Sea

Океан поражал воображение своей необъятностью, бескрайностью и ощущением невероятной мощи, сейчас - в яркий южный полдень, - сдержанной и спокойной. Ослепительно-белый песок. Водная гладь, то лазурного, то бирюзового цвета. Пальмы, пышными кронами которых шуршит ветер, насыщенный лёгким запахом соли. Эдем. Элизий. Сукхавати (1). Чжао Юн Лань даже представить себе не мог, что в Хайсине существуют такие места, пока не увидел воочию. Маленький, почти безлюдный островок в Южно-Хайсинском заливе Тихого океана стал их пристанищем на эти несколько дней отпуска, который они проводили в праздной лености, подчиняясь неторопливому ритму знойных, тягучих дней и благоухающих сладко-пряными ароматами тропических цветов, ночей. Кстати, о цветах. Юн Лань, усмехаясь, поправил большой алый цветок гибискуса, который расшалившийся Вэй воткнул ему за ухо. "Расшалившийся" – так принято говорить о детях, совсем малышах, а не о предельно серьёзных профессорах или грозных воинах, но другого определения для этого, почти незнакомого Шэнь Вэя, которым он стал здесь, на острове, шеф Чжао подобрать не мог. Беззаботно смеющийся, плещущийся в воде, поднимая тучу брызг, строящий песочные замки, этот Вэй напоминал того юношу, почти мальчика, которого Юн Лань встретил 10.000 лет назад, только без тяжкого груза ответственности за плечами. Лёжа в резной, от пальмовых листьев тени, Чжао с улыбкой наблюдал за профессором, внимательно рассматривающим юрких крабов, снующих от воды в свои норки и обратно. Растрёпанный, взъерошенный, раскрасневшийся Шэнь Вэй выглядел таким милым и невинным, что у Юн Ланя защемило сердце от невыносимой нежности. Но что-то тревожно царапнуло по краешку сознания. Раскрасневшийся! - А Вэй! Ты обгораешь! Иди сейчас же в тень! – позвал он. Тот лишь упрямо помотал головой, но через пару минут всё же подошёл и плюхнулся рядом. – Ты что творишь? Ты слишком непривычен к такому яркому свету, да ещё и от воды отражение. Заработаешь солнечный ожог… - начал было озабоченно выговаривать Юн Лань, но его прервал заливистый смех. - Ох, слышал бы ты себя, профессор Чжао! Шеф спецотдела изумлённо уставился на Вэя. Не улыбающийся, не усмехающийся, а именно хохочущий, ПОШУТИВШИЙ Шэнь Вэй собственной персоной! Он, конечно, знал, что ему досталось подлинное сокровище, но сколько ещё граней у этой драгоценности? – Ну и иди, дальше жарься на солнце, к вечеру покроешься пузырями и станешь безобразнее тими (2)! И я разлюблю тебя! – притворно надулся Юн Лань. – Правда? Заглянув в широко распахнутые глаза вмиг посерьёзневшего Шэнь Вэя и разглядев там тень подлинной тревоги, Чжао помотал головой. - Нет, конечно. Я сейчас намажу тебя бальзамом Яшоу из алоэ, который нам любезно дала с собой Чжу Хон. И всё будет в порядке. Укладывайся. То ли бальзам Яшоу обладал действительно чудесными целебными свойствами, то ли дисинское происхождение сыграло свою роль, но уже после первых же скользящих движений рук Юн Ланя, сильно покрасневшая кожа профессора на глазах приобрела свой природный сливочный оттенок. Кроме ярко пламенеющих ушей. Решив поэкспериментировать, Юн Лань заправил влажную прядь тёмных волос за объект исследования, и кончиком пальца, смазанным нежно пахнущим бальзамом, легко очертил аккуратную раковину. Цвет не изменился. Изменилось кое-что другое. Вместо блаженного расслабленного сопения, теперь слух Чжао улавливал частое, прерывистое дыхание. Наклонившись ближе, он заметил быстро бьющуюся венку на покрытом испариной виске. Сладкое предвкушение мазнуло мягкой лапой вдоль позвоночника. – Профессор Шэнь, не будешь ли ты любезен перевернуться? Мне необходимо намазать тебя и с другой стороны, - севшим голосом прошептал Юн Лань, провокационно касаясь губами уже просто полыхающего уха. Тот гибким, прямо-таки кошачьим движением перетёк на спину. Чжао в бесчисленный раз окинул восхищённым взглядом обманчиво хрупкую фигуру, и только вознамерился огладить бока Вэя, как в его грудь упёрлась горячая ладонь. Останавливая. Недоуменно распахнув глаза, он уставился на него. А Шэнь Вэй улыбнулся, той самой улыбкой, касаясь