I'm still loving you

»…Uns're beiden Schatten sah'n wie einer aus. Daß wir lieb uns hatten, das sah man gleich daraus. Und alle Leute soll'n es seh'n. Wenn wir bei der Laterne steh'n. Wie einst Lili Marleen…»

      — Представляешь, Хисана, он был такого роста, что чуть ли не задевал люстру головой, — воодушевлённо рассказывала Мира одной из официанток «Le club Jazz».       Девушка сидела на высоком стуле и вокруг неё активно бегал визажист, «наводя красоту» к вечернему выступлению. Обычно Мира делала макияж сама или ей помогали работницы кафе, но сегодня шеф решил, что всё должно быть на высоте. Вообще, он каким-то чудом уговорил посетить это заведение весьма известного ресторанного критика, поэтому с самого утра все «стояли на ушах»: была проведена дополнительная уборка, была подготовлена специальная атрибутика для гостей, даже зал украсили согласно тематике вечера. Господин Иши бегал по заведению, бесконечно что-то поправляя и давая указания. Мирославе он сказал одно единственное: «Ты должна блистать!»       Девушка понимала, сколько сегодняшний вечер значил для хозяина заведения, поэтому она настроилась выступить так, чтобы ошеломить как гостей, так и критика. И ошеломить в хорошем смысле.       «Так вот, как себя чувствовали городничий, Аммос Фёдорович, Артемий Филипович и Лука Лукич, когда узнали, что к ним едет ревизор, — подумала Мирослава, наблюдая за суматохой. Ей пришлось прервать рассказ о том, как она познакомилась с Поколением Чудес, поскольку пробегавший мимо шеф шикнул на официантку, чтоб она шла помочь на кухне. — Сегодня будет потрясающий вечер».       Вот все приготовления в зале стихли, и гости стали медленно заполнять зал. Сегодня их ждало не обычное шоу: во-первых, сегодня был дресс код. Мужчины обязательно должны были быть в костюмах, а сопровождающие их женщины — в платьях. Во-вторых, каждому посетителю на входе предлагали дополнить его образ атрибутикой: мужчинам предлагали шляпы, дамам длинные перчатки. По желанию гости могли подправить прическу, чтобы больше соответствовать тематике выбранного десятилетия. На каждом столе помимо стандартных вещей стоял хьюмидор и гильотина, а также специальная подставка под мундштук, свет был приглушен, чтобы создать антураж. Возможно, вы догадались: как и написано на афише перед входом в заведение, тема сегодняшнего мероприятия — 30-е годы XX века.       Спустя десятки лет, дети, рождённые и подрастающие в эти годы, стали называться «потерянное поколение» — рождённые между войнами. Достаточно тревожный период. «Великая депрессия», приход к власти партии национал-социалистов с Адольфом Гитлером во главе, «Большой террор». И всё же даже в такое время искусство продолжало развиваться. Огромной популярности достиг кинематограф, многие актёры, снимавшиеся тогда стали образцом для подражания на столетия вперёд. 30-е — годы расцвета джаза. Мода также не стояла на месте: в это десятилетие наметилась тенденция на элегантность. Женщины сменили смелые облики на более утончённые, теперь уже ставшие классикой. Мирославе нравилось это время. Весь мир будто бы замер в ожидании чего-то грандиозного. И хоть грандиозное не всегда подразумевает под собой что-то хорошее, в чём мы могли бы убедиться, перескочив в конец 30-х начало 40-х годов, но именно в это время на пик популярности вошли исполнители, которыми Мира восхищалась. Смотря в зеркало на законченную работу визажиста, она думала о том, может ли она сравниться с Марлен Дитрих, чья популярность в эти годы была ошеломительной.       «Что она чувствовала, выходя на сцену, о чём думала? Сравнивала ли она себя с кем-то, как сейчас это делаю я? — подумала девушка, коснувшись пальцами лица. — Что ж, визажист постарался на славу, образ потрясающий»       Мирослава выглядела действительно восхитительно. Её волосы были старательно завиты в крупные кудри и волнами струились по спине, придерживаемые утончённой шляпкой. Чёрное приталенное платье невероятно шло девушке, а ярко алая помада, дополняющая образ, делала из неё роковую красотку. Одна из официанток нашла винтажные перчатки своей бабушки и одолжила их Мире, теперь образ был завершён. Скоро её выход. Последним штрихом был мундштук; обычно девушка не курила, но образ модной женщины 30-х годов предполагал наличие этого аксессуара.       