Когда уехала Фанни Лэй

      Лихорадка трепала Джона три дня, потом отступила, оставив после себя липкую слабость в мышцах.       Всё это время, пока он хворал, Миранда хозяйничала на ферме. Джону по-прежнему не нравилось её присутствие, но он с ним временно смирился. Хозяйство у него небольшое, однако один он в эти дни с ним не справился бы. Болезнь лишила Джона сил, сделала неспособным выполнять даже самую лёгкую работу.       Он не только не выходил на улицу, но и ни разу не спускался на первый этаж. Колено здорово разболелось, на ногу почти невозможно было наступить. Вниз по лестнице Джон ещё кое-как, наверное, смог бы сойти, но подниматься потом пришлось бы ползком.       Раз в день Джон, опираясь на палку, добирался до окна, чтобы пересчитать кур и гусей во дворе. С этим пока был порядок — должно быть, лисы обходили ферму стороной. Недовольное ржание мерина больше не доносилось из амбара, — это означало, что он накормлен и напоен. Или то, что его нет в стойле. Но Джон всё же надеялся на лучшее.       Дистанция между ним и Мирандой не уменьшалась. Они почти не общались друг с другом. Ночевала она на первом этаже. Пару раз в день — когда спадал жар — Джон звал её наверх и говорил, что нужно сделать по дому, чем кормить кур, когда затопить очаг и как правильно это делать. Миранда, похоже, никогда не жила на ферме. Она не умела ходить за скотиной, многие вещи вызывали у неё искреннее удивление, но, нужно отдать ей должное, она старательно исполняла указания Джона. Только вот когда выносила горшок, она крутила носом так, будто ей приходится делать это впервые в жизни. Можно было подумать, что Миранда росла в доме, в котором всё делала прислуга.       Больше всего Джон опасался пожара, но Миранда как-то ухитрилась не спалить дом. Правда, однажды ночью его разбудил мерзкий запах горелой тряпки, но всё обошлось.       Когда настала пятница, Джон решил, что хватит уже ему болеть. Послезавтра нужно ехать в церковь. Воскресную проповедь он никогда не пропускал.       Джон чувствовал себя значительно лучше, колено утихло. Только кашель всё ещё временами терзал лёгкие, и кружилась голова, когда он вставал с постели.       Бельё на Джоне за время болезни утратило свежесть, пора было его сменить.       Он крикнул Миранде, чтобы она поднялась.       Башмаки Фанни, которые Миранда носила теперь вместо своих, застучали вверх по лестнице. Джон поморщился — передвигалась девица так, словно гвозди каблуками заколачивала.       Появившись в комнате, она окинула Джона критическим взглядом.       — Кажется, вам сегодня лучше, капитан Лэй?       — Да, — неохотно признался Джон. — Принеси мне чистую рубаху. В корзине у двери кладовки.       Когда накапливалось грязное бельё, Джон отдавал его деревенской прачке. Пользоваться её услугами выходило недёшево, но стирать самому, как, впрочем, и делать любую другую женскую работу, ему не нравилось.       Миранда прогрохотала по лестнице вниз. Дожидаясь её возвращения, Джон сел в постели, стащил рубаху через голову и понюхал. От неё разило потом. За эти дни он пропотел несчётное количество раз. Прежде, чем переодеваться в чистое, следовало бы помыться, но это дело слишком хлопотное.       Миранда вернулась с рубахой в руках.       Всякая приличная женщина отдала бы то, за чем её послали, и тут же удалилась, стыдливо потупив взор, чтобы не глядеть на мужчину с обнажённым торсом, но Миранда вместо этого остановилась перед кроватью и стала с любопытством разглядывать Джона. Точнее, шрам на его плече, оставленный дробью шерифа.       — На вас напали, сэр?       — Это с войны, — соврал Джон. — Давай сюда рубаху. И отвернись, бесстыдница.       Но Миранда и не думала отворачиваться.       Она прижмурила один глаз, как будто что-то подсчитывала.       — Вы ведь сказали, сейчас тысяча шестьсот пятьдесят восьмой?       — Верно, — буркнул Джон, просовывая голову в горловину рубахи.       — Значит, вы участвовали либо в гражданской войне, либо в завоевании Кромвелем Ирландии, либо… — она задумалась. — либо в англо-испанской войне. Эта, кажется, ещё не закончилась…       — Я воевал и в гражданскую, и в Ирландии… Откуда ты всё это знаешь? Про войны?       — Нам в школе рассказывали.       — В школе? — Джон не мог скрыть удивление. — Ты ходила в школу?       — У нас все в школу ходят, сэр.       Джон не стал уточнять, где это «у нас». Он мечтал дать Артуру образование, чтобы тот смог сделаться в будущем кем-то более значительным, чем простой фермер. Но Артур был мальчиком, а вот зачем образование может понадобиться девочке, Джон никогда не понимал. Чтобы хорошо вести хозяйство, рожать и растить детей, умение читать не требуется. А посчитать траты и выручку может муж или отец. Как ни крути, в Библии ясно сказано, что женщина сотворена в качестве помощника мужчины, чтобы поддерживать его и заботиться о нём. Роль её важная и ответственная, но мужчина всегда остаётся главным.       — Вы и в Дрогеде были? — не отставала между тем Миранда.       Джону не понравился вопрос. Проклятый Томас, дьявол бы его побрал, Эшбери тоже болтал про Дрогеду.       О том, что там происходило, Джон вспоминать не любил. Но и от своего боевого прошлого он никогда не отрекался.       — Я много, где был. И в Дрогеде тоже… Принеси-ка мне пару ломтей окорока.       