stuck in a rut

stuck in a rut

Магнус уже проходил через это раньше, и он не хотел делать этого снова. У его парня — первого альфы, с которым он встречался с тех пор как… впервые за долгое время — скоро начнётся гон. И Магнус не был уверен, сможет ли он вынести, если его милый, замечательный, внимательный и нежный парень… вдруг станет грубым, жестоким и безжалостным, безразличным, полностью сосредоточенным лишь на том, чтобы получить от Магнуса то, чего хочет. Конечно, Магнус понимал, что при обычных обстоятельствах Алек никогда не причинил бы ему боли. Но он уже видел, что происходило с альфами во время гона. Гон менял их. До неузнаваемости. Из-за него они становились… дикими, агрессивными, готовыми любыми способами заполучить желаемое несмотря ни на что… Даже если это причинит боль их омеге. Даже если омега будет умолять их остановиться. Даже если их омега будет истекать кровью. И мысль о том, что Алек — которому он доверял и любил — поступит так с ним… ужасала. Но вряд ли у его альфы будет иной выход. У Магнуса его точно нет. Алек нуждался в этом, ему нужна была помощь его омеги, его партнёра. И Магнус не мог не помочь ему. Будет больно, будет страшно, но без его помощи гон может затянуться и стать болезненным и даже серьёзно навредить Алеку… или Алек может захотеть найти себе кого-то другого — омегу, которая смогла бы удовлетворить его. А Магнус этого не хотел. Он хотел, чтобы Алек остался с ним. У него не было такого хорошего, доброго и нежного партнёра… ну, никогда. Он знал, что не заслуживает Алека, но по какой-то причине Алек хотел быть с ним. И Магнус не хотел потерять его только из-за того, что не смог взять себя в руки и потерпеть одну ночь, позволив Алеку сделать с ним всё необходимое. Он не хотел из-за собственного эгоизма и трусости потерять лучшее, что когда-либо было в его жизни. Ради Алека Магнус мог потерпеть и выдержать небольшую боль, мог вынести кошмары и синяки. Когда Алек обеспокоенно предупредил его о том, что до начала его гона осталась всего неделя, Магнус начал избегать секса с ним. Он ничего не мог с собой поделать. Обычно они не могли оторваться друг от друга, но сейчас единственное, о чём он мог думать — это Алек с кроваво-красными глазами, поддерживающий его не так надёжно, мягко и нежно, как обычно, — Магнус знал, что Алек отпустит его, если попросить… — а вместо этого удерживающий его грубо, жёстко, оставляя синяки на его теле и причиняя ему боль… Как только это закончится, всё снова будет хорошо. Всё будет хорошо: Алек снова станет самим собой, — нежным и любящим, — и, что бы ни случилось во время гона, Магнус оправится, и всё будет хорошо. Он повторял это себе снова и снова, когда просыпался от кошмаров и позволял Алеку, не знающему, что именно ему приснилось, утешать его и целовать в лоб. Он просто нервничал. Это пройдёт. За пару дней до гона Алек усадил Магнуса и спросил, всё ли с ним в порядке. Он предложил запереться в комнате одному, с игрушками, если понадобится, может, с вещами с запахом Магнуса, если тот не будет возражать. Но Магнус сказал ему, что всё хорошо, что он в порядке, что, конечно же, он поможет Алеку. (В конце концов, он — омега, это его обязанность, конечно, он поможет своему альфе). Он пытался успокоиться, крадя рубашки Алека с его запахом и постоянно заворачиваясь в них, нервно начав строить для них гнездо на их кровати. Он делал это без души, но старался изо всех сил, так что ему всё же удалось сделать его максимально удобным и пахнущим ими. Этого было достаточно. В день гона Магнус проснулся, почувствовав твёрдую эрекцию, прижатую к его заднице. Официально гон ещё не начался, но Алек уже начал ощущать его влияние. Он пошёл в душ, чтобы немного остыть и дать Магнусу время на подготовку. И Магнус подготовился, раскрывая себя пальцами и безуспешно пытаясь возбудиться, чтобы выделилась смазка, пытаясь думать о том, как они занимаются сексом обычно, как это приятно. Но у него совершенно ничего