Победители и побеждённые

      Мурцатто разругалась со старшим братом и ушла, громко хлопнув дверью. С матерью девушка попрощалась холодно, но хотя бы без криков. Когда дядя Каллисто сказал "до свидания", Мурцатто почувствовала грусть, потому что, глядя на его глубокие морщины, она сомневалась, что увидит его снова.       Но все эти чувства не могли сравниться с тем, что ощутила Мурцатто, когда пришла поухаживать за Повесой. Она вывела коня из стойла и позволила конюху прибраться в жилище верного друга, который сопровождал её и поддерживал в трудную минуту долгих семь лет.       Мурцатто осмотрела одно за другим копыта Повесы, а потом принялась вычищать шерсть, стараясь не смотреть в такие большие, добрые и глупые глаза скакуна.       Но всё же, когда девушка сменила щётку на губку, чтобы протереть морду, то не сдержалась. Мурцатто обняла Повесу за шею и расплакалась… тихо, так чтобы никто не заметил. Конь почувствовал что-то недоброе, он сначала попытался отступить на шаг, но девушка только крепче его сжала. Повеса опустил голову на плечо Мурцатто и стал похрапывать так, чтобы не испугать хозяйку.       – Прости... пожалуйста, прости, Повеса, но нам... пора расстаться.       Конь фыркнул громче, словно понимал человеческую речь.       – Мне… мне нельзя здесь... больше оставаться, милый друг.       Побежали слёзы, потёк нос, в горле встал пылающий ком. Порой предавать куда горше, чем быть преданным.       – Это последний раз… п-прости, пожалуйста… ты был моим лучшим другом!       Конь прижался к хозяйке, застучал копытом.       Мурцатто вытёрла слёзы рукавом, но потом вспомнила о приличии и всё-таки достала платочек. Она привела себя в какой-никакой порядок, а потом вернулась к тому, ради чего и пришла. Она вымыла Повесу, распутала и расчесала гриву, а потом дала скакуну столько очищенной сладкой клекулозы, сколько он смог съесть. Мурцатто поставила рядом деревянную бадью с чистой водой, посмотрела на Повесу в последний раз и вышла из конюшни, где натолкнулась на разведчика, которого она вытащила из ямы в лагере Лиги. Тощий молодой человек возвращался с учений и вёл серую чахлую кобылу, которая выглядела так, словно вот-вот умрёт.       – Здравия желаю, госпожа генерал-квартирмейстер!       – Уже не госпожа и, тем более, не генерал-квартирмейстер. Просто Мурцатто.       Брови взметнулись, разведчик раскрыл рот, а поэтому девушка объяснила:       – Конфликт с новым генералом. Я не хочу ему служить, а он и не держит.       – Да как же?! Мы ж на Адую собираемся! Сбросим Фердинанда!       – Так всё-таки Беренгарио решился?       – Да! Сначала губернатора, а потом и всех предателей накажем! Ну… тех, кто из Унии вышел!       Мурцатто вздохнула. По крайней мере, этот солдат во что-то верил.       – Слушай, как тебя… Вильгелм, не так ли?       – Вилхелм.       – Слушай, Вилхелм, раз я тебя вытащила тогда… не окажешь услугу?       – Конечно, госпожа!       – Присмотри, пожалуйста, за одним вороным.