кончиком языка уголка рта, от которой у Юн Ланя неизменно отключался разум. Протянув руку, Вэй вынул цветок из-за его уха, поднёс к своим губам, и медленным дразнящим движением очертил их контур ярко-алыми лепестками. Чжао судорожно сглотнув, подался было, намереваясь поцеловать, но Шэнь лишь чуть покачал головой, а в его ясных глазах заплясали озорные демонята. Юн Лань ухмыльнулся, принимая правила игры, мимоходом подумав о том, сколько же ещё непознанных им глубин таит в себе его невероятное чудо. Резким, почти грубым движением он сдёрнул шорты с длинных стройных ног, одновременно подтягивая Вэя к себе. А тот, не отрывая взгляда от глаз Юн Ланя, провёл рукой с цветком по своей груди, заведя вторую за голову. По нервам Чжао будто хлестнуло огненной плетью, и он, в свою очередь, взяв в ладони одну из узких изящных ступней, принялся выцеловывать каждый аккуратный палец. Шэнь Вэй чуть слышно выдохнул и второй ногой обвил поясницу шефа, одновременно обводя черешком цветка тёмно-розовые горошины сосков. От вида такого Вэя у Юн Ланя перехватило дыхание и мелко задрожали руки, но, не желая сдаваться первым, он продолжил, проведя языком по голени и припадая жадным поцелуем к подколенной ямке. Всхлипнув, Шэнь выгнулся, и рука с по-прежнему зажатым в ней цветком скользнула вниз, накрывая подрагивающий член. «Если я проживу 10.000 лет, как толстяк Да Цин, и так же потеряю память, то это видение, чувственное и непристойное одновременно - единственное, что я буду помнить» - мелькнуло по краю сознания Юн Ланя. И он принялся неистово целовать нежную кожу на внутренней стороне бедра, поднимаясь всё выше, стремясь быстрее добраться до импровизированной икебаны, невольно созданной Шэнь Вэем. Но не преуспел. Потому что, как только он вознамерился слизнуть прозрачную капельку, Вэй, в который раз за эти полчаса, удивил его. Мягко отстранившись, он вновь перевернулся, и через плечо посмотрел на Юн Ланя так, что у того всё поплыло перед глазами, в ушах загрохотал океанский прибой, а сердце заколотилось в бешеном ритме. С закушенной пунцовой губой, горящим, призывным взглядом из-под длиннющих ресниц, изящно прогнувшейся стройной спиной, Шэнь был воплощением соблазна. Появись сейчас здесь все бессмертные девы и юноши из Персикового сада Си Ванму(3), Юн Лань не заметил бы их, настолько прекрасен и желанен был его возлюбленный. – В-э-э-э-й! Что же ты творишь со мной?! – простонал Чжао, поспешно избавляясь от собственных шортов. Наконец-то поцеловать. Жадно. Жарко. Глубоко. Чуть прикусить местечко между шеей и плечом, просто потому что знаешь, как это ему нравится. Обвести языком каждый позвонок. Надолго припасть губами к трогательным поясничным ямкам, позволяя своим пальцам осторожные движения чуть ниже. Услышать умоляющее «Пожалуйста, А Л-а-а-а-нь!». И утонуть в вязком и пряном, как дикий мёд наслаждении. Жаркая, влажная, восхитительная теснота. Знойное колышущееся марево вокруг. То зажмуриться до разноцветных искр за веками, то, распахнув глаза, смотреть как протяжно стонущий Вэй, подаётся навстречу твоим движениям. Быстрее… Сильнее… Глубже… А после медленно, тягуче, дразняще… Но самому не выдержав этой сладостной пытки, вновь ускорить темп, изо всех сил прижимаясь грудью к мокрой спине. Дождаться момента, когда его тело выгнется, словно древний гунцзянь(4), а твоей руке станет горячо и влажно, и через долю секунды самому упасть в звёздную бездну, сгорая в ослепительном пламени невероятного удовольствия… Солнце клонилось к горизонту, играя золотыми бликами на небольших волнах, которые с лёгким шелестом накатывали на белый песок пляжа. Где-то в глубине острова раздавались громкие и протяжные крики то ли птиц, то ли обезьян. Лёгкий бриз покачивал цветущие ветки бугенвиллий и шуршал пальмовыми листьями… А Чжао Юн Лань осторожно касался волос спящего на его плече Шэнь Вэя. И был абсолютно счастлив. 1) Один из буддийских аналогов рая. 2) Общее название горных, речных и лесных чудовищ в китайской мифологии. 3) Богиня Запада и её сад с бессмертными, ещё один вариант рая. 4) Древнекитайский лук.