Заблудшие души

Она мечтала сгинуть в пучину тьмы. Насладиться остриём косы смерти и пасть, как скошенная трава. Людям свойственно избегать крайности, в особенности сладострастную смерть, но её увеченное сердце чувствовало влеченье к небытию и долгожданную радость по поводу её наступления. И единственной отрадой ей было то, что она до сих пор не зачахла со скуки. Ещё не довелось, как бы невероятно это не прозвучало. Это всё-таки её десятое перерождение. Но помяните моё слово, близок тот день, когда она заинтересуется хоббихорсингом. Каждый хоть раз задумывался о перемещении во времени: изменить ход истории, побывать в прошлом, увидеть будущее, исправить свою ошибку. Заманчивее может быть только вечная жизнь. О, девушке же выпала возможность помнить свои прошлые жизни, и она, несомненно, пользовалась этим преимуществом. Привычки, обыденные мысли и размышления, нажитый опыт — всё это подсказывало ей в напряжённые минуты верные способы выйти сухой из воды (более или менее). И всё же это лишь моменты зыбкости бытия. Гораздо интереснее — мировоззрение, которое потерпело изменения. Она молила о чуде. Ей никогда не претило помнить свои прошлые жизни. Когда её ясную голову впервые посетили воспоминания, весь её мир рухнул. Она надеялась, что это сон. Молила Бога, чтобы он отнял память и заморозил сердце, таящее в себе чувства чужого человека. Девушка со смирением бы приняла участь копающегося в отбросах существа, если бы это спасло её от бесконечных пыток осознанных перерождений. О, как же долго её не покидала надежда. До самого конца она была убеждена, что спасётся. Бедное дитя (старец?). Но всё всегда заканчивалось одинаково: мольба об освобождении - исцелении, горький плач, нож в спину, глоток тишины, рождение... Она не перестала молиться. Отнюдь. Она запустила в сердце жажду смерти и молила когда-нибудь застрять во тьме навечно. Даже сейчас, теряя нить беседы, она смотрела в окно, укрепляя в мыслях свою обеденную молитву. Но свои слова она адресовала не Богу. —Лилиан Уитни Эва Кроуфорд. Эмма хлопнула ладонями по столу - бесполезно, девушка даже не дрогнула. Она сидела неподвижно, словно фарфоровая статуя и отсутствующим взглядом наблюдала за деревом, ветки которого качались под порывами ветра. Лилиан была красива. Для поэтического описания её красоты лучше подходило бы сияющее солнце, но погода капризна и переменчива, как настроение младенца, а потому за окном доносился шум плачущего дождя. Элегантная французская плиссированная белая рубашка с декольте бережно обнимала её хрупкие плечи и тонкие руки, длинная юбка цвета сепия с завышенной талией с вырезом на ноге подчёркивала безупречность её стройной фигуры. Только вот ноги почему-то босые. Светло пшеничные волосы, собранные в низкий хвост, имели достойную форму и достигали ровно спины; тонко очерченное лицо казалось творением скульптора-перфекциониста; из-под длинных ресниц обнажались задумчивые синие глаза без каких-либо вкраплений или присутствия других цветов. Словно Бог скомпенсировал несчастный подарок судьбы и даровал благословлённую внешность. Переродившись в десятый раз, Лилиан перво-наперво посмотрела в зеркало. Она склонила голову к правому плечу, затем к левому, провела кончиком языка по пухлым губам, вспоминая вкус собственной крови, которую успела испробовать в прошлой жизни. Отражение до тошноты повторило все движения с предельной точностью. «Ах, оно же моё!» Внешность Лилиан неизменна, как вечная молва о её жажде на упокой. Менялось всё - год, место рождения, окружение, но внешний облик испокон веков преследует её. Она никогда не надеялась увидеть в отражении иного человека. Лилиан искала изъяны на своём хорошеньком личике или следы от предыдущих приключений на задницу, которые бы могли доказать, что она не свихнулась. Что-то помимо памяти и вгрызшегося в душу чувства вины. —Может, ты удосужишься хотя бы посмотреть на меня? Лилиан медленно перевела взгляд на Эмму Мари Кроуфорд: шатенку с кудрявыми волосами, собранными в низкий пучок и с серо-зелёными, немного близко посаженными глазами. Женщина испытывала её благотерпение с тех пор, как она прилетела в Нью-Йорк из Калифорнии. Эта коренная британка, как бы Лилиан ни отрицала, имела с ней родство по крови. —Чудесно, спасибо. Ты не повредила слух, а что насчёт голосовых связок? Лилиан лениво улыбнулась. —Ты