не получалось, хотя бы потому, что его тошнило от страха. Желудок скрутило, голова кружилась, всё тело била крупная дрожь. Уже скоро. Алек вышел из ванной, и его походка, его поза — всё изменилось. Гон. Магнус через силу посмотрел на него. Дрожа всем телом, он уставился на его лоб. Заставить себя опустить взгляд ниже он просто не мог — глаза его альфы светились ярко-красным. Алек забрался на кровать, уставившись на Магнуса кроваво-красными глазами, окидывая его обнажённое тело голодным взглядом. Магнус невольно хныкнул, но всё же лёг на спину и заёрзал на кровати, устраиваясь поудобнее, вдыхая успокаивающий запах гнезда и осторожно раздвигая ноги. Он подготовился — заставил себя нанести щедрое количество смазки, потому что сам он возбуждён нисколько не был, — следовательно, естественная смазка так и не выделилась, — член был мягким, и он знал, что ему понадобится столько лубриканта, сколько вообще возможно. Он чувствовал себя таким уязвимым, лёжа обнажённым на их кровати, ожидая, когда его альфа — он больше не походил на его Александра, он был просто его альфой, первобытным, диким и грубым — трахнет его. Он закрыл глаза, когда Алек навис над ним сверху; сердце бешено колотилось. Его зубы были совсем рядом с шеей Магнуса; он твёрдо прижимает Магнуса кровати и… Алек поцеловал его. Не жёстко, не грубо, даже не с языком, даже не в губы. Просто… мягко прижался губами к его шее, зубов не было и в помине. Он нежно лизнул его шею, затем снова поцеловал, слегка покусывая чувствительную кожу, — не больно, просто слегка царапая её зубами, — и Магнус невольно задрожал. Он взял Магнуса за запястья и вытянул руки у него над головой, но его хватка… пусть и была крепкой, но вовсе не была грубой и не причиняла никакой боли. Он просто удобно удерживал руки Магнуса на месте. Он зарылся носом в шею Магнуса, вдыхая её запах, и Магнус подпрыгнул бы от исходящего из горла его альфы первобытного рыка, только вот… его рычание больше походило на мурлыканье. Оно было таким… нежным. Ласковым. — Так прекрасен, — прорычал Алек. Этот альфа-рык напугал Магнуса, и он снова напрягся. Но вместо какого-либо насилия или боли он почувствовал, как руки Алека отпустили его запястья и начали ласкать его тело. И, хотя Магнусу совсем необязательно было это делать, он всё равно оставил руки на прежнем месте. Алек целовал его всюду, в конце концов и в губы (обхватив лицо Магнуса рукой и вылизывая его рот горячим, скользким и сильным языком), и это было потрясающе. Он проверил, подготовился ли Магнус, хотя его длинный, толстый член к тому времени уже пульсировал от возбуждения, а бёдра подёргивались, пока он сопротивлялся желанию немедленно глубоко погрузиться в свою омегу. Он покрывал тело Магнуса поцелуями, продолжая бормотать милые нежности. Говорил он лишь короткими словами или порыкиваяниями и собственническими словами похвалы — в основном почти благоговейным бормотанием его имени и короткими порыкиваниями «так прекрасен», «мой» и «моя милая идеальная омега», бормоча о том, насколько он чудесен и прекрасен. А затем он начал вылизывать анус Магнуса, и между ног омеги мигом стало мокро. Кончиками пальцев Алек широко развёл ноги Магнуса в стороны, отчего тот тут же почувствовал волну нарастающего возбуждения. Он… он вылизывал Магнуса, заставляя его стонать, пока бёдра омеги не задёргались на кровати, а покалывающий жар не окутал его тело пьянящими волнами. Он удостоверился в том, чтобы Магнус получал удовольствие, и был таким же внимательным и любящим, как и всегда. Его глаза были кроваво-красными, и все инстинкты Магнуса буквально вопили ему бежать, прятаться, сдаваться. Каждый первобытный инстинкт велел ему подчиниться, преподнести ему то, чего он хотел, отдаться ему. Но он не поддался никаким инстинктам, — ни своим, ни первобытным, — вместо этого он охотно расслабился, вздохнул и решил довериться Алеку. Он… он ещё не причинил Магнусу боли. И не собирался. Алек отстранился и мягко перевернул