***
Они выиграли. Выиграли. У него почти не тряслись руки, стоило встать на позицию, и на душе былая лишь спокойная уверенность в себе. Странно было каждый раз успокаивать себя словами совершенно незнакомого человека, но это помогало взять себя в руки, даже если Шоё всё ещё не был согласен с той девушкой, её уверенность, яркая улыбка, которую он волей-неволей повторял сегодня, придавали сил. Именно из-за них он едва ли не задыхался от счастья и объятий товарищей, таких же счастливых и радостных, как и он сам. Хотелось смеяться так громко, чтобы услышали все, чтобы услышала та девушка, чтобы в сознании ещё надолго сохранился этот момент. Поэтому Хината хотелось оказаться в магазине как можно быстрее: почему-то рассказать о матче той кассирше казалось чем-то очень важным, — однако его утащили праздновать очередную победу, и сил сопротивляться восторженным товарищам не было. Они засели в каком-то кафе и заказали себе так много еды, словно выиграли чемпионат мира, но это мало кого их них сейчас волновало, потому что сложно отрицать: такое пиршество было абсолютно заслужено. Заслужены были и отдых, и беззаботная болтовня расслабившихся волейболистов. Шоё наблюдал за ними невольно и понимал, что вовсе не один изводил себя бесполезными мыслями о проигрыше, но теперь им всем не о чём беспокоиться, поэтому он смело рассказывал о том, как переживал, как рад, что в итоге всё обошлось. Он впервые был так откровенен, и от этого на душе становилось только легче и радостнее, словно груз, до этого взваленный им же на собственные плечи, теперь был разделён между ними всеми. И совсем скоро все немного стихли, наслаждаясь едой и тишиной. Он сам любовался видом из окна, невольно рассматривая людей, словно выискивал знакомую фигуру кассирши, чья смена должна была уже закончиться, если она, конечно, вообще работала сегодня, но среди множества неспешных людей выхватить ту самую совершенно не получалось. Глупость несусветная, но ему действительно хотелось верить, что сегодня они встретятся, поговорят по душам, и он сможет всё же отблагодарить её за сказанные ранее слова. Это казалось невероятно важным, и поэтому Хината ушёл из компании товарищей самым первым, решив побродить по улицам города в надежде найти нужный силуэт. Было уже темно и тихо, людей на улицах становилось всё меньше, но это не навивало тоску, лишь охлаждало его веселье, позволяя наслаждаться едва уловимой прохладой ветерка. Шоё никуда не торопился, бродил, рассматривая вывески и людей, наслаждался вечерней красотой и размышлял обо всём, что только приходило в голову, стараясь, всё же, не терять связи с реальностью. В какой-то момент он невольно оказался перед дверьми знакомого магазина и зашёл, кинув взгляд на кассу: за ней стоял какой-то парень, совсем ему не знакомый. Это немного расстроило, но Хината лишь покачал головой, отгоняя ненужные мысли, и решил пройтись вдоль стеллажей. Покупать ему ничего так-то не нужно было, однако уходить с пустыми руками или подходить к кассе казалось не то чтобы неправильным — просто очень неловким, поэтому пришлось что-нибудь всё же взять, а под руку как раз попалась знакомая шоколадка, оказавшаяся действительно вкусной. Шоё улыбнулся и прихватил перед кассой ещё и банку энергетика — ту самую, которую покупал вчера. Почему-то это казалось по-забавному важным. Подойдя к кассе, он мялся, не решаясь задать интересующий его вопрос, да и кассир был такой угрюмый и уставший, что его невольно становилось жалко и расспрашивать уже как-то не хотелось, однако узнать хоть немного информации было почти жизненно необходимо, поэтому Хината отвёл взгляд в неловкости и почти что шёпотом спросил: —Извините, а здесь сегодня работала девушка с такими серыми