Для чистых все чисто

По весьма деликатному вопросу «А не было ли случайно у Пожирателей смерти штаба в школе, полной детей?» к Снейпу было решено обратиться после зельеварения в начале следующей недели. На носу экзамены, до них осталось всего ничего, и никому не покажется подозрительным, если они задержатся после занятия для консультации — многие так делали. Правда, не со Снейпом, так как тот в преддверии экзаменов, как уже оповестили их старшекурсники, становился еще более раздражительным, чем обычно. На каждый глупый вопрос — а профессор находил глупым всё, информацию о чем можно было при должном старании отыскать в учебнике — реагировал раздраженным шипением сквозь зубы, что курсы чтения учебника он пока не открывал, и щедрой раздачей отработок направо и налево. Когда близнецы покинули загадочное помещение, предварительно выглянув и убедившись, что в коридоре никого нет, до назначенной дуэли оставалось не так уж много времени, но как раз достаточно, чтобы явиться вовремя. Блетчли обнаружился сразу, стоило братьям спуститься по западной лестнице на шестой этаж. Он выглядел очень взволнованным и немного трусил, но при этом гордо вышагивал по правую руку от Фреда, будто его пригласили быть, по меньшей мере, парламентёром на военных переговорах. Его явно насторожило, что Лестрейнджи спускались, а не поднимались, то есть, шли не из подземелий, но он так ничего у них и не спросил, разумно рассудив, что близнецы наверняка не ответят. Статуя Бориса Бестолкового, возле которой они условились встретиться, выглядела, как ни странно, бестолково: отлитая из бронзы или похожего на нее металла мужская фигура тощего мага в огромной несуразной шляпе, которая скрывала его лицо почти до середины, и из-под которой торчали его длинные, закрученные спиралью, усы. Да и еще с длинными перчатками, надетыми не на ту руку. Барроу, как и его секундантов, еще не было, и у них оставалось примерно три минуты, чтобы объявиться. Дуэль — не светский раут, на них не опаздывают, если не хотят прослыть трусом. А если уж обстоятельства — никак не менее серьезные, чем смерть или рождение первенца, что крайне маловероятно приключилось с одиннадцатилетним райвенкловцем, — вынуждают задержаться, хотя бы один из его секундантов должен был явиться и объясниться. — А может, он вообще не придет? Наговорит Филчу, что мы ходим, где не надо, перед самым отбоем, и преспокойно в гостиной отсидится, — предположил Майлз, который и следил за временем. — Думаю, Форсетт предупредила бы нас об этом, — покачал головой Фред. Он ей даже в некоторой степени доверял, в разумных пределах, конечно: повода сомневаться в себе Сандра не давала, и то, что она согласилась быть одним из секундантов, гарантировало для него, что райвенкловец явится. — Уже опаздывают, — нахмурился Джордж через пару минут. — Предлагаю подождать еще минут пять и уходить, Барроу наверняка струсил. Со стороны лестницы раздались приглушенные звуки торопливых шагов, и слизеринцы обернулись. — Не торопись с выводами, Лестрейндж, — прошипел сквозь зубы Рэндольф, выступая из темноты. В свете факела его прическа походила на забавный головной убор. — Надеюсь, ты хотя бы о порядке прохождения дуэли разузнать потрудился, — усмехнулся в ответ Джордж и, с палочкой в руке, как и требовалось, отошел от брата на два метра вправо. Сандра встала напротив него и настороженно следила за каждым движением Фреда. Джордж же в это время пытался понять, почему Барроу выбрал своим секундантом дочь посла, и не менее любопытно, почему же она согласилась. Близкими приятелями эти двое не выглядели, да и вообще, казалось, толком незнакомы. Просто студенты одного факультета и курса, но за этим наверняка крылось что-то интересное. — Вызов на дуэль был с вашей стороны, значит, мы назначаем условия, — проговорила Форсетт, по правилам отводя за спину правую руку с палочкой, когда Барроу сделал шаг вперед. Фред согласно кивнул, и девушка поспешно определила правила, — до разоружения, первой крови или потери сознания. Одно из трех, — она, как показалось Лестрейнджу, хотела объявить это до того, как заговорит Герберт. Этот пухлый пуффендуец едва ли не похрюкивал от восторга перед происходящим и, судя по взглядам, которые он бросал на оппонентов, вполне мог по глупости назначить дуэль до смерти, лишь бы поглазеть на что-то зрелищное. Тогда пришлось бы объявить, что дуэль, по сути, фиктивная и магией не засвидетельствована, но близнецам этого не хотелось. — Десять метров, — с торжественным нотками в голосе объявил Блетчли. Прежде чем противники разошлись, Фред встретился взглядом с Барроу. Тот прямо-таки сгорал от нетерпения. — Это твой последний шанс принести извинения, тогда я отменю дуэль, — слизеринец решил ещё разок попробовать отговорить райвенкловца от опрометчивого поступка. Все-таки, в отличие от брата, решение споров силой не казалось ему такой уж хорошей идеей: по его мнению, обсуждение проблемы за столом переговоров куда как эффективнее. — Этому не бывать, — сквозь зубы прошипел Рэндольф. — И эта дуэль — только начало. — Начало чего? — заинтересованно спросил Джордж, склонив голову на бок и разглядывая его, как диковинную зверюшку. — Я