его на живот. Магнус не сопротивлялся, снова раздвигая ноги. Алек продолжил вылизывать его, и Магнус был таким мокрым, его твёрдый член оказался зажатым между его животом и кроватью. Алек скользнул в него пальцем, продолжая облизывать края его дырочки, и Магнус застонал. Магнус вцепился в простыни и стонал, пока Алек готовил его. Он почувствовал, как кровать слегка прогнулась, когда его альфа упёрся бёдрами в кровать, явно в нетерпении, но всё равно действуя медленно для Магнуса. — С…скорее войди в меня, — выдохнул он, с трудом веря в то, что эти слова на самом деле слетают с его губ, пока он лежит на животе под альфой во время гона, на самом деле желая большего, но он действительно хотел почувствовать член Алека внутри себя прямо сейчас. Алек влажно поцеловал его в шею, прямо над железами, и Магнус вздрогнул от удовольствия. Затем Алек осторожно приподнялся, скользнув руками вверх и вниз по бёдрам Магнуса, поглаживая большими пальцами его кожу. Головка его члена коснулась влажной дырочки Магнуса, и Магнус с трудом подавил желание податься назад прямо на его член. Руки Алека крепче сжали его бёдра, надавив на них большими пальцами, удерживая его на месте, а затем он скользнул глубоко внутрь, медленно и легко благодаря обильному количеству смазки и лубриканта. Магнус вскрикнул, его глаза закатились от удовольствия. Скольжение было таким плавным и лёгким, что Алек почти сразу же оказался глубоко внутри него по самые яйца. — А-Александр…! — застонал Магнус. Алек остановился, давая ему привыкнуть к своему длинному, толстому члену, и Магнус не мог не начать задыхаться, скулить и ёрзать, качая бёдрами, потому что он не чувствовал член Алека больше недели и был возбуждён до предела, — его член был твёрдым, а дырочка скользкой от выделившейся смазки, — он жаждал этого. Боли не было, абсолютно никакой, только горячее удовольствие, волнами поднимающееся вверх по его позвоночнику и покалывающее под кожей. А затем… Алек начал двигаться. Он медленно вытащил свой твёрдый член, скользя по чувствительным стенкам дырочки Магнуса, затем снова резко вошёл в него. Он двигался грубыми и глубокими толчками, трахая его жёстко и быстро. Он снова начал коротко порыкивать, бормоча слова похвалы, снова и снова вбиваясь в Магнуса всем телом. «Моя великолепная замечательная омега», «такой красивый, такой узкий», «я люблю тебя» и «Магнус, Магнус, Магнус». Впервые Алек был так груб с ним, крепко сжимая руками его бёдра, твёрдо удерживая его на месте, пока вбивался в него. И первобытная дикость гона была очевидна в каждом шлепке его яиц о задницу Магнуса, в том, как он вбивался в Магнуса, словно животное, в том, как собственнически он касался Магнуса. Но всё это смягчалось явной заботой о его удовольствии и благополучии, которая чувствовалась также явственно, и искренней любовью, которую Алек питал к нему даже в этом состоянии. Грубость не была… жестокой. Не было никакого страха или боли. Это было мощно, глубоко и чертовски потрясающе. Магнус был скользким, настолько, что смазка просто стекала по его уже промокшим бёдрам, и из-за этого каждое скольжение внутрь и наружу было очень лёгким, и от того ещё более непристойным. С каждым толчком он слышал пошлый и почему-то очень возбуждающий хлюпающий звук члена Алека, безжалостно трахающего его мокрую, скользкую и тугую дырочку. — О-о Боже, — простонал Магнус. — Блять, так хорошо, так хорошо… — Хорошо, — прорычал Алек, обхватывая руками бёдра Магнуса и потянув их вверх, одновременно входя ещё глубже и меняя угол проникновения. Магнус закричал, не в силах сделать ничего, кроме как просто отдаться: — А-Александр…! Алек наклонился, целуя его шею сзади, скользя членом по его простате, и зрение Магнуса помутнело. Оргазм был внезапным, но интенсивным. Он почувствовал влажность своей спермы на животе и на простынях; с его бёдер капала смазка. Алек замер внутри него, позволяя ему почувствовать волны удовольствия, а затем вышел. Магнус невольно