Не прощая

Девочка неуверенно шла по залитой золотистым светом зале, озиралась, пытаясь уловить малейшее движение, услышать даже тишайший звук – но никто не пришёл. Ладонь, до этого крепко сжимавшая рукоять кинжала, вспотела, кожу начало жечь. Если смотреть на плиты, когда шагаешь, можно подумать, что Фриск пересекла уже за сотню черт. И тут в шею резко кольнуло, глаза расширились от ужаса, боль электричеством разнеслась по телу, руки задрожали. Безжизненное тело плюхнулось на пол. Звёздочка была тёплая, надёжная, но пальцы всё равно покалывало, когда они касались её – точки сохранения. С удвоенным недоверием девочка вновь зашагала по коридору. На этот раз она внезапно почувствовала, как спину обожгло. Развернуться Фриск не успела: слишком быстро обуглилась кожа, запеклись глаза, прогорели мышцы в раскалённом алом сиянии. Оставляя золотистый свет за спиной, сгорбившись, девочка начала красться вперёд, ежесекундно оборачиваясь и размахивая ножом. Никого. Никого. Никого. Нигде. Ни звука. Сердце уже готово было разорваться – к вящему кровожадному восторгу незримого мучителя. – Не поможет, – раздался рядом женский голос, суровый, хлёсткий – словно плеть. Фриск наконец узрела перед собой фигуру в чёрных доспехах с алым сердцем на груди – подобные были у Андайн… Не давая девочке прийти в себя или что-то предпринять, стражница схватилась за запястье и выверенным движением бессердечно сломала его. И тут же Фриск осела на пол с ножом в сердце, успев бросить быстрый взгляд наверх – туда, где было лицо мучительницы, убийцы. Злая ухмылка, каштановые прямые коротко стриженные волосы и алые глаза. – Ча… Договорить девочка не успела и испустила последний вздох. Касание точки сохранения вызвало на этот раз не тёплое ощущение собственного могущества, а липкий страх: Фриск почувствовала себя пойманной в клетку со взбесившимся могучим хищником. Но тут же девочка подавила страх усилием воли и оскалилась. – Уже сталкивалась с одним судьёй. Отскок спиной назад – и кинжал разрезал воздух на том месте, где только что стояла Фриск. Кувырок вперёд. И алый луч из костяного бластера опалил стену. Двигаться по диагонали. Скачок. Скачок. Скачок. Чара просто стояла со скучающим видом абсолютно неподвижная. Ложный выпад, на который противница всё же среагировала – но на этот раз кисть осталась цела. И настоящий – в бедро. Вместо звона стали о сталь или визга боли мир вдруг зазвенел, потемнел. Наконец запоздало нагнали боль в челюсти, солёный вкус и жёсткость выбитых зубов в горле. Стражница же с довольной ухмылкой опустила ногу и стёрла кровь с латной пластины на колене. А затем небрежно махнула рукой – будто мусор стряхнула. И бластер испепелил стоявшую на четвереньках девочку. В том же положении, как и когда коснулась её в первый раз, из света и теней соткалось тело Фриск. Дрожа, девочка бросилась прочь из зала, втянув голову в плечи, но без единого звука – не чета громыхавшей Андайн – впереди появилась фигура в доспехах, и, врезавшись, девочка полетела на землю. Наступив с силой латным сапогом, Чара с треском и хлюпаньем раздавила грудную клетку противницы. – Я ненавижу людей – таких, как ты… как мы… И всё утонуло во мраке. Свет от жёлтой звёздочки проходил через полупрозрачный силуэт. – Остановись! – тут же выкрикнула Фриск. – Остановиться? Нет, – прозвучало сурово неподалёку. – Но я могу сделать паузу. – Чара стояла, привалившись к колонне, и поигрывала ножом с алыми узорами на лезвии. Меланхолично подкидывала его и ловила. – Кажется, УР уже не питают твою решимость – её почти не осталось. Усталая улыбка тронула искусанные алые губы. – Кто ты? – со слезами возопила Фриск. Усмешка. – Разве не узнаёшь… «партнёр»? Я Чара, демон, что приходит, стоит назвать это имя. Девочка вздрогнула и сделала шаг назад. – Но мы… – Нет никаких «мы», чудовище! – подавшись вперёд, зло бросила девушка. – Есть ты, которой неймётся устраивать геноцид. Раз