В зале стало заметно шумней. Мирослава выглянула из комнаты, где её гримировали и осмотрелась. Зал наполнил тяжёлый запах хороших сигар. Гости не пренебрегли воспользоваться атрибутикой, и сейчас действительно можно было поверить, что ты находишься не в XXI-ом веке, а в заведении 30-х годов прошлого столетия. Многие гости заранее знали тематику, поэтому подготовились и нарядились по-настоящему подобающе. Дамы курили, аккуратно придерживая мундштуки, то тут, то там слышался звук гильотины, обрубающей край сигары. Гости негромко переговаривались друг с другом, восхищаясь атмосферой.       Тут легкая ненавязчивая музыка стихла, свет приглушили до максимума. Гости тоже замолчали, посматривая в сторону сцены. Все ожидали выхода певицы, ради которой сюда пришли.       Мира три раза глубоко вздохнула и выдохнула, и вышла на сцену. Тут же загорелся мягкий свет, выделяя девушку. Мирослава прикрыла глаза и запела. Её голос струился и, казалось, проникал в душу каждого гостя. О еде все забыли, обратив всё внимание на певицу. Девушка пела по-немецки, одну из самых популярных песен исполнительницы того времени: «Sag' mir, wo die Blumen sind».       — …Wann wird man's je versteh'n? — на последней строчке Мирослава снизила голос практически до шёпота и, закончив, замолчала.       Девушка спустя пару секунд открыла глаза и тут же раздались аплодисменты. Мирослава чуть склонила голову в знак благодарности: тогда не кланялись, а эмоции выражали весьма сдержано, поэтому, даже в перерывах между песнями, девушка старалась не выйти из образа.       Снова заиграла музыка, и вот уже Мира взялась за новую композицию. Некоторые люди в зале были знакомы со словами, и негромко подпевали. Никому не хотелось помешать девушке, которая так проникновенно исполняла «Lili Marleen» той же исполнительницы — Марлен Дитрих, что пела и прошлую песню. В этот раз Мирослава спустилась в зал и стала медленно прохаживаться мимо столиков, стараясь уделить внимание каждому посетителю. Нет, она не вела себя навязчиво или вульгарно, девушка была в образе и как нельзя передавала настроение 30-х годов. Посетители заворожённо следили за её плавными движениями, немного грустной улыбкой и вслушивались в звуки голоса.       Перед последним куплетом музыканты решили сделать небольшой проигрыш, и Мира просто под музыку прошлась по другой половине зала. Она прошла мимо очередного столика, как её взгляд зацепился за посетителя. Девушка резко остановилась.       «Не может быть, что он здесь делает? Вот же засада…»       За столиком сидел Акаши Сейджуро и внимательно смотрел на Миру.       Мелодия подошла к финальному куплету и Мирослава, подавшись вперёд, встала перед сценой и закончила песню. Её взгляд то и дело возвращался к столику с её одногруппником, но девушка упрямо не давала ему задерживаться там надолго и старалась смотреть на всех одинаково.       — Благодарю Вас за внимание, — спокойно произнесла девушка, закончив песню.       — Я надеюсь, вы, как и я, наслаждаетесь этим вечером.       — Es war herrlich, danke für Marleen, — раздалось со стоящего рядом столика. — Sie singen gut Deutsch. Kennen Sie die Sprache?       — Это было прекрасно, спасибо за Марлен, — «…» — Вы хорошо поёте на немецком. Вы знаете язык?       Грузный мужчина, обратился к девушке по-немецки. Мирослава оглядела его. Вот если вы представляете себе немцев, так вот, перед девушкой находился типичный «бюргер» с небольшими глазами, громким голосом, одетый с иголочки и в обязательном порядке с портфелем. Небольшой акцент выдавал, что он с южной части Германии.       — Ja, ich habe die Sprache in der Schule gelernt, —рассмеялась девушка. — Schön, dass es Ihnen gefallen hat.       — Да, я учила язык в школе, —»…» — Рада, что вам понравилось.       — Fantastisch! — восхитился немец.       Мирослава ответила каждому на благодарность, и только собралась отойти передохнуть, как услышала тихий вкрадчивый голос:       — Мадемуазель, вы должно быть устали, могу ли я пригласить вас передохнуть за моим столиком?       