издеваешься? — Эмма прищурилась и скрестила свои руки на груди. — Издеваешься. Прекрасно. Я могу продолжить и без твоего посредственного участия в разговоре. Я не имею ничего против того, что ты хочешь передохнуть после окончания Стэнфорда, но твой отдых и так затянулся. Чем ты планируешь заняться? Я понятия не имею, что ты промышляла до этих пор в Калифорнии, но ты глубоко ошибаешься, юная леди, если думаешь, что я дам тебе сидеть вот так без дела... Лилиан разглядывала потолок со светодиодными светильниками, который был окрашен в бледно-синий цвет; посмотрела на коричневый пол - на нём расстелился квадратный серый ковёр; на большую кровать, рядом с которой располагался белый комод и туалетный столик, а встроенные шкафы и стеллажи по обе стороны от большого окна скрывали выступающую часть подоконника-скамьи, на которой сидела она и мягкая игрушка в виде белого кролика с синими глазами-бусинками. Он был ей незнаком. —Взрослый человек обязан получить достойную профессию и зарабатывать. И только попробуй заикнуться про азартные игры. Тебе даже взгляда уронить в сторону казино запрещено! —Они ошибочно приняли меня за шулера. Голос Лилиан был подобен грустной ноте в самой печальной песне. Он обволакивал сознание, беспрестанно звучал в голове, навевал воспоминания об опенингах в анимационных мультфильмах, где повторяется мотив, полный меланхолической нежности. Её голос шёл вразрез с взрывоопасным характером, который она в себе таила. —Разве моя вина, что мне проиграли четырнадцать раз подряд? Дилетанты. — Лилиан присмотрелась к своим ногтям. —Чрезмерная уверенность, выходящая за рамки, возвращается, став лезвием. — напомнила печально известное напутствие Эмма. Благодаря Лилиан слова Эммы становились семейным кредо. Уж больно часто ей приходилось повторять вполне разумеющиеся вещи несносному ребёнку, которого оставил ей на попечение брат. И чем старше становится Лилиан, тем больше проблем являлось на свет. А ведь племяннице всего двадцать один год. —Ты же была таким милым ребёнком. — ностальгически выдохнула Эмма. Лилиан не сдержала смешка, услышав от своей тёти громкое заявление. Она была наивным и безгранично глупым дитя. Память девушки не восстанавливается в определённый период возраста, и все воспоминания не обрушиваются на неё разом. Воспоминания настигают её неожиданно, как припадки болезни. В основном они связаны с критическими моментами в жизни, которые так или иначе травмируют психику. Но бывали и те, что посещали её голову, например, за безобидным чаепитием или за мимолётным увлечением - во время незаконных мотогонок. Однако первый раз всегда оставляет после себя чувство разнёсшегося шторма. И этот раз не стал исключением. Лилиан - ребёнок смешанного брака. Отец - британец до мозга костей, мать - франка голубых кровей. Где бы она ни рождалась, в какую бы грязь её ни забрасывало, в жилах Лилиан всегда текла смешанная кровь англичан и французов. Какая ирония. Она вспомнила себя в двенадцать лет. Право слово, это было лучшее событие, что случилось с ней за тот период. Мать Лилиан умерла вскоре после её рождения, и она имела удовольствие стать единственным отпрыском своего отца, который предпочитал проводить свой однообразный досуг исключительно на работе. Мужчина не нашёл ничего утешительнее, чем отстраниться от частички своей ушедшей жены. А затем и вовсе исчезнуть. Прилежный отец преподнёс весть о своём уходе на двенадцатый день рождения дочери. Подарок она приняла весьма безрадостно, что нельзя сказать о последующих днях. Лилиан ликовала, когда закончились бесконечные позор и сердечные терзания, которые она испытывала, будучи простодушным ребёнком. Когда к ней наконец-то забрело осознание, она оставила жалкие попытки сблизиться с людьми и не утруждала себя притворством. Внешнее спокойствие и внутреннее терпение стали её спутниками, и порой Лилиан позволяла себе забыть, что и это навязанная ей роль, которую она вынуждена носить. Эмма вскоре покинула временную комнату девушки. Женщина решила в несвойственной себе манере отложить разговоры о важном. Профиль Лилиан чётко выделялся на фоне пасмурного неба. Она задумчиво стучала пальцем по бедру, гадая, чем объяснить поведение тёти. «Почему сдалась так легко?» «Почему не привела в пример успешных детей своих друзей?» «Почему не угрожала?» Лилиан сдала досрочные экзамены