отомщу всей вашей семейке за то, что вы сделали, — прищурился он. — Так скажи уже, чем мы перед тобой провинись, горшок, — усмехнулся секундант, тогда Форсетт сделала ему замечание: никаких оскорблений перед дуэлью; и он немного раздраженно кивнул, соглашаясь. — Неужели вы даже не знаете? — казалось, искренне удивился он, и еще больше разозлился. — Вам не кажется знакомой моя фамилия? — и почти шепотом спросил, сверкая глазами, — или ваша ненормальная родня прикончила столько народу, что вы уже всех и не помните? — Я не знаю никого с фамилией Барроу. Кроме тебя, — немного неуверенно покачал головой Фред. За последние слова ему захотелось вызвать этого выскочку на дуэль еще раз. Официальную. — А с фамилией Селвин? — гневно выкрикнул райвенкловец, и его голос эхом отразился от стен. — Это девичья фамилия моей матери. — Кажется, это фамилия бывшей невесты нашего дяди, — припомнил Джордж, едва сдерживаясь, чтобы не кинуться на противника брата самому, но всё равно не понял, какое отношение имеет к этому райвенкловец. — Она погибла, свадьба так и не состоялась. — Да, их свадьба не состоялась, — кивнул Барроу. — Но Рабастан Лестрейндж, ваш чертов дядя, все равно убил моего отца. За то, что сестра его невесты связалась с маглом. — Я думаю, у него были на то и другие причины, — достаточно спокойно пожал плечами Фред. В отличие от оппонента, он чувствовал себя вполне комфортно. Он даже удивился самому себе, что сдержанно отреагировал на это заявление, все-таки темное прошлое их собственной семьи не было для них с братом загадкой, а учитывая, что тогда ещё были официально разрешены дуэли чести, убийства случались нередко. — А наблюдая за твоим безрассудным поведением и совершенным неумением держать себя в руках, могу сказать, что этих причин могло быть великое множество, если ты хоть немного похож на своего отца. Что ж, ты в своём праве. Секунданты должны были остановить этот разговор еще в самом начале, — количество шагов уже было объявлено, и дуэль должна была начаться, — но они с широко распахнутыми глазами наблюдали за противниками. Да уж, действительно, не простая стычка школьников, учитывая обстоятельства. Скорее всего, райвенкловец разоткровенничался, потому что считал, что магия не позволит кому-либо рассказать обо всем, что произошло и было сказано во время поединка. Так обычно и бывает, но только в том случае, если дуэль — настоящая. В данном же случае все, включая секундантов, в своих действиях остались свободны. Барроу на последние слова Фреда ничего не ответил, но резко развернулся, крепко сжав палочку перед своим лицом, так, что даже косточки рук побелели, и сделал необходимое количество шагов. Он лишь в очередной раз убедился, что не зря дал себе обещание в будущем обязательно отомстить этим уродам в полной мере. — Если что-то пойдет не так, вмешиваюсь — я, — нахмурившись, шепотом сообщил Блетчли Джордж, и тот быстро кивнул. Фред по всем правилам поклонился противнику, в ответ на что Рэндольф только вымученно склонил голову. — Начинайте по сигналу: раз — два — Эрегуло! — воскликнул Герберт, выпуская из палочки сноп красных искр, чем объявил начало, и делая еще один, лишний, шаг в сторону. — Экспелиармус! — Остолбеней! Фред ловко отклонился в сторону, уходя с пути заклинания, а Рэндольф в последний момент успел поставить щит против разоружающего. Затем райвенловец пригнулся и использовал риктусемпру, а слизеринец — чары помех, но, столкнувшись, заклинания изменили траекторию и развеялись, угодив в хогвартские стены. — Петрификус Тоталус! — прокричал Рэндольф, но заклинание вышло слабым, и его луч даже не долетел до противника, впрочем, Фред все равно выставил щит. — Таранталлегра! — использовал Фред заклинание из арсенала второкурсников, и Барроу, замешкавшись, не успел отбежать. Едва райвенкловец пустился в пляс, пытаясь при этом поднять правую руку, чтобы произнести ответное заклинание, как Лестрейндж поспешил закончить этот цирк: — Эверто Статум, — произнес он, и желтый луч заклинания отбросил танцора к стене. Фред тут же отменил таранталлегру, потому что противник всё ещё продолжал дергаться, лежа на спине. Сознание Барроу не потерял, а несильный удар только распылил его, но при падании он поцарапал руку о каменную стену. — Первая кровь! — тут же сказала Сандра, заметив это, и запустила вверх сноп красных искр, объявляя окончание дуэли. — Победил Альфред Лестрейндж. — Ну уж нет, мы еще не закончили, — злобно прорычал Барроу, поднимая с пола выпавшую палочку. Такой быстротечный поединок его не устраивал. — Не в этот раз, — прорычал Джордж, направляя на него палочку, и Сандра невольно почувствовала, как холодные мурашки пробежали по спине, когда взглянула ему в глаза. Блетчли тоже подошел ближе к Лестрейнджам. Рэндольф переводил взгляд с одного слизеринца на другого, но, заметив, что он в меньшинстве, а секунданты не спешат занять его сторону, все-таки отступил, и, на ходу поправляя помятую мантию, быстрым шагом покинул коридор, не дожидаясь остальных, и не сказав ни слова. Форсетт и Герберт же просто кивнули друг другу, затем оппонентам, а дочь посла при этом сдержанно поблагодарила слизеринцев за честную дуэль.

