Northern lights

Чтобы подняться на ломаный горный хребет, а затем спуститься в долину, что стелилась перед Эферией, я знала, что мне придется пересечь извилистую тропу враждебного к каждому Холма Квинт. Ту самую, что два месяца назад привела меня к новому дому. А там только и останется, что выбрать одну из дорог, прочертивших склон к нужному мне городку и идти по ней. Те тропы - новый протоптанный торговый путь, промышленная ветка одного большого и жадного организма, простиравшегося своими маршрутами до самого Ока Окиллу. Выстроенные для нужд не только торговли, но и войны, тропы сокращали многомесячные путешествия по диким, неприступным изломам гор до нескольких недель, а то и дней. Но худшее было то, что об одной тропе перестали заботиться уже несколько лет назад. Теперь та, что шла вдоль реки, была заброшена и многими позабыта: западная знать, военачальники и прочие важные особы почти не общались с соседями в нынешние смутные времена. Переменчивая мощь и слаженность Кальфеонского парламентария вселили страх в сердца местного народа, и многие предпочли держать сам Кальфеон на вытянутой руке, предоставляя управлению бесноваться за их пределами, как ему вздумается. Значило это лишь одно: тропа будет свободна от путешественников и, возможно, от бандитов. И хотя мне ни те, ни другие особо не были интересны и страшны, я всё же предпочитала идти одна. Накинув плащ на плечи и закинув на спину небольшую сумку с вещами, я повернулась к лагерю спиной и зашагала прочь, к ждущим впереди холмам. Прошли два дня тяжкого пути. Дважды садилось солнце, дважды приходили ко мне мои спутники. Падальщики отгрызли одной из них руку, её череп обнажился, открыв взгляду голую и желтеющую кость. Но это все равно была она. Все еще она. Моя Боль. Её голос. Моё и её проклятие. Я стала задумываться, привыкну ли я когда-нибудь к её визитам, к отвращению и ужасу, которые она мне внушала. И следует ли к этому привыкать. Я тревожилась, что Боль может пуститься за мной через залив и будет преследовать до самого Лагри, а там и до Эйлата. Всё чаще и чаще меня посещала мысль, которую я пока настойчиво отгоняла: а не ударить ли её косой той самой Каранды? Взять рукоять покрепче, да и рубить ее этим до тех пор, пока от неё не останется лишь кучка острых костей, да гнилой плоти? Освободится ли тогда она от своей пытки? Освобожусь ли я? Плотнее закутавшись в свой льняной плащ, я поняла, что нет. Я не могла поступить так с ней. С родной душой. Я заслужила все её слова, заслужила её ненависть. И я вполне достойна названия, которое она мне дала. Прогнав прочь тёмные мысли, я продолжала идти, находя утешение в самом процессе ходьбы, и в том, что широкие шаги уносили меня все дальше и дальше. То ли от того, что мне так хотелось уйти отовсюду, то ли от желания поскорее вернуться обратно, не имея за плечами тяготящих меня проблем, по причине которых я не могла ужиться в людном, но таком красивом городе. Недружелюбная тропа ждала меня впереди, но я знала, что мой шаг еще ускорится, когда под моими ногами будет шелковистая трава долины. Скоро всё будет забыто. Скоро всё окажется позади. Быть может, даже Боль и Одиночество отстанут от меня и останутся в этих выжженных пустошах - доме для мертвецов. Где-то в зараженных землях, где таким, как они и место. Я вздохнула и постаралась подумать о красном сладком вине, солнечном свете на закате и мерном звуке волн, ласкающих песок. В животе моем забурчало. Последний кусок куриной каши я доела еще день назад, а дичи кругом оказалось куда меньше, чем я рассчитывала. Но сейчас главной моей задачей было покинуть эту землю, свой дом, и как можно скорее. Однако, мне всё же придется потратить какое-то время на поиски еды. Не прошло и десяти секунд, как мои размышления прервал истошный вопль... а затем вопли. Они доносились с дороги впереди, их источник был прямо за густыми низкорослыми деревьями, которые окаймляли тропу в этих местах. Я пригнулась, сойдя с пути и, петляя