В западне.

Когда Рите по пути из школы предложили «сфоткаться», она не согласилась. Вежливо, но твердо. Какой-то весь встрепанный на жаре фотограф в мятом костюме ей не понравился, и «газета» не заинтересовала. Да и какой вообще идиот станет предлагать фотографироваться девчонке в школьной форме? Еще бы зимой предложил – в теплой куртке, шапке и варежках. Да и девчонки постарше и пофотогеничнее прямо в соседнем парке легко найдутся. Вон, гуляют. Десятый класс форму не носит. Так с чего бы этому типу выбрать именно Риту? Познакомиться? Ей, как почти всем девчонкам, нравились мальчишки постарше, но этот фотограф - точно слишком взрослый. И взрослый неприятный. Он, наверное, хотел настоять – вот странный тип. Уже даже рот раскрыл. На память себе самому, что ли, фото нужно? Но навстречу уже шла пожилая пара – трогательно под ручку. И странный чудак-фотограф отстал. А Рита поспешила прочь. С ней и раньше пытались познакомиться – она высокая, выглядит старше своих лет. Но почему-то именно от этой встречи остался неприятный осадок. Будто порченого молока нечаянно хлебнула. Вновь его заметила Рита спустя два дня. В том же мятом костюме, с тем же громоздким фотоаппаратом. Он стоял у лотка с мороженым – по ту сторону дороги. И внезапно резко оглянулся – к школьному окну, к замершей у него Рите. Первым порывом стало срочно позвонить в милицию. Но что сказать? «Здравствуйте, меня преследует маньяк»? Чем Рита это докажет? Кто вообще обратил внимание, как он к ней подходил? Те незнакомые старички? Где их теперь искать? А даже если кто еще видел и слышал – дальше что? Что он конкретно делал-то? Предлагал сфотографироваться для газеты? Посреди людной улицы – на глазах у всех? Девочка, тебе самой лечиться не пора? Даже не «девушка», потому что так взрослые Риту обычно еще не воспринимают. Ну, кроме тех, кто пытается знакомиться. Ей ведь четырнадцати еще не исполнилось. А милиция точно будет знать Ритин возраст. По документам. Еще и решат, что специально выпендривается. Внимание к себе привлекает. Все вокруг девчонки - обычные, а вот за ней маньяк гоняется. Рита вышла из школы вместе с другими одноклассницами. Миновала так три квартала. А дальше кинулась к дому. Бегом. Ночью снилось странное теплое море, и в нем – архипелаг из десятков мелких песчаных островков. И с небес - палящее солнце тропиков. И чего-то там остро не хватало – важного, без чего вся картина казалась пугающе нереальной, будто из ночного кошмара. Или из фильма, где всё вроде еще хорошо, но сейчас будет ужастик. И все зрители уже это поняли. А ведь вроде – солнце, море, песчаный пляж, купаться можно. Ритка давно хотела на юг… Уже просыпаясь, она сообразила: там не было чаек. И любых других птиц. Совсем. Идти утром в школу было просто страшно. И почему-то поплохело совсем, когда заболевшая соседка Наташа попросила отвести в садик пятилетнюю Олю. Рита частенько сидела с ней после школы, да и в детсад водила и раньше - уже трижды. Представлялась двоюродной сестрой. К ней там воспитатель и нянечка даже привыкли, говорили, что Оля на нее похожа. Наташа – мама-одиночка, ей тяжело. А Оля – чудесный, солнечный ребенок. Никогда не мешает, и посидеть с такой – только в радость. Рита под шумок уже научила ее читать. Но сегодня Рита предпочла бы девочку с собой не брать. И самой никуда не выходить. Отлежаться, сказать, что тоже заболела. Но как и кому это можно объяснить? Чтобы еще поняли? У подъезда никаких подозрительных фотографов не обнаружилось. И во дворе. И по дороге к садику. И у самого детсада. И у школы. И Рита успела успокоиться. Это совпадение. Он просто покупал вчера мороженое. Жарко же – конец мая. А она сама – просто слишком впечатлительная. Перед выходом из школы Рита выглянула в коридорное окно – так, на всякий случай. И обнаружила фотографа прямо в школьном дворе. У самой невысокой ограды. Конечно, он кого-то там сейчас фотографирует. Для своей газеты. Раз уж ему нужны именно школьники. Но почему именно сейчас он повернулся прямо к Ритиному окну? И смотрит именно на нее? В упор. Каким-то странным взглядом. Будто… нечеловеческим. Похожий блестящий взгляд Ритка как-то видела у вороны во дворе. Прежде чем та кинулась на