«Внимание! Приближается сезон Ханахаки. Пожалуйста, просьба всех тоскующих, безответно влюбленных и людей с хроническим Ханахаки воздержаться в ближайшее время от прогулок! Повторяю! Приближается сезон…»
Телевизор был выключен быстрым нажатием кнопки на пульте. Джакурай сжал в кулаке одинокий лепесток.***
— …Но ведь я даже не влюблён! — раздавался отчаянный крик на весь кабинет. Джакурай зажмурился, после чего опять принял нейтральный вид. Его пациент — мужчина лет тридцати в ярко-красном пиджаке, — упал на стул, задыхаясь в приступе кашля. Жёлтые лепестки роз аккуратно посыпались на пол. — У Ханахаки, — спокойно ответил Джакурай, когда кашель стих, — Бывает много причин. Хотя самая популярная версия — это безответная любовь, чаще всего эта болезнь вызвана комплексом разных причин. Однако, для простоты понимания, думаю, правильнее будет сказать, что Ханахаки — это отсутствие какой-то любви в принципе. Даже в парах может быть такое, что один из партнёров заболевает этой болезнью, и подобное нормально. — Но у меня нет пары! — Прошу вас, послушайте меня, — Джакурай продолжал сохранять спокойный вид. — Иметь или не иметь партнёра не является обязательным условием для этой болезни. Иногда это может быть вызвано смертью близкого, его уходом, или же если вы чувствуете себя нелюбимым. Даже маленькие дети могут заболеть, если им уделяют недостаточно внимания. Это совершенно нормально. — Но… но… — с каждым словом Джакурая мужчина выглядел всё более обречённым. Он закрыл лицо руками и тихонько захныкал. — Что мне делать?.. — Я выпишу общие лекарства, которые вам нужно будет принимать. Они помогут облегчить ситуацию. Всё не так плохо, как кажется. Современная медицина проделала долгий путь в изучении этой болезни и, уверяю, мы сможем вас вылечить. Однако нужно будет много работать. До следующей встречи со мной, пожалуйста, подумайте, какие события в вашей жизни и чувства могли повлиять на то, что вы подхватили эту болезнь. Возможно, с этим стоит обратиться к психологу. Понимание того, от чего это происходит, поможет быстрее вылечить вас. Мужчина кивнул. Примерно через пять минут он вышел из кабинета, совершив перед этим большой поклон. Джакурай вздохнул и потёр виски, оглядываясь на время — следующий пациент будет через пять минут. Он чувствовал себя полностью вымотанным. — Джингуджи-сэнсэй, хорошо поработали! — раздался приятный женский голос. Молодая медсестра зашла в кабинет, и Джакурай постарался тепло улыбнуться. — Этот сезон Ханахаки кажется труднее обычного, — спокойно ответил ей мужчина, осматривая стул, возле которого лежали яркие лепестки роз. — Я попрошу тут прибраться перед следующим пациентом. — Большое спасибо. Девушка вышла. Мужчина открыл ежедневник, проверяя, какие ещё у него планы на этот день. Горло жутко пекло. Джакурай развернулся на стуле и налил из графина стакан воды, доставая из ящика пачку таблеток. Взяв две таблетки, он запил их водой. Его ждут пациенты. Эта весна выдалась по-настоящему трудной. Нельзя, чтобы это продолжалось. Однако горло сдавливала жгучая боль и Джакурая отчаянно потянул к нему руки, словно в желании вырвать сейчас же эту боль вместе с ним. Ежедневник упал на пол с громким стуком. Из него выпала фотография. Джакурай грустно ухмыльнулся, увидев его. На нём они вдвоём с Йоцуцуджи сидели в парке. Только часть фотографии, та, куда бы идеально вписался ещё один человек, оборвана. Джакурай тихонько засмеялся, положив голову на стол. С каждым днём пережить этот сезон Ханахаки становилось более непосильной задачей.***