волосами? — А? — Кассир заторможено поднял взгляд и устало вздохнут. — А. Ты про Сасагаву-сан… Да, у неё сегодня была смена, но она отпросилась: встреча со старшими вроде бы. А ты с ней знаком? — Н-нет, — покачал головой Шоё. — Просто хотел отблагодарить за недавнюю помощь. — Вот как… — Парень на секунду задумался. — Тогда приходи сюда в часиков пять вечера. Сасагава-сан как раз выходит на смену. — О… Хорошо! Огромное спасибо! — радостно поблагодарил в ответ Хината и умчался, не забыв прихватить с собой покупки и сдачу. Кассир хмыкнул и достал телефон, чтобы занять себя чем-нибудь до прихода нового клиента: ночь предстояла долгая.***
Рёхей давно забыла, что такое победа. Жила с картинкой прошлого перед глазами и не переставала задавать себе вопросы один за другим. Как там Киоко? Кёя? Как там неуклюжий Савада, так много сделавший для неё, что за всю жизнь не расплатиться? Почему именно её семья должна была стать частью мафии? Это было отвратительно несправедливо, но сделать хоть что-то никто из них не мог, даже если хотел до дрожи во всём теле, и всё же им удалось избежать этого, разбрестись по миру, забыть о том, что когда-то все они пересеклись в небольшом городишке, веселились себе в угоду, и все эти взрослые разборки совершенно никого из них не волновали. Рёхей соврала бы, сказав, что не скучала по тем светлым будням в боксёрском клубе, где её всегда с радостью ждали сенпаи и кохаи, где можно было почувствовать себя живой и нужной, где она раз за разом побеждала после многочисленных поражений и усердных тренировок. Это, действительно, было прекрасно. Ринг, перчатки, знакомые улыбки и крепкие объятия — всё, что ей нужно было для счастливой жизни — теперь приходилось жить здесь, как можно дальше от родных улочек маленького провинциального городишки, от шумной компании и вечно угрюмого Хибари. Как можно дальше от родной сестры. Рёхей не жалела о сделанном выборе, да и вряд ли когда-нибудь станет: жизнь в кругу убийц, когда с рук не пропадало ощущение чужой крови, была совсем не для неё, совсем чужой и неправильной для человека, желавшего защищать, а не убивать. Даже если это означало распрощаться с привычным укладом её существования, спокойная жизнь стоила того. Определённо стоила. — Хах, — выдохнула она, горько улыбнувшись уголками губ и покачивая в руках банку пива. Та вроде была уже третьей, но разум нисколечко не затуманился, оставался всё столь же ясным и чистым, отчего становилось лишь ещё тоскливее — даже алкоголь, и тот отвлечь не мог. Когда там в последний раз она настолько сильно чувствовала себя брошенной, никому не нужной псиной? Кажется, ещё совсем недавно ведь приехала в этот город, ходила в старшую школу, словно на убой, и возвращалась в пустую и по-тоскливому тихую однушку, привычно хрипло шептала «Я дома» и с болью одёргивала себя: никто все равно не ответил бы. Совсем недавно она не в силах была поверить, что ей предпочли чужака, кровь, боль и опасность в купе с запахом пороха — у Киоко всегда был отвратительный вкус на парней. Судить её было неправильно: Рёхей предпочла семье и друзьям тихую и спокойную жизнь и едва ли была чем-то лучше, но… это было обидно. Словно все те годы, когда они были близки, ничего не значили для влюблённой сестры, готовой окунуться в грязь мафиозного мира. Разумен ли был её выбор? Всё ли сейчас хорошо? Девушка прикрыла глаза и помассировала их, закинув банку точно в мусорный бак. Пиво совсем растеряло вкус и теперь казалось настолько отвратительным, что даже допивать не было никакого желания, поэтому она поднялась и решила немного прогуляться, чтобы развеяться. Было уже довольно темно, но именно это сейчас и было ей нужно: если слёзы всё же вырвутся, никто не заметит.Правда же?