в двенадцатилетнем возрасте и поступила в следующем году в Стэнфорд на гуманитарный факультет. Каждый родитель, без сомнений, был бы горд подобными успехами своего ребёнка, но Кроуфордов сразил удар, помутнивший их окрылённые радостью сердца. Лилиан повторила поступок отца и исчезла ровно на два года. Все знают: яблоко от яблони недалеко падает. Она отрезалась от Кроуфордов так же легко и незыблемо, как сбрасывает внешний слой старой кожи змея. И Эмма ни разу не упрекнула её по этому поводу. Лишь осудила, что она недостаточно прилагает усилий для лучшей жизни. Изменения Лилиан не заметил бы разве что слепой старец. После того как она осталась без отца, девушка стала быстро отдаляться от семьи. Эмма едва ли поспевала уклоняться от преград, которые возводила Лилиан. Но она понимала. В момент, когда племянница отказала в переезде в Нью-Йорк, в момент, когда девушка предпочла университет в далёкой Калифорнии и оставила её без обратной связи на целых два года, Эмма всё равно входила в её положение. День рождения Лилиан и день ухода из жизни её матери был общим днём. Мужчина, ни разу не назвавший себя вслух отцом, заявил о своём жестоком решении, глядя прямо в глаза своему чаду. Обвинил, что девочка погубила собственную мать и не заслужила жизни. Какую же силу имели эти слова от родного человека... Лилиан обвела взглядом комнату, затем вновь посмотрела на окно. Эти слова имели бы силу, если бы она была обычным двенадцатилетним ребёнком. Эмма преследует неведомую для Лилиан цель и потому отступила. Лилиан преследует неведомую для Эммы цель и потому вернулась. Она намеревалась связать свою десятую жизнь вдалеке от Нью-Йорка, но неожиданно постучалась в дверь Кроуфордов. Но надолго ли она останется? Живот девушки издал протяжный вой, но из-за раздавшихся в коридоре шагов пришлось повременить с утолением голода. —Лилиан! Восемнадцатилетняя Алиса Кроуфорд обожала синий цвет: синий шарф на шее, синий жилет, украшения с сапфирами, синие кеды или синий топик. Что-то из этого всегда украшало её внешний вид. Лилиан оглядела её быстрым взглядом: стройные ноги обтягивали широкие синие джинсы-трансформеры, трикотажный зелёный жилет с V-образным вырезом и белая футболка внутри поднимались вместе с грудью. Короткие светло-каштановые вьющиеся волосы с синими кончиками струились по плечам. На лице, усеянном веснушками сияла радостная улыбка. Алиса потянулась к Лилиан, широко разведя руки для объятий, и споткнулась об серый ковёр на полу. В воздухе повисли вздохи. —Оригинальное приветствие, удивила. — наклонив голову набок, с улыбкой протянула Лилиан, не предпринимая даже попытки помочь кузине. — Мне тоже наскучило традиционное приветствие и, я всерьёз подумывала, чтобы сместить устаревшие обычаи. Твой способ приведёт к тому, что люди попросту перестанут обращать внимание друг на друга. Мне по душе, а тебе? —Вместо того, чтобы насмехаться, могла бы протянуть руку. —Ты прекрасно справляешься и без моей помощи. Самостоятельно поднявшись на ноги, Алиса всё же заключила в объятия свою двоюродную сестру, которую не видела целых два года. Алиса разводила руки для объятий так же легко, как выпадавшие из уст мясника слова, что его дичь - лучшая во всей Америке. Но в отношении Лилиан объятия всегда выходили односторонними. Она позволяла себя обнимать, но сама же никогда не принимала в этом участия. Ни разу в своей десятой жизни после восстановления памяти не протягивала руки для объятий и не прижимала кого-то к своей груди. Словно опомнившись, Алиса резко отступила назад и спрятала руки за спину. —С возвращением, о достопочтенная Блудная Дочь! — она нервно перебирала пальцами. Её дрожащий голос и потерянная улыбка выдавали волнение, но это беспокойство не было вызвано долгожданной встречей с кузиной. — Наконец-то вы снизошли на бренную землю и посетили наше скромное жилище! Всё ли у вас благополучно? Я благодарна, что вы одариваете нас, простых людей благосклонным взглядом хотя бы раз в пару лет. Как ты жила всё это время? Где пропадала? Стала настолько востребованным доктором у себя в Калифорнии, что не хватало времени даже смс-ку кинуть любящей сестрёнке, да? Лилиан была прославлена как юный гений. Ректор Стэнфорда Джей Уокер был впечатлён знаниями тринадцатилетней девчонки, которая осмелилась подать документы в его университет. Он занимал должность