Реальности

Перед глазами был склад. Классический, заброшенный склад, такой, которым обычно пугают гулящих своенравных дочерей или детей, влюбленных в стройки или нечто подобное. Чтоб до жути, визгов и мурашек по спине. Тсуне страшно не было, наоборот, его охватило непривычное безразличие с привкусом апатии, потому что он прекрасно понимал, что в таком месте не встречают чаем и караваями, но сбегать не хотелось да и не было смысла. У пса, рвущегося с цепи, всегда два варианта – либо удавишься, либо цепь треснет. При всей плачевности ситуации Тсуна верил во второе. Ручка с удивительной легкостью поддалась, утягивая за собой протяжный дверной скрип. Внутри было светло настолько, чтобы различить только очертания и мутные силуэты сваленных в кучу старых коробок да клубы пыли, зависшие у окон под потолком. Тсуна даже успел удивиться – сделал целых четыре шага! – когда сзади накинулись двое и, заломив руки, швырнули на пол. Даже несмотря на налипший слой складской пыли, губы изогнулись в ухмылке. Не то чтобы он был очень рад видеть Бьякурана, но от его предсказуемости сладко теплело в груди. - Не это ли предел моих мечтаний, - протянул светловолосый парень, делая театрально медленные шаги, - Тсунаёши, передо мной, на коленях, с грязным лицом, - стоящий сзади человек дернул Тсуну за волосы, запрокидывая голову. Бьякуран сел на корточки и, поймав горящий взгляд карих глаз, широко улыбнулся, - по-прежнему несломленный. - Ты же, наверно, старался, готовился…только шоу, которое ты так тщательно продумал, мало похоже на театральное представление со злодеем в главной роли, - спокойно сказал схваченный в тиски парень, - больше на цирк. А твои дрессированные обезьяны скоро вывернут мне руки. - Разве могу я испортить такое тело! Кому, если не мне, знать, как оно может пригодиться холодными ночами… - Ты только для этого притащил меня сюда? Я-то думал, Мукуро самый озабоченный… - Тсуна усмехнулся и зашипел, когда его жестко схватили за подбородок, полоснув острыми ногтями по коже. Ощущения были похожи, но все-таки что-то было не так. Если присмотреться, то можно было увидеть, как одежду Бьякурана прошивает легкой, едва заметной рябью. - Зато теперь я понял, кто так заточил твой язык… - светловолосый парень рассмеялся и, будто что-то почувствовав, поднялся, сразу отдаляясь на пару шагов. – Нет, ты мне нужен для другого. - Ты голограмма! – выпалил Тсуна, неосознанно рванув из крепкой хватки. – Какого черта… - Не совсем, - голос Бьякурана смягчился, словно теперь он объяснял ребенку простые истины. – Я могу быть во всех мирах одновременно, как и ты. Мы оба платим цены, ты – памятью. Я – телом. - И зачем тебе я? - Сначала я хотел договориться, но по-хорошему ты не понимаешь. Тем более, когда ты числишься в любимчиках у Проводника, - язвительно закончил Бьякуран. Тсуна вкинул удивленные глаза. - Причем тут он? - Ну как же, - парень раскинул руки, и рукава взвились вверх, сияя словно крылья, - вся эта Большая Игра была задумана для одного игрока – для тебя. Правила и условия писаны на тебя, а я как человек, который нашел способ их обойти, только порчу картину, - Бьякуран кисло усмехнулся. – Проводник любит послушных мальчиков, ты играешь по правилам, даже когда тебе от этого хуже. - Ты бы себя слышал… - Что он тебе обещал? – Бьякуран заинтересованно склонил голову. – Что собрав систему ты будешь свободен? И после всего этого ты настолько наивен, что веришь ему? - Да ни черта он мне не обещал! – рявкнул Тсуна, чувствуя как закипает. Этот псих и не думал заканчивать свое шоу, а его громилы по-прежнему держали так крепко, что руки и спина начинали