Корнуолл, 1971 год
— Дамы и господа, позвольте представить вашему вниманию, нашего гостя! Фредерик Балсара — композитор, певец и пианист! Автор и исполнитель знаменитой «Killer Queen», — горланил главный менеджер фешенебельного загородного клуба «Зимний сад», пока сам «композитор и пианист» переводил дыхание, одергивал полы ярко-красного бархатного пиджака и поправлял прическу. Первый день большого ангажемента — и почти полтора месяца концертов в корнуолльском курортном городке Труро. Практически сбывшаяся мечта начинающего музыканта. «Очень неплохо начинающего. Надо бы продолжать в том же духе», — напомнил себе Фредди. Не ударить в грязь лицом в первый же вечер, заинтересовать избалованную публику. Полтора месяца — это не шутка. Только тут, в этом клубе, у него десять концертов! Еще несколько — в других подобных заведениях, пара — в крупных ресторанах. Полтора месяца у моря в разгар сезона, хорошо оплачиваемые выступления. Для вчерашнего выпускника консерватории по классу композиции занимающегося очень непростым жанром — а именно, синтезом всего и вся — это уже успех! Этот ангажемент подыскал для него новый менеджер Джон Рид. Парень активно раскручивал и другого пианиста, делающего большие успехи и притом не имеющего законченного академического образования — Элтона Джона. Это были не только деловые отношения, но и прочная порочная связь. Потому Фредди Рид уделял внимания не в пример меньше. Но и то хлеб. Однако сюда, в Корнуолл, пригласили именно Фредерика. Для друзей Фредди. Он взял этот псевдоним, едва поступив в консерваторию; настоящее имя — Фаррух — было уж слишком экзотичным для ушей профессоров-англичан, как, впрочем, и для сливок общества, проводивших свои отпуска на известном курорте. К тому же, новое претенциозное имя шло ему куда больше. Экстравагантный пианист-виртуоз, одетый как рок-звезда, обожающий рок-музыку, смешивающий все излюбленные стили и направления, играющий Шопена, Джими Хендрикса и «Led Zeppelin» — вот что такое Фредерик Балсара! Именно так он себя ощущал. И сегодня решил выдать подлинный драйв! Планировалось, что концерт будет длиться часа полтора. Первая часть — импровизации на темы классики; вторая — собственные фортепьянные сочинения и на десерт — несколько песен собственного сочинения. Пока суперхитов за ним не числилось, но игривая песенка про содержанку, которая держит в изящном ящичке шампанское и кружит головы сильным мира сего, пользовалась успехом на радио. Однажды на глаза Фредди попался документальный фильм про Кристину Килер — лондонскую девушку легкого поведения, ставшую причиной грандиозного политического скандала, в котором были замешаны сверхдержавы. Песенка написалась сама собой. Ее взяли на радио. Приятель Фредерика — известный диджей — проиграл трек несколько раз. Автора потенциального хита пригласили в музыкальную воскресную телепрограмму. В роскошном наряде, манерно удерживая микрофон, Фредди немного покривлялся под фонограмму. Форменное варьете, которое стремительно входило в моду. Песня пришлась ко двору и стала его визитной карточкой. Именно «Killer Queen» будет завершать сегодняшнее выступление. После незамысловатого представления в зале раздались жидкие аплодисменты. Фредди шумно выдохнул и приготовился. Раскачать публику — дело нелегкое, но кто не рискует, тот не пьет шампанское! Пару раз подпрыгнув на месте, как боксер перед поединком, он шагнул в свет софитов на маленькую сцену. В зале присутствовало не так уж много людей, но, судя по всему, большая часть столиков была забронирована, и гости постепенно подтягивались. Формат выступления больше всего походил на варьете, которое Фредди обожал. Потому его совершенно не трогало то, что люди за столиками будут есть, пить и вести светские беседы. Клуб был не из последних на побережье, и в зале собралась небедная курортная публика — в основном, золотая молодежь и их солидные родители, решившие скоротать вечер в приятном месте. Уверенным шагом Фредди прошел к