Бабочка под стеклом

Выскочив за дверь, Соби понесся, не разбирая дороги, и более-менее пришел в себя, лишь спустившись по лестнице на другой этаж, где (было как раз время перемены) посередине коридора бушевало, без преувеличения, настоящее побоище. В грандиозной по здешним меркам битве сошлись одновременно чуть ли не десять Пар, сейчас самозабвенно сражающихся, так сказать, стенка на стенку. Причина подобной вражды заключалась в следующем: два самых популярных в школе парня (причем один из них являлся Жертвой, а другой – вот странно! – Бойцом) недавно что-то не поделили (возможно, разошлись во мнениях по поводу сфер своего влияния на школьную жизнь) и в результате крепко повздорили. Поединок в роли безотказного и признаваемого всеми за наиболее справедливый суд вторые половинки их Пар не одобрили и драться отказались. Да и правда, еще чего – драться по малейшему поводу, будто сопливым малолеткам! Нет уж, это не выход! И вообще, если они лидеры и все здешние оболтусы-ученики восторженно смотрят им в рот в ожидании высочайших распоряжений, то пусть они хоть единожды покажут присущую нормальным владыкам умов мудрость и разрулят возникшие проблемы мирным путем! Каким? Пошевелите мозгами - и придумайте, продемонстрируйте свое умение выбираться без потерь из сложных ситуаций! Но попыток к примирению не было сделано ни одной: видимо, способностей к дипломатии не наблюдалось ни у одной из сторон. Ссора, постепенно углубляясь, длилась и длилась, вызывая разброд и шатание среди школьной общественности, которая вполне предсказуемо разбилась затем на две группировки, поддерживающие каждая одного из своих кумиров. И сражение, занимавшее сейчас все внимание Соби, явилось закономерным итогом такого положения дел: на только что закончившемся уроке кто-то из последователей лидера-Жертвы сказал нечто дерзкое и, без сомнения, глобально задевающее честь противной стороне – естественно, не намеренной так просто спускать оскорбление с рук. Вообще-то, по большому счету, участникам перепалки, в которую скоро очутился вовлеченным весь класс, насчитывающий в своем составе приверженцев обоих лидеров (а урок оказался на грани срыва, что не добавило участникам конфликта хорошего настроения и миролюбия, ведь расправа, обещанная учителем за нарушение дисциплины, долженствовала стать по-настоящему жуткой), следовало подождать окончания занятий и разобраться, кто круче, где-нибудь в укромном уголке среди окружающих школу деревьев, но вы же понимаете… Ждать при подобном раскладе нереально, поскольку настучать по шее в Системе идиотам, не соображающим, с кем они связались (да наш предводитель порвет вашего как Тузик грелку, и мы от вас тоже мокрого места не оставим!) нужно прямо срочно! Поэтому готовых лопнуть от возмущения и нетерпения ребят хватило лишь на то, чтобы убраться подальше от кабинета, где они недавно столь скверно вели себя - а учитель, небось, до сих пор клокочет от гнева! – и там уже вызовы посыпались один за другим. Теперь же разборка находилась в самом разгаре, перегораживая Соби путь, и невольно остановившийся мальчик глазел на нее в полном восторге, забывая дышать и моргать. Да и, откровенно говоря, посмотреть здесь было на что! Разноцветные всполохи заклинаний; Сила, чьи скопления, закручивающиеся около каждой Пары в тугие воронки, и текуче-упругие струи, обвивавшие по велению Бойцов противников, делали ее почти видимой; маленькие трескучие молнии, то и дело пронизывающие таинственную черноту Системы; искаженные старанием, которое нечасто встретишь даже на уроках практики, лица сражающихся, их азартно блестящие глаза… Все это прямо-таки зачаровывало Соби, не позволяя отвести взгляд ни на мгновение. Мальчик жадно запоминал любую мелочь, попавшую в поле его зрения, собираясь когда-нибудь нарисовать огромное полотно, посвященное воистину эпической битве. И действительно, сражений такого грандиозного масштаба он не