вздохнул, и Алек отпустил его бёдра, укладывая обратно на кровать. — Ты не… — прохрипел Магнус, но прежде чем он смог закончить, Алек перевернул его на спину. Магнус позволил ему, откинув голову назад и улыбнувшись, когда Алек поцеловал его в шею. — Александр… Два пальца скользнули в его влажную, скользкую дырочку и начали входить и выходить. Магнус громко застонал: — Блять, — выругался он, — ох, блять… слишком… Пальцы замерли, Алек вгляделся в его лицо, и Магнус практически закричал: — Неостанавливайся! Всё его тело гудело, он был грязным, его живот был скользким от спермы, бёдра мокрыми и скользкими от смазки, и он должен был бы чувствовать себя испорченным, но вместо этого он просто чувствовал себя распутным, и ему было сложно сосредоточиться на чём-то, кроме дв-трёх пальцев, дразнящих его распухшую, чувствительную дырочку. Алек вытащил пальцы и навис над ним сверху. Магнус поднял голову, чтобы посмотреть, и мельком увидел длинный, толстый член Алека. — Блять, — заскулил он, запрокидывая голову. Алек раздвинул его бёдра ещё шире, и Магнус замер, закрыв глаза. А затем… знакомое растяжение, горячий и толстый член Алека дюйм за дюймом скользящий внутрь, пока его яйца не прижались к заднице Магнуса. Магнус знал, что он дрожит, на грани перевозбуждения, но оно всё нарастало, пока Алек скользил внутрь него. Теперь Алек явно был нетерпелив, потому что быстро набрал темп и начал трахать Магнуса жёстко и быстро. И это было так хорошо, так глубоко, мощно и жёстко, что Магнус не мог думать, не мог двигаться, не мог делать ничего, кроме как дрожать и стонать, выгибаться и умолять Алека двигаться быстрее, сильнее, прикоснуться к нему. Это было так удивительно и всё — всё это — было совсем не так, как он ожидал, не так, как он привык, и Магнус не мог не начать плакать. Это были слёзы счастья, слёзы удовольствия, но Алек поцеловал его, нежно стирая слёзы большим пальцем. Его движения замедлились, и он выглядел обеспокоенным, кроваво-красные глаза искали на его лице признаки боли, но Магнус смог лишь выдавить: — Н-нет, пожалуйста, не… не останавливайся, трахни меня… И Алек улыбнулся, уткнувшись лицом в шею Магнуса и целуя её, вдыхая его запах, вновь ускоряясь. Алек сдвинулся, меняя угол проникновения и внезапно начал скользить прямо по простате Магнуса, снова и снова, рассылая ослепительно горячие волны удовольствия, каскадом проходящие через Магнуса, посылая электрические разряды вверх по его позвоночнику, заставляя задыхаться. Пальцы его ног подогнулись, и он вцепился в простыни. Беспомощные всхлипы и сдавленные стоны чистого наслаждения вырывались из его горла. Он вцепился в спину Алека, пока альфа вбивался в него снова и снова, трахая его быстро и жёстко. Было так хорошо, так хорошо, что он не мог думать — все тревоги и страхи испарились из его сознания, оставив лишь жажду и похоть. А потом член Алека начал набухать внутри него, становясь всё больше и больше, растягивая его дырочку всё сильнее и сильнее с каждым толчком. — А-альфа, — беспомощно заскулил он, покачивая бёдрами, пока Алек вбивался в него, не сбавляя темпа. Алек лизал и посасывал его шею, время от времени приглушая на его коже стоны, пока его узел медленно увеличивался. На глазах Магнуса выступили слёзы; узел становился всё больше и больше, набухая внутри него, каждый раз растягивая его чуть больше. Было так хорошо, совсем не так, как он себе представлял — хотя узел каждый раз растягивал его чуть больше и больше, он не чувствовал себя так, словно его разрывают, словно он истекает кровью. Ему не было больно. Тёплая смазка между его ног была скользкой, совсем без крови. Не было даже искры боли. Он почувствовал приближение второго оргазма, всё его тело гудело, возбуждение всё нарастало. Его бёдра уже промокли насквозь, дырочка вокруг набухшего члена Алека была мокрой от смазки, а член чувствительным и твёрдым. Узел Алека был так велик, что ему было трудно вытащить его и вставить обратно, а Магнус был