наливаться свинцом и нещадно гудеть. - Тогда хочешь, я дам тебе обещание? Никаких подстав и подводных камней. Светловолосый парень вновь опустился на пол и протянул руку. Увидев непривычно серьезное лицо своего врага прямо перед глазами, Тсуна рассмеялся. - Будь ты последним человеком на земле – тебе нельзя доверять! - Мне – можно. - Если ты всерьез думаешь, что я тебе поверю, ты полный идиот. - А ты пробовал? - спокойно спросил Бьякуран, с интересом наблюдая, как темнеет лицо Тсуны. – Ты мне нужен только для того, чтобы перейти границу. - Какую еще… Бьякуран резко поднялся с пола и продолжил: - Ты веришь, что Проводник тебя отпустит, как вы и договаривались, - продолжил он, медленно шагая по залу и рассматривая потолок, словно увидев там что-то интересное. – Как ты себе это представляешь? Ты возвращаешься, собираешь элементы в чемоданчик, целуешь Проводника на прощание и бодро шагаешь куда хочешь? Такой хэппи-энд гнильцой отдает, как по мне. Имей я силу твоего покровителя, стал бы я отпускать любимую игрушку? – Бьякуран обернулся и сочувственно улыбнулся Тсуне. – Я же предлагаю тебе свободу. Мы уйдем вдвоем, я в свой мир, ты в свой – за себя не волнуйся, мне не жалко будет выделить один мирок для тебя. - В каждом мире люди остаются одни и те же, - Тсуна секунду помолчал и тихо добавил, - уж это я уяснил. - Когда мы вернемся в зону абсолютной пустоты, ты увидишь меня в последний раз. Считай это моей благодарностью. Тсуна улыбнулся. - А кто сказал, что я вернусь? Дверь склада резко распахнулась, наполняясь людьми. Толпа бежала к ним, освещая путь карманными фонарями и разрушая устоявшуюся тишину громкими голосами и щелчками заряжаемого оружия. - Всем оставаться на местах! В лицо настойчиво бил яркий свет, но Тсуна продолжал смотреть на исчезающее изображение своего захватчика, даже когда его перестали держать, и вслушивался в мягкий, пропитанный ядом голос, словно он шел прямо из его головы. «Это был мирный способ. Есть способ похуже. Тебе выбирать». Парень поднялся, с трудом удерживаясь на затекших ногах, и посмотрел на людей, пытаясь прикрыть глаза ладонью и одновременно рассмотреть спасителей. Меньше всего он ожидал увидеть Занзаса и его неизменную свиту в полицейской форме и уж тем более – стоять под прицелами нескольких наставленных на него пистолетов. Только обернувшись он понял, что целились не в него, а трое парней, удерживающих его, уже стояли на коленях подняв руки. - Этих вывести, - Занзас кивнул на дверь, и Бельфегор с Леви и Луссурией повели троицу к двери, все еще удерживая под прицелом. - Савада, тебе ноги поломали или особое приглашение надо? – гаркнул Скуалло. Тсуна шатаясь двинулся прочь со склада, пытаясь стереть с лица пыль вместе с улыбкой. Он с наслаждением вдохнул ночной воздух, особенно сладкий после душного склада, и осмотрел темный проулок, освещенный лишь фарами полицейских машин. Дверь одной из них громыхнула – Тсуна успел краем глаза зацепить серебристый всполох, но осознание происходящего пришло только после знакомого голоса, прогремевшего в тишине ночи: - Я тебе башку оторву, ублюдок! Гокудера кинулся на Закуро, шагающего по направлению к машине, - странно, почему из троих он выбрал именно того, с кем еще пару дней назад стоял бок о бок – и парни полетели на асфальт, вслепую пытаясь попасть кулаками. Сквозь ругань и безудержные потоки мата ни один не услышал предупреждений, поэтому вскоре их развели друг от друга силой. - Обоих в участок. Хибари, так же как и все одетый в полицейскую форму, вышел из машины и кинул наручники коллегам, скрутившим сцепившихся парней в болезненном