинул правую бровь, буквально на миллисекунду, и его улыбка стала больше похожей на ухмылку, и Чимин торопливо поблагодарил его и развернулся на пятках, слыша в спину: — Хорошего дня, приходи снова. Пак ворвался в крохотную комнату отдыха с одышкой, такой, будто бариста вслед за ним отправил целую свору сторожевых псов. Он рухнул на красный диванчик, забился в самый угол, ставя дурацкий напиток на стол и протирая лицо руками. В ушах стучала кровь, громко-громко; он готов был поклясться, что его стояк мог бы заставить его сгореть со стыда примерно секунд через десять, если бы этот парень задержал его внимание на немного дольше. А ему ещё четыре часа до конца смены подбирать платья для девушек. И как бы он с этим потом справлялся? В общем, Чимин, горя всем своим телом, написал Тэхёну о произошедшем, и тот только подлил масла в его кострище, уверяя его в том, что подобное поведение точно должно быть воспринято Чимином за флирт. Но Чимин сам всё ещё не был уверен. Ему нужно было больше информации. Ему нужно было хотя бы немного узнать об этом парне — имя элементарно, чтобы знать, что кричать во время того, как он… не важно. Ему просто нужно было познакомиться с ним — иначе Чимин просто не мог. Ну не был он сторонником разовых перепихонов.***
В третий раз Чимин рискнул встретиться со своим ночным кошмаром — Чимину было крайне неловко просыпаться с мокрыми трусами каждый раз, живя в одной квартире с его мамой, и он даже не хотел знать, стонал ли и как громко во сне, — ещё через три дня. В этот раз он был настроен серьёзно. Крайне серьёзно. Ему нужны были факты. Ему нужен был грёбаный бариста. Но для начала — имя и возраст. Привычно заказав маленький латте — уже из принципа, — и ещё кусочек шоколадного торта — ему просто необходим был сахар для поднятия хмурого от усталости настроения, — он не стал отходить от бара. Ладно, может, сначала он по привычке и отошёл. Чимин не был трусом, но он был довольно робким из-за скудного опыта в личной жизни. Он так давно ни с кем не общался в подобном плане — ну, потому что у него не было нужды в этом, — что любые взаимодействия с потенциальными бойфрендами у Чимина получались откровенно через задницу. Ну не умел он флиртовать. Не умел не заливаться краской каждый раз, сталкиваясь взглядом с кем-то, кто ему понравился. А тут… тут вообще. Глубоко вдохнув и выдохнув, Чимин облизнул пересохшие губы и подошёл к бару. Парень как раз заканчивал с его кофе, доводя пенкой сердечко до идеала. Чимин прочистил горло, и тот, не поднимая на него глаз, ухмыльнулся. Чимин покрылся холодной испариной и почувствовал покалывание в кончиках своих пальцев. — Привет, — выдохнул он, пытаясь быть больше приветливым, чем заинтересованным. — Привет, — кивнул парень и закончил сердечко, тут же профессионально закрывая стаканчик крышкой, но не торопясь отдавать напиток. — Как дела? Чимин приложил все свои усилия на то, чтобы быть максимально непринуждённым в общении. — Ну, такое себе, — пожал он плечами, стараясь смотреть парню в глаза. — Почему? — всё ещё сладким, обволакивающим голосом спросил бариста. — Я на работе, — усмехнулся Чимин. — Здесь дела никогда не бывают хорошо. — Согласен, — шире улыбнулся бариста. — Снова большой вместо маленького? — Чимин кивнул на стаканчик, краснея ушами от своего же вопроса. — У тебя не будет проблем? — Если ты продолжишь улыбаться, то нет. Чимин смущённо опустил глаза, замечая бейджик на его фартуке. Он всегда там был? Чимин не замечал. Возможно, ему нужно было вглядываться лучше. На бейдже было написано «Мин Юнджи» — женское имя. Пак хмыкнул, снова взглянув на лицо парня. Тот протянул ему стаканчик, и Чимин взял его, с улыбкой спрашивая: — А твоё настоящее имя — Мин Юнджи? Бариста удивлённо приоткрыл рот, не понимая шутки, а потом опустил голову, глядя на бейдж. Он выдохнул: «а-а-а», широко улыбаясь, и посмотрел на Чимина, у которого от этой завораживающей улыбки грозились вот-вот мозги поплыть к чертям. — Нет, это не мой фартук. Меня зовут Чон Чонгук, — он убрал прядь волос за ухо, и на его щеках Чимин точно увидел лёгкий румянец. — А тебя? — Чимин, — кивнул парень. — Пак Чимин. Он прильнул губами к гладкому пластику крышечки, отпивая напиток и прикрывая в блаженстве глаза — искренне, потому что бариста мало того, что был безумно привлекательным, так ещё и кофе делать