инструменту, расправил плечи и подтянул поближе микрофон. — Добрый вечер, прекрасные люди. Спасибо, что пришли на мое небольшое шоу. Надеюсь не разочаровать вас. Пусть сегодня вам будет комфортно и весело. Ненавижу скуку! Поехали! Руки легли на клавиши. Прозвучали первые аккорды. Фредди никогда не придерживался жесткой программы, просто играл, что приходило в голову, переплетая нашумевшие хиты с шедеврами мировой классики и малознакомыми широкой публике композициями. Он прикрыл глаза. Звуки, рождаясь под сильными пальцами, поднимались под потолок, накрывали слушателей водопадом. Калейдоскоп мелодий сверкал и искрился. Рояль то нежно пел, то рычал, то звучал как целый оркестр… Первое отделение закончилось быстро и ярко на Втором концерте Рахманинова. На сей раз аплодисменты звучали отчетливо, и стало ясно, что сегодня он уже победил. Выдержал поединок с летним зноем, скукой, хорошим вином, необязательными разговорами. Пятиминутный перерыв позволил переодеться и выйти в новом образе. Бархатный пиджак сменило замысловатое черное атласное одеяние от известного лондонского модельера Зандры Роудс. Фредди откинул длинные волосы (в эти минуты он сам себе казался немного Паганини), снова вышел на сцену и сел за рояль. — Дамы и господа, сейчас я сыграю вам несколько своих сочинений. Надеюсь вы не уснете и не будете скучать. Сегодня чудесный вечер, поэтому я решил добавить в него немного драйва. Приглашаю вас потанцевать! — Фредди задорно подмигнул и ударил по клавишам со всей силы, начиная играть заводную рок-н-ролльную композицию, написанную на спор с Элтоном. В зале действительно все пришло в движение. На танцпол вышли несколько парочек. Темп нарастал. Мелодия кружила и увлекала, переходя в следующую — такую же заводную и яркую. Пианист, не давая танцующим передышки, принялся наигрывать попсовый танцевальный мотивчик. Рояль жалобно звенел высокими нотами — уж больно рьяно музыкант извлекал звук из старого инструмента, наэлектризовывая все вокруг веселыми и заводными ритмами. Снующие официанты иногда замирали и с удивлением рассматривали чопорную публику, отплясывающую на пяточке танцпола. Возникало чувство, будто это играет целая группа, какая-нибудь новомодная рок-команда — таким неожиданно бурным и сильным был звук, идущий со сцены. Третье отделение, после короткой паузы-передышки, должно было раскрыть певческий талант пианиста и состояло из романтических мелодий, замысловатых, как узоры на парчовых нарядах восточных красавиц, приправленных метафоричной сказочной лирикой. Этот причудливый мир заполняли эльфы и феи, драконы, красавицы-королевы… Фредди особенно любил эту часть выступлений. Она позволяла отвлечься от реальности и слушателям, и ему самому. Убежать в страну сказок и детских грез, где зло и добро всегда очевидны. Наигрывая первые аккорды, Фредди повернулся к залу, чтобы пояснить, что эта песня про волшебного дровосека, который разбивает сказочный орех, — сюжет знаменитой картины, написанной сумасшедшим художником Даддом. Но едва открыв рот, замер. Этот странный момент он вспоминал потом раз за разом, силясь понять одно — что же это, черт возьми, было? Как будто в воздухе сверкнула молния и раздался гром, которые, правда, слышал и видел только он. После Фредди пришел к заключению, что тогда его сердце попросту вырвалось из груди и разбилось на тысячи кусочков. Фредди увидел его. Не глазами, внутренним зрением, наитием. Скорее даже не увидел — почувствовал. Этот взгляд... Как будто эльф из его песни материализовался в зале — сидел за одним из столиков и пристально смотрел, прожигая насквозь. Силы воли хватило на то, чтобы взять себя в руки, рассудив, что это, скорее всего, очередной выверт бурной фантазии. Фредди вновь бросил взгляд в публику — наваждение не исчезло. За еще недавно пустовавшим столиком сидел светловолосый парень, хрупкий и тонкий, как тростинка. Эти смеющиеся глаза… В горле пересохло. Было не понятно, откуда вдруг такая реакция, но ощущение удара в солнечное