захвате. Брюнет бегло осмотрел склад и развернулся к Тсуне. - Всех рассадить по машинам, - обратился он к кому-то, по-прежнему глядя на него. - А я… - начал Тсуна. - Ты тоже. Поедешь со мной, - брюнет обернулся в сторону прошедших мимо Занзаса и Скуалло. – Вы к себе в отдел или за нами? - Да щас! С отчетами сами разберетесь, наше дело ублюдков ловить, - отмахнулся Скуалло. Тсуна некоторое время смотрел им вслед, все еще не понимая, что происходит, и особенно – на каком моменте он перестал это понимать. Вокруг носились полицейские – те, что были с Занзасом, бесцеремонно растолкали скованных наручниками парней по машинам и также быстро разбежались. Кто-то переговаривался с Хибари, узнавая о дальнейших действиях, из окон одной машины все еще слышались угрозы Гокудеры, и только Тсуна прилип к полу, осматриваясь ошалелым взглядом, пока не выдавил из себя тихое: - Спасибо. Он не узнал свой голос. Чужой, хриплый, далекий словно из-под воды. - Отцу спасибо скажешь. Хибари кивнул на машину, и спасенный послушно сел на заднее сидение, уткнувшись в окно пустым взглядом. Сам Кёя сел вперед, обменялся парой слов с водителем и погрузился в сложенные на бардачке бумаги. Коротко пискнув, экран на приборной доске загорелся, заполняясь информацией и изображением чьего-то лица в самом углу. - Вам передали досье? – раздался механический голос из динамиков. - Да, - коротко ответил Кёя, не отрываясь от бумаг. – Выведи фото, Базиль. На экране высветились четыре фотографии, лишь несколько из них были официальными - кого-то явно фотографировали во время слежки, потому что на них люди явно не подозревали о съемке. - Савада, скольких из них ты видел? Тсуна неохотно выглянул из-за сиденья и уставился в экран. - Вот эти трое, - он указал пальцем на фото, - девушку не видел. Зато видел другого человека. - Фото Торикабуто у нас нет, - отмахнулся Хибари. - А Блюбелл практически не высовывается, - добавил Базиль, тяжело вздохнув. - Я не про них. - Тогда про кого? Хибари обернулся, поудобнее схватившись за спинку сидения. Кольцо на пальце заманчиво сверкнуло – Тсуна несколько секунд молча всматривался в переливы темно-синего камня и снова отвернулся к окну. Разговаривать не хотелось, но еще больше не хотелось объяснять. Он все время только и делает, что объясняет, отвечает на вопросы, задает их самому себе… Вся его жизнь похожа на один большой вопрос. Огни автострады плавились на стекле и впитывались в холодный ночной асфальт. Город за окнами засыпал, постепенно закрывая тысячи глаз, только растянувшиеся по центру магазины и здание полицейского участка, серое и мрачное на фоне ярких вывесок, не спали. Машина свернула с главной дороги и остановилась на задней парковке. - Эй! – Тсуна выскочил из машины, когда мимо него под конвоем провели Гокудеру вместе с остальными задержанными. – Он ни при чем, на складе его не было! - Нарушение порядка в моем присутствии считается нарушением независимо от обстоятельств, - прозвучал голос Хибари за спиной. - И что же теперь, уважаемый блюститель порядка? – язвительно спросил Тсуна, сложив руки на груди. - Будут сидеть в обезьяннике, пока не решим, что с ними делать. А тебя ждет отец. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще. Кёя сам по себе не был мягким и терпеливым человеком, а наделенный властью и вовсе становился непредсказуемым. И сейчас Тсуне очень хотелось выяснить, кто этой властью его наделил. Парень быстрым шагом пересек парковку, перебудив хлопком двери сидящую на входе охрану, и уже хотел начать открывать все двери подряд – он понятия не имел, где был отец и в какой должности – пока ему не преградили путь. Светловолосая девушка хмуро взирала на него сквозь очки. - Тсунаёши, вы могли бы хоть отметиться у дежурного на входе! - Я не знаю, откуда вам известно мое имя…эээ… - Тсуна уставился на бейджик, - Орегано, но… Девушка растерянно заморгала и подхватила прижатые к груди папки покрепче. - Вас, вообще-то, весь участок знает… - А, понял, - вспомнил он, - отец. Где он? - Там же, где и всегда, - слегка удивленно ответила Орегано, указав пальцем на коридор, - кабинет 101. Поблагодарив, Тсуна отправился на поиски нужной двери. В коридорах было удивительно тихо, словно здесь не было не только работников, но и заключенных, или просто он по-другому представлял себе полицейский участок. Наверно, Орегано подумала, что его долго били по голове, пока держали на складе, по крайней мере, он бы точно про себя так подумал – не знать, где находится кабинет отца… Память как всегда давала сбои. Тсуна глубоко вдохнул и повернул ручку двери. Внутри было темно, только светлое пятно от лампы накрывало стол, заваленный бумагами, и слегка подсвечивало силуэт мужчины. Емитсу стоял у окна, напряженно вцепившись в подоконник. - Отец. Он развернулся и пошел к нему быстрым шагом. - Когда ты уже начнешь думать, прежде чем совершать свои безумства? - А когда ты начнешь думать, прежде чем нанимать в полицию тех, у кого нет ни малейшего права там работать? – услышав гневные нотки в голосе отца, Тсуна сам не смог сдержать раздражения. Остановившись в шаге от сына, Емитсу положил руку ему на плечо и сжал. Тсуна виновато опустил глаза – то, что он принял за гнев, оказалось обычным волнением. Волнением отца за сына. Таким, когда невозможно признать вслух, как страшно было, что с твоим ребенком что-то случится. И даже не потому, что между отцом и сыном априори существуют эмоциональные границы, а потому что описать царапающий под кожей страх не хватит слов. Все, что он чувствовал, он мог передать лишь на секунду сжав его плечо. - Ты не ранен? – спросил Емитцу и уселся за стол, жестом попросив сына сесть. Тсуна отрицательно замотал головой и сел на стул напротив. – У нас был проект подросткового патруля несколько лет назад. Показатель успешных заданий и пойманных преступников оказался настолько высок, что администрация позволила им остаться после окончания проекта. С тех пор ребята работают здесь. Тсуна молча рассматривал узоры на ковре. Ему было ужасно стыдно за свою истеричность, но у него просто не было сил сдерживаться. Взглянув на часы, он понял, что безумный день кончился два часа назад, но только сейчас желание спать – невероятное настолько, что он готов был уснуть прямо на этом ковре, - ударило в голову. - Мог бы хоть раз проведать нас с матерью, - вздохнул Емитсу, слегка улыбнувшись. - Пап… - Тсуна устало откинулся на спинку стула. – Сейчас такое время, что я даже… - Понимаю, - внезапно ответил мужчина. Тсуна взглянул в лицо отца, с удивлением отмечая, что, кажется, Емитсу действительно понимал. - Я пойду, - парень поднялся и направился к двери, задавливая в себе желание рассмотреть теснившиеся на полке фотографии в рамках. Почему все не могло быть так же просто как там? В этом была особенность фотографий – если фотографировать только счастливые моменты, то потом, глядя на сотни застывших снимков, можно было поверить, будто в твоей жизни не случалось ничего плохого. Выставляя их в рамки, поддерживаешь эту иллюзию, баррикадируешься за ними, словно так злой рок попросту не пробьется. - Матери хоть позвони. Тсуна аккуратно закрыл за собой дверь и, обернувшись, увидел перед собой Хибари. Друг разговаривал по телефону, но вскоре убрал его в карман. - Выпусти