между кустами, стала искать точку обзора. Кричали не то крестьяне, не то беженцы. Мужчины, женщины, дети - толпа худых и немытых бедняков в изорванных платьях, с корзинами, мешками и узлами из покрывал, в которых несли свои пожитки. Видимо, как и я, беженцы рассудили, что тропа будет пуста. Но, в отличие от меня, путешествовали они без особого ума. Растянулись вдоль тропы узкой длинной шеренгой, не думая ни о диких зверях, ни о бандитах, ни о чем похуже. А ведь в здешних холмах водилось много такого, рядом с чем бандиты могли показаться сущими младенцами с необсохшим молоком на губах. Например? Например жирные и огромные тролли. Вечно голодные и чаще всего с зудом между ног. Я учуяла проблему раньше, чем её увидела, меня сразу затошнило и мысль про недавнюю еду отлетела, словно окалина. Басимы... Косматые, уродливые твари, противоестественный союз козла и человека. Клан Басим обычно не покидает земель близь Пиллапа. Живя уединённо в своем лагере, единственное, куда по слухам совершали время от времени набеги эти твари, было Пристанище Амиры. Здесь же мне казалось дико увидеть подобных существ... Сами по себе представители Клана Басим были широкими и мускулистыми, их длинные руки змеились мощными жилами, которые играли под грубой и до жути вонючей шерстью. Ноги у козлолюдей выгибались назад по-звериному и заканчивались раздвоенными черными копытами. Плечи их напоминали горы напряженной звериной плоти, перевитой тугими жгутами вен, а надо всем этим волосатым дерьмом, возвышалась башка огромного самца-козла, с черными вертикальными щелями глаз и очень крутыми рогами. Я встречалась, как уже можно понять, с этими тварями раньше, в том числе во время скитаний по иссушенным землям к востоку, - и воспоминания об этих встречах оставили у меня привкус горечи. Басим были живым, ощутимым напоминанием о том, что может сотворить с людьми древняя тьма. Далее я заметила пару козлолюдей, с голодной целеустремлённостью двигавшихся по дороге, преследуя перепуганных людей, которые бежали от них кто куда. Пара десятков беглецов уже лежала на дороге жалкими пластами окровавленной плоти. Другие Басимы сновали между трупами, сдирая с них скудные лохмотья. Охотнее, конечно же, они осматривали женщин. Что-то пошло не так... Моё беспокойство перерастало в гнев. Я пыталась подавить это в себе. Это не моя борьба. Не моя обязанность! Вмешавшись, я лишь замедлю свой путь и ничего хорошего не добьюсь. Я ничего не должна этим крестьянам - глупцам, которые путешествуют по открытым дорогам без какого-либо оружия. Я им не сторож! Я уже хотела повернуться спиной к дороге и спуститься к реке, чтобы пройти вдоль, по кустам и остаться незамеченной. Так сказать, уйти в обход. Как вдруг увидела напуганного, но еще живого мужчину. Одетый в домотканую холстину, он стоял на тропе, по которой рассыпалась его вязанка хвороста и чем-то привлекал к себе Басимов. Он стоял один, подняв над головой простой железный топор, порядком проржавевший, но еще способный на что-то. Козлолюди окружали его, пересмеиваясь своими мерзкими блеющими голосами. Они были вооружены и поочередно тыкали острыми предметами в дровосека, когда тот оказывался к кому-нибудь из них спиной. Его платье было уже запятнано кровью в нескольких местах. Прочие беглецы воспользовались возможностью укрыться за холмом, бросив мужчину умирать долгой и, вероятно, мучительной смертью. Вот он раскрутился, чтобы отразить новый предательский укол, и я наконец, увидела, что было у него в другой руке.... Он прижимал к себе младенца. Дровосек уже оставил надежду, не зная, сколько еще сможет продержать топор, когда воздух потряс размножающийся со всех сторон, негромкий, ведьмовской смех. Монстры с недоумённым блеянием обернулись, но разъярённый стальной вихрь уже врезался в их толпу, издав жуткий свист. Пошатываясь, мужчина сделал шаг назад, поднял топор и крепче прижал к себе ребенка, уповая лишь на то, что этот новый "демон" хотя бы принесет ему быструю