— Хей, — Хитоя задумчиво осматривал ногти на собственной руке. — Будь аккуратнее. Это была не более, чем случайная встреча двух старых знакомых. У Хитоя было дело в Шинджюку, а Джакурай только что закончил с работой в больнице. Случайная встреча двух старых друзей, которые решили обсудить прошедшие годы, ничего более. Зайти вместе в бар и выпить было, конечно, идеей Хитоя. Поэтому сейчас он сидел с полупустой кружкой отвратительного на вкус пива, а Джакурай задумчиво мешал соломинкой апельсиновый сок. — Что ты имеешь введу? — Не строй из себя дурака, Джакурай. Уж не тебе, как врачу, всё это понимать, — мужчина явно злился. — Прошу прощения, — доктор поклонился. Хитоя тихо выругался и отвернулся, смотря в окно. — Снова наступил этот чёртов сезон Ханахаки… — он задумчиво посмотрел на небо. — Да. В последнее время всё больше и больше больных поступают с этой болезнью. Хорошо, если только на ранних стадиях, — подтвердил Джакурай, продолжая размешивать трубочкой апельсиновый сок. — Как всегда в первую очередь беспокоишься о других?.. Как глупо. Эй, Джакурай, — недовольно начал Хитоя, — Твоё прошлое достаточно хорошо известно многим людям. Член TDD, как никак, лицо публичное. И не только ты. Не скрывай, будто там ничего не было. В конце концов, я знаю тебя уже достаточно долго, чтобы понимать, что это не так. — Я ни за что не буду тосковать по этому человеку. Не после того, что произошло. — Хе-хе, радует, что ты не стал отрицать того, что понял меня. Знаешь… — Хитоя раскинулся на диване, закинув руки на его спинку. — Возможно, тебе хочется считать себя совершенным, способным в миг избавиться от всех чувств, — мужчина неприятно засмеялся. —Только это не так. И, как бы сильно ты не ненавидел, тоска, она, знаешь ли, пробирает до боли в груди и горле, уж прости меня за такие шуточки. А потом и появляются те самые больные, которых мы выносим из дома на носилках. Дураки, что до последнего игнорировали всё, считая себя выше других. В конце концов, я ведь тоже был доктором, Джакурай. Я ненавижу две вещи, Джакурай. Это отвратительное пиво и дурака, сидящего передо мной, и пытающегося скрыть очевидные вещи. Джакурай ничего не ответил, прикрыв рот рукой, откашливаясь. Когда мужчина задумчиво разжал кулак, Хитоя громко рассмеялся. — Незабудки? Как банально!***
— Опять наступил сезон Ханахаки, да-а-а? Что ж! — Хифуми весело улыбнулся. — Похоже мне снова придется хорошенько поработать. — В каком смысле? — Джакурай вопросительно приподнял брови. Они сидели у озера, рыбача. Сегодня воскресенье, и Доппо наконец-то тоже смог выбраться с ними вместе, и, поскольку уже десять утра, а ему так никто не позвонил с требованием срочно прийти в офис — день явно можно назвать невероятно удачным. Если он сумеет ещё и словить рыбу, пожалуй, это будет самая лучшая из всех их поездок на рыбалку. — А? Сэнсэй, вы что, не знаете? Неужели! Я думал, что вы, как доктор, обязаны знать! — Хифуми-кун, расскажи мне, пожалуйста. — М, хорошо-хорошо! Дело в том, что очень многие девушки, которые больны Ханахаки, приходят к нам в заведение. Это помогает им справиться с проблемами и получить необходимую им любовь. Своеобразное лекарство. Я помогаю им пережить эту болезнь. Это очень ответственно, но я справляюсь. Конечно, бывают люди, которые болеют этим из-за любви ко мне или к коллегам… А, но не беспокойтесь, их сразу же выводят и отправляют к врачу в таких случаях! — Вот оно что. Интересно, — Джакурай