когда серебряный тигр попадает в плен снежных цветов

Янь Мин никогда не считал себя сентиментальным – по крайней мере до того, как встретил этого мужчину. Они были в разлуке уже больше месяца и этот факт чертовски мешал его спокойной жизни. Вся его концентрация летела к чёрту – даже адепты, привыкшие к его строгости, заметили, что тот стал в разы раздражительнее и придирчивее к ним. Но никто не мог и пикнуть в его сторону – даже взгляд юноши стал острее лезвия меча, и никто не хотел бы попасть под горячую руку. Сломав уже третью стрелу в попытке научить адептов правильно натягивать тетиву и направлять, собственно, стрелу, Янь Мин понял, что не выдерживает. Бросив на нерадивого (тупого) адепта злой взгляд, Янь Мин крикнул что-то типа «пока не научитесь основам – даже не дёргайте меня!» и ушёл к себе под испуганные взгляды адептов. Ему нужен был перерыв. Закрывая за собой двери своего домика, Янь Мин закрывался от внешнего мира. Быстро набрав себе прохладную ванну, Янь Мин резкими движениями разделся и сел в бочку. Он откинул голову назад, закрывая глаза. Пусть вода смоет всю грязь – и не только с тела, но и из разума. Долго наслаждаться спокойствием и тишиной ему не дали – Янь Мин услышал чужие шаги, что становились громче и тут же встрепенулся. В его скромную каморку постучались, и, не дожидаясь ответа, крикнули, чтобы Янь Мин наверняка услышал: — Господин, Вам письмо! Я оставлю его под дверью! – юноша, что отвечал за письма, судя по шуму за дверью, ещё немного помялся и не дождавшись ответа, всё же ушёл. Янь Мин вновь прикрыл глаза, откидывая голову назад. Дайте ему, блядь, хоть минуту покоя. Спустя несколько неудачных попыток вновь расслабиться, Янь Мин злобно ударил по ребру бочки и резко встал. Какое, блядь, письмо могло ему прийти? От кого? Он вышел из бочки и, надев штаны, прошёл к выходу из домика. Наклонившись, он взял в руки письмо. Повертел его в разные стороны. Неужели…? Терпения не было никакого, но зная отправителя, стоило проявить сдержанность и не разрывать несчастный конверт, а аккуратно открыть его. Он тут же направился в спальню, к маленькому рабочему столу, и нашарив нож, аккуратно открыл письмо. В нос ударил слабый запах цветов, а глаза быстрым взглядом прошлись по строчкам. Колени сразу стали слабее. Он знал от кого это письмо – от его… возлюбленного. Янь Мин прикрыл глаза, на выдохе пробуя этого слово. Возлюбленный. Он хотел было сжать бумагу в кулаке – как он сжимал одеяния Сюэ Ланя – но в последний момент сдержал себя. Это письмо – то единственное, что сейчас оставалось из его вещей. Он поднёс бумагу к лицу, медленно вдыхая столь знакомый запах. Запах его чёртовых цветов. Чёртов Кайцзюнь. Чёртово расстояние. Он был готов бросить всё, чтобы вернуться к нему в клан. В его сраные горы. К сраному Сюэ Ланю – его Сюэ Ланю. Янь Мин невольно закатил глаза, в последний раз вдыхая столь желанный и ненавистный запах. Вместо письма он сжал другую руку в кулак. Кайцзюнь, Кайцзюнь… Чужой образ сразу же появился в голове. Картинки улыбающегося ему – и только ему – Сюэ Кайцзюня будоражили разум и тут же менялись на образы раскрасневшегося, возбужденного Сюэ Ланя с заплывшим взглядом – и тоже только для него. Янь Мин отнял от лица письмо, и, дрожащими руками разгладив и сложив его пополам, отошёл от стола. Бросил взгляд вниз и чертыхнулся. Предугадывая мысли, рука сама соскользнула вниз и Янь Мин сжал свой член. Запах снежных цветов дурманом разнёсся по комнате – или это было его воображение? Да какая к чёрту разница? Шумно вздохнув через нос, юноша отдёрнул от себя руку. Всего пару воспоминаний – как он его хватал – ох, чёрт, это было опасно. Тут уже не поможет умывание холодной водой и переключение мыслей, ему нужна была разрядка. Он отошёл к кровати, и, схватив масло, упал на подушки. На пробу провёл рукой от последнего ребра вверх, задевая затвердевший (от холода ли?) сосок и рвано выдыхая сквозь сжатые зубы. Закрыв глаза, он зажал столь чувствительный сосок – а в голове был только его образ. Он мог бы – и стал бы – нежно касаться всего тела. Сначала провёл бы рукой по щеке, то ли дразнясь, то ли давая ласку. Руки Янь Мина повторили фантомные движения. Он спустился бы ниже, поцелуями, но Янь Мин не заслужил их, поэтому мог позволить только прикосновения, которые граничили с щекоткой – он бережно вёл рукой всё ниже и ниже. Руки вновь задели твёрдые соски, снова и снова, раззадоривая его. На секунду он отпрянул от своего же тела – чтобы, царапая кожу, вновь пройтись по рёбрам снизу вверх. От этого движения он выгнулся. Хотелось большего. «К чёрту» - быстро пронеслось в голове. Уже не руки возлюбленного ласкали член сквозь ткань – это было полностью его инициативой. Что на это бы сказал Сюэ Лань…? О, он был бы доволен представшей картиной. Он бы… Вполне мог с довольным, хитрым прищуром выдать что-то наподобие: — Хороший мальчик, А-Мин. Янь Мин жалобно всхлипнул, как его член дёрнулся от этих слов. Он не смог сдерживаться более – смазав свой член маслом, он нетерпеливо толкнулся в кольцо пальцев. Сквозь собственный тихий скулёж он слышал его довольный смешок. Янь Мин представлял его – вот он в своих идеальных блядских серебряно-синих одеяниях, будто небожитель, в непринужденной позе следит за каждым движением. Вот он не руками, но словами ведёт его – проведи пальцем по головке, чёрт, не так быстро, малыш, а теперь снова проведи по всей длине – и Янь Мин послушно следовал голосу. Он ловил каждое «молодец, умничка» - любую похвалу и млел от этого сильнее. Смотри, чем занимается твой малыш – и тут же выгнулся, пытаясь толкнуться как можно глубже. Чужой голос расплывался, затихал на фоне несдерживаемых стонов – и Янь Мин кончил с хриплым криком. Где-то один, даже мысленный, Сюэ Кайцзюнь был более, чем удовлетворён, но что было более важным – был удовлетворён и Янь Мин, что сейчас лежал, пытаясь восстановить дыхание. Этот чёртов Кайцзюнь – и до чего он его довёл, даже, блядь, не будучи здесь. Взгляд упал на письмо, которое оставили на столе. «Совсем скоро вырвусь к тебе». Лучше бы тебе, блядь, поторопиться.