Расти и расти

      От воспоминаний было тошно.       Оби-Ван вышел от целителя душ и сжал кулаки — все равно под рукавами не видно. Он решил, что лучше всё позабудет. Забудет Набу, забудет Совет, забудет, что ему нужно воспитывать девятилетнего ребенка. Он и сам себя ребенком чувствовал! Забыть было проще, от этого ему тошно не будет.       Встречи с целителем должны были помочь. И если честно, ему было над чем поработать: разорванные узы с Квай-Гоном, кошмары, тревога, поганое настроение — все это мучило его и когда он спал, и когда чем-то занимался. Но каждый раз, когда он выходил от целителя, лучше не становилось — только поганее. Он пошел быстрее: скорей бы свалить из больничного крыла.       Но ушел он недалеко.       — Оби-Ван?       Он так и застыл — протянув руку к двери, что вела к приемной, и подумал было, что нужно рвануть отсюда и сбежать. Просто притвориться, что ничего не слышал. Он ведь мог притвориться, что торопится и задержаться просто не может? Сердце замерло, и он почти сбежал… Почти. Он медленно развернулся, а лицо сделал поравнодушнее.       — Бант, — сказал он и нерешительно улыбнулся ей. — Привет.       На ней была обычная роба целителя, а в руках она держала ящик со шприцами и ампулами. Она улыбнулась в ответ.       — Что ты здесь делаешь? Ты заболел?       Оби-Ван нерешительно взглянул в сторону крыла, где располагались целители душ, и затем снова посмотрел на Бант.       — Нет, — ответил он. — Просто… пришел… за бинтами. Не для меня, — сказал он, а затем быстро добавил: — Для падавана.       — За бинтами. Конечно, — кивнула Бант, но что она думает, он понять не мог. Что он увидел? Недоверие? Жалость? Неловкость? Что бы то ни было — ему от этого лучше не стало. Квай-Гон умер несколько недель назад, а друзья, кажется, позабыли, как вести себя с ним. Поэтому он решил, что просто будет избегать их всех. Сила великая, когда у него были уроки по половому воспитанию, которые вел мастер Йода, ему было не так неловко! По крайней мере, тогда ему удавалось не смотреть в глаза другим.       — Конечно, — повторил он и развернулся к двери. — Ну, я пошел.       — Без бинтов?       — Каких бинтов? — Бант подняла брови, а он понял, что сплоховал. Проклятье. — Ах да, конечно, конечно, я же… за бинтами пришел.       Бант тактично ничего не сказала, а просто поставила ящик на стол и зашла в кладовку.       Через несколько секунд она уже вернулась. Она протянула ему бинт и посмотрела с сочувствием.       — Позаботься о своем падаване, — мягко сказала она, — И о себе позаботься тоже, Оби.       — Со мной все нормально.       — С каких пор ты взялся за привычку обманывать меня? — вздохнула она.       Хватит с него. Он не хотел ничего вспоминать. Пора отпустить и забыть. Лучше ему убраться отсюда побыстрее, иначе он скажет что-нибудь грубое или разрыдается. Или и то, и другое сразу. Сунув бинт в карман, он шагнул назад и застыл возле двери.       — Не буду тебе мешать. Наверняка у тебя много работы.       — Оби-Ван...       Но он ушел, недослушав.       К счастью, по пути он почти никого не встретил. Ему хватало шепотков «Смотрите, убийца сита идет», когда он проходил мимо детского крыла. Поэтому когда Оби-Ван добрался до комнат, в которых он жил с Квай… Энакином — с Энакином, ему пора запомнить, — он вздохнул с облегчением.       Вход и весь пол наверняка был завален запчастями, какими-нибудь механизмами или, быть может, разобранными дроидами. Такая горячая увлеченность дроидами и машинами в лучшем случае забавляла Оби-Вана. В худшем же — только нервировала и злила. Он медленно и осторожно, чтобы не споткнуться ни обо что, вошел в темную комнату.       Но внутри никого не было.       Дверь в спальню Энакина была приоткрыта — в ней тоже было темно, а вот из его, Оби-Вана, спальни лился слабый свет — наверное, забыл выключить перед уходом. Вздохнув, он отправился ставить чайник на плиту. Быть может, чай поднимет настроение. Вода грелась, а он тем временем скинул ботинки, рухнул на диван и страдальчески вздохнул.       Каждый раз, уходя к целителю, он врал Энакину, от этого было стыдно. Но и сказать правду он никак не мог. Падаван не должен был в нем сомневаться. Ему нужен хороший учитель, собранный, уравновешенный и спокойный… Да хотя бы такой, чтобы ночью не просыпался в холодному поту и не звал того, кто умер. Больше же всего он хотел, чтобы Энакин поверил, что Оби-Ван ничем не хуже Квай-Гона. Что учитель из него тоже хороший.       Пускай и он, и Энакин знали, что это неправда.       Оби-Ван не сразу заметил, как быстро эта мысль просочилась в разум. Он попытался выпустить ее в Силу, как советовал целитель. Но не сработало. Впрочем, пытаться он не перестал. В конце концов он погрузился в медитацию, хотя надежды, что это поможет, не было.       И тут что-то загрохотало.       Оби-Ван сел. Могло статься, что дома он был не один. Он осмотрел пустую комнату. Никого. Только чайник тихонько нагревался. Руки тряслись. Он запустил их в волосы, пытаясь успокоиться.       — Энакин? — позвал он, потому что ну кто это мог еще быть?       — Ой, учитель! — услышал он в ответ и расслабился. — Не знал… не знал, что ты дома… и вот...       Оби-Ван прищурился. Расслаблялся он недолго. Слишком уж подозрительно звучал Энакин. И что еще более странно, его голос доносился из спальни Оби-Вана.       Тот встал, вытирая потные ладони о штаны.       — Что ты забыл в моей комнате?       — Ничего. Я ничего не забыл. Совсем ничего.       Оби-Ван хмыкнул. «Именно так люди говорят правду, Энакин», — подумал он, закатив глаза.       — Точно? — сказал он, смотря на дверь в спальню.       — Подожди! Не входи! — испуганно крикнул Энакин. — Пожалуйста, не входи, я выйду через минутку, я тут... подожди!       Но Оби-Ван ждать не стал. Он вошел в комнату и тут же наткнулся на Энакина...       ...Укутанного с ног до головы в одежду Оби-Вана.       Оби-Ван закрыл рот рукой. Энакин тонул в длинных для него штанах, ремень был обернут вокруг пояса дважды — видимо, чтобы штаны сразу не упали. А в сапоги ноги помещались почти полностью. Роба тоже висела чуть ли не до самого пола, еще и соскользнула с одного плеча. Ну и напоследок Энакин набросил на себя сразу два Оби-Вановых плаща, и те, соответственно, по большей части лежали на полу.       Лицо Энакина полностью покраснело. Теперь он отчаянно пытался стянуть сапоги. Он подпрыгнул на одной ноге, потянул сапог, потерял равновесие и плюхнулся на пол, тут же исчезая в куче одежды.       — Ты только не злись, — тоненьким голоском пропищал он откуда-то из этой горы.       Ответить Оби-Ван не мог.       Сейчас он мог только хохотать.       Казалось, смех застал его врасплох — было так странно ощущать, как двигаются мышцы от смеха, как он дышит — он уже и позабыл, как нужно смеяться. А тут, надо же — захохотал. По-настоящему смеялся. Он не смеялся несколько недель. Пускай руки у него дрожали до сих пор, он все равно прикрыл рот ладонью. Казалось, даже поганое настроение куда-то подевалось. Наконец-то ему было лучше. А рядом был Энакин — непутевый, нелепый, но все еще замечательный падаван, который по неизведанной причине решил напялить на себя его одежду.       Поэтому Оби-Ван и хохотал!       — Что, во имя Силы, — сказал он, когда наконец-то смог дышать, — ты делал?       Энакин выглянул из кучи одежды. Из-под капюшона мантии выглядывали ярко-красные щеки. Он нерешительно улыбнулся, и Оби-Ван понял, что Энакин не видел его таким. Он не знал, что Оби-Ван любил шутить, насмехаться, да и вообще был не таким угрюмым. Энакин ведь, по сути, понятия не имел, каким был Оби-Ван до того, как все полетело к ситовой матери. А сейчас вот увидел.       Оби-Вану хотелось, чтобы Энакин знал его таким. Осталось только вытащить того, старого Оби-Вана, из всего этого дерьма.       «А это, — подумал он, глотая смех, — только начало».       Энакин вскочил.       — Понимаешь, я… — пробормотал он. — На тренировке Аарон сказал, что в рыцарских одеждах есть секретные карманы. Я решил проверить, а потом… — он натянул капюшон на лицо, пытаясь спрятаться. — Ты был на собрании, а я… короче, я подумал, что если надену твою одежду, то ничего плохого не случится, и я хотел быть таким же крутым, как ты.       Последние слова он сказал очень быстро и очень тихо — расслышать было сложно. Но Оби-Ван снова рассмеялся и подошел к Энакину. Он откинул капюшон в сторону и взъерошил волосы падавана.       — Пожалуй, — сказал он, — тебе еще расти и расти.       Энакин удивленно поднял голову и взглянул на Оби-Вана с улыбкой. Энакин улыбался из-за него, из-за Оби-Вана. Это было так приятно, что тот подумал: не так уж все и плохо. А потом будет еще лучше.       — Итак, мастер Скайуокер, — сказал он, теперь рассмеялся уже Энакин. — Не хотите ли чашечку чая? Чайник я уже поставил.       Энакин поморщился.       — Да ладно тебе, — сказал Оби-Ван. — Чай не так уж и плох. Со временем тебе понравится.       — Я не хочу, чтобы он мне нравился, — прикрыл рот рукой Энакин.       — Ладно, — хмыкнул Оби-Ван. — Тогда соку? — Энакин кивнул. — Я налью. А ты пока одежду убери в шкаф. М?       Он снова кивнул и начал раздеваться.       Но тут Оби-Ван вспомнил кое-что: давным-давно, когда ему было тринадцать, у них с Квай-Гоном было задание на заснеженной планете. Зимняя одежда в храме тогда была ярко-зеленая. Поэтому Оби-Ван надел куртку, сунул две кружки под капюшон, чтобы те торчали, как уши. Он зашел на кухню на коленях. «Чудесно выгляжу я, м?» — сказал он, изо всех сил стараясь звучать как Йода. Квай-Гон хохотал тогда так долго, что не мог стоять. После он сделал голо на память. Возможно, оно завалялось где-то. Он должен поискать его. Тут Оби-Ван понял, что улыбается во весь рот.       Наконец-то от воспоминаний не было тошно.       — Погоди-ка, Энакин, — сказал он.       Он потянулся к нижней полке, взял голокамеру...       — Улыбнись!       — УЧИТЕЛЬ, НЕТ, СТОЙ!       ...И нажал на кнопку.