сплетение и того, что жизнь вдруг в одночасье слетела под откос, оказалось таким ярким и сильным, что Фредди едва удержался, чтобы не покинуть сцену. Переведя дыхание, он продолжил петь про волшебный народ… Тот парень, совсем еще мальчишка, пришел в компании красивой девушки. Она нашептывала ему что-то на ухо, и он улыбался. Улыбался такой светлой и прекрасной улыбкой, что сердце Фредди замирало. Да, парень был очень красив. Но красивых парней Фредди встречал немало на своем веку, тут его трудно удивить. Некоторые бывали не против провести с ним ночь. Да и красивых девушек в лондонской музыкальной тусовке тоже в избытке. Успешные, стильные, ухоженные, умные… Словом, никаких проблем с партнерами по секс-играм у него давненько не было. Но… что же это? Что произошло с ним сейчас? Возможно, просто маленькое затмение, помутнение рассудка. Красивый парень сидит в зале с красивой девушкой, и он, Фредди Балсара, не имеет к нему никакого отношения и вряд ли когда-нибудь будет иметь. Через несколько минут он споет свою песенку про Королеву-убийцу — и все закончится. Эти двое покинут зал, расплатившись по счету, и проведут прекрасную ночь. А он больше никогда не увидит парня, за три секунды разбившего его сердце. Да и зачем? Всего-навсего скучающий красавчик в провинциальном курортном городке, которому понравилась его песня. Ничего большего. Ничего и никогда. Такие мысли теснились в голове, пока он машинально наигрывал вступительные аккорды и старался не смотреть вокруг, не ловить возможные взгляды… Забыть. Под конец Фредди таки взял себя в руки, чисто спел свой «почти хит» про коварную обольстительницу, держащую в своих наманикюренных пальчиках судьбы мира. Может, этот прекрасный незнакомец поймет, насколько он крут и... О дальнейшем думать было глупо. Окончив песню, Фредди раскланялся под громкие крики «браво!», но зрительские овации вдруг потеряли для него всякий смысл. Столик, за которым еще несколько минут назад восседала его судьба, сверкающая веселыми синими глазами, пустовал снова. В горле стало тесно и горько, в груди — холодно. Впервые в жизни хотелось спрятаться в темном углу, чтобы не видеть никого — ни эту публику, ни счастливого лица менеджера клуба, ни кого бы то ни было еще. После концерта владельцы клуба и его управляющий пригласили входящего в моду музыканта на роскошный ужин. Они рассуждали о перспективах дальнейшего сотрудничества, уверяя, что сарафанное радио поработает на славу и уже завтра тут яблоку негде будет упасть. Фредди с трудом имитировал радость, старясь не обидеть собеседников. Улыбался и поднимал бокалы хорошего шампанского за успех, но на душе было холодно, и даже отчего-то мерзли руки. Он не мог не думать об адресованной не ему улыбке, о лучистых глазах и лице, которое теперь долго будет сниться в самых волшебны снах. А еще вдруг до ломоты в пальцах захотелось сесть за инструмент и выплеснуть потоком нот все, что творилось в душе…***
Лето шло своим чередом. Концерты продолжались. Вечер в «Зимнем саду» Фредди вспоминал каждый день, гуляя по набережной или болтаясь по городским улочкам. С каждым днем надежда повстречать на в этом городке у моря, парня, который одним взглядом, как лазерным лучом, выжег сердце Фредди Балсара дотла, таяла снегом на майском солнце. Глупо. Смешно и глупо. Никогда еще красота не вызывала у него такой острой реакции. Или все же причина этой болезни вовсе не в ангельской внешности? Если быть честным, у того парня был довольно распространенный типаж — этакая Твигги в штанах. Фредди уговаривал себя, что это, скорее всего, самообман. Иллюзия, которая растает, стоит только увидеть парня поближе и не в полутьме. А так… Песня про фей и эльфов удивительным образом нашла отражение в синих глазках смазливого мальчика. Фу, какая пошлость! В конце концов, ему не шестнадцать лет, чтобы верить в любовь с первого взгляда. Чушь и фигня. Что только не придет в голову! Надо заканчивать с написанием «волшебных» песен. Подумаешь, Григ нашелся! Наверное, ему же будет лучше, если однажды морок распадется. Тогда ритм сердца, а вместе с ним и жизнь, вернутся в правильное русло. Но самоуговоры помогали плохо. Потому в свободные деньки, залитые ярким солнцем и свежим морским бризом, вместо прекрасного отдыха, веселых тусовок и поиска курортных секс-приключений, Фредди занимался самоедством, самокопанием, самоуничижением и да, чего уж там, самоудовлетворением. Закрыв глаза, он видел смеющееся наглое и совершенное лицо. Это и вправду была болезнь. Его личная тяжелая болезнь. И легче не становилось. Нечего сказать, он прекрасно справлялся со своими страданиями без посторонней помощи! Точь в точь как глупые телочки из дамских романов. Что за хрень происходит?! Зато в нем проснулся зуд сочинительства. Каждый день по нескольку часов Фредди мучал расстроенный отельный рояль. Иногда получалось неплохо. Он рисовал портрет того паренька из клуба аккордами грустных мелодий. Выражал в музыке все то, что никогда не сможет выразить словами. Рассказывал о том, как несколько минут настоящего чувства могут отравить жизнь, в которой сразу становится видна вся фальшь. И о том, что хотел бы найти это чудо, от которого у него перехватывает дыхание. Однако воля, разум и творчество не спасали. Порой хотелось напиться, проплакаться, а затем пройти на берег и утопиться. Но приходилось терпеть. Контракт есть контракт. Его гонорара хватит на то, чтобы расплатиться за квартиру на полгода вперед, обновить изрядно потрепанный гардероб и заткнуть все дыры в бюджете. Самоубийство из-за идиотического чувства к незнакомцу в его планы не входило. Парень его мечты так ни разу и не встретился ему ни на одной из уютных улочек Труро, обходимых по пять раз на дню. К счастью или наоборот. Выступления в «Зимнем саду» закончились, и теперь Фредди давал концерт в модном ночном клубе в центре города. Не бог весть какое заведение, но обещали неплохо заплатить, а слава о заезжем виртуозе привлекала внимание публики и без особой рекламы. Дополнительный концерт это хорошо. Все равно никакого отдыха, одна морока. На сей раз от Шопена и Рахманинова пришлось отказаться; репертуар состоял по большей части из песен Элвиса, рок-н-ролов Бадди Холли и хитов «The Beatles». Самый ходовой товар. Это не фешенебельный ресторан, тут по простому тусовалась местная молодежь. Публика толпилась на танцполе, маленький клуб был набит под завязку. Душно. Фредди остервенело наяривал очередной замысловатый пассаж, когда почувствовал, как сгустился воздух. Внутри вдруг стало жарко. Что-то изменилось в зале. Разглядеть кого-то в полутьме не представлялось возможным, но по тому, как зашлось сердце в груди, Фредди понял: он снова здесь. Скорее всего боковым зрением выцепил долговязую фигурку в толпе. И тут же забыл обо всем на свете. Руки вспотели. Он не видел его, но чувствовал. Трудно было уловить даже секунду, чтобы отыскать взгляд, прожигающий насквозь. А он прожигал. И так хотелось ощущать этот огонь снова и снова. В этот момент случилось невероятное — Фредди запел так, будто он — и Элвис, и Паворотти, и какой-нибудь Крузо разом. Ноты — от низких до самых высоких — давались так легко и были такими чистыми, что, если бы его слышал директор Королевской Оперы, Фредерик Балсара уже завтра стал бы ее солистом. Голос летел ввысь, все вибрации и ноты были на месте. Фредди пел ему — парню с синими глазами, светлыми волосами, темными ресницами, солнечной улыбкой и взглядом его личного жестокого убийцы. Глаза сами искали знакомый силуэт в толпе. Самый желанный на свете человек сидел в стороне за столиком, заставленным пивными стаканами, в компании уже другой девицы и двух парней — высокого и кудрявого и еще одного, лица которого Фредди не видел — он сидел спиной. Компания о чем-то оживленно беседовала, не слушая музыку, и только его персональное наваждение внимательно смотрело на сцену. Снова. Снова земля уходила из-под ног и в горле пересохло. Мелькнула сумасшедшая мысль обратиться