Даже Солнцу порой хочется оказаться сокрытым за пеленой серых туч. В наушниках играла какая-то мелодия, неспешная и такая же печально-тоскливая, как и сама Рёхей, и это совсем не помогало, но заставляло обмануть себя тем, что именно игра струнных заставляла её чувствовать безмерную усталость и нежелание делать хоть что-то, кроме бессмысленного хождения вдоль городских улочек. Через неделю она, быть может, снова будет улыбаться от уха до уха каждому клиенту и заряжать их своим настроением, ну, а пока… Она остановилась точно около окна какого-то кафе и невольно бросила взгляд на то, что происходило за ним: компания совсем уже взрослых парней, почти что мужчин, весело о чём-то болтала точно перед ней, и пусть их лица стали куда взрослее, не узнать старых знакомых она никак не могла. Сасагава невольно застыла и наблюдала за ними, словно впервые увидела совсем не за пару лет — за десятки, а, быть может, и сотни бесчисленных лет удушливого одиночества. — Сен… — начала было она, но закончить не успела: её заметили и тут же вскочили с мест, не дав и секунды, чтобы прийти в себя. — Рё! Вся компания сгребла её в сильные объятия, от которых стало трудно дышать, но это было совершенно не важно. Ощущение пальцев, треплющих её волосы, мелодия радостного смеха старых знакомых — вот и всё, что существовало для Рёхей в тот самый миг, когда сознание пробила понимание: это не сон, не мираж. Они, правда, здесь, перед ней. Почти что забытые образы старших. Верилось с трудом, но чужое тепло заставляло всё же сжать ткань куртки. По щекам текли слёзы, а тело, кажется, дрожало впервые так сильно, что она совсем не могла его успокоить. В сердце так много теплоты, что она едва ли могла перестать улыбаться, смотря на собственные руки. — Никогда бы не подумал, что снова тебя увижу! — сказал Абэ-сенпай и упёр руки в бока. В его голосе слышался насмешливый упрёк, который тут же поддержали другие. — Вот-вот! Рё, как ты могла нас оставить и ничего не сказать? — притворно надулся стоявший совсем рядом Ёсида и приобнял Сасагаву за плечо. Та стыдно отвела взгляд и поджала губы, сгорбившись. В горле резко пересохло то ли от нервозности, то ли оттого, что она давно уже ничего не пила, но сказать хоть что-то оказалось гораздо труднее, чем предполагалось, поэтому Рёхей едва смогла выдавить из себя тихое-тихое «простите», которое, как ей думалось, не отличалось искренностью, однако и этого было более, чем достаточно — сенпаи весело рассмеялись, и Ёсида хорошенько растрепал ей и так не отличавшиеся порядком волосы, после чего её утащили в то самое кафе. Встречу следовало отметить.***
На следующее утро единственным, что помнила Рёхей после встречи с сенпаями, было то, как её уложили в кровать. Но ни лица притащившего её домой, ни уж тем более того, как она вообще оказалась в своей квартире, девушка не помнила, и, если честно, сейчас её мало это заботило: голова едва ли была способна на хотя бы попытки восстановления памяти, поэтому даже встать оказалось не так просто, однако добраться до аптечки и выпить пару таблеток всё же удалось. Легче стало не сразу, но через полчаса Сасагава уже заказывала еду и даже листала ленту новостей. Взгляд ничего не цепляло, но она продолжала бессмысленные попытки начать обрабатывать информацию в надежде потом вспомнить хоть что-то из вечера, всплывавшего в голове лишь неясным туманом. Через час бессмысленного листания ленты еда была уже на столе, а голова стала соображать чуть больше, и Рёхей даже нашла в себе силы написать одному из старших, чей номер неведомым образом всё же оказался в её контактах. Знать, что же всё-таки произошло, казалось слишком важным, чтобы не преодолеть собственный страх и не написать хоть кому-то из них, кто мог бы рассказать ей даже толику необходимой информации. Осталось лишь дождаться ответа. Она отложила телефон подальше, чтобы не проверять его на наличие ответа каждые пять