бродячего котенка. Десятилетняя Ритка тогда даже успела его отбить. И теперь у них есть Мурка. Самое простое – подойти сейчас к этому странного, чокнутому типу. Прямо в школьном дворе – при всех. И спросить, что ему нужно. Ничего он Рите посреди бела дня не сделает. Но почему-то при этой мысли подгибаются от ужаса ноги, и кружится голова. Будто как раз такого делать нельзя. Ни в коем случае. Будто в фантастическом рассказе. Пока ты не взглянешь на чудовище – и оно не разглядит тебя. У Ритки такое предчувствие раз уже было. В пять лет. Когда нужно было уезжать от бабушки с дедом, и вдруг ей стало так страшно садиться в папину машину. И папа уехал один. И уже не добрался до мамы. Его сбил пьяный водитель – насмерть. А сядь тогда в машину с папой Рита – не добрались бы оба. А сумей она тогда уговорить отца тоже не ехать – мама теперь не плакала бы ночами. До сих пор. Ритка вылезла в окно в девчачьем туалете первого этажа - с другой стороны здания. И удрала через школьный стадион. Наутек. Обернуться было страшно. Нужно вызвать милицию, нужно. Ей не поверят – ну и пусть. Но может, это его спугнет? Может, он просто тогда оставит Риту в покое? Чего он вообще привязался именно к ней? Она была тогда в школьной форме, а не в мини-юбке. И Рита еще не красится. Только раз всего – на школьном празднике, да и то – чуть-чуть. Или он как раз из тех, кому нравятся… в форме? Рита о таких слышала. Фу, гадость какая! Олю из детсада забрала сама Наташа. Ей к вечеру стало лучше. Даже зашла поблагодарить. - А меня сегодня фотографировали! – похвасталась Оля, улыбаясь во весь рот. У Риты потемнело в глазах. Конечно, просто в детском саду – на общее фото. Где все дети. Оля же такая хорошенькая в своем голубом платьице с белым бантиком. Потом такие фотки годами висят на стене – на память. Напоминают воспитателям о выросших детях. Ничего другого просто не может быть. Не с Олей! - Кто фотографировал? – выдавила Ритка слабую улыбку. Только бы Наташа не заметила ее внезапную бледность. Еще решит, что заразила. - Дяденька на улице. Смешной такой, толстенький, со старым фотиком. Для газеты. Подошел к нам с мамой на улице. Заметила, что «толстенький». А Рита не обратила внимания. Будто на самом деле он… никакой не «толстенький». И вообще выглядит совсем иначе. Только никто этого не видит. Оля – вот она. Веселая, щебечет, радуется, кружится на месте. Она любит зеркала, знает, какая красивая. И так же точно не покидает ощущение, что с Олей уже случилось что-то плохое. Очень плохое! И как теперь повернуть его назад? Вдруг ее еще не поздно спасти – как когда-то папу? - Спасибо, Рита, - искренне улыбается Наташа. Смеются губы, смеются теплые карие глаза. – Ты так выручила. Что бы я без тебя… И хочется взвыть. Она никого не выручила! Только подвела, ужасно подвела! Подставила. Этот тип ее выследил. Он выследил Олю. И отыгрался на девочке. Уроки делать Рита не могла – впервые за всё время. Руки дрожат, мысли путаются, скачут. Ничего, успеет еще. Или завтра встанет пораньше. Или… Телефон в прихожей зазвонил сразу после шести вечера. И Рита поспешила к нему раньше мамы и бабушки. Хорошо, что дед еще на своем заводе. Хорошо, что мама и бабушка остались в комнатах. Хорошо, что они с мамой тогда переехали к ее старикам. У мамы будут рядом родители, и есть ласковая Мурка, если… Если – что?! Белоснежная Мурка – легка на помине – выскользнула из полуприкрытой бабушкиной комнаты. К ногам Риты. Потерлась, выгнула спину. Будто вот-вот зашипит. - Алло, - ровно-ровно произнесла Рита. - Слушаю вас. - Девочка, - бесцветный голос на том конце не выражает ничего. Совсем. – В следующий раз мы сфотографируем твою маму, бабушку, дедушку. Ты меня поняла? Если да – спускайся вниз. Без шума. Это будет быстро. В твоих глупых беготне и сопротивлении нет ни пользы, ни нужности. Странное какое слово - «нужность». Он что, не русский? Да какая разница, какой национальности чокнутый маньяк? Но теперь уже точно ясно, что с Олей что-то случилось. Что-то такое, что Рита точно не сможет объяснить никакой милиции. И лучше бы этому уроду, правда, просто нравились девочки в форме! - Что вы сделали с Олей? – Нельзя кричать, нельзя говорить громко. Или