к этому парню со сцены, сказав: «Я искал тебя всю жизнь!» Или подойти после концерта, чтобы предложить выпить и подарить сердце в красивой коробочке с милым бантиком. Блять, что за ерунда! Зачем? На кой ему сердце, выпивка и странный парень за роялем? Наверняка он тут не для того — обычный вечер, который лучше скоротать в кругу друзей. В голове строились и разбивались планы, душа умирала и восставала из пепла. И все это уходило в музыку. Такого драйва и силы Фредди не выдавал еще ни разу, а тут полилось Ниагарским водопадом! На полном заводе Фредди доиграл одну песню, начал другую и без остановки, на какой то невероятной скорости и мощи, завершил фантастический концерт. Публика стояла на ушах. Казалось, выйди он сейчас не на сцену этого маленького провинциального клуба, а на огромный стадион, его сил и энергии хватит, чтобы завести многотысячную толпу с полуоборота. Это был триумф! И плевать, что видели его всего лишь несколько десятков парней и девчонок! Пот тек ручьем. Рубашка прилипла к спине, длинные волосы разлохматились. Продуманный грим давно остался на брошенном на пол полотенце. А сердце… Сердце хотело бежать туда, где в полутьме смеялся и лучился обаянием волшебный мальчишка. Совершенно чужой. Знать не знающий, что сейчас на сцене признавались в вечной любви именно ему. Он не слышал и не видел как Фредди разорвал грудную клетку и швырнул на потребу публике горячее сердце. Ему было все равно… За столиком снова никого не было.***
— Привет, Фредди, дорогой! Как ты там? — Голос Джона Рида в трубке был удивительно радостным. Можно даже сказать счастливым. — Я хочу приехать на твое последнее выступление! Говорят, что ты так отжигаешь, что народ с соседних курортов подтягивается, пытаясь попасть на концерты. Алло! Где ты там? Фреду же хотелось немного повыть. — Все хорошо, Джонни. Отличные получились гастроли. Приезжай, если хочешь, но осталось только одно выступление, и я… Что-то я устал. Да и чувствую себя неважно. Горло сильно болит. Местный врач сказал, что это ларингит. Очень не рекомендует петь. Может, отменить? Встретимся через три дня в Лондоне? Фредди было тошно. И температура повысилась. И сейчас, последнее, чего ему хотелось, — видеть улыбчивое и насквозь фальшивое лицо менеджера, продюсера и вроде как друга. Не хотелось видеть никого. Вся это вонючая богема… Эти люди были картонными, не настоящими. — Ну что ж… Странно, что ты не хочешь завершить на высокой ноте, но можно и отменить, Бог с тобой. Давай через несколько дней в Лондоне. Я думаю, что тебя уже можно выводить на большие площадки. Обсудим это, когда приедешь. — Голос как будто источал какое-то вонючее и сладкое масло, от которого хотелось помыть не руки, протереть уши... Все же тот эльфийский парень что-то навсегда поломал во Фредерике. Что-то важное и значимое. Теперь фальшь окружения стала столь очевидной, что казалось, еще немного — и он сможет работать детектором лжи для всех этих бесконечно льстящих прихвостней. … Ничего уже не будет прежним. Никогда.***
Лондон, 1972 год
— Дамы и господа! С большим удовольствием представляю вашему вниманию виртуозного пианиста, звезду, автора суперхитов, короля сцены Фредди Меркьюри! Распорядитель концерта — он же музыкальный журналист ВВС и добрый приятель Фредди Боб Харрис — с жаром представлял премьеру концертной программы на сцене Альберт-Холла. Это был большой успех, к которому Фредди шел несколько лет. Вернувшись из Корнуолла, он безвылазно засел сначала у себя на квартире, а потом и в студии, где день и ночь записывал новый альбом. «Солнечный удар» (так он назвал то, что произошло с ним летом) послужил еще и волшебным пинком. Мелодии лились из него потоком — только успевай записывать. Так появилось несколько фортепьянных пьес, постепенно ставших полноценными балладами и невероятной красоты лирическими песнями. Рид подначивал Фредди, выстраивая предположения, что же стало причиной творческого экстаза. Не иначе как бурный курортный роман… Фредди