наблюдал ни разу! Но главное – Сила в нем, наполовину покинув свое убежище (в каком уголке его тела оно находится, мальчик не представлял до сих пор) и радостно откликалась на присутствие рядом столь впечатляющего ее применения. Она влекла мальчика за собой, зовя присоединиться к сражающимся, и Соби уже почти был готов последовать ее призыву, но стеснялся влезть без спроса туда, где его явно не ждали и не факт, что сильно обрадовались бы его вмешательству, поскольку время шло, а отношение школьников к странному тихоне Агацуме не менялось, оставаясь в лучшем случае настороженным, в худшем же – откровенно неприязненным. Только вот противостоять стремлениям Силы делалось все сложнее, но Соби по-прежнему всячески пытался удержаться в стороне, уговаривая себя: «Наверняка бой вот-вот закончится, ведь уже скоро звонок… - да, мальчик успел хорошо запомнить нынешнее расписание. – Или им самим надоест…» Но его прогнозы не оправдывались – дерущимся нравилось чем дальше, тем больше, и битва не кончалась, нет. Дело в том, что в пылу боя его участники ухитрились забыть, с чего, собственно, все началось, и теперь испытывали исключительно спортивный азарт, а не желание доказать соперникам чью-то там правоту и крутизну. Плюс ко всему силы обеих сторон были примерно равны, поэтому сражение, по идее, могло бы идти сколь угодно долго (если бы не грядущий скорый звонок). Хотя Бойцы обеих, так сказать, команд лихорадочно шевелили мозгами в поисках какого-нибудь мощного заклинания, которое позволит эффективно вывести из строя и, значит, обеспечит им уверенный перевес. Сосредоточенно-бесплодные раздумья отчетливо читались на лицах, и Соби, понимая их происхождение, сочувствовал и отчаянно желал помочь и тем, и другим сразу. Правда, мальчик продолжал очень сомневаться в том, что ему удастся выполнить желаемое… но, как выяснилось позже, сомневался он зря: совсем скоро ему подвернулась чудесная возможность показать себя в деле и заслужить если не приязнь участников сражения, то их уважение наверняка. Итак, силы соперников являлись примерно равными, а заклинания – не опасными по-настоящему, и Жертвы, когда в них попадало очередное заклятие, обзаводились не ограничителями, но синяками и царапинами. Не обращать внимания на которые было гораздо легче, чем на пробирающую до костей (и сами кости тоже!) свербящую боль от цепей; ни одна из них не сверкнула пока своим режущим глаза блеском в призрачно-темном пространстве Системы… Но вот один из Бойцов ценой колоссального – о, какой ужасающей гримасой украсилось в тот момент его лицо! – напряжения мысли вспомнил-таки заклинание чуть более действенное, чем в изобилии летающие вокруг, и поскорее озвучил плод своих умственных исканий, дабы наконец избавиться от нагло ухмыляющейся рожи своего противника (точнее, двух рож). Заклинание, не медля, нашло свою цель, метко и удачно попав в одну из раздражающих рож – как оказалось, по адресу, в Жертву. Та издала звук, похожий на хриплое карканье, и повалилась на напоминающий черное стекло пол Системы, где затем и осталась лежать, похоже, потеряв сознание. Ее Боец, мигом позабыв о битве (какая там битва, если Жертве плохо?! Отстаньте со своими глупостями!) кинулся к ней… А сторона, на которой он сражался, очутилась, разумеется, в меньшинстве. Соби аж вскрикнул от моментально охватившей его тревоги за исход битвы, решив, что теперь непременно будет болеть за команду, где сражается меньше народу, и пристально (хотя уж, казалось бы, пристальней некуда) уставился в спину ближайшего к нему Бойца, пытаясь телепатически передать ему свое волнение, поддержку и пожелание успеха – естественно, чисто теоретические. Встревать в битву мальчик по-прежнему не собирался. Но тот Боец, прекрасно уловивший предназначенный ему взгляд, теоретической помощью удовлетвориться не пожелал, а, напротив, призывно махнул рукой и, не обращая внимания на изумленные взоры своей