руководителя немалый срок и Лилиан - его первый вундеркинд. Было бы непростительно упустить такой кадр. И когда она неожиданно пожелала перевестись с гуманитарного факультета в середине семестра на медицинский, он чуть не захлебнулся от смеха и не передал пост следующему ректору. Гениальный врач - лучший пиар для университета. Радости Уокера не было предела. Лилиан даже одержала победу в борьбе за грант, включающий в себя наиважнейший редкий пункт - полное бесплатное обучение. Она окончила все пять курсов с отличием и стажировалась в лучших клиниках страны. Но все мечтания ректора разбились вдребезги. Лилиан бросила резидентуру. Несмотря на нашумевшую историю вокруг юного вундеркинда, Эмма не знала, что Лилиан сменила факультет. Гениальными детьми интересуются до тех пор, пока они являются детьми, а затем смысл гениальности стирается. Лишь ректор, к его горькому несчастью, тешился в детской надежде. Лилиан никому не говорила о своём переводе. Алиса узнала это по случайности — заглянула на официальный сайт Стэнфорда, где в одной скромной новости упомянули восемнадцатилетнюю студентку медицинского факультета Лилиан Уитни Эву Кроуфорд. Алиса отъявленная сплетница, но тайну кузины не выдала. —На фото ты выглядела выше. — отметила Алиса, шагая по коридору. —Невысокие друзья творят чудеса. Коричневый пол скрипел под ногами. Выглянувшее после дождя солнце изливало свои лучи, освещая пустой коридор. Комната Лилиан находилась на втором этаже в самом отдалённом углу. С неизменной ровной спиной она мягкой поступью зверя шла по коридору. За ней следовали твёрдые шаги Алисы. —Ты не представляешь, как много мне нужно тебе рассказать! Лилиан ловко съехала вниз по перилам лестницы. Алиса предпочла спуститься на первый этаж по ступенькам. Они держали свой короткий путь на кухню. Эммы в доме не оказалось, но Лилиан не стала задаваться вопросом, куда пропала тётя. —Этим летом я работала в кафе "Хаус". Начальство - мечта, сотрудники - лапочки. Но в начале августа к нам устроилась дочь начальника. Недалёкая грубиянка! Но лижет жопу профессионально. Эту «блатную» выжить не удалось и все смирились. Но через неделю хамка привела свою подругу! Точная копия! В общем, под конец подработки все сотрудники, в том числе недалёкие личности, уволились. В кафе осталась одна грубиянка. —Должно быть, приятно, когда тебя ценят? На лице Лилиан отразился нескрываемый восторг, когда она открыла дверь блестящего холодильника. Полки чуть ли не прогибались под продуктами: банка с куриным паштетом, кола, фруктовый йогурт, неаполитанская пицца, зелёные яблоки, запеканка, сэндвич... —А помнишь Фредерика со школы? Он был влюблён в меня. Алиса не стала заострять внимание на словах кузины и продолжила свою болтовню. —Представляешь, после выпуска он говорил всем, что мы женаты. Однажды я встретила Мэрлин из паба, когда возвращалась домой после прогулки, и она меня поздравила! Я тогда подумала: «Что за чёрт, она настолько пьяна?» На следующий день я столкнулась с Фредериком, и он сказал мне, что я слишком остро реагирую. Эта сволочь даже обиделась на меня! Неожиданно Алиса опустила свои серо-зелёные, так напоминающие материнские, глаза, выражая охватившее её трепетное чувство в мечтательной улыбке. —Эдвард прилетел вместе с тобой? Уголки губ Лилиан приподнялись вверх. Она не видела, как вспыхивал румянец на щеках Алисы, но прекрасно слышала, как изменился голос кузины при упоминании неразделённой любви. —Он прилетел на день раньше. —И надолго вы здесь? —М-м... Эдвард по работе. Точно сказать не могу, но наверняка задержится в Нью-Йорке. —А что насчёт тебя? Взгляд Лилиан остановился на ассорти крохотных шоколадных пирожных - птифур, которые были украшены клубникой. —Я... —Лилиан? Одно из пирожных покатилось по полу. Лилиан положила руку на грудь и вздохнула с досадой. При виде такого расточительства всплакнул бы даже сам дьявол. Лилиан метнула взгляд к маленькому безобразию, которое явилось как внезапный удар молнии. У Эммы было два партнёра, но ни с одним ей не удалось воссоздать полноценной семьи. Первый, отец Алисы, вёл разгульную жизнь и бросил тётю с маленьким ребёнком на руках. Эмма сбежала от несчастья, которое настигло её в родной стране, и переехала в Америку по настоянию двоюродной сестры, остро нуждающейся на тот период в опытном человеке, что будет руководить