за разом. Не оставляя никого. Снова и снова. И есть я – принцесса Чара. Я хотела помочь монстрам, ведь недаром ненавижу род людской. – И тут же голос перешёл на зловещее шипение: – Не двигайся – или договорим в следующий раз! Фриск метнула нож в голову противницы и бросилась вперёд. Усмешка раздалась уже сзади. Нож звякнул о стену и упал. А повернуть голову девочка не успела: тело пронзила сотня взявшихся из ниоткуда алых ножей. От падения стало ещё больнее, когда от давления на рукояти лезвия вошли глубже в плоть. Благо – ненадолго. Сгорбившаяся над сияющей звёздочкой, тянущая к ней дрожащие руки Фриск смахивала на бездомную, пытающуюся согреться у костра. Девочка не подняла голову, когда Чара заговорила. – Я здесь, чтобы помочь монстрам, и теперь у меня есть не только душа – я в полной мере научилась ей пользоваться. Я перестроила этот мир с учётом своей давней ошибки, и теперь ты – лишняя. Фриск покачала головой. Не всё сходилось – скорее смахивало на извращённую шутку умалишённого. – И вот ты стражница, – кивок. – Ты убила остальных детей? – В основном. – Чара пожала плечами. – Но меня пропустила… Дала мне пройти по трупам. И почему же ты отложила суд до последнего коридора? Почему не остановила меня, если и так знала, что я сделаю? – лицо девочки исказила злая самодовольная гримаса. По щеке Чары скатилась слезинка. – Видимо, не только ты больна извращённой сентиментальностью. – Девушка тяжело вздохнула. – Думаю, дело ещё и в том, что тот, кто осознаёт ирреальность происходящего, его цикличность и возможность отмотать всё, перечеркнуть последствия, неизбежно проведёт серию жестоких экспериментов будто бы во имя какой-то высокой цели. – Она почесала бровь, и на царапине выступили капельки крови. – И я пропустила тебя, заранее зная – ты не исправишься. Но, может, я решила дать тебе последний шанс… Фриск покачала головой. – Просто никто в этом Подземелье ничего не может сделать с моей Решимостью – я могу… Чара выпрямилась и, наклонив голову, кровожадно ухмыльнулась. – Можешь бесконечно загружаться здесь перед неизбежной смертью? Я сильнее и быстрее тебя. И я так же могу вернуться после смерти. Забыла маленькую деталь? Я – такая же душа Решимости. – Она посмотрела на роспись на потолке. Желавшая сделать шаг вперёд Фриск тут же завизжала, когда ножи ужалили обе ступни, а другие пробили ладони. И снова жуткий, потусторонний низкий механический хохот. – Только, как я говорила, сильнее. Но кое в чём ты права: я не могу сама удалить твоё существование. Но зато я могу… Эй! – попытку продолжить движение пресекли рассёкшие колени и локти ножи. Безрукое и безногое тело рухнуло на плиты, щедро заливая их кровью. Сознание Фриск начало гаснуть. – Ну вот, опять… Я даже не… Ни картинки. Ни звука. Фриск открыла глаза и ощупала землю. Жёлтые цветы, на которых лежала. – Это было сном… И девочка задрожала, услышав отражающееся от камней эхо жуткого хохота. – Нет, малышка. Это было лишь началом «плохого времени». Фриск вскочила и заслонилась… палкой. – Именно, – голос звучал вкрадчиво. – Я не могу стереть твоё существование, но могу обнулить сохранения. – Когда глаза привыкли к мраку, они наконец различили фигуру в тёмных латах. – Более того, я ведь могу не убивать тебя: ты тогда воскресаешь сразу же – я могу сделать так, что ты будешь умирать мучительно и медленно… очень медленно. Недельку реального времени, например. Устроит? – Две алых точки глаз пылали, а злое шипение голоса напоминало вкручиваемые в уши отвёртки. Девочка забыла, как дышать, и, разжав ладонь, обняла себя за плечи. – Я… – лишь успела выдавить она. – Слишком поздно просить прощения. Слишком поздно для сожаления. И всё же Фриск встала на колени. Чара легонько бросила ей нож, и девочка без усилий поймала его. Кивнула. Закрыла полные слёз глаза. – Прощай… – Не тебя. В добрый час. Фриск поудобней перехватила нож и вонзила себе его в сердце. Она не вернётся.