смерть. Тройка не сильно крепко сложенных козлолюдей, были одним махом рассечены на половины, которые упали на дорогу, заливая поспешно все вокруг кровью, и тогда лишь, мужчина разглядел новую угрозу. У него захватило дух. Для меня это был естественный ход вещей, но в его глазах читалось удивление от того, что перед ним был человек. Я возвышалась над могучими нелюдями в воздухе, держа в руках пыщащую тьмой и злобой косу. Чужая горячая кровь капала с неё, исходя паром в морозном утреннем воздухе. Легкий тканый доспех поблёскивал на солнце, ослепляя мужчину и заставляя Басимов щуриться. Пышная грудь теснилась в серебристых переливах стальных объятий. Изящные, но напряженные руки, сжимали рукоять устрашающей косы, которая как раз подходила мне по росту. Это оружие значительно превышало длину топора дровосека; идеально обточенное, без малейшей зазубрины, отдающая блеском стали и черного металла. Утонченное, но жестокое орудие смерти я держала почти на весу с такой легкостью, точно это было продолжением моей руки. Такой могла быть только ведьма. Даже до одинокой деревни, затерянной в западных предгорьях, где возможно и жили беглецы, доходили легенды о нас. В этих легендах говорилось о женщинах невиданной и мрачной красоты, которые овладели искусством черной магии, а затем посвятили свою жизнь развитию темных способностей. Но такого не ожидал, судя по взгляду, даже он. Невозможно было представить, чтобы такая силища жила в смертной и хрупкой женщине, из плоти и костей. Чтобы вся эта зловещая мощь и пугающая скорость подчинялись простой человеческой воле. Басимы, обдиравшие трупы на дороге, побросали награбленное и стали издавать пронзительные звуки, из их желтозубых козлиных ртов вылетали столбы пара. На крики с долины прибежали еще монстры: это вернулись те, кто бросились вдогонку за крестьянами. Дровосек насчитал семерых, нет, восьмерых, их храбрость росла, пока они, обмениваясь блеющими звуками, разглядывали одинокого парящего противника. Наконец, скрутившись, как бараны, наклонив круторогие лбы, они пошли в наступление. Я вздохнула сквозь зубы и переложила косу в другую руку, а свободную протянула дровосеку. - Зелье. Мужчина поспешно забрал из моей руки небольшой пузырёк с белой жидкостью. В его мясистой лапе он выглядел как совсем маленький пробник с парой капель. Подняв косу на уровень глаз, я одобрительно кивнула головой. - Сейчас. Козлолюди набирали скорость, их копыта дробно стучали по грубой дороге. Сложилось ощущение, что на нас летит табун смерти, а я вдруг решила попоить дровосека защитным зельем. Уж не спятила ли я? - Возьми мой топор! - промямлил дровосек. - Оставь. Одним скользящим по воздуху движением, я подняла руку и сделала выпад вперед. Дровосек проследил за взмахом косы. На долю секунды было видно размытое пятно, а затем что-то тонкое и острое прорубило череп ближайшего Басима насквозь и застряло в туловище следующего. - Вот, блять! - вырвалось у меня. Первый в это время упал ничком, из месива на его плечах потекли ручейки темной и горячей крови, второй повалился на него и затих. Я дёрнула косу,что застряла между рёбер в теле монстра. Оставшиеся чудища сбавили скорость и рассыпались полукругом, окружая новую мишень. Меня. Дровосек сделал попытку подкрасться к мертвому телу одного из тех, кто нападал на него прежде, надеясь, как мне показалось, разжиться его оружием и, может быть, отойти на безопасное расстояние, защищаться до тех пор, пока нас попросту не одолеют числом. Большой Басим зарычал и пнул его в бедро, свалив с ног. Мужчина перекатился на живот, закрывая собой ребенка, и со страхом взглянул на него. - Куд-д-д-да? - проблеяло существо. Он нагнул голову, и обхватил руками сверток с младенцем. Дитя перестало плакать и это его тревожило, но может быть, всё к лучшему, если оно хотя бы попросту потеряло сознание. Тем временем козлолюди взяли нас в кольцо, из их зубастых ртов стекала пена. Они были в ярости, а из своего недавнего опыта