умел. Чимин готов был платить полную цену за большой стакан, но ему было интересно, как долго это продолжится. — Идеально, — выдохнул он и посмотрел на Чонгука. Брюнет ухмыльнулся, немного самоуверенно, но чертовски сексуально, и Чимин понял, что ему нужно в срочном порядке сматываться. Он неловко поблагодарил его, бариста привычно с ним попрощался, и Чимин улетел обратно в свой домик — комнату отдыха его магазина, — пролетев мимо работающего в зале Тэхёна с просто отвратительно глупой улыбкой, и друг, заметив стакан в его руке, разумеется, всё понял. Под предлогом острой жажды он догнал Чимина в комнате отдыха, налил воды из кулера в пластиковый стаканчик и сел прямо напротив пытающегося прийти в себя Пака, сразу требуя подробностей. Чимин сквозь одышку и пунцовые щёки рассказал, и Тэхён прыснул, передразнивая его: — «А твоё настоящее имя — Мин Юнджи?», — он расхохотался. — Что за фигня, Чимин-а? Ты где этого набрался? — Нигде, — нахмурился Чимин, хотя сам прекрасно понимал, как это абсурдно было. — Я не знал, что мне сказать. Не мог же я просто спросить его имя. — Почему? — возмутился Тэхён. — Так делают нормальные люди. Чимин закатил глаза, открывая пластиковый контейнер с шоколадным тортом и вилкой отламывая кусочек. — Я не знаю, как делают нормальные люди, — насупился он. — Тебе надо узнать его соцсеть, — закивал Тэхён. — Чтобы общаться где-то ещё. — Как ты себе это представляешь? — Ты меня бесишь, — вздохнул Тэхён. — Обычно. Просто просишь и всё. — Ни за что, — Чимин запихнул в рот кусок сладости и прикрыл глаза от изумительного вкуса. — Тогда я это сделаю. — Сделай. Тэхён цокнул, выбросил стаканчик и ушёл дальше работать, и тогда Чимин смог расслабленно выдохнуть, располагаясь удобнее на диванчике и отключая мозг на время перерыва под жужжание вентиляционных труб. Тэхён наверняка бы сделал это, подумал он. Тэхён не был из робких. Он мог бы всю душу несчастному бариста вытрясти, если бы нужно было, не то что узнать контакты соцсети. Чимин прекрасно это понимал, и он разрывался между тем, чтобы это действительно произошло, — ну, чтобы Тэхён выведал «Инстаграм» его или ещё что-то, и тем, чтобы это ни в коем случае не произошло, потому что в таком случае он будет чувствовать себя немощным. Это ведь его проблемы. Это он должен не быть из робких. В общем, Чимин продолжал ходить к Чонгуку за кофе практически каждый день на протяжении ещё трёх недель. Совесть не позволяла вечно сидеть на чьей-то шее, так что парень стал платить полную стоимость за напиток, и Чонгук вечно его за это шуточно отругивал. Чимин не очень понимал, продолжался ли между ними флирт, но он перестал говорить глупости, и они чаще обсуждали какие-то простые вещи, вроде фильмов, работы, повседневной рутины. Чонгук постоянно пытался вывести Чимина на улыбку, и когда Пак сдавался, он говорил о том, что ему она нравится. Что Чимин постоянно слишком хмурый, а его улыбка такая драгоценная, и Чимин заливался краской от этого и улыбался ещё шире — на что бариста и рассчитывал. Они были такими разными, и то, что они подружились, было для Чимина чудом. Он — слишком переполненный загонами студент и работник грёбаного магазина одежды, скучный и обычный. Чонгук — безумно сексуальный бариста, живущий самостоятельно, пьющий с друзьями по выходным и обожающий экстремальные виды спорта. Они так мало говорили о вещах, которые обычно сближают людей, испытывающих друг к другу симпатию. Они болтали о такой ерунде, что Чимину казалось, это нужно просто для поддержания приятной дружеской обстановки. Но у них даже начали появляться свои шутки; Чимин больше не боялся спрашивать Чонгука о чём-то вроде возраста — ему, к слову, было двадцать два, но выглядел он на все двадцать пять, — или вроде смысла в татуировках, которого особо и не было. Чимин смотрел чаще Чонгуку в глаза, он любовался их блеском в оранжевых софитах, он мечтал прикоснуться к мягким на один только взгляд волосам. Чимину нравился смех Чонгука, ему нравилась его улыбка, всегда наполненная таким теплом, и его голос, каждое слово, произнесённое Чонгуком, приятно отдавалось эхом где-то в груди. Их переглядки во время прощания, это извечное чонгуково «приходи ещё», и чиминово «обязательно», и последний взгляд тёмных шоколадных глаз, заставляющий волоски на шее вставать дыбом, а сердце пропускать удар — Чимину это нравилось, до одури нравилось, чем бы всё это ни было. Походы к Чонгуку стали для Чимина проблесками света в кромешной тьме его изматывающих будней. Ему было грустно, если у Чонгука был выходной, и ему приходилось покупать кофе у его коллег просто из вежливости, ну, и чтобы не подавать виду того, что ему кофе не столь необходим, сколько бариста. Он не знал, как далеко хочет зайти с этим всем, но и Чонгук не особо куда-то продвигался. Казалось, подобные минутные времяпровождения устраивали их обоих, давали силы на остаток рабочего дня. Чимина это устраивало. По крайней мере, пока.***