Мира чуть не открыла рот от изумления, но вовремя спохватилась, что это неприлично и явно будет выбиваться из её амплуа светской леди. Перед девушкой стоял Акаши и протягивал ей руку. Мирослава должна была ответить что-то, но слова никак не желали складываться в предложения, поэтому, она молча подала руку, позволяя себя увести. Слегка усмехнувшись, парень переложил руку девушки так, чтобы она его обхватила под руку, и повёл к своему месту.       «Что-то не так, — думала Мира. — Мы виделись не так давно, но сейчас он выглядит не так как раньше. Или также?»       — Сейджуро… — обратилась к нему девушка.       — Прошу вас, мадемуазель или вы предпочитаете фройляйн? — вежливо прервал её Акаши, и заметив, что девушка качнула головой, продолжил: — Мадемуазель, позвольте мне сначала угостить вас чем-то, отложим пока беседу.       Сейджуро слегка улыбался, видно его забавляло, как Мира смущается от официального обращения.       Он подвёл девушку к столу, придержал стул, пока она садилась и чуть склонившись, прошёл на своё место. Мирослава разглядывала парня, как будто они раньше не встречались. Девушка отметила, что Сейджуро тоже немного изменил стиль, чтобы больше походить на молодого человека 30-х годов. Он при помощи геля зачесал волосы назад. Больше никакой атрибутики парень не использовал, да и не требовалось. На нём был чёрный костюм, который в затемнённом помещении выгодно подчёркивал силуэт. Мира не знала, тот ли это костюм, что он надевал в институт, или другой, да и будем честными, об этом девушка задумалась бы в последнюю очередь. И вот, чуть изменив прическу, что даже необычный цвет волос не портил впечатление, Акаши выглядел, как настоящий аристократ прошлого века.       «Это вообще законно, так хорошо выглядеть?» — подумала Мира.       — У вас потухла сигарета, прикурить?       Девушка не сразу поняла, что от неё хотят и какая сигарета потухла, но потом вспомнив, что она вообще-то в образе, смутилась и проговорила:       — Пожалуйста… Сир.       — Прошу вас, вам же знакома моя фамилия, вы можете обращаться, используя «мистер», — улыбка на лице Сейджуро стала заметнее.       Он достал из кармана зажигалку и поджёг сигарету девушки. Мирослава совсем растерялась, и, чтобы как-то скрасить затянувшуюся паузу, она на автомате потянула мундштук ко рту.       Акаши внимательно следил за каждым её движением. Девушка затянулась и слегка поморщившись, выдохнула дым.       — Мадемуазель, позвольте я вам помогу, — он взглядом указал на руку с мундштуком.       Мирослава кивнула, не понимая, что он хочет сделать. Сейджуро осторожно коснувшись её руки изменил положение пальцев. Теперь аксессуар лежал в руке девушки очень элегантно.       — Вы не против? — спросил он, указывая на хьюмидор.       — Пожалуйста, — уже совсем тихо произнесла Мира.       Акаши взял сигару, подкурил её и, затянувшись, выпустил дым слегка в сторону, чтобы он не попал на девушку. Отложив сигару в сторону, Сейджуро с усмешкой наблюдал за Мирой.       «Ну вот как можно было сделать такое простое действие так… правильно. Челюсть, ты куда? Не смей открывать рот!»       И тут Акаши тихо рассмеялся.       — Извини, что смутил. Просто хотел показать, насколько много в высшем обществе правил, к слову, добрую половину из них ты нарушила, — произнёс он.       Девушка удивленно подняла брови и хотела было уже нахмуриться, но её опередили.       — Не обижайся, тут такая атмосфера, что захотелось соответствовать.       Мирослава слегка расслабилась и неловко улыбнулась.       — А я думала, ты спортсмен, — ухмыльнулась девушка, выразительно косясь на зажатую между пальцами Панателлу.       Акаши хмыкнул, и поднёс сигару к гильотине. Он обрубил дымящийся конец и отложил в сторону.       — К сожалению, этикет — это не только правила хорошего тона. Нужно соответствовать любой ситуации, — ответил он, а потом задумчиво посмотрел на девушку и спросил:       — Расскажешь мне?       