всё ближе к оргазму с каждым толчком в свою чувствительную дырочку. Он что-то лепетал, он знал это, но он не слышал слов, слетающих с его губ — похвала узлу Алека, его члену, мольбы о большем, задыхающиеся и благоговейные заявления о том, насколько он полон, насколько огромен Алек, — но Алеку это, казалось, нравилось, он улыбался ему в шею, с энтузиазмом трахая его сильнее. Узел был таким большим, таким огромным и длинным, что чувствительные стенки дырочки Магнуса инстинктивно сжались вокруг него, плотно обхватывая, ощущая, каким большим он был, каким наполненным чувствовал себя Магнус… Не было ничего такого особенного, что толкнуло его через край, ни единого мгновения — просто горячее давление внизу его живота внезапно словно лопнуло, и каждый нерв в его теле загорелся в одно единое мгновение. Он выкрикнул имя Алека, закатывая глаза, его дырочка практически брызнула смазкой вокруг члена, входящего и выходящего из него, смазка текла по его бёдрам, пока узел проталкивался в его дырочку до конца, а затем зацепился за края мышц, отказываясь выходить. Всё его тело было омыло горячими, покалывающими, электрическими волнами. Вскоре за ним последовал Алек, втискивая в него свой узел — теперь уже слишком большой для того, чтобы вытащить его из задницы Магнуса. Он застонал, его узел запульсировал внутри Магнуса и он кончил глубоко в его задницу. Магнус задрожал и застонал, когда по нему прокатились толчки, из его члена выстрельнуло ещё несколько струй спермы, и он почувствовал, как горячие волны семени Алека вливаются в него, наполняя его задницу спермой. Его задница была такой полной, массивный узел растягивал его дырочку и удерживал всю сперму Алека внутри него вместе с его собственной смазкой. Оргазм Алека длился немного дольше, чем ожидал Магнус, наполняя его просто огромным количеством семени. Хотя гон ведь напрямую связан с размножением, видимо, поэтому, — предположил он. Боже. Алек наполнил его своей спермой. Вполне возможно, что он уже беременен. (Он представил это — огромный живот, полный детей Александра, себя беременного и в объятиях Алека… Блять, почему это так возбудило его? Ему нужно… будет проверить это позже, он был слишком оттрахан, чтобы снова возбудиться, к тому же, красный цвет уже исчезал из глаз Алека.) Спустя несколько минут они оба уже почти отдышались. Алек всё ещё лежал на нём, с узлом внутри задницы Магнуса, но его дыхание замедлилось, а глаза потемнели до своего обычного тёплого орехового цвета. А Магнус был просто… спокоен. Алек горячо дышал ему в шею и просто нежно ласкал тело Магнуса своими большими руками. Магнус лежал под ним, тяжело дыша, совершенно беспомощный и полностью выебанный, всё ещё растянутый вокруг его огромного узла, но Алек просто целовал его. Обнимал его. Успокаивающий запах гнезда, тепло рук Алека, наполненность внутри от его узла… Это успокаивало. Магнус чувствовал себя в безопасности. — Это было… потрясающе, — наконец сказал он охрипшим от криков и стонов голосом. Алек сонно улыбнулся ему. — Боже, ты был великолепен, — сказал он. — Ты выглядел так красиво, котёнок. Был таким узким на моём члене. И выглядел потрясающе. Магнус поёрзал от похвалы, его щёки покраснели, но он был доволен. — Просто… всё было совсем не так, как я ожидал, — счастливо вздохнул он. — Мне было так хорошо. Спасибо. Алек слега напрягся, нахмурив брови: — А чего… ты ожидал? — медленно спросил он, словно боясь ответа. Магнус моргнул, а затем пожал плечами, отводя взгляд: — Я был до этого только с несколькими другими альфами и… Я знаю, что во время гона альфам сложно себя контролировать. Теперь Алек выглядел… ещё более обеспокоенным. — Ты думал, что я… изнасилую тебя? — казалось, он с трудом выговорил это слово, словно не мог представить, что ему вообще приходится произносить его, словно его ужасало, что он вообще это сказал. — Нет, я… я говорил тебе, что сделаю это, — сказал Магнус, как будто это было очевидно. — Просто… обычно это