***

В гостиной, как и почти каждый вечер, царил уют и покой. Старшекурсники весело переговаривались у камина, с приближающимися экзаменами они все чаще стали обсуждать, кто чем займется в будущем; намеченные на лето помолвки и торжества, многие собирались продолжать обучение у Мастеров и в заграничных академиях. Уставшим после семи лет проведенных в школе, им не терпелось выпорхнуть на свободу. Несколько второкурсников восторженно топтались вокруг желто-бурого пушистого книзла, его хозяйка с пятого курса же читала, устроившись в кресле, и негромко делала ему замечания, когда он начинал шипеть. Девин Мёрфи отвешивал Пьюси подзатыльник и за что-то его отчитывал. Они, как оказалось, довольно близкие родственники, так что это было в порядке вещей. Немного в стороне от всех Фауст сосредоточенно рисовала что-то в блокноте, а на диванчике у камина Голден о чем-то мирно беседовала с Лоури с четвертого курса, за которым успело закрепиться прозвище «историк» за его страсть к этому предмету. Судя по его веселому настрою, обсуждали они как раз его любимый предмет. А Роза приветливо помахала рукой, заметив появление близнецов, отчего Майлз, который стоял впереди, густо покраснел. — Можно, с тобой поговорить, Лестрейндж? — негромко спросил у Джорджа Мальсибер, отойдя от стены, прислонившись к которой простоял уже довольно долго, и безошибочно определив, кто именно из братьев ему нужен. — Конечно, — вполне себе дружелюбно усмехнулся первокурсник, а его брат же недовольно нахмурился. Ничего хорошего от этого «разговора» ждать не приходилось. — У нас будет удобнее, прошу, — при этом он указал на дверь, ведущую в сторону их с братом комнаты. Дастин на мгновение замешкался: он не ожидал, что Лестрейндж так легко согласится, да и идти перед ним с открытой спиной подсознательно не хотелось, хотя Мальсибер и понимал, что Джордж ничего не сделает. Не здесь, не так близко к гостиной. Но всё же ступил на лестницу — все-таки он сам завязал этот разговор. В спальне Джордж спокойно присел на стул, повернутый спинкой вперед, и сложил на ней руки, сперва предложив Мальсиберу присесть на второй такой же, ближе к двери, куда тот и опустился. — Лестрейндж… — протянул Дастин. Он не знал, как начать этот разговор. — Как я понимаю, ты хотел обсудить вчерашний инцидент, — натолкнул его на мысль Джордж, а затем поднял палочку, направил ее на дверь в комнату и прошептал заклинание от лишних ушей. Мальсибер хмуро, но внимательно следил за его действиями: — Да, я хотел сказать, что от меня об этом никто не узнает. Могу я рассчитывать, что и ты сохранишь это в тайне? Они оба знали ответ на этот вопрос: кому-либо рассказать об этом для Джорджа означало навлечь на себя крайне серьезные неприятности. Тут чем-то вроде отработок у Снейпа не отделаешься. Это все-таки было непростительное, за его использование отправляют не слизней шинковать, а в Азкабан. Тем не менее, Лестрейндж кивнул. — Еще я хотел принести извинения за всё, что сказал, и за свое поведение последнее время, — опустив голову вниз и уставившись на собственные ботинки, проговорил Мальсибер. — Как и просил твой брат — стычек с гриффиндорцами и малолетками больше не будет. — Кто-то о вчерашнем всё же знает, не так ли, Мальсибер? — подозрительно прищурился Джордж. — Я ни за что не поверю, что за день ты вдруг так кардинально изменился из-за одного заклинания. Пусть и такого.  — Да, — не сразу кивнул Дастин, а затем неуверенно продолжил, — мне пришлось рассказать Диане, а она написала об этом родителям. Хотя я и просил её сохранить это в тайне, но она же волнуется. Девчонки… Я разговаривал с ними по каминной сети сегодня днем. Отец, конечно, сразу хотел явиться сюда и разобраться… в ситуации. — И что его остановило? — осторожно, стараясь не спугнуть его откровенность, спросил Лестрейндж. — Моя тетка Мирабелла. Она давно уже не обращает внимания на то, что в доме происходит, пусть бы мы даже уехали все куда-нибудь на год — она бы даже не заметила. Но в этот раз сама к отцу обратилась, даже к завтраку спустилась и сказала, чтобы я это дело замял и сам принес извинения. — Хорошо, Мальсибер, я принимаю твои извинения. От своего лица и от лица брата, — кивнул Джордж, мыслями он уже был не здесь, когда Дастин окончательно замолчал, и кажется, задумался о том, что наболтал лишнего.