Сыграем увертюру, Целес?

      Согрей мою душу, Целес…       Хрупкое тельце, тонкие пальцы, прекрасные лазурные глаза. Поверить не могу, что я, повстречавший на своём пути тысячи женщин, страстно влюбился в маленькую девчонку.       Очередной провинциальный городок, очередная сцена для фееричного выступления, очередные жертвы чужих злодеяний и убитые нами гиньоли — очередное успешно выполненное задание. За четыре года беспрерывных разъездов – это, пожалуй, наскучило даже Кохаку. Как будто кто-то прокручивает нашу жизнь, словно лопасти ветряной мельницы, безвольной и чёрствой. Но я знаю, мой Придворный Тайный Оркестр не такой, он выстроен из чистых эмоций, закалённых в твёрдые тяжёлые кирпичи, а главный ингредиент — сверкающая не огранённая ненависть. Однако сегодня мы изрядно повеселились. Шквал бурных аплодисментов до сих пор доносится из зала уездного кабака. Парни, наверное, внизу вовсю развлекаются, но такое веселье не для меня, впрочем, как и не для нашей сегодняшней главной героини.       — Да как он снимается-то?! — неожиданный вскрик останавливает возле не до конца закрытой двери на верхних этажах кабака, что выстроены под гостиницу.       Знакомый голос бьёт по ушам, а глаз нервно начинает дёргаться. Боже, Целес! Как можно быть настолько опрометчивой?! Чтобы в кабаке не закрывать двери? А если бы это был не я, а мимо проходящий пьяный… Даже думать не хочется. Тряхнув головой, разгоняю золотистые пряди, а на губах сию секунду ярким цветком расцветает хитрая ухмылка. Сыграем увертюру, Целес?       Бесшумно приоткрыв дверь, облокачиваюсь о косяк, покачивая в руках недопитый бокал с красным вином, прихваченный из апогея веселья. Тёмная комната, освещённая лишь несколькими переливами лунного света, отнюдь не дешёвый интерьер и кряхтящая бранящаяся девушка, безрезультатно пытающаяся снять со своей тонкой талии корсет. Завораживающая картина, но в горле застывает смешок, который стремительно рвётся наружу.       — Помочь? — мой тихий баритон врывается в идиллию этой маленькой комнатки словно шторм, разметая всё на своём пути, заставив запутавшуюся в завязках предмета одежды девушку в страхе дрогнуть и медленно повернуться.       Целес… Судорожный вздох срывается сам собой: в этой полутьме ты прекрасна. И почему, скажи мне, раньше отказывалась носить платья? Отросшие порядком прямые каштановые волосы, мягкими прядями спускающиеся до ярко выраженных ключиц, обогатившееся чёткими линиями юное тело, вытянувшееся миловидное личико и фарфоровая кожа в свете прекрасного небесного светила. Одни лишь детские глаза, цвета чистого неба, так и остались неизменны. А платье стиля кабаре только подчёркивает твою красоту. Как повезло, что в этом городе строгие порядки к женской одежде. Плотный к телу алый корсет, обрамлённый чёрным кружевом, длинная в чёрную толстую полосу красная юбка и тёмные, словно уголь, завышенные перчатки. Страсть, сошедшая с многовековых картин, эпопей пороков, сформировавшихся в одну куклу, имя которой Целес. Моя личная страсть, не дающая весь вечер покоя, мой личный маленький невинный порок.       — Люсиль! — строгий голосок вырывает из пучин мыслей и образов. — Какого ты врываешься ко мне в комнату без стука, а если б я была не одета?! — ярость незримой пеленой окутывает твоё милое личико. Смешно, право, смешно.       — Ну, вообще-то, ты сама дверь не закрыла, — хитрая улыбка. Пожалуй, сегодня я ещё долго не буду её снимать. — Хотя, я был бы не прочь…       — Извращенец! — подушка с подачи твоих рук летит точным снарядом в меня, но я, поймав свободной рукой, откидываю ту на диванчик и, осушив бокал настоявшегося виноградного сока, прохожу в комнату, предусмотрительно закрыв дверь на замок. А ты всё так же пристально смотришь, заводя мой и так шедкий разум в пучину чувств и желания.       — Эй, Люсиль, я тебя к себе не приглашала! А ну выйди, мне нужно переодеться! — тыча маленьким пальчиком, пытаешься выдавить из себя вялые угрозы. Или мне от количества выпитого они кажутся вялыми? В любом случае, отрываю ноги от пола и направляюсь к тебе.       — Не нужно, — мягкое прикосновение к щеке и тёплая улыбка. — Ты сейчас безумно красивая… — шепчу уже на ушко, наслаждаясь травяным ароматом, нутром чувствуя, как ты краснеешь, что вызывает во мне лишь ухмылку.       — Л-люсиль! А ну прекрати, кому говорят! — снова от тебя лишь протесты, Целес. Но я не стану их слушать, не сегодня. Пылко обвиваю тебя руками, заключая в тесные объятья и зарываясь носом в мягкие локоны. — Люсиль?       