больно. Очень. — …секс не должен причинять боль, — тихо сказал Алек. Магнус снова пожал плечами, слишком заботясь о комфорте Алека, но при этом совершенно не заботясь о своём собственном. — Ну, для альф так и есть. — Тебе тоже не должно быть больно, — сказал Алек, теперь звуча почти… сердито. Магнус слегка отпрянул, после чего расправил плечи, удерживая себя на месте: — Это только во время гона. И тебе это было нужно. Я знаю, что ты никогда не сделал бы мне больно в обычном состоянии, само собой ты не сделал бы этого! Дело не в тебе, это просто… из-за гона. — Нет, — сказал Алек немного истерично и очень печально, одной рукой обхватив лицо Магнуса и приподняв его подбородок, чтобы Магнус посмотрел на него. — Нет, любимый, это не так. — Всё в порядке, — сказал Магнус. — К тому же, ты… ты не сделал этого. И даже если бы ты это сделал, всё всё равно было бы в порядке. Я могу и потерпеть. Немного крови и синяков стоят того, чтобы быть с тобой остальные 364 дня в году. Алек выглядел потрясённым. — Кровь и си… что, блять? Он выглядел так, словно ему стало плохо. — И ты говорил, что у тебя гон длится всего один день, а у некоторых моих бывших они длились целую неделю! Серьёзно, мне правда повезло. Улыбка на его лице была абсолютно, душераздирающе честной, словно он действительно думал, что ему повезло, раз его партнёр причинял ему боль всего один день. И ведь это ещё не всё. — Магнус, гон всегда длится один день. Если у альфы нет омеги или партнёра, который мог бы помочь, гон будет длится один день. Всего один день. У всех. Магнус нахмурился. — Я не… Алек даже думать об этом не хотел, но в его голове уже всё равно пронеслись целые цепочки выводов — о том, что бывшие Магнуса каким-то образом притворялись, что их гон длится дольше одного дня и причиняли ему боль, заставляли истекать кровью и делали вид, будто ничего не могут с этим поделать, а Магнус верил им. Его узел начал спадать — было ли это больше естественно или же этому скорее поспособствовало его новое открытие, Алек не знал. Магнус тихонько застонал, когда Алек начал вытаскивать из него узел — его большой, но мягкий член и всё ещё слегка набухший узел заскользили по чувствительным стенкам его дырочки. — Я… ладно. Давай… Давай приведём тебя в порядок, — наконец сказал Алек. — А потом мы… поговорим об этом. Хорошо? — Хорошо, — согласился Магнус, всё ещё не совсем понимая, о чём тут можно говорить. Он знал, что Алек не лжёт, но, может… за последние столетия всё изменилось? Или же они… лгали. Очень даже возможно. Камилла лгала о многом, и он не удивился бы, если бы она солгала и об этом. Что касается остальных… что ж, его и это тоже не слишком удивит. И это, наверное, приводило к ужасающим выводам, но... оглядываясь назад, в его предыдущих отношениях было много чего нездорового и ужасного. Но он просто… всегда думал, что это нормально. А если нет, что он заслужил это. Но даже если это было правдой, о чём они с Алеком на самом деле могли поговорить? Обычно секс во время гона был болезненным, но в этот раз это было не так. В этот раз ему было хорошо. Может, Алек хотел сказать ему, что так было только в этот раз — маловероятно, но, тем не менее, у Магнуса невольно защемило в сердце — или что Алек был каким-то особенным, необычайно хорошо контролируя себя во время гона. Магнус сел, морщась от боли в заднице, когда Алек вернулся с влажной тряпкой, небольшой закуской и стаканом воды. Алек протянул ему стакан. — Выпей, — тихо сказал он. — Ты, наверное, очень хочешь пить. Потом можешь перекусить, если захочешь — еда на столе. — Спасибо, — с искренней признательностью мягко сказал Магнус. Он сделал глоток, прикрыв глаза от освежающей прохлады, омывшей его пересохшее горло. Он сделал ещё один глоток, улыбаясь и откидываясь назад, когда Алек принялся осторожно очищать его липкие бёдра. Боже, это было так приятно. Лежать на спине в своём гнезде, вдыхая аромат своего партнёра и их секса, пока Алек сидел между его ног и ухаживал