Гокудеру. Брюнет лишь слегка сощурился. - Ты сам знаешь, что он ничего не сделал, - продолжал настаивать Тсуна. В ответ было только молчание, но он не думал сдаваться. – Не можешь выпустить его, пусти меня к нему. Это-то можно? Или мне тоже придется устроить тут драку? - Пошли, - усмехнувшись, сказал Хибари. Коридор вывел их в небольшой зал с несколькими камерами. Отыскав Гокудеру в одной из таких «клеток», Тсуна рванул с места и буквально повис на прутьях. Рядом запищал электронный замок – не дожидаясь, пока Хибари откроет дверь пошире, Тсуна втиснулся в открывшийся проем и присел рядом с железной лежанкой, на которой дремал светловолосый парень. Тот не проснулся, даже когда чужие пальцы мягко провели по щекам, собирая упавшие на глаза серебристые пряди, только вздрогнул всем телом и расслабился. Тсуна лег у соседней стены, прижимаясь лбом к холодному железу. Неужели Гокудера, обычно спящий невероятно чутко, устал настолько, что не проснулся от чужого прикосновения? Неужели волнение выжало его до пустоты? Тсуна сразу представил, как парень нервно резал шагами комнату, съедая себя от ужаса собственной беспомощности, как искал всевозможные пути, наступал на себя и просил о помощи других, может быть, бегал по городу в изматывающих поисках. Картинка наполненных страхом и отчаянием светло-зеленых глаз была настолько яркой, что Тсуне пришлось открыть глаза. Лучше бы Гокудера ударил его, по крайней мере, сейчас он чувствовал, что заслужил это – за свое самодовольство и уверенность, что со всем справится сам, которые он умело прикрывал ложью, будто так делая для всех лучше. Безопаснее. «То же мне спаситель, - Тсуна едко усмехнулся про себя, - на деле просто эгоистичная скотина». Он повернулся набок и осторожно коснулся пальцами свесившейся руки Гокудеры. Тонкие, еще более худые на фоне колец, пальцы вздрогнули и вслепую переплелись с его. Тсуна удостоверился, что парень спит, и вновь уставился на их переплетенные пальцы. Самое удивительное было то, что Гокудера его чувствовал – интуитивно или, может, в теле был некий радар, настроенный на его присутствие, который реагировал даже во сне. Он успокаивался, просто ощущая его рядом. То же Тсуна чувствовал и у себя – необъяснимую безмятежность. Все равно, что происходит, заперты ли они в камере, или же они под угрозой смерти, а может за стенами участка уже рушится мир. Пока он знал, что Гокудера рядом, остальное просто не имело значения. - Неужели ты сейчас стоишь и думаешь, что хотел бы так же? – мягкий, сладковатый шепот лизнул ухо Хибари, проникая в самое сердце цепкими коготками. Ловушка смыкалась теснее, чем крепче обнимали его сомкнувшиеся на груди руки, словно утопал в паучьем коконе. - Нет, - коротко ответил он, понимая, что спорить с этим человеком – себя же подставлять. - А твое тело думает по-другому, - Мукуро прижался губами к чужой шее, с удовольствием отмечая, как учащается пульс. Хибари вырвался из его рук и молча зашагал прочь. – Ну дорогой, неужели ты обиделся, что я тебе не позвонил? - Он ушел, и только его средний палец гордо развевался на ветру… Мукуро отвесил Франу подзатыльник. - Вообще-то, за помощь благодарят по-другому… - протянул юноша, потирая ушибленное место. - Будто ты знаешь как! – усмехнулся Мукуро. – Я от тебя за всю жизнь не услышал ни слова, похожего на спасибо. - Вселенная послала меня вам, чтобы преподать урок бескорыстия, учитель. - Надо было тебя дома оставить, - Мукуро вздохнул, наблюдая за тем, как парень копается в телефоне, - хотя нет, ты бы опять взломал мой компьютер. Или это тоже послание вселенной, чтобы научить меня ставить