Пытаешься выбраться, но поняв свой проигрыш, затихаешь в моих руках. Сам себе ухмыляюсь: сегодня я ещё больший эгоист, чем обычно. Ты такая маленькая, Целлес… Интересно, насколько большая у нас разница в возрасте? Насколько я сильнее, опытнее, насколько я ужаснее?       Осознание столь огромных противоречий во всём только больше распаляет.       — Я отвратителен, — тихий шёпот в ночной тишине. Сам не осознаю, как мысли сформировались в слова, но пожалуй это и к лучшему.       — Что? — недоумённо шепчешь, дёрнувшись от моих красноречий. — Что ты такое говоришь, Люсиль?! — отстраняешь, ухватившись пальчиками мне за плечи, но лишь для того, чтобы взглянуть в свете луны в глаза. — Ты вовсе не отвратителен…       — Нет, — улыбаясь, отрицательно мотаю головой, — я отвратителен, Целес…       — Почему ты так говоришь? — тихо молвишь, совсем меня не понимая, но вижу, что хочешь понять, хочешь заглянуть в мою голову. Однако я никогда не дам тебе такой возможности, не позволю утонуть в той тьме, что я погряз. Но и своими желаниями пренебрегать не буду.       — Вот почему…       Медленно нагибаюсь, сокращая расстояние между нами до минимума, упиваясь послушанием и доверчивостью. Твоё сбивчивое дыхание опаляет кожу, а мой самоконтроль летит прямиком к гиньолям. Поцелуй. Сладкий до невозможности, долгожданный до невозможности. Твои губы тонут под напором моих, заставляя отвечать на необузданность. Сжимаю тебя сильнее, притягивая за тонкую талию ещё ближе. Отстраняюсь, давая возможность вздохнуть и вновь, как страдающий от жажды, припадаю словно к источнику всего живого. Тонкими ручками притягиваешь меня за голову, зарываясь в длинных волосах. В очередном поцелуе прикусываю нижнюю губу, заставляя тебя издать судорожный вздох и, медленно проведя языком по пострадавшему месту, проникаю в приоткрытый ротик. Чувствую, как ты обмякла в моих руках, наслаждаясь вместе со мной происходящим. Сладко. Ещё столь невинна и неопытна, что даже боишься ответить на столь примитивные ласки из игры языками. Хотя, может ты просто смущаешься. Но смущение рано или поздно проходит…       Из твоих уст вырывается томный стон прямо в мои губы и это окончательно разбивает с таким большим трудом удерживаемые осколки рассудка. Резко приподнимаю тебя над землёй и прижимаю к стенке гостиницы, тут же впиваясь, словно гиньоль в лебединую шею, вызывая очередной протяжный стон, словно ещё один из священных инструментов, ласкающих слух, но в отличие от них, лишь пуще прежнего, губящий нас обоих.       Стройные ножки обвили мою талию, такой шанс провести руками по нежной коже просто невозможно упустить. Парчовая юбка сминается толстыми складками у своего основания, а ты порывисто выдыхаешь от столь горячих прикосновений, судорожно сжимая мне плечи. Игра. Я играю с твоей шейкой, будто с арфой, обрамляя страстными поцелуями выступающие жилки, оставляя едва заметные красные пятна. Прости, пару деньков тебе придётся походить с шарфом на шее, но ты же не против таких мелочей, Целес? Провожу мокрую дорожку до небольшого ушка, чуть прикусывая и вызывая новую ласкающую звук музыку.       Вздрагиваю от робких неуверенных прикосновений к спине, продолжая играть с полюбившейся мне шейкой, спускаясь ниже, проникая языком в выступающую ложбинку. Целес… Тело будто током бьёт от твоих прикосновений, ты знаешь? Пытаешься стянуть с меня пиджак, но блуждающие по твоему телу руки мешают. Но почему ты пытаешься это сделать, Целес? Почему не отпираешься как всегда и бывало?       — Почему ты не сопротивляешься? — сам не узнаю свой хриплый голос, совсем завернувшийся в полотна страсти. Это точно я? Но сейчас не до этого. Дикими глазами впиваюсь в твои, замутнённые пеленой моего наваждения, выглядывающие из полуопущенных ресниц. — Знаешь же, что будет дальше?       — Не хочу… — едва различимый шёпот в симфонии сбивчивого дыхания, и совсем раскрасневшееся личико с отведёнными в сторону лазуритами.       Что? Как? Почему? Когда я смог влюбить тебя в себя, сам того не осознав? Душа полна волнения, но голос выдаёт совсем иное.       — О-о-о, — саркастическая натяжка так несвойственная мыслям, — что ж... — ухмылка, — тогда и не надо.       Страсть, она так подходит этому времени. Но не тебе. Знаю что порчу, но не могу ничего с собой поделать. Прости меня, Целес.       