отмахивался и не выходил из творческого запоя. Когда альбом был завершен, в компании EMI, с которой был срочно подписан контракт, устроили прослушивание для боссов ВВС и нескольких радиостанций. Стало понятно, что родился шедевр. Именно тогда Фредди озарила идея взять псевдоним. «Фредди Меркьюри» звучало куда ярче его иранской фамилии. Критики бились в экстазе, но фунтом голосовали не они, а публика. Альбом «Любовь всей жизни» вышел под Рождество и стал суперхитом не только в Британии, но и в Европе, Америке и даже в Японии. Нежные и нервические баллады, яркие и замысловатые сразу пришлись ко двору всем романтикам мира. Фредди Меркьюри моментально стал суперзвездой. И вот очередной успех — сольный концерт в одном из лучших лондонских залов. Фредди пригласил немногочисленных друзей, родителей с сестрой. Джон Рид созвал прессу — как-никак, у триумфа должны быть непредвзятые свидетели. Фредди готовился к выступлению целый месяц. Сегодня все должно было быть на высшем уровне. Хотя виновник всей этой суеты даже не подозревал, что все песни были о нем и для него. Парень, метеором проскользнувший по жизни, оставил ожег такой силы, что Фредди казалось, он никогда не сможет оправиться. На месте сердца так и зияла большая рана. Под аплодисменты публики Фредди Меркьюри вышел под свет софитов и, не говоря ни слова, устроился за роялем, чтобы делать одно признание за другим. «Жизнь для меня больше не существует, Моря высохли, И перестали лить дожди. Пожалуйста, больше не плачь. Неужели ты не видишь? Прислушайся к бризу, Прошепчи мне, пожалуйста, Не отправляй меня по стезе безысходности. Никогда…» Никогда, страшное слово, которое так легко соскакивало с губ. Наверное, потому что человек, о ком эта песня, никогда не узнает о его чувствах. Одна мелодия сменяла другую. Зал не дышал, как будто у него так же замирало дыхание, как и у Фредди в одноименной песне. Перед публикой разворачивалась драма разбитого сердца, утерянной грезы, сказки, которая кончилась, и остался только ад безысходности и одиночества. Песни собирались в определенной последовательности — это была история страсти, любви, потери и призрачной надежды. Высокая любовная лирика в простых фортепьянных пьесах. История разбитого сердца. В финале Фредди запел заглавную песню альбома: «Любовь всей жизни, — мне больно, Мне сердце разбив, теперь уходишь, Счастье мое — посмотри; Вновь вернись, вновь вернись, Останься со мной, прошу, Не знаешь ты ведь, как много Значишь для меня. Зал замер. Финальные аккорды прозвучали в кромешной тишине, которая спустя долю секунды взорвалась такими мощными аплодисментами, что у Фредди едва не подкосились ноги.***
После концерта за кулисами творился бедлам. В гримерку было не протиснуться из-за многочисленных камер, журналистов и тех, кто на правах знакомых и друзей уже прошли за сцену и теперь хотели не только поздравить «дорого друга», но и отлично потусить на импровизированном банкете, накрытом в служебном фойе. Джон Рид принимал поздравления наравне со своим подопечным. Чего греха таить, в сегодняшнее шоу было вложено немало его сил и средств, и он гордо считал себя его соавтором. Фредди вышел минут черед двадцать, наскоро приведя себя в порядок. Он бы и не пошел на эту тусовку, но такой шаг был бы проявлением крайней невежливости. И потом, банкет был обязательным номером программы. Его встретили аплодисментами, наперебой поздравляли шапочные знакомые, хорошие приятели, родители, которые, пожелав удачи, выпили по бокалу шампанского и ретировались. — Фредди, позволь познакомить тебя с парнями, с которыми моя компания, возможно, будет работать. Может, ты слышал? Есть такая группа «Smile», у них прекрасный вокалист, Тим Стаффел. — Джонни хитро улыбался. — Тим, конечно! Мы же вместе учились в консерватории, но он не закончил… Что-то у него произошло. Мы с ним и виделись-то всего пару раз, учились на разных курсах. Он отлично поет. Ты хочешь работать с ним? — Пока еще не принял окончательного решения, но