Жертвы, пригласил: - Эй, Агацума! Айда к нам! Поможешь! До Соби, от переживаний напрягшего все свои душевные силы и невероятно сконцентрировавшегося на пожелании победы оставшимся в меньшинстве, не вдруг дошло, что его зовут и зачем он понадобился. А когда дошло… он испуганно прижал Ушки и хвостик, пятясь подальше от гостеприимного мрака Системы, освещаемого лишь быстрыми взблесками заклинаний. Что же случилось? Да все очень просто – на Соби опять навалился непреодолимо громадный ужас, грозящий вот-вот перерасти в панику. Под его мертвящим воздействием даже Сила, которая, будто услышав слова незнакомого Бойца, взвилась внутри Соби ликующим фонтаном и приготовилась по малейшему его знаку вырваться на свободу, как бы поникла и куда-то делась. Теперь почти незаметная и больше не зовущая вперед, она снова скрылась в своем убежище, превращая Соби из еще не обученного, но уже от природы могущественного Бойца в маленького, чуть ли не дрожащего от страха мальчика. Позвавший Соби парнишка все смотрел на него, ожидая, захочет ли он откликнуться или нет, и нетерпение в его взгляде уже постепенно сменялось презрительным разочарованием, уязвляющим мальчика до глубины души. И он сейчас стоял чуть ли не перед главным в жизни выбором: как ему поступить? Поддаться испугу – этому предательскому голосу инстинкта самосохранения, соблазнительно нашептывающему в ухо: «Зачем тебе лезть в подобную авантюру, бесполезную, но крайне опасную?! Ведь тебя один раз почти убили, и в самой, казалось бы, легкой битве твоя жизнь постоянно будет под угрозой, запомни! И хорошенько подумай: стоят ли разные глупости типа Силы и Системы долгого спокойного существования, мирного и наполненного всевозможными радостями, которым предаются обычные, не подозревающие о парах и битвах люди? Или ты готов распроститься с жизнью ни за понюх табаку только лишь оттого, что кто-то в вашей дурацкой Системе оказался сильнее?!» Шепот искушал здорово, и противостоять ему являлось трудной задачей, особенно когда страх с каждой прошедшей секундой разрастается внутри все больше и больше, практически лишая соображения… либо лучше внять еще шевелящейся где-то глубоко в сердце гордости? Гордости, не согласной продемонстрировать сейчас прекратившим сражаться и с любопытством таращащимся на Соби ребятам его слабость? Они и так не любят – да что там не любят, откровенно не переваривают! – его, но если теперь он откажется от схватки и позорно сбежит, их неприязнь обернется последней степенью презрения, которую мальчику не избыть уже никогда. А становиться объектом всеобщих насмешек и издевательств, из просто разговоров и хихиканья за спиной переходящих в жестокие шутки и прочие обидные действия, Соби отнюдь не жаждал. Да ведь с ним и дружить, узнав о его трусости, не захочет никто, а мальчик еще не терял надежды отыскать здесь, в «Семи голосах», себе приятеля, чтобы хотя бы вдоволь болтать с ним на досуге. Дядя Рицу же все время занят и, наверно, вряд ли захочет слушать то, чем Соби хотелось бы поделиться, а друг – это так хорошо! С ним можно бесконечно трепаться даже о глупостях, показывать свои рисунки, он всегда поддержит в трудную минуту и ты, разумеется, поддержишь его тоже, бескорыстно и от всей души… Но и дружба зарождается из первого впечатления о человеке, которое Соби готов испортить своими руками, позорно сбежав с поля битвы. И еще его очень задело то, что голос разума, выступающий на данный момент синонимом инстинкта самосохранения, назвал его Силу и необоримо влекущую мальчика Систему глупыми – с подобным утверждением мальчик не хотел соглашаться категорически. Пусть его Сила еще практически не проявляла себя, пусть в Системе он находился считанные разы… но все равно, все равно он ясно ощущал (нет, не ощущал, ведь ощущения часто зыбки и обманчивы, так что вернее назвать испытываемое им твердой уверенностью): Сила, Пары, Система и битвы – его истинное, глубинное