Мира напряглась. Она поняла, к чему адресован вопрос. Девушка хотела, чтобы её заработок остался в тайне: ни к чему лишние пересуды за спиной.       — Ты можешь мне доверять, я не трепло, — серьёзно сказал Сейджуро.       — Ты не трепло, ты мутант, который читает мысли. Держу пари, в школе у тебя было прозвище профессор Х, а мне пора бы подумать об защитном шлеме, как у Магнито, — буркнула девушка, смутившись, что парень сказал именно про то, о чём девушка переживала.       Губы Акаши снова тронула улыбка, и именно в этот момент Мира решила ему довериться.       — Расскажу, — вздохнула она, но тут же хитро прищурилась, — но только, если ты расскажешь, как тут оказался.       — Договорились, — произнёс Акаши       — Никогда бы не подумала, что ты любопытный, — рассмеялась девушка. — Мне надо закончить выступление, ты останешься?       Мирослава даже не заметила, как произнесла последние слова с надеждой в голосе. Ей почему-то захотелось, чтобы Сейджуро увидел, как она выступает.       «Должен же у меня быть кто-то, кто знает…», — подумала девушка, и улыбнулась.       Акаши внимательно на неё смотрел, а затем, чуть помедлив поднялся со стула. Под немного удивлённым взглядом девушки, он поклонился и подал руку. Мира медленно вложила руку в ладонь и парень, придерживая стул, помог девушке подняться.       — Вы потрясающе выглядите, мадемуазель, — произнёс он. — Скрасьте мой вечер своим пением.       Мирослава не знала, как правильно прощаться, поэтому она просто улыбнулась. Следующее действие Акаши обескуражило её полностью. Сейджуро с легкой улыбкой склонился и поцеловал руку девушки, а под конец, явно довольный её реакцией, сказал: — Wir sehen uns, Fräulein. — До встречи, молодая леди.       Мира покраснела. Девушка не привыкла к такому вниманию, и ещё больше её смущало, что она не могла ответить должным образом. Ситуацию спасли музыканты, которые начали вступление к новой песне, и Мира спешно кивнув, поспешила к сцене.       И вновь она блистала. Казалось, что девушка светится изнутри. Мирослава волновалась, поведение Сейджуро слегка покоробило её спокойный настрой, но в тоже время девушка не могла не признаться: ей весьма польстило такое обращение. Если путеводной звездой к погружению в мир прошлого века для гостей был антураж и певица, то для самой Миры этой звездой стал Акаши. Девушка на самом деле почувствовала себя утончённой леди, за которой принято ухаживать, соблюдая все правила этикета. Поэтому, после первого же куплета новой песни волнение ушло.       Мирослава получала удовольствие от выступления. Да, она старалась уделять внимание всем гостям, но иногда, взгляд случайно зацеплялся за Сейджуро. Он сидел со спокойным выражением лица, и только уголки губ были подняты в лёгкой улыбке. Парень наблюдал за девушкой и конечно же видел, что и она обращает взгляд на него. Ему нравилось, когда девушка улыбалась, а ещё больше, когда улыбка была адресована ему.       Настало время Франции. Свет снова заглушили, выделив только певицу на сцене. Мирослава вздохнула. Эту песню она часто исполняла раньше, и каждый раз строки вызывали трепет. Полилась нежная музыка и девушка запела по-французски потрясающую песню Эдит Пиаф: «Non, je ne regrette rien». Гости слушали, затаив дыхание. Внимательные могли заметить, как одинокая слеза катилась по щеке, и Мира спешно её смахнула. Девушка пела очень эмоционально, проникновенно, и, хотя песня была написана многим позже 30-х годов, девушка решила её исполнить. Порой, чтобы описать настроение целой эпохи, достаточно включить одну песню.       Вот исполнение подошло к концу, и Мира, немного помолчав, поднесла снова микрофон ко рту.       — Нам всем есть о чём сожалеть, — начала она. — Каждый из нас несёт на себе воспоминания прошлого, порой хорошие, порой не очень. Не бойтесь начинать всё с чистого листа. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на сожаления о том, чего не вернуть, лучше двигаться дальше.       Раздались аплодисменты; кто-то кричал браво, кто-то промакивал выступившие слёзы платком. Смотря в зал, Мира задумалась:       «Мне ведь тоже есть о чём сожалеть», — взгляд девушки снова невольно обратился к месту, где сидел Акаши.       