дровосек знал, что они способны и руками разорвать людей на части, точно кроликов. Я приблизила к себе косу, согнула руку, и дровосек заметил, как заходили на ней налитые магией, ветви набухших вен. Сказать, что я была уверена в своих силах? Полно вам! В тот момент я отсчитывала каждую секунду и жалела, что не пошла дальше. Я понимала, что нарвалась не по силе и что долго их отпугивать я не смогу. Окончательно потеряв терпение, козлолюди с противными воплями кинулись на нас. Я зажмурилась, пытаясь хоть как-то сблокировать часть урона, стремительно летящего на нас. Дровосек поднял голову и увидел, что перед нами стоял воин и - адская сила! - как вовремя! Высокий мечник подался назад. Пронзительно зарычав, он черной молнией метнулся навстречу нападающим. Мужчина с топором и свертком втянул голову в плечи, когда огромный двуручный меч просвистел прямо над ним, обдав нас двоих волной холодного воздуха. Чудовища явно не рассчитали длину руки и меча своего противника: ближние четверо упали, попав в траекторию смертельного замаха. Скрывать не стану, я была впечатлена! Меч не рубил врагов - он продавливал их тела насквозь, круша позвоночные столбы, ломая кости, разрывая мясо и внутренности, обрушивая лавину малиновой крови на дровосека и меня, чьи глаза, нос, рот и даже уши заполнились горячей соленой волной с привкусом железа. Мужчина бросил топор и стал оттирать с лица чужую кровь. Я же стояла, как вкопанная и завороженная.Там, где недавно стояли козлолюди, на земле лежали с десяток обрубков, которые еще не совсем покинула жизнь. Защитник стоял на одном колене, и тяжело дыша, обеими руками вытягивал меч из трупа. Но что-то не шло, не поддавалось и меч застрял. Двое оставшихся в живых Басима были, видать, поумнее других своих собратьев и ожидали чего-то подобного так, что теперь, когда воин остался без оружия, они обходили его с тыла, чтобы напасть со спины. Дровосек хотел крикнуть, предупредить того об их приближении, но поперхнулся свертывающейся кровью. Тем временем, скорчившийся защитник вдруг распрямился и прыгнул, размахивая мечом вместе с куском грудной клетки козлочеловека, в которой он застрял, описывая им смертоносную дугу, сокрушая надвигающихся врагов. Осколки костей и лезвие впились в их мясистые торсы, как молот в сало, расплющив и одновременно, со страшным треском, раскалывая ткани плотных тел. Несколько кровоточащих ошметков пролетели мимо меня. А потом... Все кончилось... Наступила тишина, мужчина победно выпрямился и стоял на фоне кровавой дороги, точно статуя бога войны, смерти и кровопротилия. Думаю, ни дровосек, ни даже я не видели ничего столь же безудержного и со страхом мне подумалось о том, к чему может привести появление этого безумного воина. Мы наблюдали, как тот, вскинув на плечо свое орудие смерти идет по дороге прочь, повернувшись к нам спиной. Уходит? Нет. Вот он наклонился, извлек что-то из тела одного Басима, а потом вернулся. - Теперь тропа будет для вас свободна. Басимы вряд ли нападут дважды на того, кто сильнее. Слухи среди пожирателей падали распространяются быстро. - прозвучал голос, доносящийся из черного шлема, пугающего своей формой и видом, напоминающим коронованный череп. Угольно-черные доспехи, залитые теперь кровью, выглядели зловеще. Я протянула руку, чтобы пожать его огромную ладонь, но заметила, что дровосек беспокойно смотрит на сверток, который уже давно не шевелился. Более того... Он остыл... Тут только он заметил темное мокрое пятно там, где острие Басимского клинка пробило его оборону. Мужчина повесил голову. - Нет... Нет, нет, нет, нет... НЕТ! Плача, он крепче прижал малютку к груди и рухнул на колени. Воин наблюдал за ним, не снимая шлема, не вертя особо головой. Он думал, что понимает. - Я видел как ты и эта дочь дьявола защищали её, житель долины. Ты не мог сделать для своего ребенка больше. - он кивнул в сторону беженцев, которые неспеша возвращались из укрытий на дорогу. - Ты выполнил свой отцовский