призвание, никогда не прекращающее своего подспудного беспокойного шевеления в недрах его существа и тем самым настойчиво призывающее обратиться наконец к истокам сущности того, кто носит ничем не примечательное имя «Агацума Соби». И это вовсе не простой, слишком худой и высокий для своего возраста мальчик – это Сила и способность повелевать ею при помощи слов, заключенные в хрупкую материальную оболочку, но если исчезнут они – что же останется? Талант к рисованию? Не иссякающая жажда любви и готовность дарить нежность взамен? Тоска по родителям? Но если все они сохранятся в неприкосновенности, а самое важное и сокровенно-животворное пропадет, сможет ли Соби по-прежнему называться своим именем или то уже получится вовсе не он, а какой-то совсем другой человек, другой даже внешне? Дойдя в своих поспешных рассуждениях до данного скользко-интригующего момента, Соби, не зная ответа (очень уж далеко его занесло, прямо в сердцевину философских дебрей!), сбился с толку, запутался и неизбежно разозлился – разумеется, на себя. Он всегда злился, когда у него что-то не выходило. И Сила его тут же вскипела буйным потоком, радостно потекла по жилам вместе с кровью, смывая страх и сомнения, зовя к битвам, победам и увеличивающемуся день тот дня могуществу. Мальчик, упрямо сжав губы, решительно тряхнул головой (вставшие бескомпромиссным торчком Ушки смешно заколыхались) и шагнул вперед, раскрывая Систему и вызывая одобрительные кивки и крики. Все его мучительные колебания и борьба с собой, недавно казавшиеся бесконечно долгими, заняли лишь примерно полминуты. Битва завершилась ничьей, чему, конечно, немало поспособствовало появление в ней Соби. С ним силы сражающихся вновь сделались равны, и прежний дух спортивного азарта толкал всех участников не победить любой ценой (даже при помощи запрещенных приемов!), а скорее показать себя и свои умения наиболее полно, но не причиняя другим особого вреда. Соби, старательно уворачиваясь от летящих в него заклинаний или блокируя их, откровенно наслаждался атмосферой и чисто визуальной красотой сражения, впитывая ее всем существом и лишний раз убеждаясь: да, его место - здесь! Ведь даже рисование не приносит ему такого чистейшего, неиссякаемого восторга, как свистящие над ухом заклятия противника (и чего он боялся, спрашивается?! Вот же дурак!), легкость, с которой повинуется его разошедшаяся на полную катушку Сила, ее смешавшийся с кровью могучий ток, доставляющий дополнительное удовольствие... Сейчас мальчику казалось, будто ее источник находится у него в сердце, с каждым последующим сокращением выталкивающим наружу все новые и новые порции, приятно кружащие голову и побуждающие ежиться в невыразимом словами блаженстве не только тело, но и душу. но, кроме радости, бой принес Соби еще и огорчения, касающиеся все того же владения Силой: мальчику катастрофически не хватало выучки. Прочие ребята уже умели хоть что-то - кто больше, кто меньше - но умели, а Соби пришлось руководствоваться исключительно своим природным чутьем - конечно, ощутимо помогавшим, но отнюдь не всегда. Например, быстротой атак мальчик не блистал вовсе и сосредоточением тоже, часто отвлекаясь на особо красочные цветовые вспышки или таинственные блики в глазах кого-нибудь из дерущихся, поскольку пусть дар художника для него и не определяющий судьбу, но, тем не менее, от него никуда не денешься, вот и отвлекаешься постоянно! И все равно Соби, войдя во вкус, старался изо всех сил, чем заслужил поощрительное подмигивание и хлопки по плечам от товарищей по команде. Сама же битва показалась мальчику ужасно долгой. "Наверно, в Системе время идет по-другому... Ведь уже давно должен быть звонок!" - урывками раздумывал он в кратких промежутках между атаками. И битва продолжалась чуть ли не бесконечно... а потом все постепенно устали, закрыли свои Системы и, утомленно шаркая ногами, разошлись восвояси, благодарно