её дочерней компанией. Через какое-то время Эмма встретила Алекса. Он отличался исключительной ответственностью и добропорядочной натурой, однако драматично погиб в автокатастрофе. Ему так и не свезло встретиться с долгожданным сыном. —Что... ты здесь делаешь? Итан Кроуфорд смотрел обвинительным взглядом больших серых глаз, опущенных тёмными ресницами, а затем блеснул зубами, явив на свет истинные чувства. —Я скучал по тебе. Итан бросился к Лилиан с объятиями. Мальчику было восемь лет. Он уже оканчивал третий класс начальной школы и вместе с этим посещал кружок актёрского мастерства. И хотя взрослые считают, что это всего лишь временный каприз ребёнка, Итан не на шутку намеревался связать свою жизнь с творчеством. Мечтал поступить в киноакадемию. Единственным человеком, кто воспринимал его детский лепет всерьёз, была Лилиан. И она верила, что обида в глазах двоюродного брата шла от сердца. Итан крепко сжимал Лилиан в объятиях. Мальчику было восемь лет, три года из которых он не мог видеть свою любимую сестру. Лилиан неохотно поддерживала связь с Эммой и Алисой, а с младшим кузеном и вовсе отказывалась говорить. Своё пятилетие Итан провёл без Лилиан. Игрушку-кролика с синими глазами-бусинками, подаренную на шестилетие, он оставил в её пустой комнате. Плакал на вручении грамоты за успехи в актёрском мастерстве, потому что не мог ей показать. Художественная школа, в которую когда-то привела его Лилиан, стала для него сродни яду. Беспощадная Лилиан сделала всё, чтобы стать для Итана лишь смутной картинкой в памяти. Она выбрала маленького ребёнка в надежде, что он забудет её. —Почему ты так долго не приходила? — спросил Итан, уткнувшись лицом ей в живот. Но девушка оказалась слишком ценным воспоминанием. Лилиан молчала. Она размышляла, как же ей поступить в сложившейся ситуации, и, когда подняла голову на звук упавшего стула, увидела Алису, тянущую свои руки к мальчику. Итан не сопротивлялся, когда его оттянули от Лилиан. Он не отрывал от неё взгляда. А вдруг она вновь, как по мановению злого волшебника, исчезнет? Как он может допустить подобное? Алиса крепко сжала ладонь брата и посмотрела на окно в поисках машины матери. —Его забрала не Эмма. — опередила её Лилиан. — У тебя разве сегодня не выходной? Алиса резко обернулась и уставилась на жилистую женщину средних лет, которая тихо вошла на кухню с запасной двери и теперь молча наблюдала за ними, оперевшись об косяк. —Я предпочитаю, когда ко мне обращаются на «Вы». —Прошу прощения, я чем-то намекнула, что мне есть дело до твоих предпочтений? Лилиан считала гувернантку Джудит Нортон «криводушной ханжой с большими набухшими ноздрями и с дурным намерением, поступками, мыслями, голосом...» Они невзлюбили друг друга с самой первой встречи. Эмма наняла Джудит на работу пять лет назад, а Лилиан снизошла до милосердия и поддалась уговорам Алисы приехать на Рождество. Причиной разногласия стали широкие ноздри Джудит, её слюнявый пищепоглотитель, откуда доносился сплошь неразборчивый вопль и длинный язык порывистой Лилиан, которая выразила всё это вслух. Но будем честны, кому удастся сохранить вежливость, когда в комнату врываются в полшестого ради влажной уборки, сопровождая процесс примитивной попсой? —Дерзишь как обычно. Ни капли не изменилась. —К твоему прискорбию. —Завела парня? —Я похорошела? Джудит фыркнула с лёгким раздражением. —Так и помрёшь одна. —Ох, было бы славно. —Не зря меня с самого утра сопровождало чувство, словно я пробирающий до костей фильм ужасов посмотрела. Я догадывалась, что ты рано или поздно вернёшься. —Ой, это я испортила тебе выходной? — Лилиан улыбнулась безо всякого стеснения. — Ты ради этого вышла на работу? Чтобы лицезреть моё редкое присутствие? Право слово, не стоило. Я бы и так посетила твоё скромное домишко на побережье. Алиса поделилась со мной изощрённым способом приветствия, если ты не против, начни первой. —А ты говоришь всё, что вздумается, притворяясь невинной, да? Тебя совершенно не волнует, что перед тобой взрослый человек? —Аналогично. Алиса громко ударила ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание. Плечи Итана вздрогнули. —Как вы можете ссориться? Вы же так долго не виделись! Разве не хотите банально спросить друг у друга, как дела? Лилиан и Джудит обменялись взглядами и обе, как на духу, одновременно сказали: —Нет.