***
Шторы изгибаются, покоряясь ветру, проникающему в комнату через окно. Теперь я не на улице, и гроза заполняет мое сердце уже не тревогой, а легким сумасбродным вдохновением. Многие люди назвали бы меня странной, если бы увидели как я, обыкновенно пессимистично настроенная офисная работница, взяв огромную кружку какао с маршмеллоу, пристроив рядом с собой плюшевого медведя из своего детства, сижу на подоконнике и улыбаюсь, словно ребенок. В такие моменты слишком сложно сдержать улыбку. Даже несмотря на то, что меня разучили радоваться мелочам.***
- Видели сегодня ночью эту страшную грозу? - нетерпеливо спросила Айша. Честно сказать, я на дух не переношу эту рыжеволосую бестию. Пускает сплетни, ходит и шепчется по углам, зато в большой компании радостная и милая толстенькая простушка, вечно готовая угостить тебя свежеиспеченным домашним пирожком. - Да, ужас один, да и только! Как же я рада, что уже скоро Президент запретит грозу! - заявила Беата. Запретить грозу… Звучит как дешевая антиутопия. Только вот это не сказ Оруэлла, а наши реалии. В такие моменты мне кажется, что я нахожусь в одной комнате со слепцами. И я от них зависима. Они действительно считают, что природу можно взять и запретить?! Иногда я думаю, что легче жить так, как живут Беата и Айша. Не беспокоиться ни о чем, кроме опоздавшего завтрака, и позволять решать все проблемы правительству. Мне так хочется перестать думать, стать такой же наивной и спокойной. Беату я уважала ровно до тех пор, пока она не спелась с Айшей и не стала поддакивать той во всем. Помню, какое ошеломляющее впечатление на меня произвела эта женщина, когда я, будучи молоденькой неопытной выпускницей, впервые увидела ее. Беата вела мое собеседование. Вернувшись в тот день домой, я твердо поклялась, что стану такой же. Уж слишком поразили меня эти черные волосы, уложенным каре спускающиеся до плеч, и нос с горбинкой, который, к слову, вовсе ее не портил, а наоборот, придавал величества Клеопатры. Да, именно с Клеопатрой я могла бы сравнить Беату. Она была умна, красива и невероятно обаятельна, только, увы, спевшись с Айшей, чудовищно поглупела. - Вы действительно думаете, что следует запрещать грозу? - сглупив, я полезла с ними в спор. - Конечно! Ее ведь никто не любит. Зачем нам то, что не приносит удовольствия и не способствует его получению? - с раздражающим меня видом знатока произнесла Айша. - А может, это кому-то приносит удовольствие? - Глупости какие! Не мели ерунды! Еще ни разу не встречала человека, которому нравилось это угнетающее погодное явление. А если и встречала, эти люди были самонадеянными психопатами, которые через какие-то время шли против самого президента. Ну, или просто заканчивали свою жизнь за стенами психиатрической лечебницы. А что же, ты хочешь сказать, что тебе действительно это нравится? - Я согласна с Айшей, ничего хорошего гроза еще никому не сделала, - встряла в наш разговор Беата. Ничего хорошего не сделала гроза? Милая, милая Беата… Как мне жаль, что я больше не могу тобой восхищаться. Пусть в моем сердце еще и теплится дань прошлому уважению, с каждым таким высказыванием ты делаешься мне более отвратительной. - Та нет, я тоже терпеть не могу грозу… Просто предположила. Я не стала продолжать спор. Еще заподозрят чего неладного, а батрачить на тюремных подземных шахтах у меня желания вовсе нет. Если, конечно, меня не признают страшной изменницей и угрозой обществу. Тогда мне вообще нигде больше работать не придется.***
Опять будет гроза. Уверенным шагом, слегка покачивая бедрами, я направляюсь в оппозиционный штаб. Походка всегда должна быть нарочито развязной, чтобы никто не догадался, что у тебя замирает сердце от каждого шороха. Вы слышали о моем жизненном позиционировании? - Казаться уверенней, чем ты есть. А пока я остаюсь лицемерной изменницей государству, странной девчонкой, говорящей множество ненужных вещей и самоуверенной зазнайкой, делающей эффект зацелованных губ карандашом и помадой. А что еще остается, когда твои губы никто не целует? Но пока я могу только наслаждаться какао и, возможно, в последний раз любоваться грозой. Пока я это могу. Мне больше ничего не надо.