улыбаясь друг другу (ну а что? Сражение-то удалось на славу, так почему бы и не поблагодарить и соперников в том числе?). Мигом позже и правда грянул звонок и все поспешно разбежались по кабинетам. Коридор опустел; лишь Соби замер посередине, блаженно жмурясь и вздыхая: Сила, Система, битвы - это волшебно, потрясающе, просто неземной восторг! Сила его еще не спряталась, бурля внутри квинтэссенцией абсолютного счастья, и мальчик от души удивлялся, как столько времени мог обходиться без нее. А потом Соби опять вспомнил о многих допущенных им в бою промахах, о разговоре с опекуном, где он постыдно расписался в собственной трусости... и, весь напрягшись подобно тонкой, но прочнейшей струне, отправился наверх, к рабочему кабинету Рицу. Добравшись до места, Соби, призвав на помощь все свое бесстрашие (Рицу он, естественно, бояться не перестал, даже несмотря на Силу), безо всякого стука отворил дверь и, почти смело глядя в лицо иронически-недовольно задравшего брови опекуна, спросил, не тратя времени на предисловия: - А я тоже смогу так, как они? Минами, которому всю перемену чувствительно давили на мозги с десяток раскрытых где-то поблизости Систем, разумеется, сразу понял, о чем говорит воспитанник. А мальчишка молодец! Влез в чье-то очередное выяснение отношений, умудрился совсем не пострадать, бодр и весел (ладно, ладно, почти весел...), и его мощь, хотя активна еще не вся, засыпать, как недавно, не торопится. Значит, желаемое наконец достигнуто, поскольку Соби-кун сумел разозлиться на кого-то достаточно сильно... Тут, правда, Рицу фатально заблуждался: чтобы заставить свои способности проснуться, Соби должен был рассердиться не на других, а на себя. И директор с нехарактерной для себя благосклонностью ответил: - Ты сможешь гораздо лучше, Соби-кун. Соби кивнул своим мыслям (где-то внутри, в самой глубине собственного существа - уж не там ли, где находится сокровенный источник Силы, теперь слегка успокоившейся и текущей по каким-то неведомым, предназначенным только для нее путям мягко, почти вкрадчиво? - он знал, что ответ опекуна будет именно утвердительным) и, расслабленно вздохнув, нарочито небрежно изрек, бросая на Рицу молниеносные и несколько лукавые взгляды из-под растрепанной длинной челки: - Тогда... тогда я согласен на бой с Нетерпеливыми! - и, внезапно испугавшись (а вдруг, отказавшись раньше, он все испортил и теперь останется недоучкой с Силой, проснувшейся лишь наполовину?!), торопливо прибавил: - Ведь еще не поздно, да? Да, Рицу-сенсей?! - "Надо же, сообразил в последний момент назвать меня сенсеем! - отдал должное уму воспитанника опекун, прекрасно уловивший мгновенную заминку перед обращением. - Понимает, значит, что речь идет о важных вещах!" Соби и вправду понимал это замечательно, находясь сейчас во власти пришедшей ранее абсолютной уверенности: Сила и все, сопутствующее ей, - отныне главное в его жизни; даже художественные способности не идут с ней ни в какое сравнение... и, выходит, от того, состоится битва с Нетерпеливыми или нет, зависит чуть ли не вся его дальнейшая жизнь! А с опекуном, который, по ощущениям мальчика, заправляет тем, чтобы события, влияющие на обретение Соби своего призвания, развивались в нужном направлении, на данный момент стоит держаться попочтительнее, не называя дядей (хотя все равно непонятно, почему Рицу-сенсею так не нравится подобное обращение...) - тем более, ведь Соби сам забоялся и опрометчиво отказался от сражения! Ну дурак он, дурак, да еще и трусишка... был, но теперь уже нет! Теперь Сила, отвечая его тайным стремлениям и мечтам, снова неистово плещется внутри, будоража и зовя... но куда? Мальчик пока не знает. Но в этот тревожно-волнующий момент его сердце то замирает в смутном предчувствии неведомого, то пускается вскачь, и тогда Соби всей душой, трепещущей в горделиво-готовном ожидании, жаждет - подвига ли? славы? - неизвестно, но уж точно не