минут, и приступила к трапезе. Еда успела немного остыть, но всё ещё была съедобной и вставать лишний раз не пришлось — единственная хорошая новость на начало дня. Хотя… то, что она проснулась в своей постели, тоже было неплохим фактом, да. Взгляд зацепил календарь, и Сасагава устало вздохнула, стоило понять, что сегодня у неё вновь была ночная смена. Не то чтобы её это не устраивало, просто людей в это время было совсем мало, и тоска накатывала как-то сама собой. Возможно, стоило договориться с хозяином, но тогда она бы поставила других в не самое выгодное положение и чувствовала бы угрызения совести… Погрузившись вновь в размышления о тяжести жизни, она доела своеобразный завтрак и прибралась, чтобы завалиться на кровать и вновь уснуть, а потом проснуться уже ближе к часам трём вечера. Кажется, ей стало только хуже. Вялость во всём теле, только пальцем пошевели, и ноющая боль тут же напомнит о себе, даже глаза открывать не хотелось, но кто-то весьма настойчиво ей звонил вот уже как минут десять и совершенно не собирался прекращать. Раздражающая мелодия била по барабанным перепонкам, и Рёхей пыталась то откинуть телефон подальше, то закрыть голову сначала подушкой, а потом и одеялом — ничего не помогало. — Чтоб тебя… — хрипло простонала она, резко схватив мобильник и поведя пальцем вверх, чтобы ответить самым недовольным, скорее даже злым голосом, на который Сасагава только была способна: — Алло? Сенпай? Я вообще-то спала. Блин, это ведь можно было и смской отправить. Чего? Встретиться? У меня работа через два часа, о чём вы… Отпроситься? Вы… Ладно-ладно, уговорили, отпрошусь! Пока. Усталый вздох сам вырвался из Рёхей, и она уткнулась носом в подушку, проклиная себя и своё неумение отказывать. Что, ну вот что ей мешало попросить встречу на ближайший выходной? Тогда и отпрашиваться не пришлось бы… Но согласие уже дано. — Чё-ё-ё-ёрт! Резко встав, Сасагава едва не упала и лишь вцепившись в тумбочку, всё же смогла устоять. Нужно было приводить себя в порядок и собираться на работу, но создавалось ощущение, что стоит ей сделать хотя бы шаг, и она непременно рухнет на пол. Будет чудом не переломать себе ноги. Она скосила взгляд на телефон и задумалась над решением этой ситуации: идти никуда не хотелось ближайшую вечность, ноги её едва держали, а хозяин не факт, что ответит. Да и номер его она где-то посеяла… День стремительно катился вниз по наклонной, точно на самое дно.Вот блин.
Решение всё же нашлось в лице её напарника: он как раз собирался попроситься на её смену, чтобы сбежать от семейного ужина для знакомства с невесткой, и был более чем рад помочь Рёхей слинять с работы и встретиться с нетерпеливыми старшими. Можно было выдохнуть и уже спокойно договориться о месте и времени встречи с Ёсидой-сенпаем. Тот на сей раз отвечал быстро и охотно, так что они быстро обо всём нужном поговорили, и Сасагава вновь встала, чтобы поесть и собраться: чувствовала она себя уже в разы лучше и даже встать нормально смогла. Настроения не было, впрочем, ничего удивительного, однако она надеялась, что вскоре это исправится. Прийти унылой на встречу с сенпаями… Что могло быть хуже? Она быстро собралась и прихватила с собой сумочку, чтобы перекусить перед встречей в какой-нибудь забегаловке: у них в районе таких было невероятно много — выбирай что больше приглянется. Её выбор пал на ближайшую кофейню. До встречи два часа.***