Тэхён пришёл к Чимину, когда блондин работал на огромном складе, складывая вещи и разнося их по полкам. Там было спокойно, музыка не давала заскучать и уснуть на одной из полок вместо стопки джинсов; температура была ниже, чем в зале, но оттого не хотелось умереть от духоты и взмокшей от пота одежды в большом количестве физической работы. Так вот, Пак как раз пропевал строчки знакомой песни — плейлист очень давно не менялся, и он знал наизусть почти все песни, играющие в магазине, — когда друг залетел в помещение со своего перерыва с упаковкой шоколадного молока — хотя это было запрещено, и он рисковал огрести от менеджера, — и заорал: — Достал! — Чего достал? Меня? Не спорю, — улыбнулся Чимин, складывая очередной свитер на металлическом столе. — «Инстаграм» его достал, — пробурчал Тэхён и встал с другой стороны стола, упираясь плечом в металлический столб стеллажа. — И поболтал с ним. Ну, о тебе. — А? — Чимин прекратил махинации с рукавами одежды, чтобы сложить её компактнее, и непонимающе глянул на него. — Чего? С их разговора об этом прошло уже так много времени, что Чимин совсем позабыл уже, что Тэхён грозился сделать это. — Короче. Я дал ему твой номер. Взял его «Инстаграм». Спросил, нравишься ли ты ему. Он передал тебе кофе. Чимин разинул рот; свитер скользнул со стола на пол, но он ещё пару мгновений не ощущал, что в его руках вдруг стало пусто. — И да, он чертовски горячий, — Тэхён закивал с хитрой ухмылкой. — Я думаю, это победа, мой друг. Чимин почему-то так же не подумал. Чимин вообще, если честно, испугался. В тот день он так и не пошёл к Чонгуку. Он просидел весь перерыв в комнате отдыха, болтая с другими консультантами и с грузом какой-то неопределённости глядя на стакан, принесённый Тэхёном. Кофе внутри был сладкий — Чимин никогда не просил добавлять сиропы, но в этот раз абсолютно точно ощущался шоколадный. Чимин любил сладкое, безусловно, он часто при Чонгуке покупал кусочки тортов, так что он не был против, но… Чимин конкретно загрузился. Он не был уверен, хотел ли знать о том, что Чонгук испытывает к нему симпатию. Ему было легче думать, что их небольшой флирт так и останется таковым и не зайдёт дальше. Потому что он был ещё слишком слабым для того, чтобы нырять в новые отношения с совершенно другим человеком. Четыре года — это вам не шутки. Чимину был двадцать один год. Встречаться со своим бывшим он начал в семнадцать. Это были замечательные отношения — полные любви, взаимопонимания, поддержки. По крайней мере, первые три года точно. Но потом всё пошло куда-то не в ту сторону — частые ссоры, Чимин уставал на работе и учёбе и просто не имел достаточное количество эмоциональных сил, чтобы не срываться от раздражения. Они виделись крайне редко, а когда выдавалась возможность побыть вместе, они не то чтобы горели желанием и часто эти возможности благополучно посылали куда подальше. Чимин не верил в ерунду по типу «любовь живёт три года», но он верил в то, что люди с возрастом меняются. Порой настолько, что когда-то близкий по всем параметрам человек становится чужим, перестаёт тебя понимать, а ты — его, и, будучи в постоянном напряжении, вы просто отдаляетесь, не желая переживать новые и новые ссоры. Кто-то решается на то, чтобы всё это изменить — поговорить, расставить всё по полочкам, попытаться вернуть былую страсть и нежность, но иногда желания и сил на это просто нет. У Чимина не было, как бы он ни старался их найти. Они расстались, потому что это было обоюдное решение. Но Чимин не мог перестать тосковать — то ли по бывшему, то ли по факту того, что он был рядом с ним буквально постоянно, и это стало привычным. Он просто всё ещё не мог отпустить. Они были одним целым так долго — пусть и с трещинами, пусть