тихой смиренной жизни наедине с мольбертом, совсем недавно представлявшейся ему верхом стремлений. Сила, Сила! - бродит, окутывает каждую клетку искристым ореолом затаенного приглашения к действию, набатом гудит в мозгу, только набатом не однообразно-звонким, а приглушенно-бархатистым, чьи звуки ощущаются не звуками, а ласкающими нежными прикосновениями, зачаровывающими еще больше... Весь Соби сейчас напоен ей до краев, ее могучую пульсацию безошибочно ощущает и Рицу, которому стоящий перед ним мальчик видится не созданием из плоти и крови, но материальным воплощением Силы Бойца; Минами почти ждет, что тот вот-вот начнет светиться... Давно и прочно забытое чувство благоговения зарождается в страдающе-циничном сердце директора, когда он, уловив основное, составляет (о, подобные навыки отработаны у него до автоматизма!) мнение о Силе воспитанника: да, такой роскошной, огромной, практически неисчерпаемой ему не попадалось уже многие годы! Даже у его собственного Бойца уровень Силы имел более низкую величину, но тогда они не знали себе равных! А Соби-кун... Если его правильно обучить, не торопясь, не форсируя, позволяя вникать в различные тонкости до полного их понимания... он затмит всех, сделавшись не просто лучшим, а непревзойденным на все времена! И это еще при том, что часть его Силы пока спит, не спеша проявляться! Благоговение Рицу сменяется бешеным приступом честолюбия: с Соби он достигнет многого, если не всего; и, возможно, целесообразнее все же сделать его своим, а не отдавать противным самонадеянным молокососам, которые наверняка не сумеют оценить, какое сокровище им досталось. Но подобные вопросы можно решить потом, когда владение Соби своей Силой приблизится к идеалу (да, только так и ни каплей меньше!) - так же, впрочем, как и остальные качества, полагающиеся превосходно вышколенному Бойцу - а пока... пока пусть он поспешит навстречу своей судьбе, замаскированной сейчас под грядущую битву с Нетерпеливыми! И директор с необычайной благосклонностью кивнул, отметая сомнения мальчика. Соби, чей дух, влекомый Силой к неизведанным вершинам, желает полета, тяжелых сражений и чуть ли не героической гибели ради всеобщего блага (в конце концов, зачем непристойно крепко цепляться за жизнь? Не благороднее ли ее отдать ради чьего-нибудь счастья, если представится случай?) - словом, внутри у мальчика царит жесточайший сумбур, но сумбур до последней степени возвышенный и самоотверженный и уже поэтому прекрасный, пусть и местами наивный - кивает в ответ и, скороговоркой поблагодарив опекуна, уносится к себе с сияюще-застенчивой улыбкой. В комнате он с разбегу плюхается на кровать и мечтает, мечтает, мечтает... О своем лучезарном будущем на обоих поприщах, которым его манит, о неотразимых заклинаниях (он ведь обязательно придумает такие, правда?) собственного авторства, о ласково-зыбкой черноте Системы, интересующей его все больше, и об итоговом счастье, длящемся долго-долго... Рицу у себя в кабинете, то и дело ловя себя на том, что глупо улыбается (по правде он, конечно, улыбается не глупо, а предвкушающе, но улыбки его раздражают в принципе, ка явление, вот он и награждает их разными нелицеприятными эпитетами) мечтает тоже, но о несколько более приземленных вещах, хотя пункт о счастье Соби-куна и в них проскальзывает регулярно. Но он не может себе позволить мечтать сколь угодно долго, ведь работа не ждет и, прежде чем вернуться к своим служебным обязанностям, просит секретаря пригласить к нему Нетерпеливых, дабы сообщить им, что Соби-кун передумал (а, кстати, своенравие - очень неподходящая черта для Бойца!) и сражение все-таки состоится. … Нетерпеливые пытались испепелить его жаром, ослепить темнотой вечной ночи, не несущей в себе даже искорки света, развеять прахом, ускорив возле него ход времени… Соби, не сломленный и уверенный в себе, несмотря на неблагозвучно брякающие ограничители, не сдавался, обрушивая