склоняюсь к этому. Отличные парни! Талантливые. У них замечательный гитарист и очень красивый барабанщик. — Голос Джона стал низким, и Фредди внутренне передернуло, уж больно жирный был намек. — Они должны подойти минут через десять, не убегай! Я знаю, что ты уже смотришь в сторону дверей… — Рид усмехнулся. Все он про Фредди знал, все понимал. К ним подошел Элтон. — Отлично, Балсара! Еще немного — и я начну беспокоиться, как бы могли фанаты не перебежали к тебе. Хотя твоим текстам далеко до стихов Берни, но в целом неплохо, дорогой. Я весь вечер думал, кто же тебе так жестоко разбил сердце. А? — Элтон рассмеялся, но его смех, как показалось Фредди, был отчего-то очень грустным. Суета, поздравления, объятия… Триумфатор Альберт-Холла переходил из рук в руки и терпел все это со смирением монаха. На сцене можно быть собой и говорить правду, а изнанка кулис — не место для искренних слов. Нужно держать лицо и делать вид, что не чувствуешь вранья и фальши. — Фредди, Фредди, подойди! — Рид призывно махал рукой с другого конца маленького зала, в котором проходил импровизированный фуршет. Пришлось проталкиваясь сквозь толпу стремящихся поздравить с большим успехом, обнять, произвести впечатление на большую звезду. Не успел Фредди преодолеть эти двадцать метров, как в груди стало тесно и жарко. Этого не может быть! Хотелось ущипнуть себя посильнее или треснуться головой о стену. Рядом с Ридом в потертых джинсах и кожаной курточке стоял человек, который почти год назад нагло забрал сердце Фредди, сам того не зная. Руки вспотели. Жар затапливал тело. Это точно был он, светловолосый эльф с ангельским лицом, смазливый барабанщик группы «Smile», на которого положил глаз Джон Рид. Фредди чуть было не задохнулся от счастья и отвращения одновременно. — Знакомься, Фредди, это парни из «Smile», Брайан и Роджер. Тим сегодня не смог прийти. Парни только с гастролей… Я говорил, что Брайан — гениальный гитарист, а Родж — великолепный барабанщик? — На лице Джонни расцвела идиллическая улыбка. — Я подумал, может, тебе с ними поработать в студии? Записать для начала что-нибудь не только с роялем? Как думаешь? Фредди молчал. Его мечта стояла рядом, улыбалась, и речь шла о том, что они будут работать вместе? Он не ослышался? Он умер и попал в рай? Или в ад? — Приятно познакомиться с вами, мистер Меркьюри! — Высокий кудрявый Брайан протянул руку, которую Фредди машинально пожал. — Мы были в прошлом году на вашем концерте, пришли отметить День рождения Ро, а оказались на шикарном шоу! Отличный был концерт! Но когда вышел ваш альбом… Кудрявый Брайан еще что-то говорил, но Фредди его почти не слышал. Он растерянно смотрел себе под ноги, как будто что-то обронил, не в силах поднять глаза и встретиться взглядом с Роджером. Его проклятие, наваждение, его болезнь носила это незамысловатое имя. Родж, Ро…красиво. — Да, отличное было шоу! И в «Зимнем саду» тоже. Я тогда потащил Брая, Пэт и Джона в клуб, чтобы они поняли, какой ты невероятный! Потрясающий! Я уже год хочу в тобой познакомиться, Фредди, но тогда, в Труро, я опоздал. Специально приехал, а концерт отменили. Сегодня сбылась моя маленькая мечта! — хрипловатый и высокий голос привел Фредди в чувство. — У тебя очень красивые песни. Но почему так грустно? Давай вместе напишем что-нибудь веселое, а? — Роджер улыбался своей улыбкой в миллион солнц. — Завтра можно где-нибудь в баре зависнуть и обсудить это. Ты пьешь пиво, Фредди? Или предпочитаешь шампанское, как эта твоя королева? Фредди вдруг почувствовал не только тепло в груди, но и весь мир, всю вселенную, как сгусток бесконечного счастья. Где-то за миллиарды световых лет умирали звезды, рождались новые, на Солнце бушевали яростные бури, по Луне шел смешной Луноход, спутники передавали сигналы, у побережья теплого океана бились о скалы волны, в Кенсингтонских садах цвели розы, а на соседней улице смеялись дети. Этот мир, огромный и реальный, дышал жизнью, наполнялся высшей радостью и блаженством.