Джон был голоден. Все эти дни из-за постоянной тошноты он почти ничего не ел, а во время разговора у него вдруг проснулся аппетит.       Миранда как-то замялась.       — Что такое?       — Окорок… ээээ… его нет, сэр.       — Что ты сказала?       Она пожала плечами.       — Окорок вчера закончился.       — Как это — закончился? — опешил Джон. — Там не меньше двух фунтов оставалось! И я не разрешал тебе его трогать!       — Ну должна же я была что-то есть, пока вы болели, — глядя в стену над головой Джона, произнесла Миранда. — Морковь и капусту надоело грызть. От них в животе бурлит. А от яиц у меня аллергия и жуткие прыщи.       Джон скрипнул зубами и с досадой откинулся на подушку. Небольшой кусочек окорока он обычно позволял себе съесть на ужин в воскресенье, и с полным на то основанием рассчитывал, что его хватит надолго.       Не будь Джон так слаб, задал бы девице хорошую трёпку. Но это успеется. А сейчас его терзал голод, и с каждой минутой — всё сильнее.       Он мог бы послать Миранду проверить силки, но она не знала, где он их поставил. Да и за столько дней кролики протухли или их утащили лисы.       На крайний случай сгодилась бы и яичница, но Джону хотелось чего-то мясного. Пожалуй, он не отказался бы сейчас от чашки жирного куриного бульона. И от ножки с крылышком.       В следующую секунду ему захотелось всего этого просто до безумия.       Каплуны откармливались на продажу, но ради того, чтобы быстрее восстановить силы, можно и пожертвовать одним.       — Знаешь, что… — Джон сглотнул. Мысли о бульоне вызывали у него бешеное слюноотделение. — Свари каплуна.       Миранда нахмурилась.       — Каплуна? Кажется, это вроде такой петух… неполноценный. Но его же резать нужно? — в её голосе прозвучала неуверенность. — И это… ощипывать…       — А как иначе?! — Джон с трудом сдерживал раздражение. — Там, откуда ты свалилась на мою голову, готовая еда на деревьях, что ли, растёт?       Миранда шмыгнула носом и чему-то усмехнулась.       — Ну… почти.       — В чём проблема, дьявол тебя подери?! — Джон не хотел ругаться, но и сдерживаться больше не мог.       — Стрёмно как-то… В смысле, я ещё никогда этого не делала. Не убивала кур.       Артур тоже долго не мог решиться зарезать курицу. А когда всё же решился, обезглавленная птица, вырвавшись из его рук, побежала по двору, фонтанируя кровью, и его стошнило.       Зато Фанни вскрыла горло шерифу и его помощнику так спокойно и деловито, будто всю жизнь только этим и занималась.       — Свинью заколоть я бы тебе ни за что не поручил, — сказал Джон. — Это требует умения и опыта. А курицу зарубить — дело нехитрое. Справишься. Можешь сначала оглушить её, чтобы не вертелась. Топор в кладовке… в правом углу. Потроха и лапы не выбрасывай, пойдут на приманку для капканов.       — Угу…       — А потрошить-то птицу ты хоть умеешь? — усомнился Джон.       — Щас погуглим, — произнеся это странное слово, Миранда достала из кармана плоский чёрный предмет и стала тыкать в него пальцем. Джон подумал бы, что это молитвенник, но таких крошечных книг не бывает.       — Так, потрошение кур… А, нет, не погуглим… — она разочарованно тряхнула волосами и сунула странный предмет в карман. — Вот же я дура… Забыла, что тут связи нет.       Джон ничего не понял, но спрашивать не стал. Чем больше вопросов задаёшь, тем глупее себя ощущаешь. Но ведь такого не может быть, чтобы сопливая девчонка знала больше него. У неё просто в голове что-то не так, оттого и выдумывает всякие странные слова.       Успокоенный этой мыслью, Джон начал подробно рассказывать, как слить из курицы кровь, как ощипать её и выпотрошить. Миранда стояла перед ним, непочтительно держа руки в карманах штанов, но слушала внимательно, иногда кивая головой.       — Жалко, — нахмурившись, произнесла она, когда он закончил.       — Кого? — не понял Джон.       — Каплуна.       — Господь дал в пищу человеку все, что движется на земле и в воде… К тому же ты сама только что назвала каплуна неполноценным. И ты права. Он не может производить потомство, и, стало быть, его жизнь не имеет смысла. Кроме того смысла, чтобы накормить меня… и тебя, кстати, тоже.       — Сэр, вы правда считаете, что смысл жизни в том, чтобы производить потомство? — язвительно поинтересовалась Миранда.       Но Джон не собирался вести с ней беседы об устройстве мироздания.       — Ступай, — сказал он. — Займись делом.       — Ага, пойду займусь… душегубством.       Миранда повернулась и пошла к лестнице.       — Каплун — чёрный, не перепутай! — на всякий случай крикнул ей в спину Джон. Как бы она сдуру несушку не зарезала. Их осталось всего две, остальных перетаскали лисы.       Вскоре двор огласился истошным кудахтаньем. Джон хотел подойти к окну, чтобы посмотреть, что там творит Миранда, но решил, что увиденное может его огорчить, поэтому предпочёл остаться в постели.       Пока Миранда гонялась за каплуном, пока ощипывала и потрошила его, желудок Джона скручивало в узел от голода. Услышав, как она гремит котелком, он крикнул, что нужно положить в бульон морковь и луковицу. Ведь кто знает, умеет ли она вообще варить бульон?.. «Ладно!», — крикнула Миранда в ответ.       Когда снизу потянуло запахом варящейся курятины, Джон поверил, что сегодня у него будет сытный обед.