надежные пароли? Фран пожал плечами. - Эй, спящие красавицы, - позвал Мукуро, постучав носком ботинка по железному ограждению. Оба парня по ту сторону камеры подскочили с мест и уставились на неожиданных гостей, Гокудера смотрел с недоверием, ожидая подвоха, Тсуна же – удивленно. – Вперед, выходим по парам, не толкаемся. - Рокудо, что происходит? – раздраженно спросил Гокудера. – Ты поиздеваться пришел? - Вот так всегда, делаешь людям добро, а они ждут ножа в спину, - вздохнул брюнет. - Если ты скотина по жизни, будь готов к такому же отношению. Мукуро усмехнулся. - Если бы не Тсунаёши, я бы оставил тебя здесь. - Все напоминает какой-то любовный треугольник, - неожиданно сказал Фран, философски рассматривая потолок. - Все, хватит, - не выдержал Тсуна и подошел ближе. Друг выглядел настолько довольным, что это казалось подозрительным. – Зачем ты здесь? - У меня две новости, хорошая и плохая. Тебе какую? – заметив как парень нахмурился, Мукуро улыбнулся и дернул за решетку. – Тогда с хорошей. Дверь поддалась и со скрипом неохотно распахнулась. - Но как? – недоверчиво спросил Гокудера. - Твое имя внезапно исчезло из всех рапортов, составленных полицейскими полчаса назад. Прямо не знаю как так получилось! – Мукуро театрально ужаснулся. – А ты знаешь, Фран? - А что, его имя там было? – невозмутимо спросил юноша. - Видишь, - кивнул Мукуро, - он тоже не знает. Тсуна улыбнулся и вышел из камеры. Никаких слов не хватит, чтобы сказать, как сильно он любит своих друзей. - Ладно, а плохая? - За свою выходку ты у меня получишь, - широкая улыбка совсем не сочеталась с яростью, плескавшейся во взгляде синих глазах. – Но завтра. Идите отсюда, пока я не передумал. Тсуна взял Гокудеру за руку, по пути вскользь коснувшись ладонью плеча Мукуро – иначе выразить свою благодарность он просто не мог, - и вывел на улицу. Оказавшись снаружи, Гокудера уже сам перехватил инициативу. - Я оставил мотоцикл на парковке. Тсуна что-то промычал в ответ и поплелся следом, неохотно перебирая ноги. Даже на мотоцикл его буквально усадили, последних сил хватило только на то, чтобы повиснуть на спине Гокудеры. Сквозь дремоту он чувствовал тепло любимого человека и холод ночного ветра в своих волосах, убаюкивающую вибрацию мотоцикла и приглушенный рев двигателя, будто Гокудера специально не разгонялся, зная, что он спит. - Никогда так больше не делай, - издалека прозвучал чужой голос, но Тсуна так и не понял, слышал ли он во сне или на самом деле. Ему не нужно было ничего спрашивать, не нужно отвечать. Ему хватило одного предложения, чтобы все понять. В квартиру вернулись уже с рассветом. «Вернулись», потому что теперь с его молчаливого согласия Гокудера решил переехать к нему, считая, что после сегодняшнего оставлять Тсуну в одиночестве и уж тем более позволять ему ночевать одному - преступление. А тот и не протестовал, пусть идея гипер-опеки не казалась ему особо радужной, и вообще старался не делать лишних движений – быстро проверил телефон, обнаруживая десятки смс и перевалившие за сотню пропущенные звонки, и бухнулся на кровать, сразу же спрятавшись в теплых надежных объятиях Гокудеры. Уснул прямо в одежде, уже позже сквозь сон чувствуя, как с него бережно снимают одежду и заворачивают в одеяло. И снова тепло, родные руки и запах подхваченного морским ветром пепла. - Все вазелином запаслись? - Ой, не наводи ужаса, Рокудо. - На твоем месте, Сасагава, я бы еще и подгузник прихватил. Если у Алауди будет плохое настроение, то счастливый билет с повесткой в армию тебе обеспечен. В университет Тсуну сопровождали четверо. Нет, он бы, конечно, подумал, что это