Старшие были раздражающе бодрыми и улыбчивыми, они весело переговаривались, пока она подходила к ним, и, кажется, вчера напилась до беспамятства только она. Да уж. Ёсида-сенпай первым заметил её и тут же сжал в объятиях настолько сильно, что дышать стало трудно, но Рёхей не спешила освобождаться и обняла его покрепче, чувствуя, как губы невольно дрогнули в улыбке. Ей нравилось чужое тепло, и, если честно, она предпочла бы всю жизнь прожить в объятиях. — Ёсида, ты её задушишь, — рассмеялся Абэ-сенпай, похлопав их обоих по плечам. — Давайте уже сядем где-нибудь и хорошенько повеселимся. — Да! — хором ответила вся компания, и они наконец направились в заранее выбранное кафе. По словам старших, там всегда было довольно шумно, поэтому вряд ли их громкие разговоры будут кому-то мешать, да и еда — просто объеденье за неплохую цену. Правда, последнее теперь уже мало её интересовало, но говорить об этом остальным не было нужды, поэтому Сасагава только с улыбкой неторопливо плелась за всеми, обсуждая какую-то неважную ерунду, о которой они все наверняка скоро забудут. Однако это лучше, чем обсуждать прошлое, ностальгировать и задевать вещи, о которых не хотелось бы вспоминать — это знали все. Почему Рёхей неожиданно исчезла из Намимори, никому ничего не сказав; почему оборвала все связи, изолировав себя ото всех знакомых и друзей… Эти вопросы вертелись в чужих головах, но озвучивать их было слишком страшно: душа маленькой побитой жизнью волчицы и так излишне хрупка. Раньше это было не так уж и заметно: Сасагава профессионально умела скрывать все чувства за улыбкой, однако сейчас невольно дала слабину, и согреть это глупое солнышко, которое совершенно не умело заботиться о себе, было святой обязанностью сенпаев. И они отвлекали её от серых будней, как только могли, наконец встретившись. Веселились, прогоняя печаль — Рёхей улыбалась всё ярче, и смех становился лишь звонче. Она счастливо травила анекдоты и притворно обижалась, когда Ёсида-сенпай в очередной раз подшучивал над ней, а после всё начиналось сначала. Замкнутый круг, из которого они не вырвались даже тогда, когда вновь оказались на улице и уже вовсю гуляли по городу. Люди порой оборачивались на них и качали обречённо головой, наверняка бормоча что-то про молодость и горячие головы, но это не имело никакого значения, пока она могла наслаждаться минутами — часами? — давно забытого тепла от чужого смеха. Вот бы это никогда не кончалось… —Рё? — Перед лицом неожиданно возник Абэ-сенпай, и Сасагава вздрогнула, отшатнувшись. — Ты чего в себя ушла? Хей-хей, мы тут все веселимся, понимаешь ли, а она снова взгрустнуть вздумала? — Он недовольно упёр руки в бока и нахмурился. — А ну выпрямила спину и улыбнулась, Сасагава Рёхей! — Резко повысившийся голос заставил подчиниться и едва ли не руки по швам прижать. — Так-то! Старшие хохотали, рассматривая несколько напуганное выражение лица девушки, и Абэ потрепал её по волосам в попытках унять собственный смех. — Солнце должно светить, Рё, — усмехнулся Ёсида-сенпай и протянул её руку. — Пошли: у нас ещё много времени! Часы, словно минуты, проходили отвратительно быстро.***
Домой она возвращалась, когда на улице едва ли было что-то видно. Лёгкий прохладный ветерок пробирался под одежду и приятно холодил кожу, пока Рёхей неторопливо шла по тротуару в сторону магазина, где работала уже не первый год. За время прогулки она сильно проголодалась, да и на завтрак надо было прикупить хоть что-нибудь: всё-таки заказ еды на дом стоил слишком дорого, чтобы баловаться таким ежедневно. Хотя сейчас она не собиралась покупать что-то полезное — скорее уж полуфабрикаты, но это и не важно было. — О, Сасагава-сан, — зевнул Аоне, кинув на вошедшую взгляд, и тут же вернулся к своему телефону, поняв, что ничего не угрожало его попыткам разбавить скуку. — Как погуляли? — Было весело, — улыбнулась Рёхей, проходя вдоль полок. — А ты, я так погляжу, уже не особо рад, что подменил меня. Кассир только промычал что-то неразборчивое и внятный ответ давать не собирался. Она на это только тихо хмыкнула, закидывая в корзину приглянувшиеся продукты, и обошла весь магазин раза два прежде, чем подойти к Аоне: они оба мало были настроены даже на дежурные фразочки, поэтому делали всё молча и распрощались теми же молчаливыми кивками, как и всегда до этого. Они никогда не ладили… Но это и не было нужно, так что Сасагава просто отправилась