на противников целые потоки воды, жалящей колючим холодом, зажигал маленькие, но горящие поистине ослепительно солнца, выкрикивал отрицания, возвращая течение времени к нормальному… Когда Нетерпеливые отыскали его снова и снова произнесли слова вызова, а мальчик церемонно ответил согласием – он, открывая Систему, опять почувствовал предательский страх, затопляющий все его существо и напрочь лишающий соображения и гордости. И Соби, в отношении собственной трусости уже было расслабившийся и решивший, будто подобное ему больше не грозит, сперва растерялся… а потом снова разозлился на себя. Да что он за размазня такая, а?! Просто невыносимо! И Сила, отвечая его ощущениям, мощно трепыхнулась внутри, пробудившись вся, без остатка. В следующий момент она, казалось, заполнила не только тело, но и душу мальчика, мягко успокаивая, а затем властно зовя вперед, к неведомому. На подвиги? А хотя бы и к ним – пусть! Соби еще и не то может, скоро все это узнают, если полезут! А для начала узнают Нетерпеливые, которые УЖЕ полезли; правда, с благими намерениями, но все равно… он им не спустит! И, когда Система раскрылась, мальчик уже не помнил о страхе, ведь тот сменился непередаваемым чувством собственного чуть ли не бесконечного могущества и рождающейся из него холодноватой уверенности в своих силах и будущих действиях. Нетерпеливые, конечно, победили. То есть они не то чтобы расправились с Соби окончательно и бесповоротно, но он, ничего толком не умея, вкладывая в каждое заклинание излишне много Силы и выматываемый болью от ограничителей, через какое-то время устал и уже не кидался атаковать так рьяно, как сразу после начала битвы. Наоборот, он, когда подходила его очередь, теперь подолгу собирался с мыслями, порой с трудом переводя дыхание. Сумико быстро заметила подобное положение вещей и, жалея утомленно повесившего Ушки мальчика, без ведома Хэчиро спросила с ласковым сочувствием в голосе: - Ну что, сдаешься? Хэчиро за ее спиной удивленно вскинул брови, а Соби негодующе отмел позорное, с его точки зрения, предложение, оскорблено воскликнув: - Нет! - Как знаешь… - то ли с одобрением, то ли осуждающе – не понять! – покачала головой Сумико и, поскольку было ее время для атаки, произнесла заклинание – совсем слабенькое, скорее просто формальное, чем могущее причинить реальный вред. Но Соби, уже вовсе не соображающий от усталости, не сумел защититься даже от такой ерунды. Заклинание мягко ударило его в грудь, отбросило назад, и мальчик, не удержавшись на ногах, плюхнулся на пол, больно ударившись хвостиком и пятой точкой. - Так нечестно! – по инерции обиженно заявил он, вызвав у Нетерпеливых улыбки: дружески-покровительственную у Сумико и мрачно-задумчивую у Хэчиро. Потом девушка, не обращая внимания на возрастающее недовольство своей Жертвы, подошла к Соби, склонилась над ним и, задевая его кончиками замечательно длинных волос (мальчик едва поборол желание потрогать их, такими они виделись ему неправдоподобно-сказочными), протянула руку, ласково позвав: - Вставай! Собии не стал выпендриваться и заявлять, будто помощь ему не нужна; он ухватился за руку Сумико обеими своими и кое-как поднялся, прошептав дрожащими от напряжения губами: - Спасибо! Сумико на мгновение привлекла его к себе в объятии, несущем одобрение и похвалу его стойкости, затем повернулась к уже исходящему ревностью Хэчиро, чей не в меру горячий импульсивный нрав порой доводил его до всяческих неловких ситуаций и, отпустив за доли секунды разомлевшего от столь доброжелательных прикосновений (ох, как ужасно он соскучился по ним!) Соби, мигом очутилась рядом со своей закипающей Жертвой, с певучей лукавой нежностью сказала: - Успокойся, Хэчиро! Ты же знаешь, я твоя навсегда! – и легонько провела по его плечам кончиками пальцев. Соби вытаращился на них с завистью, понимая в этот момент, что и сам бы не прочь сделаться чьим-нибудь (и непременно