прикрыл глаза, задумываясь. — Получается, из-за того, что Ханахаки вызвано тоской по любви, они просто пытаются найти это любовь где-то ещё… интересный случай. Спасибо, Хифуми-кун. Мне, как врачу, важно это знать. — Не за что, не за что, — хост улыбнулся. — Если честно, я бы очень хотел помочь всем моим клиенткам. Жаль, что я не могу этого сделать. — Хифуми-кун, эта болезнь ведь является достаточно заразной, и её нетрудно подхватить. Разве это безопасно? — Не беспокойтесь, Сэнсэй, сам я этим ни за что не заболею! Я никогда не болел ничем подобным и не думаю, что это когда-либо случится. Мне кажется, у меня что-то вроде иммунитета с самого детства, хехе? Сидящий рядом Доппо тихонько чихнул. Джакурай посмотрел на него с доброй улыбкой. И правда, «иммунитет с детства».***
— Спасибо, что помог, Сэнсэй, — Саматоки слегка поклонился. Дом бывшего якудзы выглядел не очень опрятно. Время от времени можно наткнуться на лепестки цветов, и каждый раз, когда взгляд Джакурая падал на них, что-то внутри отзывалось неприятной болью в сердце. — Никаких проблем. Джакурай оставил на тумбочке несколько упаковок лекарств, подобранных специально под случай его бывшего сокомандника, после чего так же поклонился и вышел, не сказав ничего лишнего. Стоило Джакураю исчезнуть из его дома, как колени тут же подкосило, и Саматоки упал на пол, задыхаясь от приступа кашля. С уходом Нему он не уверен, что сможет продержаться до конца весны.***
— Сэнсэй, я перезвоню, мне нужно приготовить обед братьям, — Ичиро положил трубку. В доме очень шумно. Раздаётся громкий смех Сабуро и недовольные крики Джиро. Они становятся всё громче, превращаясь в спор, а затем разносится звонкое: «Ичини!» и «Ниичан!» на весь дом. Ичиро засмеялся, пряча таблетки в ящик. Этой весной они ему не понадобятся.***
Джакурай вошёл на порог своей квартиры. Последние силы ушли на то, чтобы закрыть дверь на замок, после чего портфель со стуком упал на пол, а колени начали подкашиваться. Мужчина из последних сил старался держаться за дверной проём, пытаясь оставаться на ногах. Жарко. Больно. Горло горит. А в квартире лишь звенящая тишина. Больно. Больно. В ушах звоном раздаётся когда-то такой родной смех. Джакурай сполз вниз и сел на пол. Нужно будет измерить температуру и принять лекарства. Он невольно обвёл квартиру взглядом. Он скучает… Как бы ему хотелось сейчас увидеть Йоцуцуджи, что время от времени заваривает ему кофе. Услышать его голос. Подняться с пола и снова услышать, как он на кухне рассказывает собранную информацию о других дивизионах, чтобы их команда, созданная вместе с… Неожиданный приступ кашля застал Джакурая врасплох. Он согнулся пополам, прикладывая ко рту ладони. Сквозь пальцы медленно сыпались вниз окрашенные в красный от крови незабудки. С каждым днём ситуация становилась всё хуже. Джакурай не хочет это признавать. Он правда не хочет это признавать. Ни за что на свете, не после того, что произошло, но… Перед глазами вновь всплыл образ розоволосого мальчишки в белой кофте и чёрной кепке на голове. Он скучал. Как же сильно ему бы хотелось сейчас вновь сидеть втроём и обсуждать будущие баттлы. Доппо и Хифуми правда замечательны. Они его команда, он волнуется за них и сделает всё ради них, но… Амемура Рамуда всегда был чем-то другим. Хоть Джакураю и хотелось сейчас выбросить из головы все пережитые им моменты. Забыть, будто всё, что было до того самого дня, ничего не значило. Только он не может. Как бы сильно не хотел, не может забыть, как приятно было проводить руками по розовым волосам. Сколько бы он не говорил о противном голосе Рамуды, не может забыть, насколько хорошо было слышать его смех, гуляя вместе в парке. Как было тепло, когда их пальцы сплетались вместе. Незабудки… похоже на злую шутку. Перед тем, как в глазах окончательно потемнело, Джакурай готов поклясться, что вновь услышал, как ласковый голос зовёт его по имени.***