долг. Шт... кто? Дочь дьявола?! Да как ты, фурункул, залезший в дедовы доспехи, смеешь меня.... - Нет, - прервал мои мысли дровосек дрогнувшим голосом. - Она не моя. Я просто пытался отнести ее в безопасное место, когда нападающие убили ее родителей. Она мне не дочь. Мы пошли с беженцами. Они умоляли нас о защите, предлагая нам пищу, совали мне в руки жалкие серебряные монетки в обмен на мою компанию и колдовские чары. Я отказалась, нервно прыснув. Воин же принял их нищенскую плату и буркнул, что проводит нас. И меня. Хоть я и не платила. Даже не собиралась. Меня не заботила судьба этих людей, я знала, что они рано или поздно всё равно умрут. А он... Он просто шел с нами по одной дороге, и всё, хотя и согласился драться за этих крестьян, пока тропа не войдет в твердый сланец Эферских улиц. А я? Ну... Может, мои спутницы тоже отстанут, если я буду какое-то время не одна? Я надеялась на это, но на всякий случай решила на закате отойти подальше, чтобы никто не услышал. Незачем еще больше пугать беженцев. Да и скоротать время среди живых голосов, тоже оказалось не таким плохим занятием. Крестьяне в свою очередь, всё равно старались держаться от меня подальше, не зная, чего ожидать от ведьмы - молчаливого компаньона, что только и делала, по их мнению, что фокусничала в воздухе, а пользы особой в бою не принесла. Но в то же время, они старались не терять меня из виду. Особенно был заинтересован воин. Я чувствовала на себе его изучающий взгляд. - Вы ведь ведьма, да? Это был дровосек. Я потеряла его из виду еще тогда, когда он скрылся, чтобы предать земле тельце ребенка, а теперь даже не услышала, как он подошел ко мне сзади. Ускоряя шаг, я проворчала, что да. - Ох... Я так и думал. Кто еще мог парить так в воздухе и владеть косой? Вы этой косой не хуже меча орудуете! - дровосек покачал головой и неоднозначно улыбнулся. Я нахмурилась. Похоже, что с живыми голосами я поторопилась. Не одна неделя прошла с тех пор, как мне доводилось переброситься словом с Живым человеком... Или выслушать столько слов, обращенных ко мне. Я, признаться, даже удивилась, неужели разговоры и раньше были такими же бессмысленными и пустыми? Однако, по правде сказать, проницательность дровосека меня отчасти впечатлила. Коса и правда была выкована из материала, из которого часто отливают добрые мечи. Я повела плечами и услышала, как заскрипели широкие кожаные ремни, на которых висела сложенная вдвое коса. Крестьянин поспешно забежал вперед, пытаясь заглянуть мне в глаза. - Знаешь, ведьма, я сначала сомневался! У тебя ведь нет этих голубых бездушных глаз, черных водопадов волос и идеальной кожи без капли родинок, веснушек, о которых говорится в легендах... Он прочистил горло. - Если ты не хочешь говорить, я понимаю. Мне хотелось просто поблагодарить тебя. Склонив голову в поклоне, он пропустил меня вперед. Я не сбавляла шага, но против собственной воли обнаружила, что заинтересовалась дровосеком. Что это за человек такой, который встал на защиту чужого ребенка, когда все прочие бросились бежать, а теперь решил выразить благодарность ведьме, когда другие с опаской жмутся позади? Такие личные качества нечасто встретишь, в особенности среди простолюдинов. Я обернулась, чтобы посмотреть куда девался дровосек и чуть не подпрыгнула, обнаружив, что тот идет всего в нескольких шагах за мной. - Боже, блять... - выдохнула я, - У тебя слишком легкая поступь, дровосек. Выучился ей, охотясь на деревья, что ли? Невысокий человек рассмеялся; в этой заднице холодной долины его смех прозвучал на удивление тепло. - Хох! Когда я был мальчишкой, никаких Басимов в наших лесах и не водилось, но это не значит, что можно было топать во всю мочь. Трудно собирать тот же хворост, если приходится удирать от медведей. Не находишь? Я кивнула. В объяснении был смысл, но я все же подозревала, что дровосек многого не договаривает. Некоторые люди хранят секреты, конечно же, я это знала и отвела глаза. - Ну, и что? Ты впервые увидел