Казалось, что голос девушки погрузил его в далёкие воспоминания — парень смотрел перед собой, не замечая ничего вокруг, и только, когда песня закончилась, он вернулся в реальность. Взглянув на Миру, Сейджуро покачал головой, словно говоря: «Тебе не нужно переживать об этом». Девушка заметила и улыбнулась, на душе стало спокойнее.       Мирослава старательно исполнила ещё несколько песен, и вот время её выступления подошло к концу. Она сердечно поблагодарила публику за уделённое внимание, и под аплодисменты направилась в помещенье для персонала. По пути её окликнул пожилой мужчина, с толстым блокнотом в руке. Девушка вежливо улыбнулась ему и подошла.       — Прекрасное исполнение, — заговорил мужчина низким голосом, — На своём веку я повидал множество заведений с живым исполнением и могу честно сказать — вы отлично справились.       Мирослава смекнула, что этот пожилой человек и есть тот самый ресторанный критик, и, поклонившись, сказала:       — Очень рада, что вам понравилось. Для меня похвала зрителя — лучшая награда.       Критик одобрительно улыбнулся.       — Мы с господином Ита давние знакомые, — произнёс он. — Что же, подводя итог, могу сказать, что его заведение вновь стало достойным внимания. Среди гостей сегодня были даже весьма знатные персоны, что обычно редкость в подобных заведениях. Вы смогли добраться до их сердец. Надеюсь, это наша не последняя встреча. Я бы хотел побывать простым гостем в вашем заведении.       Мирослава была счастлива. В сегодняшний вечер было вложено столько труда, нервов, денег, да вообще, можно сказать, что хозяин поставил на карту всё. И вот результат: критик доволен, публика довольна — значит, всё прошло на ура.       — Благодарю вас, — улыбаясь ответила девушка. — Мы всегда рады видеть вас нашим дорогим гостем.       — Передайте господину Ита, что статью он сможет прочесть в ближайшем выпуске, — на прощание сказал мужчина и, поклонившись, двинулся к выходу.       Чуть ли не подпрыгивая, девушка поспешила к шефу, рассказать о словах критика.       — Он действительно был впечатлён, — раздался тихий голос. — Господин Генкаку известный ресторанный критик, и многие заведения после его разгромных статей вынуждены были закрыться.       Девушка оглянулась и увидела Акаши. Он стоял, опираясь на одну из стен, и смотрел на Миру.       — Я так счастлива! — девушка буквально подскочила к парню с широкой улыбкой. — Этот вечер много значил для хозяина ресторана, а критик ещё и сказал, что всё прошло на отлично, он будет очень счастлив, ну шеф в смысле. И ещё он сказал, что тут присутствовали знатные люди, которым тоже понравилось, в общем класс!       Мира тараторила не хуже сороки, но Сейджуро не перебивая выслушал. Девушка была счастлива, и, видя её улыбку, тоже хотелось улыбаться, поддавшись её радости.       — С тобой просто невозможно сдерживать эмоции, — улыбаясь произнёс Акаши. — Поздравляю.       Энергия била из девушки фонтаном. Подавшись вперёд, она быстро обняла Сейджуро.       Мирослава просто хотела разделить с кем-то свою радость. В Японии дела с объятиями обстоят строго: по сути это считалось проявлением сильной симпатии, и надо ну очень долго и хорошо знать человека, чтобы дойти до стадии: «обнимашки». Мира, привыкшая спокойно обниматься с друзьями, не считала этот жест за проявление каких-то особенных чувств. Сейчас ей было хорошо, так почему не поделиться этим с окружающими. Акаши ничего не сказал на этот вольный жест, и взглянув на весёлую девушку сказал:       — Я подвезу тебя, уже достаточно поздно.       Мира взглянула на часы.       «Почти полночь…» — отметила девушка и, смутившись, посмотрела на Сейджуро.       — Не хочу тебя утруждать, мне тут недалеко, — неуверенно протянула девушка. — Мне ещё надо переодеться, не хочу тебя задерживать.       — Ты меня не утруждаешь, и я вынужден настаивать. Это не самый спокойный район, особенно вечером, — спокойно произнёс парень. — Я подожду. Мирослава решила не спорить. Ей всё равно очень хотелось узнать, как Акаши попал из всех заведений Киямати именно в то место, где пела она.