и с оговорками. Но вместе. И Чимину только предстояло привыкнуть быть одному. Часто он задумывался о том, чтобы всё вернуть, но постоянно обрывал себя. Что бы они ни пытались сделать, неизменным был факт того, что они больше друг другу не подходили. Поэтому он думал, легче будет просто перетерпеть, привыкнуть к тому, что он один. Научиться жить самостоятельно, без мыслей о том, что его в любой момент есть кому обнять, что со своими проблемами по работе и учёбе он может пойти к друзьям или оставить их в себе. Он правда старался стать более самостоятельным. Но ощущение зияющей дыры, будто от него оторвали половину, всё никак не проходило. За два месяца Чимин даже если и натыкался на кого-то, способного его заинтересовать, всё равно ничего не делал. Во-первых, память о бывшем никак не давала ему покоя — будто он всё ещё был в отношениях с ним и не нуждался в ком-то ещё; во-вторых, Чимин хотел пожить для себя; в-третьих, он был слишком боязливым начинать что-то новое. Он не хотел всех этих сложностей в покорении чьего-то сердца, в привыкании к новому человеку. На это нужно время, и на это нужны просто титанические усилия. В общем, для Чимина существовала целая кипа условностей, из-за которых он не мог просто взять и начать Чонгуку писать, или переспать с ним разок и оставить всё в прошлом. Он искренне не знал, что ему вообще с Чонгуком в таком случае делать — Чимин не хотел отпускать его, но и к себе подпускать его было страшно.***
Чимин по привычке устало плюхнулся на диванчик, достав из холодильника свой контейнер с обедом, и прикрыл глаза. Мышцы болели, ему нужен был массаж, который ему просто неоткуда было бы взять. Он вздохнул. Возможно, не в его ситуации было упрямиться, но против своих принципов Чимин бы не пошёл. Через мгновенье в комнату залетел Сокджин — его коллега с кассы, — с картонной подставкой для стаканчиков кофе. Там как раз было два, и Джин с весёлой улыбкой один поставил перед Чимином. Пак выгнул бровь, ничего не понимая, и Сокджин полез в холодильник. — Это тебе Чонгук передал, — донеслось из-за белой дверцы. — Сказал, давно не заходишь, он переживает. Чимин проглотил неприятный ком в горле. — Вы знакомы? — Я постоянно у него кофе покупаю, — ответил просто Джин; он движением бедра захлопнул дверцу и уселся на стул чуть поодаль от Чимина, доставая из шуршащего пакета свои контейнеры. — Плачу за маленький, а он делает большой. Экономия! — Чего? — выдохнул Пак. — Он так всегда делает? — Ну, не всем подряд, — ухмыльнулся Джин, поправляя выбившуюся из каштановой чёлки прядь. — Но мне да. И ещё парочке девчонок из мужского отдела. Тебе тоже? Чимин медленно кивнул, стеклянными глазами уставившись на стоящий перед ним белый стакан кофе. Из отверстия крышки выходил дым; обоняние Пака уловило приятный чарующий аромат кофейного напитка. Чимин сглотнул. Всё, во что он верил всё это время — неужели это была какая-то глупая надумка? Неужели в жесте доброжелательности Чонгук заставил увидеть его совершенно не существующий там подтекст? А что, если Чонгук был грёбаным ловеласом? Парни вроде него могут и не такое. Слишком горячие, чтобы по правде быть однолюбами. Что, если такими действиями Чонгук уже кучу народа очаровал? И Чимин просто стал очередной монеткой для его копилки? Чимин никогда прежде так сильно не ненавидел свою неопытность в подобных вещах. Он в принципе хорошо справлялся с чтением людей, но, когда дело заходило о нём и чём-то романтическом, он чаще всего не мог увидеть истины. Он не знал, на самом деле ему уделяют особое внимание или ему это кажется. Он не знал, можно ли доверять тем или иным людям. Он не знал, можно ли доверять таким искренним улыбкам. На какое-то время Чимин ходить за кофе перестал — пытался определиться. Он по-шпионски избегал проходы рядом с кофейней, не лез в чонгуков «Инстаграм», чтобы не раззадориться, почти сумел прогнать его из своих снов. Чимин его даже толком и не знал, чтобы Чонгук занимал в его голове такое количество времени. Чимин догадывался, дело в его теле, привыкшем избавляться от постоянного стресса при помощи секса. А тут вот такой Чонгук, который, Чимин догадывался, устраивал бы ему самые настоящие сессии по избавлению напряжения. Но в конце концов, Чимин пришёл к грустному для себя выводу — дело не в сексе. Дело в Чонгуке. И Чимину нужно было что-то сделать, пока не стало слишком поздно. Он стал рассуждать логически: во время того, как Чимин с ним болтал, Чонгук часто делал кофе и для других сотрудников торгового центра. Чаще всего он болтал с ними на «ты», то есть, и вправду был очень общительным. Чимин видел, как девчонки на него засматривались, но в ответ Чонгук редко, когда показывал такой же интерес. Практически никогда. Так что это? Что между ними было? У Чонгука был его номер, но он никогда ему не писал; у Чимина был его «Инстаграм», но он на него так и не подписался. Что, чёрт возьми, всё-таки это было?***