насовсем, а иначе неинтересно!), Хэчиро выдохнул и пришел в себя (он быстро заводился, но отходил тоже за считанные секунды). Сумико поглядела на мальчика уже не как на противника, а как на прелестного снаружи, но практически железобетонного внутри ребенка и что-то шепнула Хэчиро на ухо. Тот сперва кинул на нее взор, могущий заставить провалиться сквозь землю почти любого (Сумико выдержала его бестрепетно, а большего Хэчиро, хоть и считался одной из самых перспективных Жертв на потоке, никогда с ней себе не позволял), чуть-чуть подумал и нехотя кивнул. - Предлагаю на этом закончить, - с остатками недовольства выговорил он, не глядя на Соби. Хоть Сумико иногда ведет себя слишком дерзко для примерного Бойца (а по внешнему виду и не скажешь - воплощенная податливость и нерассуждающее подчинение!), но здесь она права: ни к чему ему, Хэчиро, потомку многочисленных самураев, славных незапятнанной честью, и дальше сражаться с измученной мелюзгой, которая не сдается из принципа (молодец!), а смотрит все равно жалобно (понятно, тяжело такому биться против старших и опытных, да еще в авторежиме!). Соби, услышав спасительное предложение, навострил Ушки и радостно кивнул - он стыдился принимать милость от девчонки, пусть уже и взрослой, а еще каким-то образом ощущал, что красноволосый парень здесь главный (да, и над ним, Соби, тоже - странно, правда?) и окончательные решения принимаются именно им. К тому же, мальчик совсем вымотался и держался последние несколько минут на одной только гордости, но и она постепенно исчезала. Сумико, залюбовавшись большими чуткими Ушками их забавного соперника (и жалея о своих, которые она недавно подарила Хэчиро, а он ей - свои; но девушке всегда было проще промолчать, чем открыто говорить о собственных чувствах, а Ушки помогали ей раскрываться перед окружающими, демонстрируя все эмоции своей хозяйки без спроса), улыбнулась снова, и Соби уже безо всякого смущения или подозрения улыбнулся ей в ответ. Затем, движимый непонятным, но мощным порывом, он стремительно обнял девушку, на мгновение доверчиво прильнув к ней всем телом, и, покраснев, быстро унесся по коридору прочь (надо же, и силы откуда-то взялись!). Хэчиро ошеломленно захлопал глазами, позже намереваясь учинить якобы тихоне Сумико допрос с пристрастием - что это за такие подозрительные нежности с почти незнакомым мальчишкой, хоть и мелким, но наглым?! Он, Хэчиро, уже весь извелся от ревности и оставлять этого просто так не собирается! Но Сумико, почуяв одолевающие ее беспокойную Жертву сомнения, ухватила парня под руку и мазнула по его губам своими в мимолетном поцелуе. Хэчиро тут же растаял, в душе кляня собственную уступчивость, и поспешил к их комнате, таща вцепившуюся в него девушку за собой, как на буксире, и ощущая нарастающее возбуждение. Ну ничего! Несмотря на всяких мелких пацанов, зарящихся на Сумико, он сейчас в очередной раз докажет ей, что она его - не только Боец, но и женщина! И нечего там! А Сумико, кстати, нисколько и не возражала... Соби же, сидя в своей комнате и прислушиваясь к играющей внутри Силе, полноценной, разбуженной до конца, замирал в восторге перед открывающимися возможностями, уже вполне достижимыми: мощь его велика - остается лишь как следует потренироваться, и он победит всех-всех! А потом еще попробует оживить маму с папой, ведь могущество настоящих волшебников не знает границ! И Рицу, подписывая в своем жилище солидную стопку служебных документов, ясно ощущал довольство мальчика, смешанное с самыми смелыми надеждами, жадно вслушивался в его Силу и, воодушевляясь все больше (она - великолепна! настоящее сокровище!), согласно кивал и своим, и его мыслям. Да, Соби-кун, ты прав, равных тебе воистину не будет! Но сначала немного подрасти и прилежно учиться. Прилежно и не щадя себя - только так на свет появляются лучшие, а его воспитаннику быть лучшим (нет, непревзойденным!) предназначено судьбой.