очередное проявление заботы от Мукуро – отвезти всех в университет, - если бы не обнаружил теснившихся на заднем сидении Гокудеру с Ямамото, потому что переднее занял Рёхей. Или услышал хотя бы один вопрос о том, что было вчера, все ли с ним в порядке и зачем он это сделал. Но все молчали, особенно удивил Рёхей, который не отличался особой тактичностью. Молчание вскоре переросло в стандартную беседу с вечным соревнованием «чье слово будет последним», но Тсуна готов был поспорить, что не один чувствовал сладковатый запах притворства в воздухе. - Да че ты ко мне прицепился? – взвился Рёхей. – Я посмотрю, как ты экзамен сдашь! - Я-то сдам, у меня есть связи, - Мукуро ухмыльнулся. - Не понял, - Рёхей недоуменно уставился на водителя, - какие еще связи? - Это я не понял, какого черты ты на физфак не пошел. - Да заткнитесь вы оба, - раздраженно откликнулся Гокудера. - Вряд ли Алауди сможет следить за тридцатью компами одновременно. - А ты оптимист! – Ямамото засмеялся. – Я вчера списки видел, нас поровну поделили. Зато есть плюс, мы все в одной группе! - Повернешь нос в мой комп – я тебе башку откручу, - предупредил Гокудера. - Слушайте, вы реально не боитесь или притворяетесь? – внезапно вмешался Тсуна. Четыре пары глаз настороженно уставились на него, а по взгляду Мукуро в зеркале заднего вида стало понятно, что все прекрасно поняли, о чем спросил Тсуна. И явно не об экзамене. - Чего бояться? – Гокудера пожал плечами. – Трое за решеткой минимум суток на пятнадцать, двух других уже ищут. Вряд ли Бьякуран сможет сделать что-то в одиночку. - Он никогда не разбрасывается угрозами… - Тсуна, давай мы сначала экзамен сдадим, а? – вмешался Рёхей. – Для меня сейчас никого страшнее Алауди нет. - Он прав, - согласился Ямамото, - будем решать проблемы по мере поступления. Пока все тихо, так живи спокойной жизнью и получай удовольствие. Тсуна поймал заинтересованный взгляд Мукуро через зеркало и отвернулся. Почему-то он остался единственным, кто ничего не сказал про эту ситуацию. И это тоже казалось странным. А может, Тсуна действительно ударился в паранойю. Ямамото был прав, надо наслаждаться спокойной жизнью пока есть такая возможность. Сокурсники вышли из машины и двинулись к университету. По пути в аудиторию всё осталось по-прежнему – Мукуро запугивал Рёхея, тот искал защиты у Ямамото, а Гокудера вяло рычал на каждого, только Тсуна шел за всеми в молчании, то и дело ловя беспокойные взгляды последнего. - Телефоны мне на стол, занимайте компьютеры, - начал Алауди, не замечая, как побелел Рёхей уже после первого слов. – Одевайте наушники и следуйте голосовой инструкции. У вас полтора часа. Одно замечание – пойдете вон из аудитории. Два замечания – из университета. Мужчина присел на краешек стола и принялся что-то рвано черкать в своем блокноте. Усевшись между Мукуро и Гокудерой, Тсуна потянулся за наушниками, но почему-то остановился, в очередной раз почувствовав на себе тяжелый взгляд. - Все получится, - брюнет слегка улыбнулся и потрепал его по голове. Тсуна кивнул и нацепил наушники. В ушах будто что-то разорвалось и перешло на невыносимый писк – он беспомощно вцепился в железный обод, не в силах сдвинуть динамики даже на миллиметр. Писк усиливался с каждой секундой, будто размазывая мозги по черепу, и Тсуна подумал, что еще мгновение и его голову просто разорвет от оглушающей боли. Все прекратилось также резко как и началось - от облегчения он едва не зарыдал. В абсолютной тишине, невероятно глубокой после такого шума, чужой голос со знакомыми ядовитыми нотками прозвучал как с другой планеты. - Вот теперь-то мы поговорим на равных.