Ещё пара дней Чимину понадобилась для того, чтобы собраться с мыслями и яйцами и наконец решиться поговорить с Чонгуком. Окончательно поговорить. После четырёх лет серьёзных отношений он не хотел тратить время на то, что заведомо того не стоит. Он бы и рад оставить всё как есть — их кратковременные разговорчики, повышение настроения, милые улыбки, бесплатный сироп. Но Чимин боялся, что из-за своей нужды в ком-то на постоянной основе просто всё усложнит. Так что ему нужно было поставить все точки над «ё». Он шёл на работу на деревянных ногах, слушая какую-то жутко грустную песню, но не хотел слушать что-то весёлое, потому что настроение было паршивое. Всё-таки успел он прикипеть к этому горячему бариста, успел привыкнуть к сложившимся отношениям, и ему было немного страшно думать о том, что будет, когда это закончится. Пак пошёл к Чонгуку перед сменой — приехал специально заранее. Он не стал покупать кофе, а сразу же подошёл к бару, где Чонгук делал заказ для какой-то девчонки из другого магазина. Он выглядел спокойным, профессиональным, как и всегда, а она откровенно пялилась на него, и Чимин сначала был уколот чувством лёгкой ревности, а потом — чувством яркой совести, ведь сам себя вёл первые недели точно так же. Он прочистил горло; Чонгук поднял голову, собираясь очередного глупого покупателя отправить на кассу, потому что он жаловался Чимину, что люди просто не замечают разницу между баром и кассовой стойкой, и уже почти открыл рот для этого, но, увидев Чимина, улыбнулся. — Привет. Чимин улыбнулся в ответ — не мог сдержаться; Чонгук торопливо доделал кофе для девушки и отдал ей стакан с дежурным «хорошего дня», наваливаясь корпусом на столешницу бара и подзывая Чимина к себе. — Хочешь что-нибудь? — спросил бариста. Чимин отрицательно покачал головой, пытаясь подобрать слова, с чего хотелось бы ему начать. Он, хоть и пытался выглядеть как обычно, всё равно казался каким-то загруженным, каким-то грустным, и Чонгук это сразу заметил. — Что-то не так? — аккуратно спросил он. — Нет, я просто… день какой-то плохой. Чимин прикусил язык, обвиняя себя в мягкотелости. Неужели он был не столь кардинально настроен, как ему казалось? — У меня тоже, — улыбнулся Чонгук. — Что случилось? Чимин решил, что, если Чонгук его сейчас разболтает, как это происходило обычно, то он сможет наконец перейти к делу. — Я увольняюсь. Чимин приоткрыл рот; слова, которые он хотел и не хотел говорить, сплелись в неприятный ком в его горле. — Ч-что? — Да, — Чонгук поджал губы и опустил голову, взявшись за тряпку и начиная протирать столешницу. — У меня, по правде, эта неделя последняя. — Почему ты не говорил мне? — нахмурился Чимин. — Я вижу тебя впервые за неделю, — усмехнулся Чонгук как-то печально. — Сказал бы раньше, если б ты приходил. Чимин прикусил губу. — Извини, — прошептал он. — Я… было очень много дел, не успевал даже поесть толком. — Понятно, — ответил Чонгук. — Ну, вот, теперь ты знаешь. Точно ничего не хочешь? Чимин помедлил, прежде чем отрицательно покачать головой. Он обещал вернуться на перерыве и пошёл в сторону своего магазина. Он ощущал пустоту внутри, не понимая своих чувств в тот момент. Чонгук выглядел грустным, но он снова не сделал никаких шажков в его сторону, но ведь и у Чимина не хватило смелости начать этот дурацкий разговор. За барной стойкой выяснять отношения было глупо, но что ему нужно было сделать? Как выманить его? На обед он действительно пошёл к Чонгуку, но дальше их простых разговоров дело не зашло. Чонгук видел, что Чимина что-то беспокоило, и даже пытался вывести его на чистую воду, но Пак не позволил этому случиться, находясь ещё на грани между решимостью и желанием оставить всё как есть. Чонгук ему нравился. Очень нравился. Но Чимин не