услышат мама и бабушка. Или их сейчас… И потому Рита шипит в трубку – не хуже Мурки. - Она заболела? Вы ее облучили какой-нибудь дрянью? Что с ней будет? Кто вы такие? Что вам нужно? В чём ваша чертова «нужность»?! И почему так разъярена Мурка? - Нужна – ты. Кто мы – неважная информация. Оля исчезнет. Это необратимо. Но если ты не спустишься сейчас – исчезнет не только Оля. - Ба, я на минутку, - крикнула Рита ближайшей комнате. А то уже зашаркали шаги. Бабушку встревожило поспешное бегство кошки. Рита торопливо прошла на кухню. Ножи в доме точит дедушка. Хорошо точит. Да, Риту отправят в специнтернат. Для колонии еще не доросла, но и в спецшколе для малолеток будет несладко. Но зато больше никто не умрет. И не исчезнет. Почему этот чертов псих выбрал именно Риту? Чем она ему помешала? Почему должна теперь исчезнуть? Кто она? Кем могла стать? Кем уже не станет никогда? Рита не успела ничего. Только оттолкнуть назад рванувшуюся вперед Мурку – и захлопнуть дверь, оставляя кошку дома. Под ее яростно взвывший мяв. Стремительно сбежать вниз по лестнице - на свои три этажа. И только распахнуть дверь подъезда и шагнуть вперед – к врагу. И застыть в объективе камеры – тонким силуэтом в летнем сарафане. …Когда тропическое солнце ослепило ее, первым звуком после шума моря в уши ворвался радостный детский крик: - Ритка! И, выронив бесполезный нож на горячий песок, она крепко обняла живую, здоровую Олю: - Я здесь, я здесь! Я тебя не брошу! Оля здесь из-за нее! Если всё, что теперь осталось Ритке, это позаботиться об Оле, она это сделает. Потому что это ее бегство загнало девочку сюда. Нужно было выйти с ножом к маньяку раньше. - Ты – Рита? Еще две девчушки – одна немного старше Оли, лет семи, второй – не больше девяти-десяти. Обе в шортах и майках – явно им великоватых. Обе загорелые до черноты. И смотрят с какой-то невозможной надеждой. Будто… никогда прежде не видели таких, как Рита. Или не видели очень давно. - Я – Лера, - застенчиво улыбнулась младшая. - Я – Таня, - вторая поувереннее поводит растрепанной головой. Привыкла быть старшей. Но не взрослой – судя по тоске во взгляде. - Я – Рита, - успокаивающе улыбнулась последняя жертва сдвинутого фотографа. - Здесь есть девочки старше? Обе согласно качнули головами: - Только мальчишки. И почти все старше нас. Мы тут в войну играем на мостах, то есть это мальчишки играют… Рита протянула руки и обняла сразу всех трех. Бегом кинувшихся к ней – вслед за Олей. Будто у нее завелось сразу три младших сестренки. - Пусть играют дальше. Для вас – никакой войны и таких игр. Всё в порядке, я взрослая. Почти… Я за вами присмотрю. Обещаю. Рита подняла взгляд на двух мальчишек чуть в стороне. Их она заметила только сейчас. Таких же оборванных и загорелых, как девочки. И, кажется, самое время вспомнить и о них. Так же как о море и палящем солнце. Не их ли Рита видела во сне? И здесь тоже нет чаек. Только дети. - Где вы живете и кто здесь командует? – как можно мягче спросила она. - Командует Крис, - весело улыбнулся пацан помладше - лет восьми. – Только он сейчас на мостах. Там все, кто старше. Играют. Меня Малек, кстати, зовут. Рита крепко стиснула зубы. Кто бы ни был этот Крис, у него хоть хватило мозгов не посылать на эти загадочные мосты девочки и совсем мелких мальчишек. Играть. В войнушку. Потому что эта Игра Рите как-то заранее не нравится. - Ладно. Веди, показывай, - распорядилась она. – Не мосты, а дом. Или палатку. Где вы живете. - Замок, - широко и озорно улыбнулся он. – Настоящий, как в сказке. А что мне за это будет? Логично. Ты – мне, я – тебе. Они тут без взрослых вообще-то. - Пирог спеку, - пообещала Рита. Неважно пока, из чего. Что-то они здесь едят, а ее бабушка хорошо научила. – Будет вкусно. - Ого! – искренне блеснули глаза пацана. Кем бы этот Крис ни был, печь пироги он явно не обучен. - Договорились! Три года спустя Рита взглянет в глаза тому, что просто так сломал Олину жизнь. Инопланетянину, проводящему опыты на детях. Недоптицу в фальшивом человечьем облике. Взглянет – и перережет ему горло. Уже не кухонным ножом, а мечом, освоенным Ритой на Островах. Впрочем, нож тоже пригодился не раз. Сколько начинки для теста им было разделано…