за ним. Алек всегда заботился о нём, особенно после секса. Магнус вполне мог сделать это сам, — и с большинством своих бывших он так и делал, — но Алеку нравилось заботиться о нём. И это было так приятно — когда о нём заботились, целовали и обращались с ним так, словно он был каким-то сокровищем. Магнус отставил стакан в сторону, решив пока отложить перекус. Алек осторожно провёл по его дырочке, глядя на то, как из неё сочится смазка. Блять. Он был таким влажным и распухшим, словно так и просил о члене, и каждый дюйм Алека хотел погрузить свой член глубоко в Магнуса, и показать ему, как он любим, заставить его кричать и стонать, заставить его кончать снова и снова на узле его альфы, пока единственным, что он мог чувствовать, не осталось бы одно сплошное удовлетворение с членом Алека внутри него. Но его гон — включая соответствующую во время него выносливость — почти прошли, и Магнус, скорее всего, всё равно больше не выдержал бы. Кроме того, как бы приятно ни было бы им обоим, сейчас Магнус нуждался не в этом. Алек закончил, отбросив тряпку в сторону, чтобы убрать позже, и принялся менять простыни, изо всех сил стараясь не тревожить Магнуса или гнездо (хотя было невозможно не сдвинуть их хотя бы немного). Когда, наконец, везде было чисто и сухо, он забрался обратно в гнездо и лёг прямо напротив своего партнёра. Тёплые карие глаза Магнуса распахнулись, и он улыбнулся. Алек обхватил его подбородок одной рукой, и Магнус потянулся к нему навстречу. Он наклонился и нежно поцеловал омегу, чувствуя, как Магнус довольно мычит и отвечает на поцелуй. А затем он отстранился. — Нам действительно нужно поговорить об этом, — сказал Алек. Магнус вздохнул: — Всё правда в порядке, — ответил он. — Нет, не в порядке, — сказал Алек. — Магнус… Секс во время гона не должен причинять боль. Гон длится не больше суток. И… если ты… если ты боялся, что я причиню тебе боль… заставлю истекать кровью… Я просто- почему ты ничего не сказал? Магнус смотрел на него тёмными печальными глазами: — Я… — он запнулся, затем выдохнул, закрыв глаза и собираясь с мыслями. — Наверное… Я просто… — он слегка прикусил губу, глядя вниз. — Ожидал этого. Алек провёл большим пальцем по его скуле, его взгляд был мягким и очень печальным: — Я никогда не причиню тебе боль, — сказал он. — Я знаю! — воскликнул Магнус. — В обычной ситуации ты бы никогда, никогда не причинил мне боли, я знаю! Я доверяю тебе! Но… гон влияет на альф. Он… он меняет их. Я знаю, я испытал это на себе. И это… всё в порядке, ты того стоишь. Я знал, на что иду. — Магнус, — сказал Алек, и Магнус с ужасом увидел стоящие в его глазах слёзы. — Магнус они… во время гона альфы могут стать более примитивными, думаю, даже более грубыми, но… это не… секс во время гона не должен причинять боль. Гон не заставляет альфу причинять боль своей омеге. С чего бы первобытным инстинктом стало бы причинение боли своему партнёру? Во время гона может появиться желание… размножаться… — он чуть запнулся, его щёки слегка покраснели, но он продолжил, не останавливаясь, — …но точно не желание причинить боль своей омеге. Если они это делали, то… не из-за гона. Гон не заставляет… хотеть чего-то. Магнус сглотнул, дёрнув кадыком. — Чего они… не хотели, — тихо закончил он. — Я… понимаю. Он не выглядел удивлённым. Просто… расстроенным. Алек нерешительно продолжил, продолжая поглаживать большим пальцем его щёку. — И то, что ты думал, что я собираюсь… причинить тебе боль, что ты боялся меня, это… это… — он запинался, пытаясь объяснить, как ужасно себя чувствовал. — Я просто… Я хочу, чтобы ты сказал мне, если это когда-нибудь случится снова. Я не хочу, чтобы ты когда-либо боялся меня. — Я не боюсь тебя, — сказал Магнус, — клянусь, я… правда. Другой рукой Алек обхватил подбородок Магнус, беря его лицо в ладони. — Я не злюсь, детка, просто… если бы я знал, что ты боишься, я бы хотел поговорить об этом. Я люблю тебя, и я не хочу… не хочу, чтобы ты когда-либо почувствовал