понимал, нравился ли он Чонгуку. Возможно, по началу оно так и было, но теперь он не был уверен. Он не хотел всё портить, хотя, если Чонгук скоро уйдёт, то что, в принципе, он портил? Начинать новые отношения так сложно. Привыкать к чужому человеку, пытаться адаптироваться под него. Бояться, что ты можешь оттолкнуть его чем-то таким, к чему твой бывший возлюбленный привык и уже не замечал. Куча комплексов, от которых избавляешься только по мере становления этих отношений — смех какой-то не такой, лицо без макияжа, несовершенное тело, плохая готовка, дурацкий юмор, и ещё много, много другого. У любого среднестатистического человека есть подобные страхи. Кому-то везёт, и они справляются с ними. Но Чимин не был из них. Поэтому ему было тяжело.***
Накануне крайнего дня Чонгука в кофейне Чимин встретился с Тэхёном и парочкой других друзей, чтобы выпить по бутылочке пива. Чимину очень сильно нужно было побыть в компании и расслабиться с помощью алкоголя. Но он перестарался. Настолько сильно, что Чимин, уже успев поваляться под грустные песни с Тэхёном в обнимку на полу гостиной квартиры тэхёнова приятеля, плюхнулся с новой бутылкой пива на диван, пока друзья отрывались в темноте и цветных огнях лампы-дискошара под популярный клубный трек, взял со стола телефон и зашёл в «Инстаграм». И подписался на Чонгука. Чонгук подписался в ответ в течение пяти минут. Чимин замедленно похлопал ресницами, глядя на профиль парня. Красивый. Чертовски красивый. Бывший Чимина был таким простым по сравнению с ним — светлые короткие волосы, не такое мощное телосложение, слабоватый характер. Чонгук на его фоне был настоящим бэдбоем, по крайней мере внешне точно — внутренне он всё же был мягче, чем казался. Чимину нравились такие, как Чонгук, но он никогда не решался с ними заговорить. А этот сам заговорил. Ну почему Чимин такой сложный? Пак сделал большой глоток пива и поставил бутылку на стол. Он уже успел поплакаться Тэхёну по поводу увольнения Чонгука, но ему было недостаточно. Теперь Чимин хотел поплакаться и самому Чонгуку. Пускай наутро он будет жалеть. Пускай он будет пунцоветь, смотря ему в глаза. Но он должен сделать что-нибудь. Он зашёл в директ. Чонгук был онлайн. Чимин вдохнул. Экран перед глазами мылился, руки немного дрожали. «Всё ещё не могу смириться с тем, что ты уходишь». Чимин облизнул губы. Текст был прочитан за полминуты. Чонгук: «Мне было там плохо. Зарплата и условия ужасные, ты же знаешь». Чимин знал. Они часто жаловались друг другу на свои работы, своих коллег, своих боссов. Но это не умаляло чувства Пака. «Мне так грустно. Я пью с друзьями и не могу веселиться из-за этого». Доставлено и тут же прочитано. Чонгук: «Я тоже пью с другом». Чонгук: «Мне тоже грустно». Чонгук: «Знай». Чонгук: «Люблю тебя». Чонгук: «Всегда какой ты есть». Чонгук: «И твоя улыбка лучшая». Чимин прикрыл глаза. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, и даже лёгкая эйфория от алкогольного опьянения не успокаивала его. «Ты говоришь так, потому что ты пьян». Чонгук: «Приходи завтра». Чонгук: «Скажу так». Чонгук: «Только не красней». Чимин заблокировал телефон и закрыл лицо руками. Он не плакал с тех пор, как закончил сессию самобичевания из-за прошлых отношений. Кажется, пришло время снова дать слабости верх.***
На следующий день смена Чимина заканчивалась за четыре часа до конца работы торгового центра. Он мог бы пойти к Чонгуку после смены, но всё равно зачем-то попёрся во время перерыва. И, хотя он помнил об их переписке, на трезвую голову ему было ужасно стыдно заходить в их диалог. И ему было неловко смотреть Чонгуку в глаза. Но он всё равно хотел этого. Почему-то, едва увидев Чонгука на баре, Чимин захотел прослезиться. Но он сдержался. Чонгук был таким же, как и всегда, только с лёгким налётом тоски. Вместо сердечка на кофе нарисовал ему в шутку задницу — он иногда делал это, чтобы рассмешить Чимина, и эта дурацкая глупость почему-то его и вправду веселила. Но улыбки у Чимина были грустными в тот день. А слова подобрать так и не получилось. В любви Чонгук ему так и не признался. Но он нарисовал Чимину на белой крышке кофе сердечко красным фломастером. Для Чимина этого было достаточно для того, чтобы спрятаться со стаканом не в комнате отдыха, а в раздевалке, среди серых шкафчиков, с салфеткой в руках, чтобы поправить потёкший от