— Что ты здесь делаешь, старик? — голос звучал холодно и ядовито. Другого Джакураю ждать и не стоило. Приехать в час ночи в Шибуя и постучать в дверь старого товарища по команде? Джакурай не знал, что на него нашло. Совершенно не знал, зачем он сюда приехал, и только чудом не попал в аварию, потому что грудь болела, а мысли о прошлом крутились в голове, не давая хоть как-то ориентироваться в реальности. Не оставалось ничего, кроме жгучей тоски. Джакурай не знал, чего хотел добиться этой поездкой в Шибуя. Быть может, ожидал, что, увидев Рамуду и вспомнив всё то, что он совершил, услышав его голос, который больше никогда не будет как раньше полным любви по отношению к Джакураю, он сможет побороть это чувство. Возненавидеть его. Забыть всё то, что сейчас сдавливает сердце. Выздороветь. Перестать быть больным Амемурой Рамудой. Рамуда стоял на пороге в пижаме, одной рукой сжимая дверную ручку, а во второй держа микрофон. Парень был готов активировать его в любой момент. На нём свободная футболка и трусы, на которых нарисованы зелёные дракончики — те самые, которые Джакурай когда-то посчитал очень забавными. Только в отличии от того раза, сейчас Рамуда смотрел на него зло и враждебно. — Я спрашиваю, что ты делаешь здесь, Джингуджи Джакурай? — голос парня прозвучал непривычно низко. Было что-то неправильное в том, что такой низкий голос мог принадлежать Амемуре Рамуде. И одновременно всё словно становилось на свои места. Джакурай протянул руки вперёд и аккуратно обхватил ладонями щёки Рамуды. Руки дрожали. Амемура непонимающе смотрел на непривычно добрую улыбку Джакурая, не в силах понять, что происходит. — Я бы очень хотел тебя простить, — непривычно хриплый голос Джакурая дрожал. — Я правда очень сильно хотел бы тебя простить, Рамуда, но… Фраза оборвалась. Джакурай резко упал на колени, а изо рта начала стекать тонкая струйка крови. Рамуда громко выругался. — Чёрт, не смей! Ответь мне, Джакурай! Скажи мне что-нибудь! Джакурай чувствовал на щеках тепло маленьких рук. А перед глазами лицо Рамуды. В чужих глазах не осталось ни капли прежнего презрения. Возможно, Джакурай даже мог сказать… Что за него волнуются. Жаль только, что образ перед глазами был настолько размытый, что вряд ли это было правдой. Мужчина не мог поверить, что это правда. Джакурай положил свою руку на ладонь Рамуды. Не отрывая взгляд от ярко-голубых глаз, он что-то прошептал. Совсем тихо и хрипло. Но Рамуда услышал. В глазах темнело. Последнее, что видел Джакурай в этот вечер, были яркие цветы незабудок, лежащие под ногами Рамуды.***
Рамуда тихо ругался. Он взял Джакурая под плечи, а все силы уходили на то, чтобы затащить мужчину в дом. Он наступал на пурпурные лепестки гиацинта, которые валялись по квартире. На глаза наворачивались слёзы. Кое-как положив Джакурая на диван, Рамуда смахнул со стола несколько цветов первоцвета, взяв в руки телефон и быстро набирая номер скорой помощи. Последним, что помнил он в тот вечер, был вой сирен и жгучее желание, чтобы скорее кончилась эта проклятая весна. Рамуда задыхался.Я всё ещё люблю тебя.