Смакую губы в новом поцелуе и помогаю избавиться от сковывающего движения пиджака, что тяжким грузом падает куда-то вниз. Ленты корсета рвутся под напором, белоснежная рубашка скидывается с тела, открывая простор действий для твоих дрожащих пальчиков. Кровавая парча с чёрным кружевом трещит по швам. Жаль твоё прекрасное платье, но сейчас оно слишком мне мешает, нам мешает…       Луна достигла своего апогея в вышине звёздного неба, приняв с честью эту жаркую ночь в свои временные владения. Короновав себя царицей, что затуманила головы страстью нам обоим. Губы, шея, грудь, живот, стройные ножки. Поцелуи сыплются на твоё тело, словно град, заставляя выгибаться подо мной, сминая дорогие простыни и порождая ангельскую арию стонов в сопровождении оркестра моего сбитого напрочь дыхания. Я уже не думаю как доставить тебе больше удовольствия. Я просто жажду овладеть тобой…       Твои слёзы боли просто разрывали мне сердце, ты знаешь? Но я эгоист — это чувство продлилось лишь пару секунд, сменившись пылающими ощущениями единения с моей любимой маленькой девочкой. И я безумно рад, что теперь ты наслаждаешься этим вместе со мной, твой тонкий голосок и коготки, впивающиеся в кожу, ясно об этом говорят.       Твоё девственное поведение ужасно заводит. Скажи, зачем пытаться сдерживать то, что так безудержно рвётся наружу? Твои жалкие попытки подавить стоны наслаждения лишь вызывают смех и ещё более безумную страсть. Улыбка трогает губы, а лёгкий сбивчивый шёпот мягкой жаркой волной опаляет маленькое ушко:       — Не надо сдерживаться!       Мягкий поцелуй, и даже не нужен свет, чтобы увидеть, как на и так залитом румянцем лице зацветает новый, хоть это и невозможно. Наши пальцы переплетаются меж собой, а меня так заводит то, как ты извиваешься подо мной. Хаотично, неумело, в порыве наслаждения, в попытках сопротивления моему напору и желанию вжать ещё сильнее в матрас резной венецианской кровати. Становится безумно жарко, твои бёдра дрожат, и ты просишь меня остановиться. Нет сил? Больше не можешь? Не можешь вынести моего столь близкого присутствия? Проникновения? Наслаждения?       Мне всё равно… Не отпущу, хочу ещё… Ещё тебя… Целес… Давай же сольёмся в экстазе!       Сплетённый из двух голосов стон громом разрывает комнату — апофеоз наслаждения. Ты тяжело дышишь, почти так же тяжело, как и я, глазки из-под опущенных ресниц застилает пелена. Всеми силами хватаешься за последние крупицы разума, что оставляют тебя, перенося в мир сладостного сна, но тщетно. Коготки ослабляют свою хватку, тонкие руки плавно спускаются по моим, всё ещё хватаясь и не желая отпускать. Любоваться сейчас тобой одно сплошное удовольствие. Что-то пытаешься сказать, но голос не слушается. Тише, девочка моя… Пресекаю словесные попытки мягким успокаивающим поцелуем. Эта ночь была для тебя и так слишком бурной, поспи… Отрываюсь и, упав рядом с тобой, притягиваю, укладывая к себе на плечо. Вмиг засыпаешь… Словно маленький ребёнок. Усмехаюсь. Ты и есть ребёнок, напрочь испорченный мной и нагло присвоенный. Ты ведь понимаешь, что теперь я никуда тебя не отпущу, а, Целес? Даже если ты сама того захочешь…       Мягкая ладонь ложится мне на грудь, а ты всем телом прижимаешься, стараясь быть ещё ближе, трёшься носом о шею. Улыбаюсь. Впереди у нас будет ещё множество таких ночей, уж я об этом позабочусь, но эту первую я никогда не забуду. Как, наверное, и ты, верно, Целес? Проклятая усталость даёт о себе знать, пожалуй, пора отправляться вслед за тобой в страну мечтаний, моя милая Целес.

***

      Перебирая пальцами каштановые волосы, довольно улыбаюсь, глядя на сопящую на груди маленькую девочку. Целес… Неужели, в конце концов, меня спасёшь именно ты?       Бесцеремонный стук в дверь и недовольный ор заставляет оторваться от твоего милого личика и перевести взгляд на дверь, а тебя, резко проснуться, порядком вздрогнув. Лицо скривилось в немного злобной гримасе. Кохаку… Убью заразу! Опустив взгляд на тебя, замечаю залитое краской лицо, невидящим взором уставленное на моё полуголое тело. Вспомнила вчерашнее? Глупая маленькая девочка. Робко поднимаешь свою головку и натыкаешься на мою беззаботную улыбку, от чего хоть немного, но приходишь в себя. Пожалуй приму свой обычный вид. Ненадолго.       — Пора вставать, Целес, — целую в раскрасневшуюся щёчку и спешу встать, чтобы одеться, на что ты резво закрываешь глаза ладонями.       Глупенькая Целес. Ухмыляюсь, наблюдая исподтишка, как ты, озираясь на меня, стесняясь, ищешь предметы своего вчерашнего гардероба. Тебе нечего стесняться, я увижу тебя во всей красе ещё не один раз…       Затянув потуже ленту на жабо, встряхиваю спутавшиеся за ночь волосы, устремляя свой взор в голубые дали через резные окна. Что ж, а сейчас, позвольте нам под шквал аплодисментов и приветствий, отправиться к нашей следующей сцене!