слёз макияж. Он сам не заметил, когда всё стало настолько серьёзно. Но, кажется, оно стало. Последние часы работы длились бесконечность. Чимин всё время думал, что хочет сказать Чонгуку. Проблема была в том, что, хоть бариста и не уезжал на другой конец света, жизнь Чимина вращалась вокруг трёх мест — его университета, его работы и его дома. Больше он практически никуда и никогда не ходил, потому что времени не хватало. Новое рабочее место Чонгука было в том районе города, в котором Чимин практически никогда не бывал. До учёбы оттуда далеко, как и до работы и дома. Ни туда, ни сюда. Чимин с огромным камнем в сердце шёл к Чонгуку после своей смены. Он не собирался брать кофе снова. Он положил стаканчик с сердечком к себе в рюкзак, намереваясь сохранить его в виду своей глупой сентиментальности. Чонгук, увидев Чимина, приближающегося к бару, попросил подменить его свою коллегу, накинул джинсовую куртку и вскоре вышел к Чимину без фартука — впервые за всё это время. — Пойдём? — мягко улыбнулся Чонгук. — Куда? — опешил Чимин. — На улицу. Провожу тебя немного, я не могу уйти окончательно, но и тут болтать не хочу. Он качнул головой в сторону выхода, и Чимин неуверенно кивнул, озадаченно ступая за парнем по коридору между стеклянных витрин магазинов. На Чонгуке была чёрная клетчатая рубашка, мешковатые чёрные брюки и огромные серые кроссовки. Чимин ни разу ещё не видел его так близко, теперь их не разделял грёбаный бар, и Чонгук в таком аутфите выглядел всё-таки на свой возраст. У Чимина трепетала каждая клеточка тела. Он рвано дышал в предвкушении, сам не знал, чего. Они вышли из торгового центра, и их обдало неприятным осенним ветром; улица под заплывшим серыми тяжёлыми тучами небом казалась практически чёрно-белой. Рядом стояла курилка; Чимин уловил запах сигарет. Чонгук отвёл его немного в сторону от входа и встал напротив него, неловко переминаясь с ноги на ногу. Чимин ни черта не понимал. — Ну… — буркнул он, пытаясь выудить из парня хоть что-то, потому что сам всё никак не решался сказать что-нибудь. — Ну… — протянул в тон ему Чонгук. Чимин уставился на его лицо, при дневном свете не такое смуглое, но всё ещё приятного тёплого оттенка; кое-где были шрамики от акне, но такие милые, и вообще он сам, без этой личины горячего бариста, выглядел до безумия милым, несмотря на эти серьги и это кольцо в губе. — Прощаться всегда так грустно? — прошептал Чимин. Он знал ответ. Он пережил это уже почти четыре месяца назад. Но всё равно решил спросить. — Мы можем видеться, — ответил Чонгук, чуть улыбаясь. — Я буду приходить. Ты можешь приходить ко мне, я буду делать тебе кофе, какой захочешь. Чимин всматривался в его очаровательные кофейные глаза, всё ещё пытаясь найти ответ в них. Он не знал, со сколькими людьми Чонгук уже вот так успел за последние дни выйти погулять. Он не знал, что значили для Чонгука те слова в их ночной переписке. Он не знал, было ли Чонгуку в ту самую минуту — одну из последних, если отбросить всю эту ложь про «можем видеться», — так же больно, как Чимину. Обливалось ли его сердце кровью в тот момент. Хотелось ли Чонгуку поцеловать Чимина так же сильно, как хотелось Чимину сделать это всё это время. Они поболтали ещё о какой-то бестолковой ерунде минут десять, не решаясь ни на что действительно важное. Чонгук глянул на часы. Чимин понимал, что он сейчас уйдёт, и потом будет поздно, но ему всё ещё было страшно. Чонгук поднял на него свои большие глаза, и Чимин гулко сглотнул. Подайся вперёд, подумал он. Ну же. — Обнимемся? — спросил тихо Чимин. — Конечно, иди сюда. Чимин обвил талию Чонгука руками, прижимаясь к его острым ключицам щекой. Вокруг было так много людей, туда-сюда ездили машины, откуда-то доносились звуки катающегося скейта. Ноябрьский ветер проникал прямо под полы верхней одежды, неприятно морозя. Чонгук был горячий во всех смыслах — теплее чиминовой куртки, теплее его шарфа. Он был мягкий, от него пахло приторным парфюмом, кофе и сигаретами, он прижимал к себе крепко-крепко, но Чимину даже этого было не совсем достаточно, чтобы решиться сказать ему о своей симпатии. Ведь Чонгук тоже молчал, хотя и обещал сказать ему в лицо. Они отпрянули друг от друга, Чимин чувствовал румянец на своей коже и видел его на коже Чонгука; он едва заметно улыбнулся, очерчивая фигуру перед ним, лицо перед ним