Geld

Утро. Светлая комната с аналогично светлыми занавесками, насквозь пропитанными ранним солнцем, со светлыми обоями и такой же светлой двуспальной кроватью, на которой с удобством расположился недавно проснувшийся голландец, где-то оставивший свою рубашку. Сонно почесываясь, он молча наслаждался впервые за несколько недель выступившим солнцем и, аки мурчащий кот, нежился под его лучами, подставив спину теплым потокам, прикрыв глаза и подложив руки под подбородок. Совсем рядом, в мягком кресле из темного дерева, обитом белой кожей, расположился швейцарец, полностью в военной форме, и лишь форменная куртка была сброшена на спинку кресла, а ее обладатель был увлечен чаем после завтрака и собственными мыслями. - Эй… - Мм? - Скажи, почему мы все-таки вместе? В ответ лишь вздох и тихий шорох на кровати. Что здесь можно ответить? Романтик ответил бы, что это судьба, реалист сказал бы, что так получилось, а пессимист пробормотал бы, что по-другому и быть не могло. В принципе, они говорят об одном и том же. Ничего не изменится, даже если они поменяются репликами. Даан же и сам не понимал, какую реплику выбрать, да и не подходили они все. Разве можно было это объяснить вот так легко? - Деньги. - Что? - Деньги, Ваш, деньги. Золото, бриллианты, серебро, нефть, цифры на банковских карточках… Нас объединяют только деньги, - Нидерланды перевернулся на спину и, машинально почесав макушку, принялся неотрывно следить за потолком, заложив обе руки за голову. - То есть, ты хочешь сказать, что... - отложив чашку с недопитым чаем обратно на блюдце и неловко заерзав в кресле, швейцарец недоуменно и немного недоверчиво уставился на развалившегося по всей постели голландца. - Я лишь хочу сказать, что именно они нас с тобой и объединили, - усмехнувшись и на секунду прикрыв глаза, Даан вновь перевернулся на живот и внимательно посмотрел на своего неожиданного любовника, - Вот ответь мне, Ваш, буду ли я прав, если скажу, что деньги – это наш Бог? Это наше все, без них мы и сделать-то ничего не сможем, верно? Вновь вернемся к тому времени, когда приходилось довольствоваться бартером и спорами, кто кому сколько и за что должен. А вот с деньгами… С ними все намного проще. Сейчас, например, я могу пойти и приготовить нам кофе, который собирал не я, и делал не я, но варить буду я, потому что у меня была возможность, и я ее использовал. У меня были деньги, и я потратил их на кофе, отношения к которому имею только благодаря этим самым деньгам… - К чему ты все это говоришь? - нетерпеливость швейцарца иногда просто умиляет. Даже в таком главенствующем положении он умудряется так мило хмуриться и напряженно сжимать губы, что создается ощущение не допроса, а чисто ученического интереса, когда учителю приходится подробнейшим образом передавать суть простейшего, казалось бы, материала. Улыбнувшись и чуть сползя на край кровати, Даан ухватился за ручки кресла, на котором сидел швейцарец, и легко подтянул к себе, тем самым вызвав легкий румянец на щеках Ваша и недовольный скрип половиц, поле чего улегся прямо на его колени, свешиваясь с кровати: - А к тому, мой милый, что сейчас намного легче жить, чем раньше, и ты это знаешь, как никто другой. Кто, как не мы с тобой знаем их цену? Мы знаем, чего мы хотим, и в этом наше преимущество. И деньги выбрали нас с тобой. Такое помешательство на экономическом благополучии привело нас с тобой друг к другу и даже более того – к управлению над остальным миром… Не удержавшись, Ваш растянул губы в улыбке от очередной бредовой теории своего любовника и, поглаживая его непослушные волосы, спросил: - Управление над остальным миром, говоришь? И даже над Россией? - А что нам с тобой Россия? - наигранно недовольно хмыкнув, Даан сцепил руки на талии швейцарца, невесомо обводя пальцами выступающие косточки, - У нас с ним были достаточно теплые отношения, мы могли бы договориться. Хотя, если подумать, рано нам еще на Ивана замахиваться, лучше уж присмирим твоего братца Людочку… ауч! - Он и твой брат тоже, не забывай, - Ваш утешающе погладил пряди, за которые только что потянул и прислонился к спинке кресла, намереваясь заглянуть в наглые зеленые очи голландца. - Но он со мной не так близок, как с тобой, хе-хех, - виновато улыбнувшись, голландец вернулся в постель и занял то же самое положение, как и минуту назад, утягивая швейцарца за рукав к себе, на что тот послушно упал на подушки, прижимаясь к возлюбленному: - Я люблю тебя. - А я люблю деньги… ауч! Да хватит, это мои волосы!