козлолюдей? - Да! Да еще и в таком количестве впервые. За последние пару лет, мы видели монстров раз-другой, группами по трое или четверо. Они искали еду, обычно, в местах повыше, не здесь. Мы считали всех опасными, но тогда они шарахались от вооруженных людей с равнин. А теперь... Теперь они хотят занять всё? От подножия до вершин? Он крепче сжал рукоять топора, и по его глазам я поняла, что дровосеком овладели черные мысли. - Они... Похоже, теперь у них есть организация. Никогда раньше они не проявляли такой смелости и не действовали вот так! Слаженно! Теперь эти суки даже нападают на деревни, самые удаленные. Понимаешь о чем я, ведьма? Семь дней назад в долине я увидел толпу монстров, они направлялись к нам.... Я не знаю, что это... Кто это... Тролли? Я успел предостеречь своих, мы похватали пожитки и после заката скрылись. На этой кровавой тропе нам повстречались другие. У них была та же история. Мы - только авангард, - жестом дровосек обозначил "караван" нищих, которые плелись за ними следом, - скоро по нашим стопам пойдет целая армия людей, согнанных с насиженных мест и блуждающих в поисках нового дома, если как-нибудь не остановить всех этих чудищ! Услышав его слова, я остановилась. - Ничего, блять, ты с этими монстрами и чудищами не сделаешь, дровосек. Это море - граница: здесь не правит уже ни один адекватный король, и ни у одного короля или знатного выродка здесь не найдешь защиты. Так что уводил бы ты своих людей еще дальше от Эферии, туда, где безопасно. И оставался бы ты там, Кзаркой тебя дери. Невысокий человек даже замедлил шаг, слушая меня, и невесело усмехнулся. Придя, похоже, к какому-то решению, он протянул мне руку. - Мы крестьяне, но мы не дураки. Мы намерены идти по дорогам долин... А там, наверное, найдем приют и начнем новую жизнь. Меня зовут Йол. Дровосек - Йол - продолжал идти, не опуская протянутой руки, пока я, вздохнув, не сжала ее своей напряженной рукой. Осторожно пожав мою руку, дровосек выпустил её. - Я Кельтаса Редвич, первая из владельцев артефакта Картиан. - Первая? - Ну, так вышло. Других претендентов теперь нет. Тьма забрала их к себе в порыве злости и одержимости. Поэтому, да. Я - первая, после Великой Ведьмы. - Я... мне жаль. Не могу представить утраты большей, чем потеря своего народа. Вот почему, несмотря на опасность, не бросаю своих. - Йол кивнул в сторону беженцев. - Пх, - прыснула я, - ты не понимаешь. Я не скорблю. Я с дровосеком прошла бок о бок еще дюжину шагов. - Но... - продолжал он, - как же ты избежала смерти от этой косы? Весть о том, что найден артефакт Картиан, достигла даже моей скромной деревушки. Каким же чудом ты уцелела среди всех ведьм, что боролись за это? Я не ответила. Опустив глаза в землю, я ускорила шаг, оставляя Йола далеко позади. У каждого человека есть свои секреты, я знала это и отвела глаза. Солнце в небе наклонилось к закату, и скоро, потрепанный караван за моей спиной начнет искать место для ночлега. Я итак обогнала крестьян, но продолжала идти все дальше и дальше по дороге. Может быть, это и не понадобится... но лучше подстраховаться. А замыкал колонну всё равно умелый воин, которого в тот момент облепили выжившие девицы. Душевная Боль пришла в тот вечер. В дороге она потеряла челюсть, и черный мокрый язык болтался, цепляясь за спутанные жилы её шеи. Но слова Боли остались прежними. И ужас мой тоже. Я надеялась, что компания людей, с которыми я теперь путешествовала, удержит её на расстоянии. Я надеялась, что взяв их под свою защиту вместе с воином, оправдаюсь тем самым в её опустевших глазах. Я даже надеялась, - смела надеяться, - что её нет на самом деле, что это все было и будет моё воображение, расходившееся под влиянием чувства вины. Но от неё веяло холодом, резким и всепроникающим, он студил мои руки, знобил плечи. Холод-то был реальным... Ледяное пламя поразительной ярости и обиды Боли не угасло. Теперь я знала, что все вечера этого пути я буду проводить вдали от Йола и его людей.