снова и снова, стараясь сохранить его в своей памяти, прекрасно зная, что больше они не увидятся в таком огромном городе. Барьеры внутри него мешали ему сделать эти мысли ошибочными. Слова уже томились на кончике его языка, но он не позволял им достигнуть ушей парня напротив. — Увидимся. — Да. Чонгук сунул руки в карманы джинсовки. Чимин поправил лямку рюкзака, медленно отступая от него. Слёзы собрались где-то на грани его ресниц, но он запрещал им показаться, так же, как и словам прозвучать. Он в последний раз глянул на Чонгука, всё так же стоящего и немного улыбающегося, и на его лице было сожаление, такое же, как в сердце у Пака. Чимин опустил голову и развернулся, и шаг за шагом Чонгук оставался где-то позади, а осознание отрезвляло чиминову голову. Это всё значило что-то только для него. Не было смысла пытаться поговорить с Чонгуком по-взрослому и расставить всё по местам. Для Чонгука Чимин был лишь приятным способом коротать время на работе. Для Чимина этот парень тоже был им… Какое-то время точно. Чимин облизнул губы и почувствовал солёную влагу. Он вытащил руку из кармана, чтобы вытереть щёку, и услышал сзади себя звук бега. Вокруг торгового центра всегда было полно людей. Кто-то бегал. Чимину было наплевать. Он отшатнулся с узкого тротуара, чтобы пропустить бегуна вперёд, однако внутренне так сильно надеялся, что его пытался нагнать Чонгук. Но нет. И всё-таки он горе-бариста. Чимин остановился посреди дороги. В груди сердце разрывалось на части, боль пронзала его тело волнами, каждая новая — от нарастающего осознания того, что они больше никогда не увидятся. Разве он мог допустить это? И почему это было так больно? Пак медленно развернулся, ища фигуру Чонгука в толпе у торгового центра. Он всё ещё стоял там, глядя на свои ботинки; тряхнув головой и поправив пальцем волосы, убирая пряди за уши, Чон поднял отрешённый взгляд, осматриваясь. И Чимин не выдержал. Сейчас или никогда. Несколько секунд, и Чимин с дикой одышкой и болью в горле от холодного воздуха приблизился к Чонгуку, от неожиданности округлившему блестящие глаза; тот сделал вдох для того, чтобы что-то сказать, но Чимин тут же потянулся к его покусанным тонким губам, останавливая. Неуверенный поцелуй со вкусом кофе, слёз и сигарет взял чиминов рассудок в плен. Тёплые ладони коснулись его лица. Металлическое колечко чувствовалось таким необычным, но Чимину оно с первых же секунд понравилось; его сердцебиение ощущалось в каждом сантиметре его дрожащего тела. Он непослушными руками схватился за ворот чужой рубашки, притягивая парня к себе ближе и углубляя поцелуй, как он всегда и мечтал поцеловаться с Чонгуком — требовательно, жадно, возможно, неприлично для общественного места, но так необходимо. Горячие дыхания разбивались о влажную кожу. Они закончили поцелуй, оставаясь в паре сантиметров друг от друга; руки Чонгука всё ещё держали лицо Чимина, слишком кротко для парней вроде Чонгука; руки Чимина всё ещё сжимали ворот рубашки Чонгука, слишком нагло для парней вроде Чимина. Две пары карих глаз встретились, и между ними сверкнули настоящие молнии. — Я не сказал кое-что, — хрипло прошептал Чонгук. — Я помню, — ответил Чимин. — К чёрту. И Чимин снова поцеловал его, с той же требовательностью, с той же настойчивостью, потому что он так сильно в этом нуждался — он нуждался в расслаблении, он нуждался в свободе, он нуждался в Чонгуке, так долго, что уже устал ждать и слушать сладкие речи. Возможно, Чонгук был гораздо более робким, чем Пак мог себе представить, но он не мог знать, потому что не пытался этого увидеть. Они ходили вокруг да около, прекрасно зная, что им обоим нужно, но постоянно соскакивая с попыток перейти на новый уровень, и Чимина это так сильно достало. Он целовал Чонгука, их языки скользили по нёбу друг друга и руки зарывались в мягких волосах. Чимин всё ещё не знал, как долго это будет длиться. Что они будут делать дальше. Будет ли это перепих на один раз, или Чонгук не был таким уж пьяным в переписке и был настроен серьёзно. Чимину наконец было наплевать на своего бывшего, ему было наплевать на то, что он боялся снова не быть самостоятельным, ему было так сильно наплевать на то, сколько ему сил нужно было бы потратить на то, чтобы построить с Чонгуком хоть что-то. В тот момент, когда Чонгук целовал его взаимно, это не имело значения.