себя так снова, если мне удастся. Магнус сморгнул несколько слёз. — Я… Ладно. — …Ладно? — Ладно. Я… я знаю, что многое скрываю. И… ну, очевидно, у меня много проблем. — Он самоуничижительно рассмеялся, опустив глаза. — Но я доверяю тебе. И я люблю тебя. Алек улыбнулся, всё ещё немного грустно: — Хочешь поговорить об этом? — О… предыдущих гонах? — Тебе не обязательно это делать, — поспешил успокоить Алек. — Просто… если нужно. Я рядом. — Больно, — сказал Магнус. — Очень. Как будто они были… это правда больно. Он задыхался, словно говорил через силу. — Думаю… позже. Прости. — Тебе не за что извиняться, — твёрдо сказал Алек, убрал руки и отстранился. Он притянул Магнуса к себе и обнял; Магнус сел и прислонился к Алеку, теперь стоящему на коленях посреди их маленького кроватного гнёздышка. — Ты не сделал мне больно, — прошептал он, уткнувшись лицом в шею Алека. — Ни разу. Я… сначала я боялся. До того, как мы начали. Но потом ты поцеловал меня, и чем больше ты прикасался ко мне, тем больше я успокаивался. Говоря это, он обвил талию Алека руками, обнимая его в ответ и прижимаясь к нему ближе. — Я чувствовал себя в безопасности, Александр. Всё это время. Я не… не притворялся. Мне было очень, очень хорошо. Мне было так хорошо из-за тебя. Руки Алека вокруг него сжались чуть крепче. — Я рад, — сказал он. — Я серьёзно, — яростно сказал Магнус и тоже обнял Алека за талию. — К тому времени, как ты… был внутри меня, весь… весь страх или… или напряжение, которые я чувствовал, полностью исчезли. Это был чуть ли не лучший секс в моей жизни. Это было потрясающе, понимаешь? Я просто… Мне нужно, чтобы ты знал об этом. Алек наклонился, чтобы поцеловать Магнуса в макушку. — Я рад, — повторил он мягче. — Ты не причинил мне боли, — приглушённо повторил Магнус, уткнувшись в шею своего альфы, вдыхая его запах. Он наполовину утешал Алека — говоря ему, что он в порядке, что он был напуган, но Алек утешил его и страх исчез, прежде чем смог даже укорениться, прежде чем Магнус вообще понял, что боится — и наполовину себя. Ему с трудом верилось в то, что у Алека только что был гон, и он трахал Магнуса, наполнял его своей спермой и связал их узлом, и всё же… это было потрясающе. Алек не причинил ему боли. Алек не причинит ему боли. Он и не подозревал, что этот страх был настолько силён, но теперь, когда он избавился от него, он чувствовал себя так, словно с его плеч спало тяжкое бремя. Он знал, что Алек никогда не причинит ему вреда намеренно, но знать, что даже во время гона всё, чего хотел Алек, это доставить ему удовольствие, было… приятно. Он чувствовал, как большие, мозолистые, тёплые ладони Алека успокаивающе гладят его по голой спине. Он закрыл глаза, окончательно тая в объятиях альфы. — Я люблю тебя, — прошептал он. — И я люблю тебя, — тихо прошептал Алек. — Больше всего на свете. Они просидели так всего несколько минут, хотя казалось, что прошло несколько часов. Наконец, Магнус поднял голову и пробормотал: — У меня немного затекли ноги, может, мы…? — Конечно, — поспешно сказал Алек, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб, и затем отпуская. Магнус неохотно отодвинулся и лёг на кровать, вытягивая ноги, как кошка. Он сонно вздохнул, когда Алек растянулся рядом с ним, и повернулся, чтобы подложить подушку себе под голову. Алек выключил прикроватную лампу, взял одно из многочисленных одеял и укрыл их. Магнус ждал, когда Алек снова притянет его к себе, как он всегда делал, и… конечно же, сильная рука обхватила его талию, притягивая его к груди Алека, обнимая его со спины. — Тебе удобно? — тихо спросил Алек. — Более чем, — счастливо мурлыкнул Магнус, прижимаясь к Алеку ещё ближе. Алек уткнулся носом в его шею, целуя его железы и отмечая его своим запахом. — Спокойной ночи, котёнок, — сказал он. — Спокойной ночи, — пробормотал в ответ Магнус. Вскоре Магнус заснул, убаюканный теплом своего альфы и успокаивающим запахом их гнезда. Этой ночью ему не снились кошмары.