наконец домой. В холодную и одинокую квартиру, где её совершенно никто не ждал. Может, стоило всё же позволить сенпаям проводить её? Привыкнуть всего за несколько часов к шуму чужого смеха и немного пережившему от хохота горлу — она и подумать не могла, что совершит так много ошибок. Думается, если бы это было чем-то вроде игры, Рёхей уже давно проиграла бы в миг всё своё состояние, пусть его у неё и не было. Даже обидно немного — ожидаемо. — Это вы! — Слева раздался неожиданно-радостный вопль, и она вздрогнула, неловко обернувшись в поисках источника звука. К ней на огромной скорости бежал кто-то с рыжей макушкой и резко остановился, едва не упав: Рёхей вовремя успела схватить его за шкирку и поставила на землю. — Парень, аккуратнее, нос ведь расшибёшь, — со смешком сказала Сасагава и похлопала его по плечу, внимательно оглядывая на наличие каких-либо повреждений. Рыжая макушка и карие глаза казались очень знакомыми, возможно, они встречались где-то совсем недавно… — О! Ты же тот грустящий парень! — Г-грустящий?.. — удивлённо вырвалось из Хинаты, и он заторможенно искривил губы в нервной улыбке. — Я выглядел таким подавленным? — Было немного, — усмехнулась девушка в ответ и похлопала его по плечу. — Ты что-то хотел? Так подлетел ко мне… — А! Точно! — Шоё спохватился. — Я хотел завтра зайти к вам на работу, но раз выдалась такая возможность… Спасибо огромное за те ваши слова! Сегодня у меня был матч, и они очень помогли мне собраться — уверен, благодаря этому мы и выиграли! Голос у парнишки был радостный и звонкий, в нём не нашлось место той пустоте и переживаниям, которые Рёхей слышала в прошлый раз, и это не могло не радовать её. В конце концов, у такого рыжего солнца ещё вся жизнь впереди — больно видеть, как он падал духом и рисковал погаснуть из-за собственных переживаний. Успеет ещё. — Вот как? Вы молодцы! — Сасагава потрепала знакомого незнакомца по кудрям. — Рада, что тебе помог небольшой совет от старшей сестрицы. Значит, не зря подошла. — На душе стало теплее от чужих слов, и казалось, что даже тьма ночи на улице несколько отступила. Помочь кому-то… Давно она уже не испытывала это чувство удовлетворённости. — Хотя я не была уверена, что это нужные слова. Мне они… Не очень помогли. Хината удивлённо вскинул брови и взглянул на девушку вновь: она казалась чем-то очень подавленной, пусть и улыбалась ему. Раньше он не особо замечал это, но в чужих глазах было неизмеримое количество печали и какой-то обречённости — кажется, её проблемы были куда более серьёзными, чем его собственные. Хотя, это и не удивительно: у взрослых свои заморочки. Он на секунду задумался и задорно улыбнулся, хлопнув ладонями. — Подождите здесь! — воодушевлённо попросил Шоё и тут же умчался в сторону магазина. Рёхей непонимающе вскинула бровь, смотря в спину убежавшему пареньку, но послушно осталась ждать, облокотившись о дорожный знак. Такая резко сменявшаяся реакция на всё происходившее немного пугала, и вместе с тем веселила: за ней было интересно наблюдать. Спортсмены всегда такие — скольких она повидала? — да и сама Сасагава всегда была такой: энергичной, с шилом в одном месте и бесконечным желанием побеждать. Реборн говорил, что она Солнце семьи, вечно согревавшее всех. Но солнце — звезда, а звёздам свойственно потухать. И она тоже… — Вот! — Тяжело дыша, паренёк протянул ей фруктовый лёд. Рёхей в замешательстве приняла угощение и задала молчаливый вопрос, на который Шоё поспешил ответить, осознав, что его мотивы совершенно не поняли. — Вы ведь именно этот лёд купили в нашу первую встречу? — Он сиял энтузиазмом и неподдельной радостью, словно что-то подобное имело какой-либо смысл. — Похоже на то… — всё ещё растерянно согласилась Сасагава. — Он довольно вкусный и недорогой. — А ещё он теперь напоминает мне вкус победы! Боже… Она его совершенно не понимала. Но сравнивать фруктовый лёд со вкусом победы… Это очень мило.